В широко раскрытых глазах застыло выражение несказанного удивления и не произнесенного вслух вопроса: «Как же так?..»
«Как же так?» – вопрошали и остекленевшие глаза опытного мага, павшего жертвой дешевого, примитивного спектакля.
Но даже если бы они узнали ответ на не заданный вслух вопрос, все равно не смогли бы ничего изменить. Увлекательная игра под названием «жизнь» пользуется такой бешеной популярностью именно в силу того, что не прощает даже малейших просчетов. А краски острова Чегро нельзя было даже назвать просчетом. Невинная забава богатых отпрысков благородных фамилий являлась не более чем детской шалостью, данью моде или мимолетным капризом, о котором не принято говорить вслух в порядочном обществе.
Талантливый художник накладывал мазки прямо на человека – и на час с небольшим толстый урод превращался в изысканного красавца, а милая девушка преображалась в кошмарную ведьму.
Эти краски могли бы стать серьезной угрозой для общественной безопасности, если бы не одно очень специфическое свойство – ни один художник не мог воплотить в жизнь именно тот образ, который задумал. Все, на что он был способен, – придать определенные черты, не более.
«Нарисовать» двойника короля или кого бы то ни было еще не представлялось возможным. По большому счету краски острова Чегро являлись карнавальным костюмом или маской, а то и тем и другим, вместе взятым.
Именно поэтому никакая антимагическая защита была не в силах распознать невинный обман, потому что он не был связан с магией, так же как не связана с магией бумажная карнавальная маска.
Заявиться же в прекрасно охраняемый королевский дворец, разрисовав себя красками острова Чегро, мог только абсолютный безумец. Но кто бы осмелился утверждать, что жизнерадостный старичок, сопровождаемый проституткой и собачкой-медиумом по кличке Вини, не был безумцем?
Никто. Так как факты – вещь упрямая. И они, факты, лучше всяких слов говорили о том, что забеги с Круплау и фокусы с красками – верный признак психического расстройства. Самого что ни на есть настоящего и неизлечимого сумасшествия…
Красавица невеста развернула корпус на сто восемьдесят градусов, одновременно согнув ноги в некоем подобии изысканного реверанса. Ее большие, широко распахнутые глаза смотрели прямо перед собой, и со стороны могло показаться, что она вообще ничего не видит. Прекрасная слепая кукла, надевшая белое платье, чтобы прийти на праздник жизни и…
Подарить быструю, легкую смерть.
Четверо солдат повторили судьбу капитана: метательные ножи – страшное оружие в руках опытного человека. Изрядно потрепанная жизнью путана никогда прежде не кидала ножей и тем более не убивала шестерых человек в течение шести секунд. Но сумасшедший горбун с помощью внушения мог превратить в прекрасного воина кого угодно.
Шесть трупов застыли поверженными изваяниями, и только господин Темпт все еще оставался целым и невредимым.
– Наверное, вы подумали, что влиятельный чин тайной полиции может понадобиться злоумышленникам для проникновения в королевский дворец? – Чудовище, называющее себя бароном Антенвейским, задало вопрос совершенно спокойно, без прежней истерики и слюней.
Эта неожиданная перемена была страшнее всего.
– Н-наверное, это было бы л-логично. – Плешивый толстячок выглядел предельно жалко и, судя по легкому заиканию, а также мелко трясущимся щекам, откровенно боялся калеки, раскидывающегося бриллиантами.
– Логично… Хм… Безусловно, вы правы насчет логики.
В глубине широко распахнутых глаз господина Темпта зажглась слабая искра надежды.
– Но видите ли, уважаемый, все дело в том, что логика и эмоции в подавляющем большинстве случаев – вещи несовместимые. В данной ситуации было бы совершенно логичным воспользоваться вашими услугами и без осложнений проникнуть в королевский дворец…
«Мы не из тех, кто ищет легких путей», – удрученно подумала собачка.
– Но мы с Вини, – горбун небрежно махнул рукой в сторону болонки, украшенной пошлым бантом, – никогда не искали легких путей…
Смышленый пес кивнул в знак согласия.
– …И привыкли полагаться скорее на эмоции, нежели на здравый смысл.
Щеки влиятельного человека, одно только имя которого могло привести в священный трепет практически любого жителя огромной столицы, затряслись еще сильнее. Слишком часто он сам выступал в роли всесильного и ужасного вершителя судеб, чья коротко брошенная фраза могла подарить человеку надежду или низвергнуть его в пропасть отчаяния. И поэтому догадался – смертного приговора не избежать.
– Судя по всему, вы уже поняли то, что не было произнесено вслух?
– Да, – едва слышно прошептал Темпт.
– Вот и прекрасно. – Было очевидно, что горбун искренне рад. – В определенной недосказанности есть неуловимое очарование, но только не в том случае, когда речь идет о жизни и смерти. И знаете что? – Мерзкий старик резко сменил тему разговора. – Будучи наслышан о вашем тонком, изысканном вкусе, не могу себе отказать в удовольствии сделать вам небольшой презент.
Рука барона быстро метнулась во внутренний карман фрака и вытащила на свет нечто странное.
Только внимательно присмотревшись, похолодевший от ужаса Темпт понял: горбун сжимает двумя пальцами туловище насекомого, отдаленно напоминающего крупную двухвостку.
– Думаю, как художник художника вы меня поймете и по достоинству оцените благородный жест доброй воли.
Господин Темпт не хотел ничего понимать, чувствовать себя художником и находиться в одной комнате с кошмарным бароном. Но был бессилен что-либо предпринять и поэтому стоял с широко распахнутыми от ужаса глазами, зачарованно внимая диким речам сумасшедшего старика.
– Моя несравненная королева, – кивок в сторону невесты-убийцы, – сломает вам позвоночник, чтобы вы не могли двигаться. А чудесная во всех отношениях Ствара, – кончики пальцев барона игриво потрясли гадкое насекомое, – проникнет в вашу печень и начнет медленно пожирать ее, словно червь, грызущий свежее яблоко. Четыре-пять часов диких страданий – и вы спечетесь, словно пресловутый фрукт. – Лицо садиста обезобразила жестокая гримаса, которую только при очень богатом и нездоровом воображении можно было ассоциировать с ласковой улыбкой. – Признайтесь честно, я вас удивил и порадовал?
Если насчет удивления никто не сомневался, то ни о какой радости не могло быть и речи.
Жестокий и беспощадный человек, без малейших колебаний и каких бы то ни было угрызений совести отправивший к палачам не одну сотню ни в чем не повинных узников, лишился дара речи. Он не просто оцепенел от ужаса, он был полностью раздавлен, будучи не в силах даже пошевелиться, не говоря о каких-либо более решительных действиях.
– Если возражений не последовало, будем считать, что джентльмены договорились, – удовлетворенно произнес горбун и, повернувшись к ослепительной невесте, произнес: – Начинайте, дорогая…
Повинуясь приказу своего господина, прекрасное создание сделало два коротких шага и без какого бы то ни было замаха ударило оцепеневшего от ужаса человека в солнечное сплетение.
Как ни странно, боли не было, так же как не последовало и кратковременного удушья, обычно сопутствующего попаданию в эту точку.
Заместитель Ласкового Жу успел подумать, что никто и никогда не ломает позвоночник ударом в живот, но после того, как его ноги подогнулись, а резко онемевшее тело грузно осело на пол, все-таки изменил свое мнение. Профессионалы высочайшего класса могут поразить врага энергетическим ударом намного сильнее и эффективнее обычного. И для этих виртуозов совершенно не важно, с каким участком тела соприкоснется их кулак. Главное – абсолютно точно представлять, какую область нужно поразить.
«Грамотная, сука, – как-то совершенно отстраненно подумал распластанный на полу Темпт, впадая в состояние не то спокойствия, не то безразличия. – Ее бы в нашу контору – цены бы не было…»
Но девушка не продавалась, поэтому ни о какой цене речи быть не могло.
«А снизу рост горбатого урода кажется не таким уж и маленьким. – Как ни странно, после удара и последующего за ним падения к Темпту вернулось утерянное было самообладание. – И тварь, зажатая в пальцах, заметно увеличилась в размерах. Хотя, скорее всего, это не более чем игра воображения…»
– Оставляю вас наедине с блистательной Стварой, – весело произнес сумасшедший барон, разжимая пальцы.
Извивающаяся в воздухе гадина упала на пол и, быстро перевернувшись со спины на живот, засеменила к неподвижно сидящему человеку.
«Гадалка же предупреждала, чтобы я опасался насекомых, – мелькнула у Темпта запоздалая мысль. – А я, глупец, не поверил и отправил ее к палачу…»
– С удовольствием бы остался и поболтал, но, к великому сожалению, ограничен во времени. – Извиняющийся тон горбуна был не более чем жестокой насмешкой. – Нас ждет увлекательнейший прорыв во дворец, и потому мы вынуждены откланяться. – Нелепое кривляние отвратительного барона выглядело не менее гадко, чем он сам.
Зато его очаровательная спутница попрощалась достойно – присев в глубоком, почтительном реверансе. После чего странная пара развернулась и проследовала к выходу. Впереди уверенно шагал низкорослый горбун, чуть позади шла ослепительная красавица, а замыкала шествие болонка с пошлым розовым бантом.
Обреченный на смерть провожал глазами своих убийц, и, почувствовав это, в самый последний момент собачка обернулась. Взгляды парализованного человека и уставшего от жизни файта встретились, и в голове безжалостного Темпта отчетливо ясно прозвучало прощальное напутствие: «Не сопротивляйся – и тогда Стваре хватит часа, чтобы закончить работу».
«Закончить работу», – невесело усмехнулся человек, ничуть не удивившийся тому, что глупая болонка способна передавать мысли. Точно так же он говорил палачам: «Нужно закончить работу к такому-то сроку». Что означало – продлить агонию жертвы на определенное время.
И вот теперь на собственной шкуре придется испытать, что значит «закончить работу за час».
– Проклятая гадалка, – в сердцах выругался Темпт.
А затем Ствара наконец добралась до своей жертвы и, совершенно того не желая, отомстила за сотни безвинно погибших людей.
– Жалеть кого бы то ни было – признак дурного тона, – игриво помахивая тростью, желчно проскрипел горбун, обращаясь непонятно к кому – то ли к невесте, то ли к собачке. – А жалеть палача – тем более.
– Господа? – Ожидавший неподалеку офицер был несказанно удивлен появлению странной компании. – Я… Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Конечно, голубчик! – Лицо барона Антенвейского озарилось очередной мерзкой гримасой. – Пожалуйста, не стойте у нас на дороге.
«В каком смысле?.» – хотел было поинтересоваться совершенно сбитый с толку офицер, но не успел.
Безобидная с виду трость метнулась к его лицу, а неожиданно выскочившее лезвие прочертило тонкую красную линию на шее несчастного.
«Теперь уж точно не избежать штурма». – Удрученный вид болонки говорил о ее состоянии лучше каких бы то ни было слов.
– Вперед, друзья мои! – воодушевленно закричал ненормальный барон, увлекая за собой спутников. – Нас ждут великие дела!
«…!» – подумал файт, успевший за свою долгую службу господину устать от этих «великих дел», как собака.
«…!» – выругался он еще раз, но все же, радостно повиливая хвостом, побежал догонять хозяина.
Взятие приступом королевского дворца, без всякого сомнения, можно интерпретировать как великое дело, но…
«Когда же все это кончится?!» – наверное, в тысячный раз спросил у себя бедный файт и в тысячный раз сам же себе печально ответил:
«НИ…
КОГ…
ДА…»
Пока жив его ненормальный хозяин, это сплошное безумие никогда не кончится.

Глава 10

Его звали Ульрих Победоносный. Глупое и пошлое имя, если вдуматься. Беда в том, что обременять себя лишними мыслями никто не хотел. Судя по всему, подавляющее большинство людей прекрасно живут, не думая. Может быть, именно благодаря этому печальному факту нездорово фанатичный Ульрих пользовался всенародной любовью, считаясь символом…
Каким именно символом он являлся, никто толком не знал, но все утвердились во мнении, что Ульрих – безусловный символ. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы одиозная личность, наделенная манией величия, всюду совала свой нос, совершенно не считаясь с мнением людей.
По-хорошему, его давно стоило прирезать. Благо врагов и недоброжелателей у этого человека имелось в достатке. Но все как-то не получалось, или не доходили руки, или находились более важные дела. И как следствие – Победоносный дотянул до Великой битвы за Ранвельтильскую девственницу, сыграв в ней одну из ключевых ролей.
Можно было бы назвать его выступление «первой скрипкой», или «блестящим соло», или…
А впрочем, как бы это дерьмо ни называлось, лично мне от этого было не легче. По той простой причине, что в столкновении двух «мегагероев» вашему покорному слуге отводилась роль пассивного зрителя. Вынужденного наблюдать, как карающий демон раз за разом пытается расплющить меня в лепешку при помощи огромного молота.
Если отбросить незначительные детали, то в целом процедура напоминала экстремально девельтипированную пуливизацию. Правда, рядом не наблюдалось кошмарно зловещего Антопца, но этот пробел с лихвой компенсировался тем, что сам демон и его оружие были в несколько раз больше, чем каменный голем из подземелий Цтинкла…
Когда в женских гламурных журналах обсуждают мужские достоинства, то зачастую жеманно утверждают: «Размер не имеет значения». Может быть, это и правда (журналам виднее), но если речь заходит о гребаной девельтипированной пуливизации, то, скажу откровенно: размер – это наиглавнейшее. Чем больше кувалда, которой вас пытаются пуливизировать, тем больше шансов, что вы даже не успеете понять, накрыл ли тело сладостный оргазм или просто его не по-детски расплющило.
Могу авторитетно подписаться под всем вышесказанным, так как имею большой опыт в плане пуливизации, размеров кувалд, молотов и другого колюще-режущего и дробяще-расплющивающего оружия…
Впрочем, не будем отвлекаться и вернемся к нашему несравненному Ульриху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41