Что касается индивидуально-суб'ективных черт
и склонностей исследователя, то естествоиспытатели, которые, как известно,
не падают с неба, а рождаются, растут и развиваются на грешной земле, в
определенной социальной обстановке, принадлежат к определенному классу и
определенным общественным группам, могут точно так же, как и социологи, и
философы истории приступать к изучению природы с огромным запасом
предрассудков и разного рода беспросветного суеверия. И в настоящее время
теоретические отделы произведений по естествознанию полны мистическими
уклонами мысли. При изложении и оценке успехов современной положительной
науки можно легко встретить благочестивое утверждение, что в конечном
итоге познанные нами известные законы природы, открывающие человечеству
такие грандиозные ободряющие перспективы, суть не что иное, как мысли
божии. Подобная орнаментика не так уж невинна, как это может казаться на
первый взгляд. Бог всегда вызывает логическую паузу, обрывающую нить
критической пытливой мысли, и неизбежно служит веским препятствием на пути
к научному исследованию. И все эти мистические тенденции в философии
естествознания вытекают из тех же источников, которыми обусловливается
суб'ективизм в общественной науке.
Еще Бэкон делал указания на те родовые индивидуальные и вытекающие из
общественной среды суб'ективные свойства и склонности исследователя,
которые являются величайшим тормозом на пути к об'ективному познанию
явлений природы.
Анализируя и подчеркивая эти суб'ективные начала, требуя от
естествоиспытателя, чтобы он от них освободился, основоположник точного
знания намечал вместе с тем методы, при помощи которых возможно достижение
точного опытного знания. И нет ни малейшего сомнения, что со времени
Бэкона естествознание добилось таких успехов, о которых не мечтал ни
Бэкон, несмотря на его пылкую фантазию, ни Гоббс, ни другие основатели
современной положительной науки.
Все больше и больше укрепляющееся, преимущественно в буржуазной
идеологии, суеверие, что в естествознании об'ективное исследование и
научное предсказание возможны, а в общественно-исторической науке
невозможны, имеет своим поводом тот факт, что естествознание в настоящее
время обладает многими общепризнанными законами, между тем как законы и
выводы общественных наук составляют предмет страстных и ожесточенных
споров. Но это различие не принципиального свойства, а исторического
характера. Нет почти ни одного из известных нам законов природы, нет почти
ни одной значительной истины, которые не подвергались в свое время таким
же страстным и ожесточенным нападкам, каким подвергается в наше время
учение Маркса о стоимости, о борьбе классов и все положения и выводы
научного социализма. Возможность, хотя далеко не безусловная, свободного
беспрепятственного развития естествознания в нашу эпоху обусловливается
тем, что познание природы и победа над ее силами необходимы и выгодны
буржуазным классам, между тем как об'ективное беспристрастное выяснение
общественных отношений становится все более и более угрожающим явлением
для теперешнего общественного порядка. И точно такой же острый критический
момент переживало естествознание, когда оно являлось могучим орудием в
борьбе против общественного порядка средних веков. Выражая классовые
интересы господствующего духовенства, инквизиция сожгла Джиордано Бруно на
костре, а Галилея держала тридцать лет в заточении: первого - за проповедь
и за вершение системы Коперника, второго - за учение о вращении земли.
Идеологи современных привилегированных классов, признающие теперь движение
земли, изыскивают всевозможные софистические доводы, чтобы с их помощью
задержать историческое движение вперед современного человечества. Но как
бы там ни было, историческая наука все же делает огромные успехи,
завоевывая одну территорию за другой.


Лекция 2.


Краткий очерк развития философско-исторической мысли.
Всякая вещь, всякое явление и всякое учение имеют свою историю. И для
того, чтобы надлежащим образом понять вещь, явление или учение, необходимо
узнать их историю. История определенного учения раскрывает его истинное
содержание и сущность тех воззрений, которые ему пришлось преодолевать на
пути к собственному утверждению. Без знания последних невозможно настоящее
знание и первого.
Философия истории, т.-е. та отрасль знания, которая занимается
установлением общественно-исторических законов, имеет свою собственную и
по своему внутреннему содержанию весьма почтенную историю. Полное и
всестороннее понимание материалистического понимания истории, настоятельно
требует знания исторического развития философии истории вообще, хотя бы в
кратких чертах. Считаю, поэтому, необходимым дать краткое и сжатое
изложение основных и главных принципов исторического развития философии
истории, которые имеют на мой взгляд особенно важное значение для ясного
понимания исторического материализма.
Сравнительно с другими областями человеческого познания философия
истории и обществоведение очень позднего происхождения.
Вопросы естествознания зарождаются на самых первых стадиях
человеческого развития, на заре культуры. Почти у всех первобытных народов
есть своя религия, имеющая своим главным предметом об'яснение явлений
природы. К этому вынуждает прежде всего борьба за существование. В мире, в
бесконечно разнообразных явлениях окружающей природы первобытный, или
выражаясь более научным определением исследователя Ревиля,
нецивилизованный человек останавливает свое внимание на тех, которые
решают сложный и тяжелый вопрос о его существовании, на тех, которые
поддерживают или препятствуют его самосохранению, на тех, которые внушают
ему надежду и вызывают чувство роковой зависимости. Чтобы отстоять себя,
чтобы утвердить свое право на жизнь, чтобы не быть раздавленным внешними,
стоящими перед ним грозными и непонятными силами окружающего мира, человек
должен был так или иначе определить свое отношение к ним и установить ту
или иную гармонию между своей деятельностью и работой внешних
противостоящих сил.
Этим установлением и является по существу первобытная религия, которая
представляет собою по своему основному содержанию естествознание
первобытного или нецивилизованного человека.
Ранее зарождение начал естествознания об'ясняется, таким образом,
очевидной и ярко-выявленной зависимостью человека от сил и явлений
окружающей природы и стремлением воздействовать на нее. Природа дает себя
чувствовать с самого начала, как внешний, противостоящий предмет,
требующий настойчиво об'яснения и разгадки ее тайн.
Совершенно иначе слагаются отношения человека к его
общественно-исторической жизни. Общественная среда даже на высоких
сравнительно ступенях своего развития представляется человеку как
продолжение его собственной деятельности, ничем не обусловленной; она
кажется следствием свободной воли, результатом индивидуальных усилий и
сознательно поставленных общих целей. И тогда, когда судьбы общественной
жизни фетишизуются, т.-е. когда они переносятся по ту сторону общества и
приписываются воле и намерениям божества, общество, общественная
действительность все же невоспринимается, как об'ективная, противостоящая
сила, а продолжает рассматриваться, как плод исключительно человеческого
сознания и воли, управляемых и определяемых божеством, при чем добрая или
злая воля самого божества так же ставится в зависимость от поведения
человека.
Другая причина, об'ясняющая позднее возникновение философии истории,
заключается в том, что историки обращали свое исключительное внимание на
выдающиеся шумные и бьющие в глаза события. Ежедневная жизнь, труд и
борьба за существование широких народных масс, т.-е. те явления
общественной действительности, которые составляют сущность и основу
общественного бытия и исторического движения, оставались где-то в тени,
скрытыми за пределами сознания историографов.
Привычные явления серых будней истории ускользали от духовного взора
историков, как явления, не заслуживающие серьезного внимания. На
поверхности житейского бурного моря виднее всех и всего были выдающиеся
крупные личности, деятельность королей, крупных законодателей и военные
подвиги храбрых и умелых полководцев.
Совершенно верно поэтому говорит один из новаторов исторического метода
Огюстэн Тьерри:
"Удивительна упорная склонность историков не признавать за массой
никакой самостоятельности, никакого творчества. Если какой-нибудь народ
выселяется, ища себе нового места жительства, то наши историографы и поэты
об'ясняют это тем, что какой-нибудь герой решился основать новую империю с
целью прославить свое имя; если возникает какое-нибудь новое государство,
то это об'ясняется инициативой того или другого государя. Народ, граждане
- всегда представляют собою лишь материю, одухотворяемую мыслью отдельных
людей".
Так говорит новатор исторического метода начала XIX столетия, выражая
свое удивление и даже свое негодование по адресу историков старой школы.
Давая яркую и справедливую оценку прежнему историческому методу,
знаменитый историк упускает из виду, что новый взгляд, им исповедуемый, на
историческую действительность не есть плод гениальной интуиции, а
продиктован движением масс XVII и XVIII столетий.
Сделанное О. Тьерри в общем и целом справедливое обобщение имеет,
конечно, и свои внушительные исключения. Так, например, история
Пелопонесской войны Фукидида, написанная в течение последней четверти V
столетия до нашего летоисчисления, дает обстоятельную характеристику
социальных отношений, изображенной эпохи. А там, где речь идет о
социальных отношениях, там выступает с естественной необходимостью
значение жизни широких слоев населения.
Далее, в эпоху упадка античной Греции, когда накопление классовых
противоречий явно выступает наружу, угрожая гибелью
общественно-государственной жизни, Платон (427 - 347 по старому
летосчислению) приходит к общему социологическому выводу, что торговля и
промышленность неминуемо приводят к раздирающим государственный организм
противоположностям общественных слоев населения данного государства.
Великий идеалист классической древности, создавая новый спасительный, с
его точки зрения, утопический план государственного устройства, взял за
исходную точку разделение труда. Разделение труда является, по мнению
Платона, основой единства и в то же время также и противоречия
государственного целого.
Государственное управление имеет поэтому своей главной целью руководить
силами, составляющими национальное государство, и держать в равновесии
противоречивые, всегда готовые к борьбе общественные элементы. Государство
в целом Платон рассматривает, как нечто связное, единое целое, сравнивая
его с человеческим организмом.
Тут же следует отметить, что органическая теория в социологии имеет
свое отчетливо выраженное начало в учении Платона о государстве. Взгляд
великого мыслителя на государственное устройство был большим шагом вперед
на пути к постановке проблемы философии истории. Государство, общество
провозглашается об'ективной внешней силой, управляемой так или иначе
какими-то собственными законами.
Еще дальше в этом направлении пошел гениальный ученик Платона
Аристотель (384 - 322 по ст. лет.). Аристотель, глубокий мыслитель и в то
же время серьезный и терпеливый исследователь, стремится установить законы
общественной жизни, исходя из конкретно-исторических основ. Абсолютно
совершенных государственных форм управления, как и абсолютно негодных, не
существует. Всякая государственная форма правления вытекает из
определенно-конкретных условий жизни данного народа и им соответствует.
Аристотель становится таким образом на диалектическую точку зрения, но
наиболее замечательным является в учении Аристотеля о государстве деление
общества на классы, главным образом по имущественному признаку, и ясное
понимание того, что борьба политических партий обусловливается социальной
борьбой классов. "Существуют, - говорит Аристотель в "Политике", - во всех
государствах три класса: очень богатые, очень бедные и третий класс,
занимающий среднее положение между ними. И если умеренность и средина
вообще должны быть признаны самым лучшим, то ясно, что среднее
имущественное положение также наилучшее". "Ясно, - заключает Аристотель, -
что наилучшей государственной формой управления является та, которая
покоится на среднем классе, и что только те именно государства способны к
хорошему управлению, в которых средний класс многочисленен или же, по
крайней мере, сильнее одного из них. Ибо во втором случае средний класс,
присоединяясь к одному из двух крайних классов, является решающей силой и
не дает господствовать ни одному из них. Поэтому большое счастье, когда
граждане владеют средним достатком, ибо где одни владеют большим
имуществом, а другие его совершенно лишены, там возникает вследствие этих
двух крайностей либо наиболее крайнее господство народной массы, или
наглейшая олигархия, либо тирания"... В этой связи нельзя не отметить и
еще одной изумительной мысли Аристотеля. В подтверждение справедливости
своего взгляда на благодетельное значение среднего класса, философ
указывает на тот факт, что наилучшими законодателями были люди, вышедшие
из этого именно класса: из среднего класса вышли Солон, Ликург, Хордас и
почти все другие крупные законодатели. Аристотель имеет, таким образом,
ясное представление о классовых идеологах, выражающих интересы, настроение
и стремления своего класса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15