– Думаю, вы имеете в виду капеллана, – сказал Эркюль.– Он отказался присоединиться к нам, – тихо произнесла Адриана.– Вы должны понять, что он не столько глуп, сколько ревнив. Этот служитель Бога не так им обласкан и одарен, как наша милая Адриана.– Ревность сама по себе великая глупость, – заметила Креси с легкой иронией в голосе. – А в нашей ситуации ведет к опасным выводам. Он повсюду утверждает, что Адриана заключила союз с дьяволом.– Совершенно неуместное замечание, – сказал Френсис. – Каждому из нас понятно, что, будь она в союзе с дьяволом, она бы не стала спасать нас от московитов. Умоляю, не обращайте внимания на этого несчастного капеллана. Ему отведена скромная роль исповедника, и никто не станет слушать его глупых измышлений.– Я не придаю этому значения, – сказала Адриана, маленькими глоточками попивая вино и с любопытством наблюдая, как герцог старался сохранить самообладание, пока Креси гладила своей обнаженной ступней его ногу.Адриана была убеждена, что людям, если она делает им добро, совершенно безразлично, служит ли она Богу или дьяволу. Проезжая вдоль обоза, она замечала недоверчивые взгляды, которые люди бросали на нее, но всякий раз эти взгляды, стоило ей встретить их, превращались в подобострастные и льстивые. Нет, ее не назовут ведьмой до тех самых пор, пока мистические силы ее не покинут или пока они не доберутся до более безопасного места. Только в этом случае ее попутчики дадут волю своей ревности и зависти. Только там, в безопасности, они осмелятся напасть на нее, но никак не раньше.После вина подали бренди, Адриана лишь пригубила – еще в прошлый раз она поняла, что плохо переносит крепкие напитки. Креси же не отставала от мужчин, и вскоре они все трое изрядно опьянели.Закончив ужин, они вышли из палатки герцога. Креси шла, пошатываясь и держась за руку Адрианы, мужчины курили табак, запасы которого были почти на исходе.– Вероника, ты хорошо себя чувствуешь? – спросила Адриана. – Тебе бренди не повредил?– Все очень хорошо, моя дорогая, – ответила Креси, она дышала ароматом абрикосов. – Как чудесно вновь ощущать себя пьяной, и слабость растекается по телу, но уже не от ран и болезни – сладостная слабость. Ну а ты как, колдунья? Что-то ты совсем мало пила.– Сегодня мне еще нужно кое-что обдумать.– Неисправимая Адриана, – заплетающимся языком произнесла Креси. – Все время она думает, думает… Хотела бы я знать, как я хотела бы знать…– Что, моя дорогая?– Что ты все эти дни думала обо мне?– Что ты имеешь в виду?– Ты всегда была такой беспомощной, ну совсем как маленькая девочка. И тебе нужна была Вероника, чтобы размахивать мечом или чтобы объяснить, как выкрутиться из затруднительной ситуации, не доставая меч. И я хочу знать, нужна ли тебе еще Вероника?– Конечно, нужна. Ты же моя подруга.– Да, да, твоя подруга. Конечно! И все же я заметила, Адриана, что ты все меньше во мне нуждаешься. И еще меньше в моем мече…– Я просто берегу твое здоровье, Вероника. Что с тобой? Ты никогда раньше не говорила так!– Я никогда… – Вдруг Креси отстранилась от нее и с такой силой выдернула свою руку из-под ее руки, что причинила Адриане боль. И Адриана вспомнила, какой ужасающе сильной была на самом деле Креси. – Я никогда раньше не была такой слабой! – выкрикнула Креси.– Слабой? Ты не слабая.– Нет? А кто сейчас сильнее меня? Зачем я тебе нужна? У тебя теперь есть эти мужчины, которые готовы отдать свои жизни за тебя!Адриана сложила на груди руки:– Да, я больше не беспомощный ребенок, которого нужно все время оберегать. Ну и что в этом такого ужасного?– А может быть, мы стали подругами только потому, что у тебя не было выбора, тебя больше некому было защитить? А сейчас необходимость в этом отпала, и ты мною пренебрегаешь.– Вероника, ну скажи, пожалуйста, когда я тобой пренебрегала?Креси резко дернулась:– Теперь ты разговариваешь со мной как с ребенком.– Вероника, прекрати, прошу. Я не давала тебе поводов для таких обвинений.– Нет? Но ты избегаешь меня, ты мне предпочитаешь д'Аргенсона, или герцога, или маленького Нико. И что же я должна чувствовать?– Креси…В свете луны глаза Креси сверкали, как серебряные блестки.– Ты никогда, Адриана, не поймешь, от чего я отказалась ради тебя. И если ты не понимаешь, то я должна тебе напомнить.– Вероника, ты несправедлива ко мне. Более двух лет я была тебе другом, хотя ты все время мне лгала. Все, что ты мне говорила, было ложью.– Да, я лгала. Ну конечно, разве Креси знает, что такое правда! Или что такое любовь!– Перестань, Вероника. Ты слишком много выпила сегодня.Рыжеволосая красавица взяла себя в руки и выпрямилась.– Не так уж и много, – произнесла она. – Не так уж много. Прости, Адриана. Давай прогуляемся. Расскажи мне о звездах, которые сияют у нас над головой.Адриана заколебалась. Она видела, что герцог вернулся к себе в палатку, а Эркюль медленно удалялся по направлению к своей.– Тебе нужно отдохнуть, Вероника. Ты сегодня сильно возбуждена, и у меня не хватает терпения тебя успокаивать.– У тебя должно хватать на меня терпения, – прошептала Креси. – Я не привыкла к этому, Адриана. Я не привыкла быть слабой.Адриана посмотрела в немного затуманенные глаза своей подруги и поцеловала ее.– Ты не слабая, Вероника, просто немного пьяная. Успокойся и иди спать.Креси отстранилась, шквал эмоций отразился на ее лице. Но она спокойно и холодно произнесла:– В таком случае, спокойной ночи, – и уже со свойственным ей сарказмом добавила: – И ангелы прилетят, чтобы спеть мне колыбельную. Очень давно они мне не пели своих песен. – Она подмигнула, немного хитро и с вожделением. – Думаю, мне надо проверить, что за человек этот юный герцог и какие в нем таятся перспективы на будущее.– Креси, ты же сама меня предостерегала…– Учи любовным премудростям свою прабабушку, – ответила Креси, развернулась и, осторожно ступая, словно шла по туго натянутой проволоке, направилась к палатке герцога. Адриана смотрела ей вслед, раздумывая, следует ли ей остановить Креси. Но разве можно остановить Креси, если она уже что-то решила?Вместо того чтобы вразумлять Креси, Адриана подняла голову и посмотрела на звезды. Млечный Путь был едва виден, его скрывали не облака, он терялся в сиянии восходящей Луны. Сатурн немигающей звездочкой висел над горизонтом. Не успела она подумать, сможет ли Джинн дать ей сведения об этих небесных телах, как тихое покашливание привлекло ее внимание. Она обернулась, это был Эркюль д'Аргенсон.– Не помешаю, мадемуазель? – спросил он.– Нет, я просто любуюсь звездами.– Равно как и они вами.Она улыбнулась:– Вы сегодня намерены шутить?– А почему бы и нет?– А разве вы, как капеллан, не боитесь, что я на самом деле ведьма?– В отличие от капеллана, я в этом не сомневаюсь, а знаю наверняка. – Он приблизился к ней. – Я уже очень давно вами околдован.И она сделала шаг к нему навстречу, вдруг почувствовав необыкновенную смелость, и соблазнительно вздернула подбородок.– Ваши речи так сладки, мсье, – сказала она. – Ваши губы способны произносить такие чарующие слова, а способны они на что-нибудь иное, кроме как услаждать мой слух?У него расширились глаза:– Мадемуазель, я…– Нет, не нужно лишних слов, мне требуются доказательства.Он замолчал и внешней стороной ладони провел по ее щеке. Он провел пальцами по ее губам, чуть заметно и торжествующе улыбаясь.Его губы хранили вкус бренди и дорогого табака и были обжигающе горячими. Она вцепилась пальцами в его шейный платок и притянула к себе, плотно прижалась к его груди, руки его заскользили по впадинкам и ложбинкам ее спины. Его дыхание щекотало ее щеку, опускаясь ниже, к шее. Он замер и выдохнул, обжигая ее, так что у нее перехватило горло, она почувствовала жар в животе, в самой глубине своего лона.– В твоей палатке… – выдохнула она, – там никого нет?– Только пустота, миледи.– Тогда уведи меня туда, – прошептала она.– Ты хочешь этого?– Уведи меня.Лежа на его постели, она чуть не рассмеялась, вспомнив, как он, такой на вид опытный и искусный, как никто другой из ее любовников, чуть не вывернул себе ногу, в спешке стаскивая с себя кюлоты. Наконец ей стало понятно, отчего приходила в восторг Креси, занимаясь любовью, – упоительно видеть, как сильный мужчина становится слабым в момент любви. С Людовиком Адриане казалось, что она выполняет поденную работу, противную и грязную. С Николасом они соприкоснулись через плоть сердцами и творили любовь. Она не любила Эркюля, но он ей давал то, чего она никогда не знала: истинное телесное наслаждение и удовольствие. Когда любовная игра закончилась, он тут же уснул. Она похлопала его по щеке, оделась и вернулась к прерванному занятию. Глупо улыбаясь, она смотрела на звезды и бродила вокруг лагеря, счастливая и одинокая.
Наконец она утомилась и направилась к своей палатке. У входа, к своему большому удивлению, она обнаружила Николаса, будто он ее ждал.– Нико, ты сбежал от своей няни? – спросила она, гладя его по головке.Мальчик засмеялся забавным детским смехом, и ей показалось, что он что-то сказал. Это было обычное детское гугуканье, похожее на перезвон серебристых колокольчиков, но ей все равно чудилось, что в нем есть смысл. Она взяла ребенка на руки, и, словно порыв холодного ветра налетел, в душе зародились смутные подозрения. Застонав, она открыла глаза на всех своих пальцах и всматривалась в эфир, сама не зная, что она хочет там найти. Она вспомнила рассказ Креси о голосах, которые сопровождали ее в детстве и учили своей мудрости, похитив ее земную сущность. Неужели эта случилось и с Нико? Боже правый, неужели он слышит эти голоса? И как долго это будет продолжаться?Но в эфире все было тихо, как и должно было быть, – все так же пели странные хоры. И все же она позвала одного из джиннов.– Госпожа? – откликнулся джинн.– Оберегай его, – сказала она. – Оберегай моего сына, никаким силам не позволяй прикасаться к нему. Ты понял? Немедленно дай мне знать, если между ним и кем-нибудь из вас возникнет некоторая симпатия.– Да, госпожа, – пропела сущность.– Ну вот и хорошо, – сказала Адриана, – очень хорошо.Немного успокоившись, она вновь погладила Нико по голове. Дети и без вмешательства невидимых сил сами по себе весьма странные существа. Она гладила Нико, а он смеялся, а затем показал пальчиком на Луну, которая большим шаром красовалась на ночном небе.– Да, мой сладкий. Наша подружка не часто появляется в таком великолепном виде, это Луна!– Лу-у-у-уна, – повторил Нико, растягивая гласный.– Нико! Мальчик мой, ты заговорил!– Лу-у-у-уна, – снова повторил Нико.– Умничка моя! Это твое первое слово!Неожиданно Адриана исполнилась гордостью и любовью к этому маленькому существу, ее собственному ребенку. Она обняла, прижала его к себе и запела колыбельную песенку о Луне. Она пела, пока малыш не уснул, потом занесла его в палатку, укрыла одеялом, легла рядом и погрузилась в безмятежный сон. 13Черная башня Бен напрягся, услышав звук приближающихся шагов, рука его непроизвольно сжала холодный эфес шпаги. Когда он осознал, что сделала его рука, он вздохнул и убрал ее с эфеса. Даже если это и тот, против кого он должен обнажить шпагу, он все равно не умеет ею как следует пользоваться. Лучше бы ему совсем не брать с собой оружия. Уже сам факт того, что он вооружен, может вызвать агрессию у возможного противника. Но самые хитрые, заметив оружие, несомненно, подкрадутся сзади и выстрелят в спину с безопасного для них расстояния.Внизу он различил человеческую фигуру – женскую, как он и ожидал, закутанную в плащ, чтобы казаться ночью незаметнее. Он выждал еще минуту, чтобы удостовериться, одна ли она, не следят ли за ней. Не заметив никого подозрительного, он тихо окликнул ее сверху:– Ленка.Голова в капюшоне запрокинулась, и он увидел лицо Ленки, как и в прошлый раз – неестественно бледное в лунном свете.– Бенджамин? – послышался свистящий шепот.– Да, это я. Спасибо, что пришла.– Мне не следовало. Если узнают…– Не узнают, клянусь. Если даже они меня схватят и начнут пытать. – Он замолчал, сполз к самому краю черепичной крыши, так что мог свесить голову и плечи прямо над ней. – Принесла?– Да. Только об одном молюсь, чтобы это была та самая.– Бросай ее сюда.– Ты тогда не пришел, как договаривались.– Простите меня, мадам, но у меня не было никакой возможности.– Вокруг говорят, что ты покушался на императора.– Неужели? – саркастически усмехнулся Бен. – Подожди-ка.Он развернулся, лежа на крыше, свесил вниз ноги, затем немного спустил тело, покачался в воздухе, примериваясь к прыжку, и спрыгнул на твердые камни.– Какие в этой старой башне крысы странные бегают, – пошутила Ленка, пока он отряхивался.– Верно заметила, пришлось мне побегать. – У них над головами висел серп луны, и на лице ее плясали тени, но ему все равно показалось, что он заметил на нем плутовскую улыбку. – Ты веришь этим россказням?Она пожала плечами:– Нет, да мне вообще нет до этого никакого дела. Ты сам-то не пострадал?– Нет, насколько мне известно. Я везунчик. – Он, стараясь, чтобы она не заметила, огляделся, нет ли какой угрозы, и продолжал: – Я слышал, другим менее моего повезло.Она кивнула и заговорила серьезно:– Анну нашли у дверей Ньютона, а Милос возле Черной башни.– У Черной, не у Математической? – переспросил Бен.– Ты же знаешь, кто это, не так ли? Это привидение?– Я пытался тебе все рассказать той ночью, – сказал Бен, – но ты так упрямилась и ничего не хотела слушать. Остальных я предупредил.– Я знаю. Анна… она очень злилась. Они со Стефаном были любовниками. И она хотела увидеть это привидение, и… я не знаю зачем, чтобы она могла сделать… а теперь она мертва.– А Милос? Что Милос?– Ее даже и во дворце не было, она где-то в замке находилась. Потом пошла мимо Черной башни. А нам той ночью, когда мы смотрели на Луну, угрожала опасность?Бен ее почти не слушал.– А? Нет. Книга была в комнате Ньютона, да и потом мы были в другой башне. Черная башня, говоришь? Не Математическая, точно?– Книга?– Да, все дело в этой древнееврейской книге. Привидение ищет эту книгу и потому убивает тех, кто ему встречается на пути.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61