Повисла долгая тяжелая пауза, наконец турок покачал головой:– Мы не будем стоять у тебя на пути. Мы будем сопровождать тебя. И мы почтем за честь видеть тебя в нашем доме.– И я почту за честь переступить порог вашего дома, – ответил Карл.
– Ты только посмотри, улиц совсем нет, одна вода кругом, – ворчал Роберт, пока караван баркасов янычар вез их по широкому каналу.Он вертел головой из стороны в сторону, разглядывая ручейки улиц, заполненные элегантными гондолами, теснящимися и толкающимися, как прохожие и паланкины на улицах самого обычного города.– Да, чудный город, – согласился Бен, – вот если бы только не воняло так ужасно.И действительно, отовсюду несло смрадом, как с болот Роксбери в жаркий летний день. Здесь кисловато-солоноватый запах моря перемешивался с запахом нечистот.– Меня тоже от этого воротит, – признался Роберт.На близком расстоянии город не утратил своей притягательности, а лишь перестал казаться чем-то нереальным, фантастическим. Бен даже подумал, что, верно, такие же чувства испытываешь, когда впервые видишь свою возлюбленную обнаженной. Издалека город словно был облачен в одежды, напомажен и напудрен, скрывал свои изъяны и выставлял напоказ свои достоинства. Вблизи стали видны поры, бородавки, явственно проступила несимметричность черт. Но это в глазах Бена никогда не делало женщину менее соблазнительной, даже напротив. То же самое происходило и с Венецией. Очарование ее не уменьшалось оттого, что он теперь мог видеть разрушающиеся сваи, черные тени крыс, снующих по карнизам домов, плавающий в воде мусор и отходы вперемешку с человеческими фекалиями. Венеция брала над ним власть, являясь его взору в своем подлинном обличье.Но все же был в ее облике некий диссонанс. На пути в город им попались громоздкие турецкие галеры. Как и подобает на Востоке, богато украшенные, ощетинившиеся рядами весел, которые вот-вот приобретут подвижность в руках рабов, кишащие людьми в разноцветных одеждах, готовыми сопровождать своего султана на пути из Венеции. При иных обстоятельствах его отбытие превратили бы в пышный праздник, так как Турция владела Венецией почти двадцать лет. Но как только они уйдут, другие, еще более ужасные корабли слетятся сюда с небес. Как скоро? Через день-два?– Ты знаешь, что нас ждет? – устало спросил Бен Роберта, пытаясь поднять руку и помахать девушкам, высунувшимся из окна верхнего этажа дома.– Все зависит от разговора со шведами. Эти разноцветные, – Роберт кивнул в сторону турецкой галеры, – янычары.– Понятно, что янычары, но кто они такие?– Солдаты. Но не простые. Многие из них когда-то были христианами, но их еще в детстве похитили и продали в рабство, и их воспитывали как бесстрашных воинов. Они считаются фанатиками, не знающими ни жалости, ни пощады.– Но, кажется, они благосклонно настроены к королю Карлу.– Да, Карл завоевал у них уважение, так, по крайней мере, говорят его люди. А еще говорят, что янычары относятся к нему лучше, чем султан, который сам никогда, в отличие от Карла, не воюет. Янычары чувствуют в шведском короле родственную душу, он для них такой же отважный солдат, как и они сами. И вот я думаю, именно сейчас янычары отказываются выполнять приказы султана.– Да разве такое может быть?– Нам известно, что султан и русский царь тайно сговорились: Турция уходит из Венеции и оставляет здесь Карла без защиты и покровительства. И ему ничего не останется, как дать деру в свою Швецию, которая сейчас фактически находится в руках русских и голландцев, и получается, что Карлу вообще некуда деться.– Но ведь Россия и Оттоманская империя враги?– Похоже, они считают, что пришло время поделить мир и установить границы, – сказал Роберт. – Так что во всем этом деле крайним оказывается только Карл. Царь не будет заключать с ним мир здесь, а Карл никогда не перестанет натравливать султана на царя. К этому следует добавить, что янычары – истинная сила империи, ее плоть и кровь. Но они склонны прислушиваться, что посоветуем им их друг Железная Голова.– Так получается, что в Венеции Карл попадает в капкан. Турция уходит, Россия приходит…– Ходят слухи, как только Карл будет схвачен или успеет убраться куда подальше, то московиты тоже оставят Венецию.– Кому оставят?– Венецианцам, наверное, а может, турки вновь сюда вернутся. Да кто их разберет, не знаю я!– Ну и игры! – пробормотал Бен. – Весело тираны развлекаются.– Ты только не забывай, что и наш дорогой капитан Фриск один из таких игроков-тиранов.– Он совсем другой, Робин. Он честно бьется за свое место под солнцем.– Ага, ну и посмотри, где его место. Не сегодня-завтра это храброе насекомое раздавит нога какого-нибудь гиганта.Бен пожал плечами:– Мне, конечно, неприятно, что он был не совсем честен с нами, но, несмотря на это, я очень люблю нашего тирана Фриска. Но сейчас все это нас не должно волновать. Для нас сейчас главное – найти Ньютона и Ленку.– Ха, да как же ты найдешь Ньютона? Даже если поверить Фриску на слово, что Ньютон отправился именно сюда…Бен с трудом улыбнулся, доставая что-то из кармана. Это «что-то» оказалось металлической пластинкой с привязанной к ней ниткой. Она секунду бесцельно поболталась в воздухе, а потом уверенно показала куда-то вглубь города.– Я точно не знаю, где Ньютон, – сказал Бен, – но его лодка вон там.– Хочешь сказать, где-то рядом?– Ты за стрелкой наблюдай. Будь лодка далеко, стрелка бы не подавала признаков жизни.Роберт кивнул и стал пристально рассматривать окружавшие его здания.– Каким-то странным курсом мы плывем, Бенджамин, – проворчал он.– Пока на место не прибудем, я не могу сказать, странный у нас курс или нет.Роберт кивнул, что-то увидел вдали и воскликнул:– О боже! Ты только посмотри туда, Бен!Бен повернул голову и в первую секунду ничего не мог понять. Канал впереди обрывался и уступал место городской площади, только вместо настоящей площади был огромный бассейн с водой. По нему суетливо сновали туда-сюда гондолы, небольшие парусники, баржи, баркасы. За площадью открывался выход к морю, на рейде стояли большие морские суда, на них-то Роберт и показывал пальцем. Среди византийских галер, бригантин, пинок, галеотов, среди многоцветья флагов и парусов возвышалась стройная мачта нью-йоркского шлюпа. Сотню раз Бен наблюдал, как эти красавцы заходили в гавань Бостона. Гордо реял на самом верху мачты, сопротивляясь прихотям средиземноморского ветра, королевский флаг.У Бена на глаза навернулись слезы, он схватил Роберта за руку.– Я верил, – прошептал он, – что мы их встретим.
Он проснулся на узкой, но удобной кровати – и в полном изумлении. Последнее, что он помнил отчетливо, был развевающийся над шлюпом флаг и охватившая его уверенность, что все будет хорошо.Он протер глаза, огляделся, и волосы у него встали дыбом.Турки! В комнате было полным-полно турок, и ни одного европейского лица.– Тебе лучше, англичанин?Вздрогнув, Бен повернулся и увидел юношу в полосатом халате примерно его возраста, с большими черными продолговатыми глазами.– Ты говоришь по-английски? – спросил Бен, и вопрос прозвучал как-то глупо. Но за последние три года с ним по-английски говорили только сэр Исаак и Роберт, и его поразило, что какой-то иностранец заговорил с ним на его родном языке.– Немного, но я очень давно им не пользовался. Ты хочешь съесть что-нибудь?– Что-нибудь? – В животе у Бена было так пусто, что он чуть ли не закричал. – Ну конечно!– Хорошо. Я скоро вернусь.Юноша развернулся и пошел к выходу через всю комнату, представлявшую собой узкую галерею с высокими окнами. Вокруг стояли кровати, на некоторых лежали люди. Он насчитал пять турок – все мужчины. Они бросили взгляд в его сторону, тут же отвернулись и продолжили о чем-то говорить на своем языке.Бен обратил внимание, что он не в крови, и его охватил новый приступ недоумения. Кто же это его вымыл, и как он мог при этом крепко спать? Он также обратил внимание, что на его груди свежая повязка и рана не так сильно болит. Ему очень хотелось знать, где же сейчас Роберт, Карл, да и все остальные.Через несколько минут вернулся юноша, неся поднос с хлебом, сыром, каким-то рыхлым на вид, и с маленькими продолговатыми фруктами черного цвета. Бен уставился на хлеб с сыром, как изголодавшаяся собака.– А это что? – спросил он с набитым ртом, тыча пальцем в неведомые фрукты.– Оливки. Только осторожно, внутри косточки.– Оливки. Ха!Он читал о них в Библии, но и понятия не имел, какими они могут быть на вкус. Он взял одну и попробовал. Оливка оказалась вполне съедобной – чуть с горчинкой и соленая. Когда во рту у него исчезла последняя оливка, он наконец-то оценил их вкус.– Спасибо, – поблагодарил он юношу, после чего протянул ему руку. – Меня зовут Бенджамин Франклин.– Хасим, – ответил юноша, пожимая протянутую руку.– Спасибо, Хасим. А теперь могу ли я спросить, где нахожусь?– Ну конечно. Ты в доме моего отца.– Твой отец один из тех людей, что привезли меня сюда? Он янычар?– Да, – с гордостью произнес Хасим. – Он корбаши.Бен вспомнил, что именно так Карл называл начальника янычар, которые встретили их на въезде в город.– Боюсь, я не знаю, что это значит.– Это как… э-э-э… генерал или полковник, может быть. Он командует ортой. Орта – это как… как полк.Бен кивнул:– А ты? Ты тоже янычар?Хасим чуть склонил голову:– Это неугодно Аллаху. Сын янычара не всегда может быть янычаром.– А-а-а, – протянул Бен и заерзал на постели.В комнате стоял сладковатый запах, такой же запах исходил и от Хасима. Это были не то духи, не то благовония.– Хасим, а где сейчас мои друзья?– Король Карл ждет встречи с ошаком…– Ошаком?– То есть с янычарами. Ошак – это значит место, где еда готовится для большого числа людей. Мы говорим, что янычары всегда едят вместе. Ты меня понимаешь? Это как семья. Поэтому их называют ошак.– Как семья…Эти люди с глазами, подобными черным алмазам, семья? Он попытался представить их сидящими за одним столом, ведущими разговоры и обменивающимися шутками.– А что с моим вторым другом?– Он в другой комнате, спит. Хочешь на него взглянуть?– Нет, нет, подожду, пока он проснется, спасибо. Я… – Он помолчал, раздумывая, стоит ли заводить разговор на эту тему, но все же решился: – Ты слышал что-нибудь о человеке, который… э-э-э… прилетел по воздуху в лодке?Хасим округлил глаза:– Ты спрашиваешь о сихирбаз?– Сихирбаз?– Ну да, прилетел в лодке четыре дня назад. Лодка небольшая.– Ты видел, как он прилетел?– Люди видели. Они думают, что это царь прислал сихирбаз.– Сихирбаз? Что это значит?– Э-э-э… маг… тот, который зачаровывает.– А он все еще там? Ну, там, где приземлился?– Насколько мне известно, да. Люди ходили к нему, хотели поговорить, но им не удалось. Сихирбаз находится за стенами старой крепости, и туда невозможно проникнуть, потому что он поставил магическую преграду. Янычары не могут проникнуть внутрь крепости.– И с ним никто не говорил?– Он согласен говорить только с Железной Головой.– А-а-а! А там… А с ним есть женщина? В лодке еще должна была женщина прилететь!Хасим пожал плечами:– Об этом мне ничего не известно.Бен закусил губу. Даже если Ньютон и сошел с ума, он не мог сделать что-нибудь нехорошее с Ленкой. Не мог. Хасим поклонился.– Меня ждут другие обязанности, – извиняющимся тоном сказал он.Бену хотелось схватить его за руку и удержать, но он не сделал этого. Он сгорал от желания расспросить Хасима побольше, но не знал, как продолжить разговор. Хотя ясно понимал, что говорить ему нужно не с Хасимом, а с Карлом.– Ты можешь мне сказать, где сейчас Железная Голова?– Нет, – ответил Хасим, чуть улыбнувшись. – Он переезжает с места на место, он все время в движении. – Он изобразил двумя пальцами руки шагающего человека, и Бен понимающе кивнул.– А где же он спит? – спросил Бен.– Мне нужно навестить других. Кто не спал еще… – сказал Хасим и, вежливо кивнув, продолжал: – Мне нужно узнать о женщине и о шведском короле, да? Но сейчас я должен идти.– Спасибо тебе, – сказал Бен, – и передай своему отцу благодарность за его гостеприимство.Хасим улыбнулся и кивнул.«Если это гостеприимство, – подумал Бен. – Если я не узник в сладостной тюрьме».Когда Хасим ушел, Бен попытался встать, но обнаружил, что его ноги, а особенно ступни покрыты ссадинами и волдырями, которые лопались, а затем вновь вздувались и вновь лопались. Однако все было не так плохо, как он себе представлял, и боль в теле медленно угасала, уступая место слабой истоме выздоровления. По большому счету его беспокоила только рана в груди, которая время от времени пронзала резкой болью, волной растекавшейся по всему телу.Встав на ноги, он уже мог выглянуть в окно. Там было то же самое огромное водное пространство, что открылось перед ним, когда они плыли в барке по каналу. Он перебегал взглядом от одной мачты к другой, пока наконец не нашел английский флаг, и облегченно вздохнул. Он боялся, что ему тогда все померещилось. Сейчас он видел три или даже четыре шлюпа, каравеллу и большой фрегат, за которым, похоже, стоял еще один. Радостное возбуждение росло. Он гадал: откуда они все? Неужели из Лондона? А вдруг город все-таки уцелел?Но, с другой стороны, английские корабли плавают по всему миру, и сюда они могли прийти откуда угодно, не обязательно из Лондона. И зачем забивать голову надеждами на невозможное, у него и без того масса нерешенных дел. Но связаться с английскими кораблями было крайне необходимо, и казалось это довольно-таки простой задачей. Если, конечно, его здесь не держат взаперти и если корабли московитов не прибудут в самое ближайшее время.Другим важным делом было разыскать Ньютона и Ленку. Его «компас», по всей видимости, указывал на место, где приземлилась лодка. Даже если это где-то рядом, как он найдет это место в городе, в котором он даже не знает, на каком языке говорить? На каком языке здесь вообще говорят? На каком-нибудь итальянском диалекте? И, наверное, на турецком. Некоторые турки говорили по-немецки, но он сомневался, что немецкий или английский будут ему хорошими помощниками на улицах Венеции.Улицах? Здесь их вообще может не оказаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61