– Да, ближе к вечеру.
– Радость-то какая! – пробормотал я.
Дорогие мои родственнички вознамерились вернуться с дачи. Это означало, что у Маринки прятаться больше нельзя. Бывшему тестю с тещей я предпочитал компанию хашишинов с кабальеро Эррарой в придачу. С ними я хотя бы знал, как справляться.

Я полежал, закинув руки за голову. С хашишинов мысли сразу перетекли на взорванный «Хорс-мажор». Вспомнился сожженный офис «Аламоса». Безуспешные попытки отыскать «хвост». Девиз параноиков: «Если вы не заметили слежку, значит, наблюдатели хорошо прячутся» – я разделял целиком и полностью. Инцидент с рокабилли добавил масла в огонь, в душе разгорелась паника. Бежать! Собрать вещи и смыться из города. Деньги есть, домой не заезжать. Свалить в глушь и отсидеться до весны. Никому ничего не рассказывать. Потом объявлюсь, когда все само собой уладится!
Отбросив одеяло, я рывком сел на кровати, стиснул браслет и замер.
Нет, бежать глупо. Это совершенно не выход. Я зря паникую. Какая контрразведка, какой уголовный розыск? Что я мечусь? Надо дело делать и двигаться вперед, а не забиваться в глубокую нору. Причин пугаться до потери рассудка в действительности нет. Допустим, взорвали кабак. А жертвы? Они вообще есть? Для страха нужны основания. Какие у меня имеются причины, чтобы бросить все и мчаться сломя голову на край света? Пока что никаких. Вначале надо узнать, что там действительно произошло.
Я разжал пальцы. На левой руке отпечатался рельеф браслета Хасана ас-Сабаха. Я зачем-то лизнул ладонь, решительно встал и выкопал из кучи одежды сотовый телефон. Отыскал визитную карточку Рикки. Набрал номер.
– Слушаю.
– Рикки? Это Илья. Ты там живой?
– Да, детка, я такой! Меня так просто не убьешь.
– Проезжал вчера мимо... Что у вас там случилось?
– Что случилось? Взорвали нас. Я замялся, подбирая уместные слова. – ... Пострадавшие есть?
– Бармена контузило слегонца. Нам бомбу под дверь положили, рвануло снаружи, вся сила в воздух ушла. Дверь только выбило и вывеску сковырнуло.
– Слава Богу! – У меня камень с души свалился. – Я вчера соваться не стал, там пожарные работали. Решил не лезть им под руку.
– Что не позвонил? – с подозрением спросил Рикки.
– Забыл.
– Тут с тобой Дик хотел поговорить.
– Где он?
– Здесь, на развалинах «Хорс-мажора». Мы тут собрались, разгребаем.
– Я заеду.
– Когда?
– Через час, – закончил я разговор.
Пятнадцать минут ушло на сборы. Я внимательно осмотрел квартиру, подчищая следы своего здесь пребывания. Почему-то не хотелось, чтобы Валерия Львовна узнала обо мне. Собирать, впрочем, оказалось нечего. Все пожитки уместились на мне.
– До свидания, дорогая, – я поцеловал Маринку на прощание. – Маме привет от меня передавать не надо. Созвонимся. Я вернусь с победой!
– Буду очень скучать.
– Я тоже, дорогая, я тоже.
К «Хорс-мажору» я подъехал через час, как обещал. Едва не промчался мимо, потому что вывеску сняли. Только по суете мужиков в комбинезонах определил место вчерашнего теракта. Двое работяг устанавливали новую дверь, третий копался в кузове грузовой «Газели», гремя чем-то жестяным.
– Разрешите? – Я протиснулся мимо рабочих и оказался в кафе.
Поначалу показалось, что там никого нет, но, присмотревшись, я приметил Спонсора и Эдди, приютившихся за столиком в дальнем темном углу. Между ними стояла бутылка текилы.
– Привет! – Я придвинул стул, присел.
– Упреждая твой вопрос, сразу скажу, что бывали деньки и получше, – сказал Дик.
– Эти «черные», они тебя знают? – без обиняков перешел к делу Эдди. Нюх у него был как у заправского Росомахи. Я помедлил. Наступал момент истины.
– Знают.
– И кто это такие бурые? – недобро покосился на меня Эдди.
– Исмаилиты.
– Ваххабиты, что ли?
– Нет, другая секта, но тоже исламские экстремисты. Еще их называют ассассинами.
– Ассассины – это убийцы?
– Раньше это было их визитной карточкой.
– Что ты с ними не поделил?
– Вот это, – я вытянул на столе правую руку так, чтобы рокабилли могли рассмотреть перстень и браслет.
– Это их древние реликвии. Так уж получилось, что нашел их я и не хочу с ними расстаться.
– Дорого стоят? – Эдди был силен мужицкой хитростью.
– Очень дорого.
– Так продай им, пусть отвяжутся.
– Я бы продал, но они хотят получить даром.
– Да-аром? Чурки деланные!
– Вот такие вот они, храбрые таджикские парни: где не удается взять силой, берут страхом. Мозгов у них нет. Есть только мускулы и свирепая наглость. Со мной у них теперь один разговор – на ножи. А теперь и ты, Дик, стал им врагом. Ты их резиновой пулей, они тебя бомбой.
– Как же ты живешь? – спросил Эдди.
– Прячусь, – признался я. – Нелегко живется в бегах.
– Суки! – Дик сжал кулаки.
– Ты знаешь, где они живут?
– Хочешь в милицию сдать?
– Я бы к ним сам съездил, добавил приятных ощущений резиновыми пулями. – Заметно было, что Спонсор накушался, и теперь его несет. – Никто не смеет покушаться на мой кабак!
– Так ты знаешь где? – наклонился ко мне Эдди.
– Не знаю, но могу уточнить.
«Если скажу де Мегиддельяру, что имеются мстители за родной кабак, он не откажет», – подумалось мне.
– Ты уточни, уточни, – зловещим тоном посоветовал Эдди. – Пригодится.
– Постараюсь в течение дня, – заверил я и покинул кабак, записав в память мобильника телефоны вождей рокабилли.
До офиса фирмы «Аламос» от «Хорс-мажора» я добрался за пять минут.
– Возможно, я сумею вам помочь. – Де Мегид-дельяр восседал в директорском кресле, исполненный величия. Казалось, вчерашняя вылазка при дала ему сил. – Предатель кое-что рассказал нам. Есть рядом с городом место, куда они ездили на встречу. По нашей информации, там был один дом, в котором ассассины жили раньше... Возможно, теперь снова живут. Они прячутся за городом. Их осталось совсем немного.
– Вы говорили с Эррарой? – спросил я, после того как записал адрес и пути подъезда.
– Нет. Он типичный позорный пример рыцаря, спознавшегося с ассассинами, с ним не о чем говорить. Мне достаточно знать, что он лишился Бафомета. Что вы с ним сделали?
– Погребли в кладбищенской земле.
– Хорошо, – де Мегиддельяр одобрительно кивнул. – Я не сомневался, что вы истинный христианин. И еще, Илья Игоревич. Из Мадрида пришли деньги. Сто тысяч евро. Я хочу с честью вернуться на родину и достойно провести старость. – Предметы не продаются, – сказал я.
– Сколько вы хотите?
– Я очень много перенес испытаний.
– Триста тысяч?
– Четыреста, – сказал я, чтобы завершить разговор.
– Четыреста... – де Мегиддельяр замолчал.
– Всего хорошего, – попрощался я и отправился к рокабилли.
К моему приезду дверь установили полностью. Вокруг коробки засыхал герметик. Рабочие сидели в кафе и обедали.
– Так быстро? – удивленно вскинул брови Спонсор.
– Конечно, – сказал я. – Мы делаем дело, и делаем быстро. Вот адрес.
– Молоток! – одобрил Эдди.
– Они у меня сегодня отведают свинца, – прошипел Дик, изучая листочек.
– Ты с нами? – сурово спросил Эдди.
– Я...
Я замолчал. Я не мог бросить пару самонадеянных музыкантов, пусть даже таких решительных и кажущихся самим себе матерыми мужиками. Фидаины их передавят втихую. Возьмут в нож, и рокабилли и пикнуть не успеют. Если с ними буду я и Слава, дело может обернуться по-другому.
Вдобавок я хотел убедиться своими глазами, что пристанище исмаилитов уничтожено. Де Мегиддельяр говорил, что их осталось немного.
– Что тут можно сказать? Si vis pacem, para bellum Хочешь мира, готовься к войне (лат.).

, – улыбнулся я. – Конечно, я с вами! Оставалось поговорить с корефаном.

* * *

В машине воняло тухлой головой. Я с утра заметил мерзкую отдушку, но решил, что она выветрится по дороге, если буду ехать с опущенным стеклом. Запах не выветрился, и я уже начал всерьез задумываться о том, как буду продавать «витару», если следы пребывания академика Фламенко не получится вывести в течение нескольких дней.
Мы со Славой ехали к рокабилли. С друганом все получилось как нельзя лучше. Я всегда мог на него положиться, хотя и было видно, что он заметно подустал от наших приключений.
– Че, духов мочить? – только и спросил он, когда я вкратце прояснил суть вопроса.
– Именно, – сказал я.
– Да, Ильюха, где ты, там война, – без энтузиазма вздохнул Слава, и мы двинулись навстречу подвигу.
– Завернем, тут недалеко, – предложил я, когда мы проезжали мимо дома Леши Есикова.
– Не вопрос, – пожал плечами Слава. – А успеем?
– Мы ненадолго.
К Леше я совался наугад, почти не рассчитывая застать его дома. Совершенно стихийно у меня возникло довольно любопытное предположение, которое не мешало бы проверить.
Мы успели. Леша по каким-то своим делам аккурат выходил со двора. Вряд ли Есиков ждал меня в гости. Во всяком случае, он не боялся, что я к нему снова заявлюсь, и тут жестоко просчитался. Нам посчастливилось прихватить его на выходе из парадного, промедли мы со Славой хотя бы минуту, и дожидаться нам у дверей до второго пришествия. Пришествия Есикова, разумеется, а не Христова.
– Он? – спросил Слава, безошибочно срисовавший сексота.
– Ага, – сказал я.
Заслышав клацанье открывающейся дверцы, Леша лениво оглянулся, больше из любопытства, на мое внимание к своей персоне он явно не рассчитывал, но мгновенно принял единственно правильное в такой ситуации решение – пустился наутек.
Я завел мотор и рванул, обогнав бегущего вслед за Лешей Славу, а через пару секунд и самого Есикова, который шарахнулся от машины, посчитав, что я, вероятно, собираюсь сбить его. Да Бог с тобой, зачем краску царапать! Проехав еще десять метров, я круто завернул, перекрыв дорогу, и приоткрыл дверку, оскалившись навстречу стукачу.
– Стоять! – крикнул я. – Предателя Иуду бьют повсюду!
– Не надо, Илья! – взмолился Есиков. – Ты меня опять в лес повезешь?
– А как же! Да не бзди, тебе скоро понравится, когда привыкнешь голышом до дома добираться.
– Не надо, – проблеял стукач. Тьфу! Баран.
– Позвонить от тебя хочу. Пустишь?
– Позвонить? Конечно, пущу! – обрадовался Есиков.
– И все? – И все.
Мы поднялись в квартиру. Леша указал на телефон.
Я хотел поинтересоваться, как он вернулся нагишом, но передумал и решил не проявлять сочувствия к предателю.
– Буэнос диас, сеньор, – вежливо поздоровался я. – Как ваша голова? Не болит после вчерашнего? – Que... Что... (исп.).

Кто говорит?
– Илья Потехин вас беспокоит. Хотел выразить вам свое восхищение. Знаете, не подозревал даже, что Бафомет не вымысел, а реально существующая вещь. Это удивительно!
– Бафомет у вас? – осторожно осведомился Эррара.
– Был у меня. Я его уничтожил, – сообщил я, посуровев. – Я начал откусывать от вас кусочки, медиум. Я ненавижу предателей. Вынужден уведомить вас, что вы будете перемолоты по частям. Я положил трубку.
– Это все? – набрался храбрости Леша.
– Это все, – только и ответил я. – Прощай. Мы со Славой спустились по лестнице и вышли во двор.
– Ну и зачем ты это сделал? – спросил корефан.
– Хочу наказать их обоих, подставив одного и поиздевавшись над другим. Я же сказал, что предателя Иуду бьют повсюду. Это ли не торжество стратегической мысли!
– Знаешь, Ильюха, ты стал арабистее, – заметил корефан.
– Как?
– Коварнее. И ведешь себя, как зверь, иногда.
– Это хорошо или плохо?
– Мне это не нравится, – решительно заявил Слава. – Эти штуки на тебя так влияют. Он указал на мою правую руку.
– Но, но, попрошу не трогать, – отодвинулся я и примирительно рассмеялся. – В конце концов, ты прав. Ведь их же недаром называют предметами влияния!
Мы сели в машину. Запах не выветрился. Я зашипел и опустил стекло.
– Чувствуешь что-нибудь?
– Не-а, – повертел головой Слава. – А чего?
– Мертвечиной смердит ужасно после головы.
– Не, не чувствую, – Слава втянул носом воздух. – Ничего нет. Тебе глючится, Ильюха.
– По-моему, смердит.
– Нет, ты не прав.
– Просто я лучше чувствую, у меня обоняние тоньше.
– Ну, пусть будет по-твоему, – примирительно сказал друган. – Наверное, есть маленько.
Мы встретились с рокабилли возле железнодорожной платформы «Старая деревня». Эдди, Спонсор и Рикки приехали на неприметной белой «восьмерке», грязной, с заляпанными номерами. Электричка только что прошла, переезд открыли. Это было хорошим началом.
Хашишины укрывались в садоводстве. Неказистые хибарки, собранные из подручного материала, косые заборчики, рядом лес. Исмаилиты выбрали почти идеальное место для неприхотливых фидаинов, которым требовалось залечь на дно. То, что мы не ошиблись адресом, подтверждал синий «Опель омега», знакомый по инциденту в кафе.
– Узнал? – спросил я Спонсора, тот молча кивнул и деловито обошел «восьмерку». Рокабилли столпились возле багажника. Дик раздал им помповухи.
Слава достал «Дезерт игл», открыл калитку. Мы зашли во двор и поднялись на крыльцо. Спонсор протиснулся вперед, губы его шевелились.
– Господи, смерти прошу у тебя, не откажи мне, Господи, не для себя ведь прошу! – скороговоркой пробормотал Дик, трижды мелко перекре стившись. – Аминь!
Вот это я понимаю, истинный христианин. Жаль де Мегиддельяр не видит, он бы оценил!
– А теперь – рок-н-ролл! – заорал Рикки и выстрелил в замок. У меня заложило в ушах.
– Видал придурков, но эти просто больные, – покачал головой Слава.
Мы вломились в избушку, круша все на своем пути. Пятеро бегущих мужиков в тесном пространстве не могли оставить вещи в целости. Я оказался в самом хвосте. Впереди грохнул выстрел. Я влетел в комнату следом за корефаном. Это была странная комната, совершенно без мебели. На полу лежали матрасы. Оглушительно ударил «Дезерт игл». Оставив мозги на подушке, фидаин скатился на пол и затих.
В соседней комнате дважды выстрелил дробовик, и все стихло.
– Че за пистолет? – Слава выругался. – Гильзы в лоб летят. Кто так оружие делает? Руки бы оторвал!
Он потер рассеченную кожу. Вытер ладонь о штаны. Подобрал с пола откатившуюся гильзу.
– Че, все у вас? – рыкнул он на сунувшегося в комнату Эдди.
– Да вроде, – предводитель рокабилли с помповым ружьем наперевес не выглядел грозным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36