О как… Габиг уверен, что говорит правду. Вон аж при посторонней пехоте об официозе позабыл.
Дальше все было ясно и без объяснений. Что Падре и дал понять задумчивым:
– М-да-а…
Жареному сломали пальцы, специально или нет, пока неясно, но свидетели утверждают, что его руку прижали к столешнице и ударили по пальцам ножкой от стула. Свидетели в такой драке – штука ненадежная, они что не увидят, то додумают. Ну а в тот момент и на додумывание время не тратили: в соответствии с предупреждением на плакате той же ножкой треснули виновника по голове. Череп, конечно, не проломили – куда тем стульям против хорошего-то черепа, – но оглушили и содрали кусок скальпа. В результате – кровища, вопли: «наших убивают» и безобразное месилово, в которое вмешались, в конце концов, два лейтенанта. Причем лейтенант «Грифонов» явно привел подкрепление. Решать дело миром, по крайней мере, на первых порах, он точно не собирался.
Габиг тоже хорош: не смог прекратить драку. И это – боевой командир!
Командует, кстати, неплохо. А вот в мирной жизни оплошал.
– Что здесь делали ваши люди? – теперь Тир смотрел на «Грифона».
– А вы кто такой? – резонно поинтересовался тот.
– Тир фон Рауб. – Тир встал со стула. Рост там или не рост… не в линейных размерах счастье. – Пилот Старой Гвардии.
Он сделал паузу, ожидая, что собеседник представится. Он не давил – не та была ситуация, чтобы давить. Незачем пока… кажется.
– Рядовой гвардеец, – «Грифон» пожал плечами, – еще и лезете не в свое дело. Мы тут и без вас разберемся.
– С чем, позвольте узнать? Пилоту сломали пальцы, пехотинцу устроили сотрясение мозга. Инцидент исчерпан. Вы-то сюда зачем явились?
– Исчерпан? Два паршивых пальца за целую голову?! – Опомнившись, «Грифон» прокатил на скулах желваки и сказал ледяным тоном: – Я здесь, чтобы прекратить драку в общественном месте. Раз уж стража не рискует соваться в эту клоаку.
– Прекратить драку вам не удалось, – вежливо напомнил Тир, – ее прекратили мы. На этом я предлагаю разойтись. Вы, лейтенант, простите, не знаю вашего имени, пойдете пить в свою клоаку, а мы останемся в своей.
Это было скользкое место. И Тир знал, что оно скользкое. «Черепица» традиционно считалась кабаком пилотов, но никто не мог запретить приходить сюда кому угодно, хоть гражданским лицам, хоть пехоте, хоть даже кавалеристам. Ну и, конечно, рядовой гвардеец против командира роты… детский сад, блин.
«Грифон» открыл рот, но только затем, чтобы сказать гадость… здесь это называется: нанести оскорбление. Один черт.
Тир успел раньше.
Поймал взгляд лейтенанта и негромко, но отчетливо приказал:
– Уходи отсюда. И забери своих людей.
Он старался говорить как можно тише, но понятно было, что услышал его не только «Грифон», и вот это уж точно называется «нанести оскорбление». Решив, что семь бед – один ответ, Тир добавил. Для всех:
– Еще раз говорю: инцидент исчерпан. Чтоб больше никто к этой теме не возвращался! «Грифоны» – на выход.

– Ну все, Суслик, – пробормотал Риттер, глядя в спину уходящим пехотинцам, – ты доигрался. Эрик порвет тебя на тряпочки.
– А мы его Эрику отдадим? – удивился Мал.
– Все будет хорошо. – Падре фамильярно приобнял Тира за плечи. – Пойдем-ка к тебе в гости, Суслик, здесь все равно не прибрано. Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых, и не стоит на пути грешных – и не сидит в собрании развратителей См.: Пс. 1:1.

… Господа старогвардейцы, у меня появилась интересная мысль, и мне еще интереснее, не появилось ли и у вас такой же мысли. Говорят, что в умные головы Господь посылает идеи одновременно.
– Суслика вычеркиваем. – Риттер осклабился. – Если окажется, что у нас с ним одинаковые мысли, значит, эти мысли точно не от Господа.

Мысль все-таки была не одинаковая. Хотя бы потому, что думали все на разных языках. И если Падре оперировал библейскими цитатами, то Шаграт рассуждал о «чтоб никакая сука не влезла», а остальные заняли промежуточные позиции.
Сводилось все к одному: нужно что-то принадлежащее пилотам, финансируемое пилотами и открытое только для пилотов и их гостей.
– И деньги, – дополнил Мал. – В том смысле, чтоб без процентов. Кому надо, те скидываются, а когда им надо – берут сколько надо.
– Касса взаимопомощи, – перевел Тир. – А зачем? Мал, тебе что, деньги нужны?
– Да деньги-то всем нужны. – Мал был, как обычно, рассудителен. – Нет, прямо сейчас мне не надо. Я так, вообще. Опять же Казимиру, сами знаете, всегда не хватает.
– Пенсионный фонд. – Риттер сказал, как гвоздь забил. – Вот что по-настоящему нужно. По порядку, господа. Сначала… Суслик, как ты назвал? Да, клуб. Сначала делаем клуб. А на его базе, имея соответствующее обеспечение, все, что сочтем нужным. Есть у нас деньги?
– Прямо сейчас? – слегка улыбнувшись, уточнил Тир.
Его поняли и ответили улыбками. Равно легкомысленными и предвкушающими.
Деньги? Да ради всех богов, деньги – не проблема. Добыть их гораздо проще, чем надолго сохранить.
– Э, э, – Шаграт постучал по столу бокалом, – а название?
– А как ты думаешь, зеленый? – насмешливо спросил Риттер.
– «Антиграв», ясное дело!
– Ну вот видишь. Ты сам догадался.

ГЛАВА 6

И в жилой решили зоне
строить дом по всем статьям.
Светлана Покатилова


«Антиграв». Отличное название. Говорящее.
Землю купили на окраине столицы, еще не в пригородах, но уже не в городе. Выбирали максимально удаленную точку из тех соображений, что для пилотов и двести километров – не расстояние, что уж говорить о двадцати пяти?
Неожиданно загорелся энтузиазмом Казимир и тоже решил поучаствовать. Старогвардейцы, за исключением Шаграта, относились к Казимиру дружелюбно. Хороший пилот, хороший командир, опять же Тир многим ему обязан – чего к такому человеку плохо относиться? Казимир Старую Гвардию терпеть не мог, всю, за исключением Тира. Но кто об этом знал, кроме него самого?
Хм, Тир знал.
Но молчал. Он действительно считал, что многим Казимиру обязан.
А в реализации их затеи с «Антигравом» светлый князь проявил себя толковым организатором, администратором и юристом. Обязанности финансиста легли на плечи Риттера. Менеджером по кадрам стал, естественно, Тир, кому же больше-то? Кадры, сообразив, с кем имеют дело, становились аж шелковыми от послушания и усердия.
Эрик, который был в курсе даже незаконных делишек Старой Гвардии, а про законные знал вообще все и всегда, отметил с завистью, что «Антиграв» будет единственным на землях империи предприятием, строительство и работа которого будут протекать без воровства.
– А вы назначьте Суслика министром, – посоветовал Мал, – главным по ворью… то есть наоборот… ну чтоб их не было, в общем.
– Чтоб их не было? – Тир возрадовался. – Эрик, а это мысль. Отдавайте их мне, в самом деле. А хотите, я еще и искать их сам буду? Вот увидите, мигом переведутся и воры, и взяточники, и… кто там еще вам мешает? Конкуренты какие-нибудь?
– Какие конкуренты у императора? – удивился Мал.
Эрик нахмурился и погрозил Тиру пальцем:
– Отставить инициативу! Наши законы суровы, но не бесчеловечны. Летаешь, вот и летай, с ворами я как-нибудь сам разберусь.

Вот они и летали. То на границе, где при одном только слухе об их появлении противник, кажется, выполнял команду «нишкни». То в столице, где теперь всем хватало дел и даже Шаграт перестал бедокурить и больше не пугал мирных жителей полетами на максимальной скорости в двадцати сантиметрах над мостовой.
Через три месяца, к концу набаха, «Антиграв» открылся. При большом стечении народа. Пилоты собрались не только со всей столицы, но и из всех крупных вальденских городов… Определенно новости здесь расходились слишком быстро.
С кертами началась очередная война, поэтому отпускников, которые могли себе позволить потратить время на полет до Рогера, набралось меньше, чем было бы в мирное время. И все же, глядя на заполняющую залы «Антиграва» толпу, Падре пробормотал с легкой угрозой:
– Вот сейчас бы всем вместе на казармы «Грифонов», да, Суслик? А то и на Железяк!
– Обострение конфронтации, – вздохнул Тир.
Он не против был подраться и никогда не избегал конфликтов, но он – это он, а другие – это другие. Пилоты только в небе – бойцы, а на земле… эх, да что там говорить. Земля вообще неподходящее для пилота место.

О разговоре с Эриком, последовавшем сразу после событий в «Черепице», не знал никто. А Эрик мог бы не узнать о роли Тира в этих событиях, поскольку и пилоты и «Грифоны» были уверены, что дело разрешилось к обоюдному удовлетворению обеих сторон. Но Тир обязан был рассказать о том, что воздействовал на императорских солдат. И он рассказал.
А куда было деваться?
Эрик, выслушав его, стал мрачен и спокоен. Дурной знак: чем сильнее его недовольство, тем он спокойнее с виду. В душу к императору Тир не лез – ну его, и так ясно, что сейчас накажет.
– Ну раз уж сами пришли, господин фон Рауб, – сказал Эрик, – значит, понимаете, что сделали?
– Так точно, ваше величество. – Тир даже не пытался изобразить раскаяние. Ему не следовало вмешиваться, это правда. Но, вмешавшись, он сделал то, что должен был. И это тоже правда. А еще правда то, что ни в каких обстоятельствах нельзя применять свои способности к людям, которые служат Эрику.
Да. Тир все это понимал.
– Мне следовало бы отправить вас под арест, – холодно сообщил его величество, – но делать это с мотивировкой «за черное воздействие» – значит, снова отбиваться от советчиков, рекомендующих убить вас и решить таким образом массу проблем.
– У вашего величества из-за меня масса проблем? – уточнил Тир.
– Не перебивайте, – приказал Эрик все так же ровно. – Я приказываю вам, господин фон Рауб, с этого дня избегать конфронтации с полком «Грифонов» и с любыми другими пехотинцами. Даже если на вас попытаются напасть. Как вы будете выполнять приказ – дело ваше. Отступайте, убегайте, зовите на помощь… действуйте в меру своей фантазии. Но чтобы никакого воздействия на моих людей, ни физического, ни тем более сатанинского, или кто там у вас в хозяевах.
– У меня в хозяевах – ваше величество.
– Тарсграе, Суслик… – Эрик сжал зубы. Потом глубоко вздохнул и покачал головой: – Ты даже камень выведешь из терпения. Я заключил договор с демоном, но это не делает меня хозяином демона. Избегай конфликтов. Просто – избегай. Потому что иначе ты когда-нибудь втянешь в серьезные неприятности и себя и меня. Это понятно?
– Так точно, ваше величество.
– Надеюсь, что понятно, – пробормотал его величество без особого доверия в голосе. – Иди, пилот.

Что ж, «Антиграв» был отличным способом избегать конфликтов. Любых. Кроме тех, что возникали в самом «Антиграве», но разрешать внутренние проблемы входило в обязанности персонала.
А еще «Антиграв» был по-настоящему хорошим местом. Бар, ресторан, гостиница, игральный и танцевальный залы, собранные под одной гигантской крышей, каким-то образом сохраняли и поддерживали на своей территории атмосферу летного поля. По извечной причуде человеческой психики пилоты на поле говорили о женщинах, а в «Антиграве», в обществе женщин, – о работе. Может быть, дело было в этом. Может быть, в том, что здесь были только свои. Может быть, в чем-то еще.
Тир обнаружил, что ему нравится то, что они сделали.
Им всем нравилось.
И не было никакого специального распоряжения, однако очень скоро их стол в темном и дальнем уголке бара перестали занимать даже те, кто прилетал издалека и знать не знал о местных традициях.
Там, за этим столом, Старая Гвардия собиралась в основном под вечер выходного дня. Но кто мог заранее сказать, какой день у них окажется выходным?
– Уважают, – сказал Шаграт. – Хе, то-то же!

ГЛАВА 7

Сила есть, только сильный в беде.
Евгений Сусаров


В двадцатых числах рефраса весь цивилизованный и не очень мир потрясла новость: Эльрик де Фокс отрекся от эстремадского престола.
Лонгвиец!
Добровольно…
Быть этого не могло, однако случилось. В Эстремаде по этому поводу проводились праздники и массовые зачистки недовольных. Одновременно. А почему бы нет? Кому праздник – тем праздник, а кто недоволен, те праздника не заслужили. Логично?
– Не так страшен черт, как вы о нем думаете. – Тир, окажись он в Эстремаде, был бы, пожалуй, в числе тех, кто веселился. Несмотря на идиосинкразию на любое массовое веселье.
– Гораздо страшнее, – возразил Риттер.
Риттер был необъективен: орден святого Реска добился богатства и власти в немалой степени благодаря Лонгвийцу. Понятно, что Риттер, как правоверный ресканец, готов был защищать барона де Лонгви от любых нападок. Но сейчас это было глупо, потому что факт оставался фактом. Лонгвиец отрекся от престола, сделал это на условиях эстремадцев, устроивших из отречения целое шоу. Тир даже пожалел о том, что не был в это время в Перенне, столице Эстремады, и не видел своими глазами… хм, чего не видел? По слухам, действо было глумливым и унизительным. Не много радости видеть такое. Каким бы ни был барон де Лонгви гордецом и самодовольным ублюдком, как бы Тир к нему ни относился – все равно радости немного.
Вообще нисколько.
Не имея ни капли собственной гордости, знать не зная, что такое чувство собственного достоинства, Тир не любил, когда в унизительных ситуациях оказывались люди, для которых и гордость и достоинство – не просто слова. И сам со своими жертвами никогда так не поступал: его работой было причинять физическую боль, любым способом, хоть словами, но только физическую.
В общем, он подумал-подумал, решил, что Лонгвийцу поделом, но эстремадцы перестарались.
– Если бы они вышибли его с боем, – согласился Падре, – это было бы нормально. Пусть даже переворот, но переворот со шпагами в руках, а не с кинжалом из-за угла. И уж тем более не с удавкой… а тут без удавки не обошлось. Задумали свергнуть его с высоты, прибегли ко лжи; устами благословляют, а в сердце своем клянут См.: Псалт. 61:5.

. Заговорщики хреновы… За пять-то лет он уже столько успел там сделать, что стоило бы спасибо сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52