— Валяй. Вопросы задавать, это не деньги взаймы просить. С меня не убудет.— Что это за часть, куда я перевожусь?— Спроси что полегче. Откуда я могу знать. Мне министр обороны пока еще не докладывает.— Но это наш профиль? Начштаба глянул на замполита.— Может, наш, а может, и нет… Слышь, комиссар, ты как мыслишь?— Нашего профиля в Союзе — по пальцам перечесть. Одной руки. Мы, прибалтийские морпехи, да еще, пожалуй, псковичи. Там, насколько я знаю, своих девать некуда. Полный комплект. Значит, что-то новое.— Слышал?— Так точно!— Ну тогда ступай, лейтенант. В коридоре перед дверью начштаба сидели, выжидая своей очереди, еще четверо лейтенантов.— Ну что? — спросили они.— Ничего. Ничего определенного, — ответил Кузнецов. — Возможно, что-то новое.— Ну, блин, чувствовал же, что не надо было на полосе препятствий выкладываться! Что боком такая резвость выйдет. И точно, — ругнулся один из лейтенантов.— А при чем здесь полоса препятствий?— А при том, что выбирали зачетников. А тех, кто похуже, — не трогали. Распоряжение такое было! Теперь загонят до конца службы куда-нибудь на Камчатку…Но загнали не на Камчатку. Много ближе — в Московский военный округ.— Значит, так, хлопцы, я — генерал Блинов. Михаил Михайлович. Можете меня любить и жаловать. Можете не жаловать, но служить все равно придется. — Как положено, представился личному составу командир соединения. — Это ваши старшие офицеры… Это наш городок…Генерал был в летах. С сединой и плашкой боевых орденов от плеч до пупа. Генерал был боевой, хотя было совершенно непонятно, зачем он в подразделении численностью в четыре неполных роты? Правда, одних только офицеров. Не ниже лейтенанта в звании.— Вопросы есть?— Товарищ Генерал, разрешите обратиться? Старший лейтенант Кудряшов.— Давай, Кудряшов. Обращайся.— В чем будет состоять суть нашей службы?— В том, чтобы не «ссуть, когда танки пруть!» — хохотнул Генерал. — Понятно?— Никак нет!— Ладно, ребятки. Вы пока располагайтесь, обживайтесь, газеты на политзанятиях читайте, а потом помаленьку сами скумекаете, что почем. Понятно?— Так точно, товарищ Генерал!— Ну вот и славно…Личный состав разбили на взводы и отправили в казармы.— Неужели даже за ворота в выходные выпускать не будут? — удивлялись лейтенанты. — Мы что, срочники, что ли? Или курсанты? Что нас пасти надо…— Разговорчики в строю! — гаркал взводный. — Песню… запе…вай!— «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед…» — раскатывался взвод, шагая в гимнастический зал и проклиная свою непонятную службу.— В общем, так, сейчас мы будем отжиматься. Руками от пола, — говорил взводный. — И отрабатывать подъем переворотом. Вопросы есть?— Так точно. Разрешите обратиться?— Вообще-то команды вышестоящих командиров следует понимать сразу. И как надо. Но учитывая наше недолгое знакомство… Разрешаю. Обращайтесь.— Сколько раз следует отжаться? От пола.— Восемьдесят.— Скока-скока?! — ахал тщедушный на вид старлей из Закавказского военного округа.— Восемьдесят!— Я до стольки даже считать не умею…— Восемьдесят — для начала. Через месяц зачетная норма будет удвоена. А для наиболее любопытных — утроена! Еще вопросы есть?Больше вопросов не было.— Тогда упор лежа — принять!— Делай… раз!— Делай… два!— Делай… три!..И так до обеда, то приближая, то удаляя нахмуренный взгляд от набело вымытого пола. И после обеда — до отбоя. Чтобы научиться каждую половицу на полу от соседней отличать. По памяти.— Закончить упражнение. Две минуты перекур! Какой перекур, когда такими трясущимися, словно в них отбойный молоток зажат, руками даже сигарету ко рту не поднести!— Это куда нас, интересно, готовят? В олимпийские гимнасты, что ли?— В цирк! В номер: два-лейтенант-два. По отжиманию платформы с груженым автомобилем «ЗИЛ» от пола.— Не, бойцы, я так долго не выдержу. Я лучше обратно к себе в часть…— Взво-о-од! Кончай перекур! Упор лежа принять!— Делай… раз!— Делай… два!..Ну точно — легче сдохнуть… Через месяц состав подразделения сократился на четверть.— Ну что, бойцы, — живы? — спросил Генерал на очередном построении.— Чуть… — невнятно ответили из строя.— Тогда хочу вас обрадовать. Физических упражнений в гимнастическом зале больше не будет.— Слава богу!..— Хватит вам под крышей баклуши бить. С завтрашнего утра начнем развивать ноги. По всей их протяженности. Будем бегать. Кроссы.— Сколько километров, товарищ Генерал?— Семьсот…— Скока-скока?! — охал тщедушный старлей из Закавказского округа.— Семьсот. В один конец! — повторял Генерал.— Это точно, что в один. И конец… — грустно шутил кто-то.— А зачем такие расстояния, товарищ Генерал? Ведь современные войска отличаются повышенной моторизованностью. Зачем набивать мозоли на ногах, если есть бронетранспортеры и боевые машины пехоты?— Затем, что бронетранспортер пройдет не везде, где пройдет нога пехотинца. Ясно?— Так точно!— Тогда завтра с утра и начнем. И чтобы все восемьсот километров отсюда до Псковской области пробежали единым духом и с хорошим, так сказать, настроением. Вот тогда я скажу, что вы орлы.— Почему восемьсот? Товарищ Генерал, вы же только что говорили — семьсот…— А это чтобы вам разные глупости в голову не лезли. Насчет моторесурсов армии. Еще вопросы? Вопросов опять не было.— Тогда по коням.Итого еще минус четверть личного состава, отпадавшего по мере продвижения к Псковской области.Бежали днем. Но и ночью. Но и в дождь. И в жару. Со сном. Но не более четырех часов. И с послеобеденным отдыхом. Но не более минуты. С учетом мытья посуды. В общем, бежали. Так, как бегали войска до Большой Войны с немцами, когда не было в наличии достаточного числа самоходной техники, а кавалерия уже утратила свои стратегические позиции.Бежали в режиме: бег — отдых — бег По полчаса. Отдых означал не лежание на траве — пешее передвижение со скоростью пять километров в час. Потом снова бег. И так изо дня в день.На третьи сутки, кто не «сдох», втянулись. Бежали в механическом ритме, шаг в шаг, успевая на ходу даже обмениваться репликами.— Сколько сегодня осталось?— Километров сорок. По спидометру.— Я думал — больше…— Ты девчат видел?— Каких?— Ну тех, что на гречишном поле? Что нам кричали.— Ну?— Там одна такая была фигуристая…— Понравилась?— Вообще, да!— Тогда познакомишься.— Когда?— Когда обратно побежим…Все! Восемьсот километров! Как одна копеечка! И даже каблуки на сапогах целы: А казалось, невозможно.— Живы? — спросил Генерал, обозревая свое загоревшее и подобравшее животы воинство.— Так точно!— Вижу — живы. Правда, не все. Ну ничего, ребятки, я в ваши годы втрое бегал. С минометной плитой на плечах.— Ну так мы тоже…— Что тоже?— Мы тоже можем. Втрое. Если командование прикажет…— Ну я же говорил — орлы!— Служим Советскому Союзу!— Это еще не служба. Это присказка. Ваша служба впереди.— Похоже, нас еще и летать заставят. Вместо самолетов. С полной бомбовой нагрузкой, — шепнул кто-то в строю, — по причине нехватки в войсках тяжелых бомбардировщиков.— Молчи! Накаркаешь еще! Тьфу, тьфу, тьфу, — через левое, чтобы Генералу на ботинки не попасть, плечо.Вовремя сплюнули. Пронесло. Не заставили. Заставили другое. Совсем другое. Глава 3 — Дело — проще некуда, — ставил учебную задачу привлеченный к занятиям гражданский преподаватель. — Лесок видите?— Видим.— Так вот сейчас вы пойдете в тот лесок и укроетесь в нем так, чтобы вас ни одна собака отыскать не могла,— Это что, игра в прятки, что ли?— В прятки. На выживание. Кого нашли — того пристрелили. А кого не обнаружили — тот жив остался.— А если совсем не нашли?— То считай отмучился. Дембель, — хохотнул кто-то.— Зачетное время — три часа…Лесок был хиленький, насквозь видно. Как было в нем спрятаться, не будучи грибом, было совершенно неясно.— Ну что, будем окапываться? — предложил задохлый старлей из Закавказья.— Тебе хорошо. Тебе окапываться — одну совковую лопату сверху бросить. Чтобы с макушкой. А мне каково? — вздохнул не малого роста сибиряк из Забайкальского военного округа.— Это да. Но зато ты можешь дубом прикинуться. По причине сильного внутреннего сходства.Через три часа гражданский преподаватель зашел в лесок. И внимательно огляделся. Разве только «Кто не спрятался — я не виноват!» не сказал.— В ямке, запорошенной прошлогодней листвой, — раз, — показал он пальцем, — в кустах справа — два. Между двумя березами с пролеском — три…В общем, действительно, как в игре в прятки.Баш.Баш.Баш.Десять минут, и все схроны раскрыты. Повыковыривали летех из убежищ, как тараканов из щелей. И даже без нафталина.— Конечно, а как тут укрыться, если весь лес — три елки да две березки. Тут зайцу уши не спрятать!— Не спрятать?— Конечно, нет!— Уверены?— Готовы биться об заклад. Наши лейтенантские звездочки против ваших стоптанных сапог.— Ну тогда проведем небольшой эксперимент. Сейчас вы все развернетесь вон в ту сторону и полюбуетесь окружающим пейзажем. Минут сорок. А потом повернетесь.— И что?— И ничего. Попытаетесь меня найти.— В этом лесу?— В этом.— Без мухлежа?— Без.— Ничего у вас не выйдет.Через сорок минут лейтенанты повернулись. Лес был стерилен. Без единого признака присутствия живого человека. Как до сотворения его Господом Богом.Хитрые лейтенанты выстроились колонной и прочесали лесок. На три раза. Вдоль. И на три раза — поперек.— Нет его здесь.— А где же он?— Домой пошел. Чай пить. А мы, дураки, его ищем.— Не должен. Может, он за границы участка вышел? Давайте пройдем по периметру.Прошли по периметру. С тем же результатом.— А я нашел, — сказал Кудряшов. Все встрепенулись.— Где?— Здесь недалеко. Пуговицу от кителя. Которую намедни потерял.— Тьфу на тебя.— Не, мужики, нет его здесь. Голову на отсечение даю! — сказал сибиряк.— Пивоваров. С руки сойди, — попросил голос.— Что? — не понял сибиряк.— С руки сойди. Больно же.Сибиряк отпрыгнул в сторону. Как босой с раскаленной сковородки. Из-под листвы, травы и уложенных вплотную друг к другу полос дерна, из узкой, только-только втиснешься, траншеи поднялся, отряхиваясь, преподаватель.— Тяжелый ты, Пивоваров. Как двухгодовалый бычок.Все только руками развели.— А как же мы вас не заметили?— А вы искать не умеете. В этом деле — как в сборе грибов. Один идет — ни черта не видит, хотя шляпки ногами сбивает. А другой — полны лукошки набивает. В том же самом месте. Ладно, это дело наживное. Я тоже не с первого раза эту науку освоил.— А вас кто учил?— Меня? Немцы. В сорок втором. Они знатные учителя были. Умели стимулировать к изучению предмета. Особенно когда находили.— А находили?— Находили. Пару раз, — показал преподаватель два шрама на лбу и шее. — А потом уже не находили. Ну ничего. Завтра повторим все это дело. Вон в том болотце…Все оставшиеся до конца месяца дни лейтенанты учились сливаться с окружающей средой. Как гусеницы, которые не хотят, чтобы их склевали птицы. Как птицы, спасающиеся от охотников. Они рыли убежища или, наоборот, вили гнезда на вершинах деревьев. И все реже и реже находили друг друга.Экзамен по маскировке у новоиспеченных курсантов принимали пионеры. Уж так получилось. В лесок, где лейтенанты сливались с окружающим пейзажем, ввалился отряд юных туристов. Они поставили палатки, развели костры и полночи пели веселые маршевые песни. И ничего, вернее, никого не заметили. Утром юные натуралисты снялись с места и под бой барабана удалились прочь.— Ну как? — делились впечатлениями выползшие из убежищ курсанты.— Ну их к лешему. Вывалили на морду полкотла несъеденной каши. Горячей, между прочим. А потом стали бросать порожние консервные банки. Никакой культуры. Кто их воспитывает?..— Нет, ты лучше скажи, отчего их на ночь неограниченно поят компотом? Как будто у них пайки не существует? Разве это порядок?— А при чем здесь компот?— Сам компот ни при чем. «При чем» — что они всю ночь из палаток туда-сюда бегают. Безостановочно. Чтоб их всех разорвало! Отхожего места отвести не могли…— Отчего же не могли. Могли. И отвели. В аккурат надо мной…В общем, экзамен прошел удачно. Если не считать последующей грандиозной стирки. Но это уже к делу не относится.— Как они, — поинтересовался Генерал, — будет толк?— Медведя тоже можно научить вприсядку плясать. Если долго по голове палкой стучать, — философски ответил преподаватель.— Да ладно ты, Семеныч, не преувеличивай. Не такие уж они бесталанные. Мы их по всей стране вычесывали. С помощью мелкого гребня.— Ну, если с помощью гребня, значит, научим.— Тема следующего урока — бесшумное передвижение по лесной местности. Пробуем? Только так, чтобы как по пуху.Попробовали. Гул по лесу пошел, словно стадо диких слонов топтало джунгли. Хрустели попавшие под подошву ветки и сучки, шуршали листья, чертыхались свалившиеся в ямы неудачники.— Чтобы не наступать на ветки, не надо задирать ноги вверх, — учил умудренный партизанским опытом преподаватель. — Тащите их над самой землей, отодвигайте, раздвигайте лесной мусор в стороны. Ищите опору на голой земле. Ясно?— Ясно!И снова стадо ополоумевших бизонов продиралось сквозь чащу, снося все на своем пути.— Показываю во второй раз. Ногу так. Подошву — так. И медленно, медленно вперед…— Нет, это невозможно. Невозможно в лесу пройти так, чтобы никто ничего не услышал.— Тогда показываю в третий раз… Ты встань здесь. Ты здесь. Это объект. Который вам поручено охранять. И к которому крадется враг. С целью нападения. Тому, кто его первым услышит, — банка болгарского компота. По рукам?Пивоваров и Кузнецов встали на часы. И стояли, поводя ушами, как локаторами. В отличие от просто часовых они знали, что на них нападут Знали наверняка. Они стояли, боясь даже на краткое мгновение закрыть глаза. Боясь моргнуть. Стояли час. Потом стояли еще час. И еще полчаса. На них никто не нападал. Может, препод передумал? Или отложил урок на потом?Внимание часовых постепенно ослабевало, рассеивалось. Их мучила чесотка в руках, ногах и прочих труднодоступных для ногтей местах тела. Их одолевала зевота, сомнения и посторонние мысли.И пока они чесались, зевали и переговаривались, облаченный в маскхалат препод полз к охраняемому объекту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40