https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/D-K/berlin-freie/
Пьянствуя,
алкоголик так компонует воображаемое прошлое, как если бы мягкость причастия
прошедшего времени [participe passe] соединялась с твердостью вспомогательного
настоящего: я бывало-любил, я бывало-делал, я бывало-видел. Так выражено
совмещение этих двух моментов -- так же, как сам алкоголик переживает один
момент в другом, наслаждаясь своим маниакальным всемогуществом. Здесь форма
совершенного прошлого выражает совсем не дистанцию или завершенность. Настоящий
момент присущ здесь вспомогательному глаголу "бывало", тогда как все бытийное
содержание выступает как "прошедшее" в другом одновременном моменте, в моменте
со-участия и идентификации основного смыслового глагола*. Но какое странное,
почти невыносимое напряжение чувствуется здесь... в том объятии, той манере,
какой настоящее охватывает, вводит и включает в себя другой момент. Настоящее
стало неким кристаллическим, гранитным кольцом, сформировавшимся вокруг мягкого
ядра -- ядра из лавы, из жидкого и вязкого стекла. Однако, такое напряжение
нагнетается ради чего-то еще. Ибо оно превращает совершенное прошедшее в "я
бывало-напьюсь". Настоящий момент здесь -- более не момент алкогольного эффекта.
Это момент эффекта эффекта. Другой момент теперь безразлично содержит в себе
ближайшее прошлое (момент, когда я пил), систему воображаемых
само-отождествлений, скрытых за ближайшим прошлым, и реальный элемент более или
менее удаленного трезвого прошлого. Значит, затвердение настоящего полностью
меняет свой смысл. Застывая, настоящее становится безвластным и безвидным. Оно
больше ничего не принимает в себя; скорее оно отдаляется от всех аспектов
другого момен-
________
*Грамматические особенности приведенного примера даются с учетом специфики
русского языка. -- Примечание переводчика.
211
ЛОГИКА СМЫСЛА
та. Можно сказать, что ближайшее прошлое, как и содержащееся в нем прошлое
самоотождествлений, и, наконец, трезвое прошлое, дававшее им бытийный материал,
-- улетели прочь на расправленных крыльях. Можно сказать, что все они одинаково
далеко и сохраняют эту дистанцию на фоне общего расползания поблекшего
настоящего с его новым отвердением и новым качеством во все расширяющейся
пустыне. Сложное прошлое первого эффекта оттесняется и заменяется на "Я
бывало-напивался" второго эффекта, где вспомогательное настоящее в "бывало"
выражает только бесконечную удаленность всех бытийных содержаний и со-участий.
Застывшее настоящее (я, бывало...) соотносится теперь лишь с ускользанием
прошлого (напивался). Кульминация достигается в has been [оно, бывало...]. В
этом эффекте ускользания прошлого, в этой утрате всякого объекта и заключается
депрессивный аспект алкоголизма. И, возможно, именно в этом эффекте
ускользания-отлета -- источник великой силы произведений Фицджеральда и самое ее
глубокое выражение.
Удивительно, но у Фицджеральда герои весьма редко пьют или ищут выпивки.
Фицджеральд не выставляет алкоголизм как недостаток или нужду. Возможно, с его
стороны это осторожность; или сам он всегда без труда имел возможность выпить;
или же существует несколько форм алкоголизма, одна из которых обращена в сторону
своего самого недавнего прошлого. (Хотя в случае с Лоури все наоборот... Но
когда алкоголизмом страдают по-настоящему, когда выпивка -- это острая
необходимость, -- тогда возникает не менее основательная деформация времени. На
этот раз любое будущее переживается как будущее совершенное [futur-anterieur] с
необычайным ускорением этого сложного будущего [futur compose], -- эффектом от
эффекта, не оставляющим до самой смерти)5. Алкоголизм героев Фицджеральда --
_______________
5 И у Лоури алкоголизм неотделим от самоотождествлений, которые он вызывает, и
от их банкротства. Темами утраченного романа Лоури In Ballast to the White Sea
стали самоотождествление, а также возможность здоровья и спасения с его помощью,
См.: Избранные письма Малькома Лоури (New York: Lippincot, 1965). Во всяком
случае в совершенном будущем можно найти стремительность, аналогичную той,
которую мы видели в связи с совершенным прошлым. В очень интересной статье
Гюнтер Стейн проанализировал фигуры совершенного будущего. Протяженное будущее,
как и совершенное прошлое, больше не принадлежит человеку. "К этому времени не
приложимо даже специфическое измерение времени -- его положительный смысл. Оно
сводится к чему-то, что уже не станет будущим -- к Зону, не имеющему отношения к
Я. Действительно, человек может еще думать о существовании Эона и указывать на
него -- но стерильным образом, не постигая и не реализуя его... Следовательно, Я
буду заменяется на Я не буду тем, что будет. Положительным выражением этой формы
является совершенное будущее: Я стану [в определенный момент]". ("Pathologie de
ta liberte, essai sur la non-identification", Recherches philosophiques, 4,
1936-1937.)
212
ФАРФОР И ВУЛКАН
это процесс саморазрушения, доходящий до того, что вызывает эффект отлета
прошлого: не только трезвого прошлого, от которого алкоголик навсегда отрезан
("Боже мой, я пил десять лет"), но и ближайшего прошлого, в котором он только
что выпивал и напился, а также и фантастического прошлого, когда впервые был
достигнут этот эффект. Все стало одинаково далеким и одинаково располагает к
новой выпивке или, вернее, к новому опьянению, -- лишь бы отпраздновать триумф
над этим застывшим и неприглядным настоящим, в котором затаилась означаемая им
смерть. Именно в этом отношении алкоголизм может служить примером. Ибо
алкоголь-эффект может быть вызван и другими событиями, но совсем по-иному,
например: потерей денег, любви, родины или успеха. Их действие не зависит от
алкоголя, но напоминает способ его воздействия. Фицджеральд, например,
воспринимал деньги как "бывал и я богат", отделявшее его от того момента, когда
он еще не был богат, от момента, когда он стал богатеть, и от самоотождествления
с "подлинным богатством", которому он отдался в ту пору. Возьмем, к примеру,
великую любовную сцену с Гетсби: в тот момент, когда он любит и любим, Гетсби в
своей "одуряющей сентиментальности" ведет себя будто отравленный. Он изо всех
сил пытается остановить настоящее, жаждет перенести в него самое нежное из своих
самоотожцествлений -- а именно, отождествление с совершенным прошлым, в котором
его любили абсолютно, исключительно и без
213
ЛОГИКА СМЫСЛА
малейшего шанса для соперников -- любила вот эта самая женщина (пять лет разлуки
как десять лет пьянства). Как раз на таком пике отождествления -- Фицджеральд
говорит, что оно равнозначно "смерти всех реализации" -- Гетсби лопается как
стакан, он теряет все: свою недавнюю любовь, свою старую любовь и свою
фантастическую любовь. Что позволяет алкоголизму быть решающим примером среди
подобного рода событий -- так это то, что алкоголь суть сразу и любовь и утрата
любви, и деньги и безденежье, и родина и ее потеря. Это сразу объект, потеря
объекта и закон, управляющий этой потерей, в налаженном процессе разрушения
("бесспорно").
На вопрос о том, можно ли помешать трещине проникнуть и так или иначе
осуществиться в теле, явно нельзя ответить, опираясь на какие-то общие правила.
"Трещина" остается всего лишь словом, пока она не угрожает телу, пока печень,
мозг и прочие органы не рассматриваются на предмет линий, по которым можно
предсказывать будущее и которые сами говорят о будущем. Когда спрашивают, почему
мало быть здоровым, зачем нужна еще и трещина, то уже сам этот вопрос, наверное,
возможен лишь благодаря трещине, на границах которой только и может состояться
мысль; и все, что есть хорошего и великого в человеке, в людях, готовых к
самоуничтожению, приходит и уходит через трещину -- лучше смерть, чем здоровье,
которым нас наделили. Разве бывает еще какое-нибудь здоровье, кроме здоровья
тела, живущего, пока на нем возможны шрамы; или здоровья Лоури, мечтавшего
переписать "Крушение", но только со счастливым концом, и никогда не оставлявшего
надежцы на прорыв в новую жизнь? Действительно, трещина -- ничто, если она не
несет опасности для тела; но все же она не теряет значимости и тогда, когда
переплетается с другой линией внутри тела. Нам не дано предвидеть, мы должны
рисковать и быть предельно терпеливыми; нам никогда не следует терять
цветуще-здорового вида. Вечная истина события схватывается, только если событие
вписано также и в плоть. Но всякий раз мы должны дублировать это его мучительное
осуществление контр-осуществлением, которое
214
ФАРФОР И ВУЛКАН
ограничивает, разыгрывает и видоизменяет осуществление самого события. Нужно
аккомпанировать самим себе -- сначала при жизни, а после и в смертный час.
Контр-осуществление -- ничто, буффонада, когда оно претендует быть тем, что
могло бы случиться. Но подражать тому, что действительно происходит, дублировать
осуществление контр-осуществлением, идентификацию -- дистанцией, -- как это
делают настоящие актер и танцор, -- значит дать истине события единственный шанс
не слиться с его, события, неизбежным осуществлением. Это также значит позволить
трещине парить над ее собственной бестелесной поверхностью, не попадая в тупик
лопающихся внутри себя тел; наконец, это дает шанс продвинуться дальше, чем мы
считали возможным. В той мере, в какой чистое событие всякий раз навсегда
сковывается собственным осуществлением, контр-осуществление освобождает его --
до следующего раза. Мы не должны терять надежду, что наркотические и алкогольные
эффекты (их "откровения") можно будет пережить и открыть для себя на поверхности
мира без использования этих веществ, -- надо только, чтобы механизмы социального
отчуждения, приводящие к их употреблению, превратились в революционное средство
исследования. Берроуз посвятил несколько удивительных страниц вопросу о "великом
Здоровье", -- то есть, образе нашего собственного благочестия: "Представьте
себе: все, что достигается при помощи химических средств, можно испытать и
иначе..." Калечить поверхность, лишь бы не поранить тело. О, психоделия!
Двадцать третья серия: Эон
С самого начала мы видели, насколько противоположны два прочтения времени --
время Хроноса и время Зона. 1) Согласно Хроносу, только настоящее существует во
времени. Прошлое, настоящее и будущее -- не три измерения одного времени. Только
настоящее наполняет время, тогда как прошлое и будущее -- два измерения,
относительные к настоящему. Другими словами, всякое будущее и прошлое таковы
лишь в отношении к определенному настоящему (определенному протяжению и
длительности), но при этом сами принадлежат более обширному настоящему, с
большей протяженностью и длительностью. Всегда есть более обширное настоящее,
вбирающее в себя прошлое и будущее. Значит, относительность прошлого и будущего
к настоящему влечет относительность самих настоящих по отношению друг к другу.
Бог переживает как настоящее то, что для меня -- или прошлое, или будущее, ибо я
живу в более ограниченном настоящем. Хронос -- это вместилище, моток
относительных настоящих, предельным циклом или внешней оболочкой которого
является Бог. Вдохновляемый стоиками Боэций говорил, что божественное настоящее
сплетает и охватывает прошлое и будущее'.
2) В Хроносе настоящее некоторым образом телесно. Настоящее -- это время смесей
и сочетаний, это сами процессы смешивания. Размерять, наделять темпоральностью
-- значит смешивать. Настоящее выступает мерой действий или причин, тогда как
будущее и прошлое приходятся на долю страдания тела. Но ведь страдание тел
указывает на действие более могущественного тела.
_____________
1 Боэций, Утешение философией, книга 4 (см. Боэций, Утешение философией и другие
трактаты, -- М., Наука, 1990).
216 Эон
Величайшее настоящее, божественное настоящее -- это великая смесь, всеединство
телесных причин. Оно размеряет течение космического периода, где все
одновременно: Зевс -- это также и Дий: Проницающий, тот, который смешивает;
Сочетатель2. Следовательно, величайшее настоящее не безгранично. Оно
присутствует в настоящем, полагая границы, ставя пределы бытия и размеряя
действия тел, даже если перед нами величайшее из тел и единство всех причин
(Космос). Однако величайшее настоящее может быть бесконечным и не будучи
безграничным. Например, оно может быть цикличным -- в том смысле, что, включая в
себя все настоящее, возобновляется и отмеряет новый космический период,
пришедший на смену предыдущему и тождественный ему. К этому относительному
движению, посредством которого каждое настоящее отсылает к относительно более
обширному настоящему, нужно добавить абсолютное движение, свойственное самому
обширному настоящему. Такое движение сжимается и расширяется в глубине, поглощая
и возвращая в игру космических периодов охватываемые им моменты относительного
настоящего (охватить -- воспламенить [embrasser-embraser]).
3) Хронос -- регулируемое движение обширных и глубинных настоящих. Но откуда
именно он черпает свою меру? Обладают ли заполняющие Хронос тела достаточным
единством, и вполне ли справедливы и совершенны их смеси, чтобы настоящее обрело
принцип внутренней меры? Может, для космического Зевса это и так, а вот как
насчет случайных тел и частичных смесей? Не происходит ли фундаментального
потрясения настоящего, нет ли основы, опрокидывающей и сметающей всякую меру, --
умопомешательства глубины, ускользающего от настоящего? Является ли такое
без-мерное только чем-то локальным и частичным, и не расплывается ли оно мало
помалу по всему универсуму, разнося повсюду свои отравленные, монструозные смеси
ниспровергая Зевса и самого Хроноса? И нет ли уже у сто-
_____________
2 См. Диоген Лаэртский, Цит. соч., 7:147. ("Он (Бог) зовется Дием, потому что
через него (dia) совершается все, и Зевсом, поскольку он -- причина жизни (Zen)
и проницает всю жизнь".)
217
ЛОГИКА СМЫСЛА
иков этой двойственности доверия и недоверия к миру, соответствующей двум типам
смесей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
алкоголик так компонует воображаемое прошлое, как если бы мягкость причастия
прошедшего времени [participe passe] соединялась с твердостью вспомогательного
настоящего: я бывало-любил, я бывало-делал, я бывало-видел. Так выражено
совмещение этих двух моментов -- так же, как сам алкоголик переживает один
момент в другом, наслаждаясь своим маниакальным всемогуществом. Здесь форма
совершенного прошлого выражает совсем не дистанцию или завершенность. Настоящий
момент присущ здесь вспомогательному глаголу "бывало", тогда как все бытийное
содержание выступает как "прошедшее" в другом одновременном моменте, в моменте
со-участия и идентификации основного смыслового глагола*. Но какое странное,
почти невыносимое напряжение чувствуется здесь... в том объятии, той манере,
какой настоящее охватывает, вводит и включает в себя другой момент. Настоящее
стало неким кристаллическим, гранитным кольцом, сформировавшимся вокруг мягкого
ядра -- ядра из лавы, из жидкого и вязкого стекла. Однако, такое напряжение
нагнетается ради чего-то еще. Ибо оно превращает совершенное прошедшее в "я
бывало-напьюсь". Настоящий момент здесь -- более не момент алкогольного эффекта.
Это момент эффекта эффекта. Другой момент теперь безразлично содержит в себе
ближайшее прошлое (момент, когда я пил), систему воображаемых
само-отождествлений, скрытых за ближайшим прошлым, и реальный элемент более или
менее удаленного трезвого прошлого. Значит, затвердение настоящего полностью
меняет свой смысл. Застывая, настоящее становится безвластным и безвидным. Оно
больше ничего не принимает в себя; скорее оно отдаляется от всех аспектов
другого момен-
________
*Грамматические особенности приведенного примера даются с учетом специфики
русского языка. -- Примечание переводчика.
211
ЛОГИКА СМЫСЛА
та. Можно сказать, что ближайшее прошлое, как и содержащееся в нем прошлое
самоотождествлений, и, наконец, трезвое прошлое, дававшее им бытийный материал,
-- улетели прочь на расправленных крыльях. Можно сказать, что все они одинаково
далеко и сохраняют эту дистанцию на фоне общего расползания поблекшего
настоящего с его новым отвердением и новым качеством во все расширяющейся
пустыне. Сложное прошлое первого эффекта оттесняется и заменяется на "Я
бывало-напивался" второго эффекта, где вспомогательное настоящее в "бывало"
выражает только бесконечную удаленность всех бытийных содержаний и со-участий.
Застывшее настоящее (я, бывало...) соотносится теперь лишь с ускользанием
прошлого (напивался). Кульминация достигается в has been [оно, бывало...]. В
этом эффекте ускользания прошлого, в этой утрате всякого объекта и заключается
депрессивный аспект алкоголизма. И, возможно, именно в этом эффекте
ускользания-отлета -- источник великой силы произведений Фицджеральда и самое ее
глубокое выражение.
Удивительно, но у Фицджеральда герои весьма редко пьют или ищут выпивки.
Фицджеральд не выставляет алкоголизм как недостаток или нужду. Возможно, с его
стороны это осторожность; или сам он всегда без труда имел возможность выпить;
или же существует несколько форм алкоголизма, одна из которых обращена в сторону
своего самого недавнего прошлого. (Хотя в случае с Лоури все наоборот... Но
когда алкоголизмом страдают по-настоящему, когда выпивка -- это острая
необходимость, -- тогда возникает не менее основательная деформация времени. На
этот раз любое будущее переживается как будущее совершенное [futur-anterieur] с
необычайным ускорением этого сложного будущего [futur compose], -- эффектом от
эффекта, не оставляющим до самой смерти)5. Алкоголизм героев Фицджеральда --
_______________
5 И у Лоури алкоголизм неотделим от самоотождествлений, которые он вызывает, и
от их банкротства. Темами утраченного романа Лоури In Ballast to the White Sea
стали самоотождествление, а также возможность здоровья и спасения с его помощью,
См.: Избранные письма Малькома Лоури (New York: Lippincot, 1965). Во всяком
случае в совершенном будущем можно найти стремительность, аналогичную той,
которую мы видели в связи с совершенным прошлым. В очень интересной статье
Гюнтер Стейн проанализировал фигуры совершенного будущего. Протяженное будущее,
как и совершенное прошлое, больше не принадлежит человеку. "К этому времени не
приложимо даже специфическое измерение времени -- его положительный смысл. Оно
сводится к чему-то, что уже не станет будущим -- к Зону, не имеющему отношения к
Я. Действительно, человек может еще думать о существовании Эона и указывать на
него -- но стерильным образом, не постигая и не реализуя его... Следовательно, Я
буду заменяется на Я не буду тем, что будет. Положительным выражением этой формы
является совершенное будущее: Я стану [в определенный момент]". ("Pathologie de
ta liberte, essai sur la non-identification", Recherches philosophiques, 4,
1936-1937.)
212
ФАРФОР И ВУЛКАН
это процесс саморазрушения, доходящий до того, что вызывает эффект отлета
прошлого: не только трезвого прошлого, от которого алкоголик навсегда отрезан
("Боже мой, я пил десять лет"), но и ближайшего прошлого, в котором он только
что выпивал и напился, а также и фантастического прошлого, когда впервые был
достигнут этот эффект. Все стало одинаково далеким и одинаково располагает к
новой выпивке или, вернее, к новому опьянению, -- лишь бы отпраздновать триумф
над этим застывшим и неприглядным настоящим, в котором затаилась означаемая им
смерть. Именно в этом отношении алкоголизм может служить примером. Ибо
алкоголь-эффект может быть вызван и другими событиями, но совсем по-иному,
например: потерей денег, любви, родины или успеха. Их действие не зависит от
алкоголя, но напоминает способ его воздействия. Фицджеральд, например,
воспринимал деньги как "бывал и я богат", отделявшее его от того момента, когда
он еще не был богат, от момента, когда он стал богатеть, и от самоотождествления
с "подлинным богатством", которому он отдался в ту пору. Возьмем, к примеру,
великую любовную сцену с Гетсби: в тот момент, когда он любит и любим, Гетсби в
своей "одуряющей сентиментальности" ведет себя будто отравленный. Он изо всех
сил пытается остановить настоящее, жаждет перенести в него самое нежное из своих
самоотожцествлений -- а именно, отождествление с совершенным прошлым, в котором
его любили абсолютно, исключительно и без
213
ЛОГИКА СМЫСЛА
малейшего шанса для соперников -- любила вот эта самая женщина (пять лет разлуки
как десять лет пьянства). Как раз на таком пике отождествления -- Фицджеральд
говорит, что оно равнозначно "смерти всех реализации" -- Гетсби лопается как
стакан, он теряет все: свою недавнюю любовь, свою старую любовь и свою
фантастическую любовь. Что позволяет алкоголизму быть решающим примером среди
подобного рода событий -- так это то, что алкоголь суть сразу и любовь и утрата
любви, и деньги и безденежье, и родина и ее потеря. Это сразу объект, потеря
объекта и закон, управляющий этой потерей, в налаженном процессе разрушения
("бесспорно").
На вопрос о том, можно ли помешать трещине проникнуть и так или иначе
осуществиться в теле, явно нельзя ответить, опираясь на какие-то общие правила.
"Трещина" остается всего лишь словом, пока она не угрожает телу, пока печень,
мозг и прочие органы не рассматриваются на предмет линий, по которым можно
предсказывать будущее и которые сами говорят о будущем. Когда спрашивают, почему
мало быть здоровым, зачем нужна еще и трещина, то уже сам этот вопрос, наверное,
возможен лишь благодаря трещине, на границах которой только и может состояться
мысль; и все, что есть хорошего и великого в человеке, в людях, готовых к
самоуничтожению, приходит и уходит через трещину -- лучше смерть, чем здоровье,
которым нас наделили. Разве бывает еще какое-нибудь здоровье, кроме здоровья
тела, живущего, пока на нем возможны шрамы; или здоровья Лоури, мечтавшего
переписать "Крушение", но только со счастливым концом, и никогда не оставлявшего
надежцы на прорыв в новую жизнь? Действительно, трещина -- ничто, если она не
несет опасности для тела; но все же она не теряет значимости и тогда, когда
переплетается с другой линией внутри тела. Нам не дано предвидеть, мы должны
рисковать и быть предельно терпеливыми; нам никогда не следует терять
цветуще-здорового вида. Вечная истина события схватывается, только если событие
вписано также и в плоть. Но всякий раз мы должны дублировать это его мучительное
осуществление контр-осуществлением, которое
214
ФАРФОР И ВУЛКАН
ограничивает, разыгрывает и видоизменяет осуществление самого события. Нужно
аккомпанировать самим себе -- сначала при жизни, а после и в смертный час.
Контр-осуществление -- ничто, буффонада, когда оно претендует быть тем, что
могло бы случиться. Но подражать тому, что действительно происходит, дублировать
осуществление контр-осуществлением, идентификацию -- дистанцией, -- как это
делают настоящие актер и танцор, -- значит дать истине события единственный шанс
не слиться с его, события, неизбежным осуществлением. Это также значит позволить
трещине парить над ее собственной бестелесной поверхностью, не попадая в тупик
лопающихся внутри себя тел; наконец, это дает шанс продвинуться дальше, чем мы
считали возможным. В той мере, в какой чистое событие всякий раз навсегда
сковывается собственным осуществлением, контр-осуществление освобождает его --
до следующего раза. Мы не должны терять надежду, что наркотические и алкогольные
эффекты (их "откровения") можно будет пережить и открыть для себя на поверхности
мира без использования этих веществ, -- надо только, чтобы механизмы социального
отчуждения, приводящие к их употреблению, превратились в революционное средство
исследования. Берроуз посвятил несколько удивительных страниц вопросу о "великом
Здоровье", -- то есть, образе нашего собственного благочестия: "Представьте
себе: все, что достигается при помощи химических средств, можно испытать и
иначе..." Калечить поверхность, лишь бы не поранить тело. О, психоделия!
Двадцать третья серия: Эон
С самого начала мы видели, насколько противоположны два прочтения времени --
время Хроноса и время Зона. 1) Согласно Хроносу, только настоящее существует во
времени. Прошлое, настоящее и будущее -- не три измерения одного времени. Только
настоящее наполняет время, тогда как прошлое и будущее -- два измерения,
относительные к настоящему. Другими словами, всякое будущее и прошлое таковы
лишь в отношении к определенному настоящему (определенному протяжению и
длительности), но при этом сами принадлежат более обширному настоящему, с
большей протяженностью и длительностью. Всегда есть более обширное настоящее,
вбирающее в себя прошлое и будущее. Значит, относительность прошлого и будущего
к настоящему влечет относительность самих настоящих по отношению друг к другу.
Бог переживает как настоящее то, что для меня -- или прошлое, или будущее, ибо я
живу в более ограниченном настоящем. Хронос -- это вместилище, моток
относительных настоящих, предельным циклом или внешней оболочкой которого
является Бог. Вдохновляемый стоиками Боэций говорил, что божественное настоящее
сплетает и охватывает прошлое и будущее'.
2) В Хроносе настоящее некоторым образом телесно. Настоящее -- это время смесей
и сочетаний, это сами процессы смешивания. Размерять, наделять темпоральностью
-- значит смешивать. Настоящее выступает мерой действий или причин, тогда как
будущее и прошлое приходятся на долю страдания тела. Но ведь страдание тел
указывает на действие более могущественного тела.
_____________
1 Боэций, Утешение философией, книга 4 (см. Боэций, Утешение философией и другие
трактаты, -- М., Наука, 1990).
216 Эон
Величайшее настоящее, божественное настоящее -- это великая смесь, всеединство
телесных причин. Оно размеряет течение космического периода, где все
одновременно: Зевс -- это также и Дий: Проницающий, тот, который смешивает;
Сочетатель2. Следовательно, величайшее настоящее не безгранично. Оно
присутствует в настоящем, полагая границы, ставя пределы бытия и размеряя
действия тел, даже если перед нами величайшее из тел и единство всех причин
(Космос). Однако величайшее настоящее может быть бесконечным и не будучи
безграничным. Например, оно может быть цикличным -- в том смысле, что, включая в
себя все настоящее, возобновляется и отмеряет новый космический период,
пришедший на смену предыдущему и тождественный ему. К этому относительному
движению, посредством которого каждое настоящее отсылает к относительно более
обширному настоящему, нужно добавить абсолютное движение, свойственное самому
обширному настоящему. Такое движение сжимается и расширяется в глубине, поглощая
и возвращая в игру космических периодов охватываемые им моменты относительного
настоящего (охватить -- воспламенить [embrasser-embraser]).
3) Хронос -- регулируемое движение обширных и глубинных настоящих. Но откуда
именно он черпает свою меру? Обладают ли заполняющие Хронос тела достаточным
единством, и вполне ли справедливы и совершенны их смеси, чтобы настоящее обрело
принцип внутренней меры? Может, для космического Зевса это и так, а вот как
насчет случайных тел и частичных смесей? Не происходит ли фундаментального
потрясения настоящего, нет ли основы, опрокидывающей и сметающей всякую меру, --
умопомешательства глубины, ускользающего от настоящего? Является ли такое
без-мерное только чем-то локальным и частичным, и не расплывается ли оно мало
помалу по всему универсуму, разнося повсюду свои отравленные, монструозные смеси
ниспровергая Зевса и самого Хроноса? И нет ли уже у сто-
_____________
2 См. Диоген Лаэртский, Цит. соч., 7:147. ("Он (Бог) зовется Дием, потому что
через него (dia) совершается все, и Зевсом, поскольку он -- причина жизни (Zen)
и проницает всю жизнь".)
217
ЛОГИКА СМЫСЛА
иков этой двойственности доверия и недоверия к миру, соответствующей двум типам
смесей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109