Однако вовремя вспомнил обо всех неприятностях, которыми грозит Эрику женитьба, и понял, что напрягаться нет повода. Он до сих пор выбирал между максимально эффективной деятельностью императора и доказательством собственной теории любви. И, несмотря на то, что действовал в пользу второго, не собирался окончательно отказываться от первого.

– Добрый вечер, – сказала Хильда. Она увидела, как он садится, и вышла во двор, встречать. Ждала его и даже не скрывала, что ждет. – Ты сегодня позже, чем обычно. Дела?
– Добрый вечер. Да. Я попрощаться заглянул.
Волна мгновенно сменяющих друг друга эмоций: недоумение, легкий испуг, укол боли – сопровождается соответствующим мимическим рядом: приподнятые брови, легкая бледность, расширившиеся зрачки.
– Тебя отправляют на фронт?
Приятно иметь дело с сообразительной женщиной.
– Нас всех отправляют на фронт. Давно пора.

Давно было пора. И хорошо, что уже завтра они вылетят на юг. Хорошо, потому что сколько же можно торчать в тылу, так и запас посмертных даров растратить можно.
Не слишком хорошо, потому что…
– Суслик, – сказал Эрик почти торжественно, – у меня для тебя приятное известие.
Он велел Тиру явиться после полетов на командный пункт гвардейского летного поля. И вот, пожалуйста. В приятные известия Тир не верил. Его представления о том, что это такое, сильно отличались от общепринятых.
– Надеюсь, – пробормотал он, – это не аморально и не ведет к ожирению.
– Нет, но это довольно опасно. Теперь ты – легат Старой Гвардии. Командуй.
– Но я не… – Тир заткнулся, вовремя вспомнив о том, что не принято говорить «нет» в ответ на приятные известия, полученные в форме приказа. – Вашему величеству нравится дразнить собак?
– У собак случится очередное обострение. Думаю, я это как-нибудь переживу.
– Риттер лучше, – сказал Тир, решив, что нашел способ сказать «нет» достаточно деликатно.
– Суслик, – Эрик вздохнул, – за столько лет уже можно было выучить хотя бы основы субординации. Скажи мне, только честно, что такое, по-твоему, Старая Гвардия?
– Банда отморозков, – сказал Тир.
– Гениальных отморозков, – уточнил Эрик, – гениальных, но лишенных инстинкта самосохранения. К Риттеру это тоже относится. А у тебя этот инстинкт есть и прекрасно развит. Кроме того, ты способен позаботиться не только о себе. Ты доказал это, и не раз. Послезавтра вы отправитесь на фронт, задачи ваши ты знаешь, командуй, я посмотрю, как ты будешь справляться. Хотя по чести-то сказать, ты замещаешь меня в должности командира еще с тех дней, когда вы называли себя Стаей. Так что для тебя ничего не изменится, разве что новое звание даст больше полномочий.
– Слушаюсь, ваше величество. – Тир был так расстроен, что ему не требовалось даже притворяться, чтоб вызвать жалость. – Но почему именно «легат»? Это же звание командира Желез… «Стальных».
– Командира лейб-гвардии. Древняя традиция. Но видишь ли, в чем дело, до создания Старой Гвардии у меня было одно лейб-гвардейское подразделение, а теперь их два: земное и небесное. Справедливо, если оба командира будут в одном звании.

– Это надолго? – спросила Хильда.
– Понятия не имею.
Она была расстроена. Неявно – вальденские правила приличия не рекомендовали проявлять эмоции, – но Тир, разумеется, чувствовал даже самые тонкие оттенки ее настроения.
Господин фон Сегель, наоборот, искренне поздравил его с предстоящей отправкой на фронт. Митлоф фон Сегель был отставным майором, когда-то командовал пехотным полком, сейчас в армии служили все трое его сыновей, и старик был убежден, что воевать – единственное занятие, достойное мужчины.
Тир ничего не знал о достоинстве, зато знал, что хочет убивать.
Хильда ничего не знала об убийствах, зато знала, что хочет видеть его в Сегеле каждый вечер.
Каждому свое.
Хильда была влюблена ни к чему не обязывающей и ничего не требующей, легкой, для нее самой неуловимой влюбленностью. Момент, когда это чувство появилось, Тир упустил, – он, в конце концов, был не всемогущ и не мог контролировать все до единой эмоциональные нити, – но развиваться влюбленности не позволил. Ему самому Хильда нравилась. Она отличалась от большинства других женщин. Она была… нет, он затруднялся подобрать подходящее определение. Хильда просто была, и этот факт делал его жизнь чуть интереснее.
И заставлял задуматься.
Чем объяснялось его желание видеть Хильду? Чем объяснялось его к ней расположение? Не влюбленностью – эта функция была ему недоступна. Тогда чем? Что давало ему общение с Хильдой такого, что не могло дать общение со Старой Гвардией? Вопрос кажется идиотским, но только для того, кто по-разному относится к мужчинам и женщинам. Тир и к тем и к другим относился одинаково безразлично, выделяя из общего количества мужчин – Эрика и пятерых старогвардейцев, а из общества женщин – Хильду. Почему?
– К Солнцевороту я вернусь в любом случае, – пообещал он. – На официальных мероприятиях наше место рядом с Эриком, а рождественский бал – официальное мероприятие.
– Тебе же можно не присутствовать на торжествах, совпадающих с христианскими праздниками.
– Можно, но не в этот раз.
– А что будет в этот раз?
– Что-то будет.
Он вдруг всерьез, действительно всерьез задумался над тем, а хочет ли он, чтобы Хильда оказалась на этом балу? Если бы вместо «хочу – не хочу» было «надо или не надо», Тир, может, и додумал бы мысль. А так – выбросил ее. И пожал плечами:
– Пойдешь туда со мной?
Он знал, что так не приглашают даже на бал в каком-нибудь деревенском танцевальном зале. Тем более так не приглашают на рождественский бал в замке императора Вальденского. Но он ведь не был влюбленным рыцарем, волнующимся о том, примет дама приглашение или откажется, разбив ему сердце. Он должен был добыть Эрику женщину, он ее почти добыл, какая тут, к черту, романтика? Романтикой потом пусть сам Эрик и занимается. Если захочет.
А может, он и не захочет.
А может, Хильда сама не захочет на этот бал…
– Ничего себе! – Она определенно была не готова к такому повороту. – Вот так предложение. Для меня, между прочим, это Событие. С заглавной буквы. А ты вот так, походя, как будто я каждый день на императорские балы выезжаю. Нет уж, господин пилот, или приглашайте торжественно, или отправляйтесь туда в одиночестве.
– Хорошо, – Тир кивнул, улыбаясь, – будет торжественное приглашение, все будет, обещаю. Но ты вот что мне скажи: у тебя есть в чем туда идти? И если нет, то что тебе понадобится?

Это, пожалуй, ярче всего характеризовало их отношения – возможность задать подобный вопрос и получить ответ, а не отказ от дома. Отсутствие условностей, необходимых между чужими людьми… Значило ли это, что они не были друг другу чужими? Да, пожалуй. За полтора месяца Тир, не прилагая к этому никаких специальных усилий, не только приручил человеческую женщину, но и позволил ей приручить себя.
Может быть, они были друзьями. В тех пределах, в каких он был способен на дружбу. Может быть. Но ему нравилось смотреть на Хильду, нравилось слышать ее голос, нравилось чувствовать запах ее кожи и волос. Красивая, здоровая женщина, вызывающая у мужчины естественную реакцию. Все это до странности гармонично сочеталось между собой: взаимная теплота отношений, легкость общения и эта самая «естественная реакция».
Все это должно было закончиться, если Хильда понравится Эрику.
Тир уже не знал, хочет ли он, чтобы это закончилось…
Но он точно знал, что не хочет, чтобы это, получив развитие, превратилось во что-то более сложное и обременительное. Он просто не мог этого хотеть, не должен был. Он – разумное существо, куда более разумное, чем люди, и он способен оценить последствия развития их с Хильдой отношений.
Значит, никакого развития не будет.

ГЛАВА 3

Но не смей убивать, чтобы злобу унять,
И – НЕ СМЕЙ УБИВАТЬ ЛЮДЕЙ!
Редьярд Киплинг



Север Акигардама. Месяц зорвальд

У кертов по-прежнему было преимущество: они могли летать на предельно больших высотах, и вальденцам приходилось тщательнейшим образом маскировать летные поля и укрепленные пункты, хаотично перебрасывать авиационные и пехотные части и молиться на свою разведку, одновременно посылая проклятия разведке кертов.
Старая Гвардия оказалась на фронте вовремя и к месту. Причем к месту они были на любом участке фронта, хоть разорвись. И… да, Эрик не ошибся, Тир обнаружил в себе неизвестную доселе способность правильно выбирать точку приложения сил.
Керты были более выносливыми. Вальденцы – более умелыми. Керты изготавливали собственные болиды. У Вальдена было больше профессиональных пилотов. Керты верили в Орсия и его меч. Вальденцы – в своего императора и его Старую Гвардию. Кертский царь так и не смог вернуть себе Сезну, но сумел остановить продвижение вальденских войск на юг, к Арксвему. После этого было подписано очередное перемирие.
Из трех небольших северных городов, захваченных незадолго после Сезны, Эрик отдал один в обмен на соответствующий выкуп. Два других городка и Сезна остались у Вальдена, обозначив границы оккупированной территории.
Эпоха малых войн вернулась, как будто и не было двухлетнего перерыва.
Эрик пришел в Акигардам не для того, чтобы остаться, а для того, чтобы найти хоть какую-то управу на слишком беспокойных соседей. Выматывать кертов короткими войнами можно было до бесконечности – эта тактика оправдывала себя лишь на короткое время. Керты быстро оправлялись от удара, и Вальден снова вынужден был уделять своей южной границе самое пристальное внимание.
Эрик решил, что ему нужен Арксвем – кертская столица. С точки зрения Тира, это было желанием поудобнее устроиться на пороховой бочке.
Свою точку зрения Тир держал при себе.

Керты были монотеистами. Почитая духов, как старших братьев, молились они Орсию, чей меч в доисторические времена спас их от полного истребления драконами. Спас настолько эффективно, что драконов в Саэти с тех пор не встречали. Тот же Орсий, став первым кертским царем, научил кертов жить как единый народ и совершил некоторое количество подвигов, больше приставших культурному герою, нежели богу. Тем не менее, он был богом и раз в поколение воплощался в произвольно выбранном новорожденном керте, который получал имя Орсий и, продолжая дело бога, защищал Акигардам от врагов.
Защищал неплохо: вальденцам трудно давалось продвижение по кертской земле. Не настолько трудно, чтобы Эрик отступился от захвата Арксвема, но мнение о том, что без нынешнего воплощения Орсия дело пошло бы легче, бытовало в войсках и разделялось его величеством.

Старогвардейцы стали острием нацеленного на Арксвем копья, и сейчас это острие медленно, но неуклонно пробивало путь сквозь обороняющие столицу войска.
Никакой магии. Шонээ демонтированы. Оставлены в Рогере до лучших времен. Но пять болидов, способных развить скорость в полтора раза выше, чем все другие; пять болидов, игнорирующих инерцию и способных благодаря этому нести гораздо большее количество боеприпасов; пять болидов, которым не страшны перегрузки, – это еще не магия, но уже решающая сила в любом бою.
Тир предполагал, что к Солнцевороту Арксвем будет взят.
Как его удерживать – другой вопрос. Это уже проблема Эрика… для решения которой тот, конечно, может использовать Старую Гвардию, но вообще-то это будет использование не по назначению.
На Солнцеворот в Саэти приходилось Рождество.
А пока – пока от Хильды приходили письма.

Найти старогвардейцев, которые в один день могли оказаться на десятке разных участков фронта, почтальонам удавалось далеко не всегда. Письма накапливались – Тир получал по целой пачке запечатанных конвертов, но читал каждый день по одному письму. Так же, как Хильда их писала.
Отвечал не сразу. Не оставлял без ответа ни одного письма, но отвечал не сразу – Хильда заставляла его думать. Она и раньше заставляла его думать, в те дни, когда Тир прилетал в гости в Сегель, однако тогда это было как-то проще.
Тогда Хильда меньше говорила о нем самом, а если заговаривала, Тир уводил разговор на какую-нибудь другую тему. В письмах Хильда этого сделать не позволяла, зато Тир начал наконец разбираться в том, что происходит.
Хильда пыталась его понять. Используя все доступные ей инструменты, прямо и бесхитростно, она пыталась понять, что же он такое, почему он таков, каков есть, и как к нему следует относиться. Причем она никогда и не скрывала этого своего желания. Тир просто не рассматривал такую возможность, поскольку знал, что ни для кого в Саэти его личность не представляет интереса.
Те люди, которые занимались истреблением демонов, знали о нем все, что им было нужно, а именно – знали, что его нужно уничтожить. Те люди, с которыми он сосуществовал, знали о нем все, что им было нужно, а именно – знали, что он прост в использовании, полезен и глубоко извращен. Более пристальный интерес к демонам считался в Саэти явлением непристойным и вызывающим брезгливость.
Отец Грэй мог бы поспорить с таким подходом, но отец Грэй был единственным в своем роде.
И вот – Хильда. Множество вопросов. Желание получить ответы. Интерес к тому, что же у него за душой и есть ли у него душа. Стремление понять его, понять не для того, чтобы изучить, а для того, чтобы настроиться с ним на одну волну… Словом, множество лишних, ненужных и опасных моментов общения, сведенных в итоге к одной ошибочной цели: увидеть в нем человека.
На Земле он был бы глубоко разочарован, обнаружив в неординарной женщине такой предсказуемый интерес. В Саэти этот интерес делал Хильду еще ярче, еще больше отличал от большинства других людей.
Очередное отличие одного мира от другого.
Тир нередко сравнивал Саэти с Землей, поскольку считал, что иногда сравнения помогают сориентироваться, однако жил-то он в Саэти и мыслил здешними категориями. Так что нет, он ни в коем случае не разочаровался. Хильда – умная девушка, рано или поздно она поймет, что Тир – это именно то, что она видит, и ничего больше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52