Эх, Арчи, Арчи, ну почему ты всегда создаешь столько проблем для своего командора? И почему тебя самого эти проблемы нисколько не беспокоят?
Миротворец… Миротворец – это топор!

К стенам, где кладку седых камней
Плавит тепло лучей,
Мы направляем своих коней
И острия мечей.
Шелк моего плаща – белый саван
Проклятой Богом орде.
Ave Mater Dei.

Все-таки это была хорошая идея: сделать парадную форму по образу и подобию тех, древних, рыцарей-храмовников. Алое на белом – броско. Запоминается. Чистота и свет. И серебряные доспехи – почти как у Недремлющих.
Почти.
Мрачно. Внушительно. Надежно. Сила и спокойствие.

Лица в темницах стальных забрал,
Сердце – в тисках молитв.
Время любви – это лишь вассал
Времени светлых битв.
Крест на моей груди ярко-ал,
Как кровь на червленом щите.
Ave Mater Dei.

Разумеется, ни один нормальный храмовник не выйдет в поле, нацепив парадную форму. Но для песни простительны многие вольности, особенно для хорошей песни. Белый плащ с алым крестом.
Да. Именно так – кровь врага и сияние шелка.

Есть два пути: либо славить Свет,
Либо сражаться с Тьмой.
Смертью венчается мой обет,
Как и противник мой.
Взгляд Девы Пречистой вижу я
В наступающем дне!
Ave Mater Dei.

Ну вот и Арчи улыбнулся. Мальчик, мальчик, трудно это – быть святым, даже если сам не веришь в собственную святость. Улыбайся, пока умеешь, брат Артур. Святые, те, что в легендах, суровы и мстительны, и лица их, истощенные постами, не знают улыбок. Улыбайся. А брат Стефан, позабыв о вине, глядит и не может понять – это пламя костра отражается от золотых волос? Или…
Или, брат Стефан, именно что «или». И брат Петр – отражением брата Стефана таращится на Артура с недоверчивым изумлением во взоре.
Она улыбается. И стыдно было забыть об этом тебе, сэр Герман, старый, глупый вояка.
А мальчик сейчас там, рядом с Пречистой, и вот оно – маленькое чудо из тех, на которые сам Артур не обращает внимания.

Если я буду копьем пронзен
И упаду с коня,
Ветром мой прах будет занесен
С павшими до меня.
Нет, это не смерть, лишь только
Ангельских крыльев сень!
Ave Mater Dei.

– … Все равно я в Нее не верю, – пробормотал Альберт во сне.
Ветка, приподнявшись на локте, заглянула ему в лицо.
Спящий, Альберт казался совсем ребенком. И улыбался он по-детски, открыто и доверчиво. Улыбка противоречила словам.
Тяжелый перстень на цепочке, что юный маг носил на шее не снимая, как носят христиане нательные крестики, скатился на подушку и светился в полумраке спальни таинственно и мягко.
Алый крест на белой эмали.
– Сгинь, – приказала Ветка шепотом и провела над перстнем ладонью. Тут же отдернула руку, поморщившись.
– Что? – спросил Альберт, мгновенно просыпаясь. Взгляд его был пристальным и чистым, ни следа сонливости.
– Сон, – объяснила Ветка, – тебе сон плохой снился.
– Да? – Юноша зевнул, тут же брякнувшись обратно на подушки. – Странно. Не помню. Ну и ладно.
– Сними ты это, – попросила Ветка, пока Альберт не заснул, – удавишься ведь цепью когда-нибудь.
– Не-а. – Он обнял ее, притянув поближе к себе, сонно объяснил: – Это же Артур подарил. Меня Пречистая Дева бережет. Только… – и уже во сне, проваливаясь в теплую яму, пробормотал снова: – Все равно я в Нее не верю.

Утром, едва начало светать, отправились хоронить заеденных чувырлами хайдуков. Сэр Герман взял с собой обоих послушников, брата Петра и двоих сержантов. Послушников – чтобы преподать наглядный урок, брат Петр и он сам должны были позаботиться о душах убитых, ну а сержанты – выкопать могилу.
Оставшиеся в лагере тем временем собирались в дорогу.
– Вот так это бывает, – наставительно говорил сэр Герман, указывая на изуродованные тела и с удовольствием отмечая, что детишки держатся хорошо, если и боятся, то виду не подают. Совсем не то что вчера, когда Арчи у них на глазах порубил на куски чувырл. – Видите, земля здесь более рыхлая, чем вокруг. Это так называемый круг лиха. Что вы знаете о кругах лиха, Мартин?
– Там прячутся земляные чувырлы. Если живая тварь заходит в круг, чувырла убивает ее и принимает ее обличье, – без запинки ответил послушник. – Я думал, круг лиха лучше видно, – добавил уже от себя, – а его, вон, с коня и не заметишь.
– Рано или поздно у вас, дети, появится чутье на подобную мерзость, – пообещал сэр Герман, – а вот у хайдуков подобного чутья обычно не бывает. Этим же, как вы видите, не хватило и обычной наблюдательности. Что вы можете сказать, исходя из расположения трупов, Сергий?
– Ну, вот этот, – мальчик, тот самый, что спрашивал ночью о нимбе и крыльях, ткнул пальцем в один из трупов, – он первый в круг зашел. Его чувырла схватила, и еще один хайдук, вот этот, выручать побежал. А потом… – мальчишка склонился, разглядывая следы, сделал несколько шагов от круга лиха к дороге, вернулся, – потом, – сказал чуть менее уверенно, – чувырлы уже в людском обличье из круга вышли и оставшихся догнали. Притащили обратно и тоже заели.
– Верно, – кивнул командор. – Что нужно делать, если твой товарищ попал в круг лиха и на него напала земляная чувырла?
– Застрелить его стрелой с серебряным наконечником или из арбалета – таким же болтом. Стрелять надо сначала в живот, потом – в голову, – на два голоса, довольно-таки вяло ответили послушники.
Надо полагать, въявь представили себе, как один из них, крепенький Мартин или внимательный Сергий кричит, поедаемый живьем, а второй хладнокровно и тщательно целится. Это ведь непросто – попасть точно в голову человеку, который корчится в смертных муках. Да и в живот – тоже уметь надо.
– У вас появится чутье, – повторил сэр Герман. – За всю историю ордена было лишь три случая, когда земляным чувырлам попадались наши братья. И все три раза это случалось из-за небрежения к правилам. Я надеюсь, дети мои, вы отчетливо представляете себе, что случится, если чувырле удастся принять облик рыцаря храма?
– Ее сэр Артур убьет, – заявил Мартин. – Насовсем.
– Брат Артур не вездесущ, – строго напомнил командор, – и, между прочим, он всегда следует правилам.
Тела, завернутые в конские попоны, сложили в могилу. Помолились искренне за упокой четырех безымянных душ. Водрузили крест из досок, на который разобрали груженную железом подводу.
– Камнями бы привалить, – сказал один из сержантов.
– Не нужно, – сэр Герман коснулся креста, – никто сюда не сунется – ни зверье, ни нечисть.
Брат Петр встал рядом. Тоже положил ладонь на шершавое дерево:
– Упокой, Господи, души усопших рабов твоих…
Дальше ехали в другом порядке. То есть сержанты по-прежнему охраняли обоз, а обоих послушников сэр Герман отправил в арьергард, поручив брату Стефану проэкзаменовать обоих на предмет чувырл всех видов, их повадок и особенностей. Рыцарь покривился, но возражать не стал. Еще бы он возражал, когда оба мальчишки его оруженосцами вскорости станут. А такие вот экзамены в полевых условиях куда лучше в памяти откладываются, чем когда в учебных залах по картинкам занимаешься.
Так что теперь брат Стефан выслушивал от своих подопечных все, что и так знал прекрасно: о чувырлах огненных, которые наиболее опасны, ибо умеют затаиться в любом пламени – от костра до малого, неволшебного, светильника. А бывает, что и в волшебных прячутся, если маг-создатель напутает что-нибудь в защитных заклятиях. О чувырлах воздушных, от коих легче всего защиту найти, потому как приходят они с сильными, ураганными ветрами, и, чтобы спастись, достаточно от такого ветра спрятаться. Не обязательно в доме, сойдет и палатка, и повозка крытая – были бы стены. С земляными разобрались еще возле трупов. А водные чувырлы водились, разумеется, в воде. И для избавления от них достаточно было раз в месяц проводить соответствующие обряды у озер и рек да по берегам каналов. Обрядами занималась епископская церковь.
Круги лиха встречали еще дважды.
Если вчера ночью сэр Герман мечтал о чудесах, то сегодня его мечты начали сбываться с настораживающей легкостью. Что к одному, что к другому кругу лиха Артур подъезжал, не считая нужным даже спешиться. Брал в руки топор, и чувырлы, невидимые, зато истошно вопящие, выскакивали на поверхность в комьях сухой земли и взрывались, брызгая фонтанчиками черной крови.
– Как и не было ста лет, – пробормотал командор после второго раза, – ну ничего не меняется.
– А правда, – привязались Мартин с Сергием на дневке, – правда, что вас в рыцари в десять лет посвятили?
– Нет, – ответил Артур, попыхивая трубкой.
– А-а, – протянул Сергий и глянул на Мартина: слышал, мол?
– Нас тоже не посвящают, – пожаловался тот, – даже в оруженосцы. Мне уже тринадцать скоро, а брат Стефан – все рано, рано. Так до старости в послушниках и проходим. А вам сколько лет было, когда посвятили?
– Месяца четыре или пять.
– Это как?! – ахнули оба парня. Артур в ответ молча пожал плечами.
– Брат Артур был очень болен, – счел нужным вмешаться сэр Герман, – и его наставник, э-э… сэр Лучан провел обряд посвящения, уповая на милость Пречистой Девы.
– Мне бы так заболеть! – с завистью сказал Мартин. – А правда, что вы первое чудище еще в три года задушили?
– Нет.
– А когда? – спросил Сергий, уже сообразивший, что за коротким «нет» может скрываться самая неожиданная история.
– Я вообще никого не душил.
– Ну убили. Правда, что в три года?
– В семь, – сказал Артур, – и это было не чудище, а человек. Купец один. Я его отравил.
Сэр Герман про себя охнул, а вслух погнал мальчишек напоить отдохнувших лошадей.
Арчи, чуждый деликатности, такого мог понарассказывать о своем золотом детстве, что не только мальчишкам сопливым – рыцарям плохо стало бы. Историю с купцом сэр Герман знал. Артур же когда-то и рассказывал.
Большой мир на тот момент представлял собой вполне цивилизованные земли, населенные людьми, без всякой там нечисти. И люди эти конечно же искали путь через Ледяной перевал. А упомянутый купец, подрабатывая, как и большинство его собратьев, еще и лазутчиком, узнал чуть больше, чем ему полагалось.
Там ведь все просто было, в строгом хозяйстве отца Лучана. Хочешь торговать – с нашим удовольствием. Собираешься напакостить – будь готов к неприятностям. Купец же, на свою беду, был человеком совсем не злым, да еще и педерастом к тому же. Вот и пригрел он в караване маленького золотоловосого бродяжку с прозрачным и ясным взглядом синих-синих глазищ. А отец Лучан, изучив поступавшие от бродяжки сведения, пришел к выводу, что добрый мужеложец представляет опасность.
Сэру Герману иногда становилось интересно, сколько же людей на совести у «безгрешного мальчика». Но интерес свой командор подавлял в зародыше. Незачем. Незачем знать слишком много. Того, что уже есть, более чем достаточно. Неудивительно, что «Не убий» стало у Артура любимой заповедью. Особенно если учесть, что узнал он о ней, только приехав в Единую Землю. Отец Лучан такую мелочь в Десятисловии не задумываясь опускал. Он куда более серьезное правило для своих агнцев придумал: «Защити».
«Защити» – это значит любой ценой.
Кошмар! У них ведь там одна Библия на весь монастырь была. И не читали ее – наизусть помнили. Выборочно.
А уж толковали как…

До первого входа в метро добрались уже к вечеру. Оставили повозку, лошадей и Галеша в защитном круге, разобрали оружие и отправились вниз. Там, под землей, что днем, что ночью одинаково опасно, так зачем откладывать?
Мартин и Сергий, вцепившись в арбалеты, держались, как им было велено, в середине строя, и пока спускался отряд по ступеням эскалатора, все вертели головами, разглядывая стены. Гадали, наверное, о происхождении мрачного вида пятен.
Дальше была рутина. Ревущие выдохи огнеметов. Вопли и визг. Рычание. Лучи фонарей метались по стенам, по узким полоскам рельс, уходящих в ожившую тьму. Привычно, в отработанном порядке, сменяли друг друга пары: рыцарь и сержант. Послушники, бормоча молитвы, стреляли из арбалетов в чудищ, что умудрялись обойти колонну.
– Вы не бойтесь, – подбодрил их Артур, – когда боишься, молитва не от сердца идет.
– А откуда? – спросил Сергий.
– От пяток. – Артур улыбнулся. – Зачем Господу твои немытые пятки? Да и чудища любят, когда их боятся.
За вечер успели сделать порядочно. Нашли парочку новых проломов. В одном месте обнаружили уже изрядно расшатанную кладку и укрепили ее. Как следует вычистили несколько тоннелей. Прошлогодние проломы все были заложены надежно.
Жаль, нельзя взорвать метро совсем, чтобы все засыпало. Для этого нужен специалист, а где его взять? Тут и маги не помогут. Разве что Альберт достаточно силен. Но строили-то с умом – чтобы обрушить все это, одной силы недостаточно.
– Завтра весь день работаем в Ямах, – распорядился сэр Герман, когда отряд устраивался на ночлег, – а послезавтра займемся здешним хозяином. Потом – в Цитадель Павших. Есть вопросы?
Вопросов не было. Очень уж спать хотелось.

Назавтра к рыцарям и солдатам присоединился Зако. Гитара была брезгливо приторочена к седлу, с того же седла был бережно снят волшебный клинок. Брат Петр и брат Стефан только хмыкали, один – в усы, второй – так просто, да головами крутили. Где это видано, чтобы в одном теле два человека уживались? Но командор не возражает. Значит, так и надо.
Зако молча наблюдал за сборами.
Рыцари и солдаты облачались в доспехи, проверяли оружие. Мартин и Сергий, пытаясь сохранить приличествующую невозмутимость, возились с ремнями, по десять раз пересчитывали серебряные болты в обоймах. Сегодня они боялись куда меньше, чем вчера. В Ямах, конечно, темно, но здесь, на поверхности, уже светило тускловатое утреннее солнце, так откуда бы взяться страху?
В очередной раз поймав взгляд Зако, сэр Герман не выдержал.
– Останешься снаружи, – приказал он одному из сержантов, – доспехи и шлем хайдуку отдай. Пойдешь с нами? – обернулся он к Зако.
– Пойду, – с напускным спокойствием ответил тот. – Только доспехи у вас хитрые, разобраться поможете?
– Хитрости тут никакой нет, – охотно взялся объяснять сэр Герман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76