Она подошла и замялась в нерешительности:– А как надо смотреть?– Закрой один глаз, а другим смотри в окуляр, сюда вот.Она кивнула и наклонилась к окуляру, застыв, как статуя, и стояла так бесконечно долго. Бен уже начал нетерпеливо топтаться на месте. Наконец, когда он уже собирался оттаскивать ее от телескопа, она сама подняла голову от окуляра, и он был до крайности потрясен – серебром мерцали влажные полоски на ее щеках.– Спасибо вам, – прошептала она дрожащим голосом. – Теперь мы можем идти.Он не мог ни сдвинуться с места, ни сказать что-нибудь, ее слезы и лунные блики на лице зачаровали его.– Мы можем идти, – повторила она, вытирая слезы.– Пожалуйста, не вытирай слезы, – попросил он.Ее рука замерла, а потом опустилась вниз.– Почему? Хотите посмотреть, как плачут горничные, а потом разболтать об этом своим приятелям?– Да зачем же я буду делать такие недостойные вещи? – сказал он, и уголки ее губ чуть дернулись вверх. – Почему? – очень тихо спросил он. – Почему ты плачешь?Его вопрос, казалось, удивил ее:– А вы почему не плачете?Бен нахмурился и наклонился к окуляру, он был еще влажный от ее слез. Изображение немного расфокусировалось, но он его восстановил.– Да, это Луна, – сказал он, не отрывая глаз от окуляра.– А вы что, не видите их? – спросила она. – Там вот, где темные пятна. Это горы отбрасывают тень. Горы такие высокие, что могут задеть Землю и нас, если мы окажемся прямо под ними. Если бы такое могло случиться…Она говорила очень тихо, нараспев, и вдруг… он тоже их увидел. Он и раньше видел эти горы, знал, что они там есть, он даже имена им дал. Но сейчас совершенно неожиданно его поразили великолепие и значительность самого их существования.– Я только что увидела горы на Луне, – продолжала Ленка. – Я и думать не смела, что когда-нибудь такое может случиться. Но я всегда об этом мечтала…Бен почувствовал, что готов расплакаться и от ее слов, и от вида Луны, но в этот момент он услышал, как она начала тихо спускаться по ступенькам вниз.– Погоди, – позвал он. – Погоди, вернись.Он поднял на нее глаза, она смотрела на него выжидающе.– Можно я тебе еще кое-что покажу? Если удача нам улыбнется и небо в той стороне чистое, мы сможем увидеть кольца Сатурна.– Я не хочу отнимать у вас время, – сказала она. – Я увидела то, что хотела. Мы встретимся с вами утром, в десять. Я знаю, что в это время сэр Исаак уходит на прием к императору.– Нет, погоди, ты ничего еще толком не видела, – уговаривал ее Бен. – Ты обязательно должна посмотреть кольца Сатурна.Она посмотрела на него глазами какой-то загадочной ночной птицы, возможно прилетевшей с самой бледной красавицы Луны, и он подумал, что она непременно откажется, и знал, что ему от этого сделается горько. Но она, улыбнувшись, сказала:– Хорошо.Через час, когда облака закрыли небо и уже почти ничего нельзя было разглядеть, они начали спускаться.– Спасибо, – сказал ей Бен.Она продолжала идти вперед молча, затем вдруг ответила:– Пожалуйста, не стоит благодарности, – будто знала, что она ему подарила.– Это ведь не просто любопытство? – спросил он. – Почему тебя так притягивает к Луне? Почему из всех небесных светил ты первой предпочла увидеть именно…– Тсс, – перебила она. – Там, внизу, уже стражника видно.Не успели они выйти во двор, как она скользнула в темноту и исчезла, оставив его в еще большей растерянности и замешательстве. 6Бездна Красные Мокасины задумчиво глядел на темную, поблескивающую поверхность океана, пытаясь взглядом проникнуть в глубины, увидеть, что скрывается под его мерцающим покровом. Он знал, что когда-то весь мир был бездной, без конца и края, до тех пор, пока не явился Гаштали, у которого вместо глаза – солнце, и он сотворил над бездонными глубинами воды землю. С земли в низший мир можно было спускаться только через узкие проходы – глубокие водоемы, пещеры, непроходимые леса. Лишь самые смелые, самые сильные ихт ахолло отваживались проходить сквозь них, обитатели мрачных глубин ненавидели выскочек с земной тверди и мстили им тем, что ядом наполняли их сердца. Делалось это как бы невзначай – то змея человека укусит, то он воздухом болотным отравится и в лихорадке сляжет. Но нисхождение означало проникновение в сердце хаоса.Не существовало границы между землей и клубящимся хаосом. Матросы, например, могли легко опускаться в хаос, и существовали у них для того самые простые способы. Либо они напивались рому до одурения, либо непрерывно резались в карты, так что теряли ощущение реальности, либо устраивали бессмысленные драки или воображали, как они заживут, как только сойдут на берег. Красные Мокасины глотнул еще немного рому, чтобы заглушить боль, да к тому же и пресной воды почти не осталось, а рому было вдоволь. Но даже ром не мог вывести его из состояния душевной подавленности. Он немного успокаивался лишь тогда, когда смотрел на небо, не замечая мрака, поглотившего все вокруг, он мечтал о доме. Он оказался там, куда не следовало бы ступать чоктау, даже таким ихт ахолло, как он.В воде мелькнуло что-то белое. Желая получше рассмотреть, индеец схватился за край борта и наклонился вперед. Но едва руки его коснулись твердой поверхности, как он понял, что совершил ошибку, однако было уже слишком поздно. Все его тело пронзила адская боль, он обмяк и мешком свалился за борт.С ликующим восторгом бездна поглотила его. Красные Мокасины попытался вынырнуть на поверхность, но за свою короткую жизнь он так и не научился плавать. Его схватили чьи-то сильные руки и потянули вниз. Сопротивляясь, он вдохнул полной грудью и задержал дыхание, но не выдержал, открыл рот, и вода хлынула потоком, заполняя легкие.Ощущать воду в легких было не так уж страшно, к тому же он почувствовал, что смерть ему не грозит. Под водой было совершенно темно, но и в этой темноте он различил тех, кто увлек его на дно, – белые существа, белее любого европейца, с огромными, как у панцирной щуки, зубами, со сверкающими злобой большими круглыми глазами. Он знал об этих существах из сказок, рассказанных ему в детстве. Это были ока нахолло, белые люди, живущие в воде и ворующие маленьких детей, чтобы пожирать их или превращать в себе подобных. Поскольку ни у одного человека не было возможностей их одолеть, он смирился и расслабился, позволив им тащить его туда, куда они хотели.Он попал в город, построенный из камня, жидкой грязи и трухлявых бревен. Здесь удушающе пахло гниющим мусором и тухлым мясом. Его привели в полуразрушенный дом, где сидел на возвышении в полном одиночестве ока нахолло и смотрел на черные угли потухшего костра. Голову его обвивали сплетенные угри, подобно тому, как вожди чоктау носили на голове убор из лебединых перьев, его круглые глаза вцепились в Красные Мокасины, а рот оскалился в улыбке.– Chim achukma? – пробулькал он.– Okpulo, – ответил Красные Мокасины. – A chishno?– Неплохо, – продолжил вождь на языке чоктау, – если учесть, что твои люди топчутся у меня над головой, топят в моем океане свои корабли, хоронят своих мертвецов, которые потом гниют и разлагаются прямо у меня под носом.– Я этого не делаю, – спокойно ответил ему Красные Мокасины. – Давным-давно так делал Гаштали. Он причинил тебе неприятности. Но меня ты зачем похитил?Вождь ока нахолло вздрогнул и неожиданно превратился из белого в синего.– Потому что он сотворил тебя и таких, как ты, – ответил он.– А тебя разве не он сотворил?– Мы хозяева этого мира. Мы никем не сотворены. – С минуту вождь внимательно изучал Красные Мокасины, затем подался вперед. – Он тебя сотворил из нас. Тебе это известно? Он выкрал тебя в детстве, облепил твое тело глиной и научил тебя ненавидеть нас.– Да, я боюсь тебя, – признался Красные Мокасины, – но ненависти я к тебе не испытываю. – Он встрепенулся. – Ты поэтому детей воруешь? Тем самым ты хочешь отомстить?– Да, я украл тебя из мести, но не только. Ты слеплен из жидкой грязи, поэтому ты можешь делать то, чего мы делать не можем, например, ходить по земле. Ты поможешь нам и будешь за это вознагражден.– Вот как. А наградой мне будет выделенное где-нибудь здесь местечко?– О! Когда мы разобьем на части ту земляную твердь, что Гаштали воздвиг у нас над головой…– Она вас стесняет? Ока нахолло внимательно посмотрел на него.– Да, она нам мешает, – сказал он после паузы. – Вообще-то, мы довольны жизнью в подводном мире, пока вы не начинаете загрязнять своими отбросами воду, которой мы дышим. Тогда мы начинаем бороться с нашими обидчиками.– Я тоже ваш обидчик?– Внутри твоей оболочки душа, образованная из нашей всеобщей души, и она очень сильная. Когда ты родился, мы предложили тебе занять достойное место среди нас, но вместо этого ты выбрал путь самоистязания. Ты пожираешь собственную тень, и это нас очень раздражает. Но помимо тебя в мире есть худшее зло – это люди, которые желают уничтожить и твой, и мой народ.– Ты имеешь в виду белых людей?– Вы называете их, как и нас, нахоллос. И знаешь почему?– Знаю. Когда чоктау впервые их увидели, они подумали, что это ваши собратья, потому что они были белые, как морская пена, и прибыли в плавающих домах. Ошибиться было очень легко.– Легко? – Похожий на рыбу человек криво усмехнулся.– Говори то, что хочешь сказать.Вождь перестал улыбаться:– А я хочу вот что сказать тебе, моему ближайшему родственнику. Когда твой род выполз из пещеры Наних Уайях, когда вы обсохли и разбили свои панцири, точно такие же, как и у крабов, и сделались людьми, слепленными из грязи, вы не утратили родственную связь с нами. Мы – ваши старшие братья, и вы должны нас почитать и повиноваться нам. Тебе уже однажды предлагали выбрать правильный путь. И теперь я еще раз предлагаю тебе сделать это. Если ты откажешься… – Его глаза сделались чернее ночи, затем засветились зеленым огнем, а потом стали белыми, как морская раковина. – Откажешься и станешь нашим мясом. Ты понял меня?Красные Мокасины посмотрел ему прямо в глаза.– Ешь меня сейчас, если можешь.Он хлопнул в ладоши, притянул к себе свою тень и рассек кожу морского вождя. Из распоротого судорожно дергающегося тела выполз карлик Куанакаша, злобно заворчал, затем сам лопнул, и из его нутра вылетело крылатое существо со множеством глаз, будто из куколки вылупилась чудовищная бабочка.– Тебя предупредили, – произнесла бабочка.Красные Мокасины вынырнул из воды и открыл глаза. Он находился в своей тесной каюте, в недрах корабля, мерно покачивающегося на волнах. Руки его болели нестерпимо, и он подумал, что во сне они как-то неловко завернулись. На мгновение ему показалось, что теперь он заболеет. Он набрал полную грудь пахнущего мочой воздуха и держал его, пока в животе не исчезло ощущение, будто он наполнен водой. Затем он поднялся наверх, на палубу – по крайней мере здесь вода была под ним, а не вокруг него. «Надо будет попросить разрешения спать на палубе, даже если идет дождь», – подумал он.Подставляя лицо приятно обдувающему ветру, он стоял и размышлял, что бы мог означать увиденный им сон. На него напали, зная, что он ослаб после такого сурового испытания, которому он подвергся в Англии. Куанакаша улучил момент и попытался вырваться из-под его власти. Но, кажется, дело не только в этом. Куанакаша и раньше говорил о «великих». У Красных Мокасин было подозрение, что сейчас он встретил одного из них, во сне, где его таким странным образом пленили. Если это правда, то ему действительно угрожает опасность. В легендах сохранилось очень много упоминаний об этих существах, но мало подробностей, и ему ничего не было известно о том, как бороться с ними или хотя бы защищаться от них. Но теперь он должен быть все время начеку. За ним охотится хищник, ни имени, ни лица которого он не знает.
Неожиданно поднялся крик на всех восьми кораблях – нестройный хор хриплый голосов приветствовал деревья, которые они увидели впервые с того самого момента, как покинули Америку. Нормандские и пикардийские берега мало чем отличались от английских – пустынные, кругом только трава. Но когда они подплыли, как догадался Бьенвиль, к Бретани, они увидели деревья, которые лежали на земле, будто их повалил сильнейший ураган.– Я все же стою на том, что нам нужно отправить небольшую группу на разведку в сторону Парижа, – сказал Бьенвиль за ужином, когда шло обсуждение, что предпринять дальше. – Хотя мне понятны ваши сомнения и нежелание. И если нам доведется увидеть какую-нибудь деревушку с жителями, я настоятельно прошу высадиться там на берег.– Это мы непременно сделаем, – заверил его Черная Борода. – Нам нужно пополнить запасы, а то без воды и провианта мы скоро дохнуть начнем. И гореть мне в аду, если я еще раз отпущу своих людей туда, куда не может долететь ядро моей пушки. – Он мрачно усмехнулся. – Хоть что мне говорите, я своих людей никуда не пущу.– Да, но если мы получим сведения, что Париж и Версаль уцелели, вы же понимаете, что я буду настаивать на том, чтобы мы туда отправились.– Да ясно все, что мы, дети малые, чтобы нам это все разжевывать, – осадил его Черная Борода.На следующий день они увидели деревню, вернее, то, что от нее осталось, но и это вызвало всеобщее ликование.– О-го-го, не весь мир погиб. Что-то да уцелело! – завопил Таг.– Что же все-таки здесь произошло? – недоумевал Нейрн, обводя взглядом проплывающие мимо развалины деревни. – Кажется, будто огненное дыхание самого Господа Бога все тут опалило. Как только Америку не затронуло.– У моего народа есть легенда о ветре, – сказал Красные Мокасины. – Рассказывают, есть ветер в облике человека, он живет на востоке, в доме, что стоит на небесах. У него было очень много детей, и однажды он разослал их, чтобы они облетели весь свет и потом рассказали ему, что в мире происходит. Дети разлетелись, но ни один из них не вернулся, и тогда он отправился на их поиски. Он очень долго их искал и наконец узнал, что некий человек, сделанный из железа, всех их поймал и утопил в реке. И тогда Ветер убил этого Железного Человека, выдохнув клуб табачного дыма.– Крепкий, видно, был табак. Ну а детей-то он своих спас?– У Железного Человека была жена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61