Небо бледнело от первых проблесков зари, когда наконец показался трактир. Открыто, но бесшумно я вошла во двор, вопрошая себя, как найду остальных. Мне можно было не беспокоиться: Дарни сидел у двери каретного сарая на тюке соломы и, плотно завернувшись в плащ, дремал. Когда я подошла, он открыл глаза.– Достала?Я кивнула и вручила ему сумку с чернильницей.– Ты всю ночь здесь торчишь? Как же тогда, сонный, будешь сидеть на лошади?– Не бойся, я отдохнул. Солдатская служба многому учит.Его настроение, похоже, улучшилось.– Нельзя ли чего-нибудь съесть на дорожку? – Ночное возбуждение прошло, и навалилась усталость.Дарни протянул мне хлеб с сыром и подал кружку пива, стоявшую на земле рядом с тюком соломы, а потом отдал мне свой плащ.– Тебе нужно отдохнуть. Я подниму остальных, и мы выедем, как только взойдет солнце.И не думая спорить с этой нежданной сердечностью, я закуталась в добротную шерсть, еще теплую от его тела, и калачиком свернулась на соломе. Глава 3 ОЛИМЕЙЛ КЕСПР «ДОЧЬ ГЕРЦОГА МАРЛИРСКОГО»ТРАГЕДИЯ В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХДействие второе, сцена третья. Спальня Судеты (Входит Тизель) Сулета Скажи, скажи мне, что отец мой – дышит? Тизель О дорогая госпожа, он дышит.Но в каждом вдохе – звон ключей Сэдрина.Дверь в мир Иной уж скоро отопрется,Чтоб рыцарскую тень его принять. Сулета Я этого не вынесу! Тизель Да, тяжкоЛегла на плечи хрупкие твоиТа ноша непосильная – однакоНести ее должна ради него. Сулета О горе мне! Зачем на эти мукиВ недобрый час я родилась на свет? Тизель Не проклинай, дитя, свое рожденье;Несчастья все – от вероломной шлюхи,Супружеское ложе осквернившей.Ее и проклинай… Сулета Ах, тише, Тизель!Вне этих стен не смей о королевеТак говорить – иначеТебя от плети мне не уберечь. Тизель Лишь правду говорю я, госпожа,И все о ней наслышаны без меры. А королева…Что с нее возьмешь,Коль оказалась сущей проституткой!А может, и похуже – ведь с собойОна своих детей по грязи тащит. Сулета О, не напоминай мне о страданьяхМоих несчастных дорогих кузенов!Поверь, насмешка гнусного ублюдкаНе менее жестокой будет плетью,Чем та, что их родную мать секлаНа площади, нагую, пред толпой. Тизель Ах, добрая душа, ты о других страдаешь,Когда сама пред выбором стоишь! Сулета О чем ты? Тизель Как же… Разве госпожа,Ну, матушка… с тобой не говорила?Я думал… Сулета Я не видела ееС тех пор, как принесли отца домой… (Входит Албрайс, герцогиня Марлирская) Тизель (приседая) Ваша светлость. Албрайс Оставь нас, с дочерью хочу побыть наедине. (Тизель уходит) Албрайс Твой отец не успел еще лик отвернуть свой от мира сего,А хирург говорит мне, что сделает это, пока не забрезжил рассвет.Нет, уймись, дорогое дитя, мы не можем дать волю слезам,Мы не можем позволить сейчас эту роскошь себе.Выйдя замуж, представь, по любви, я отринула все,Даже статус принцессы – увы! – я презрела тогда.Но теперь, когда брат мой погиб от руки твоего же отца,А второго застигли в прелюбодеянии с тою змеей,Я – единственный отпрыск Герика-короля, живущий на этой земле.Я ответить должна зову крови и выполнить долг пред семьей.Дочь моя, только в жилах твоих эта кровь идеально чиста.От того, на чьих простынях заалеет она в твою брачную ночь,Будет зависеть судьба этой бедной, несчастной страны.Вот их светлости Парнилесс, Драксимал притязанья имеют на трон, и равны их права.И рука твоя чашу весов Рэпонина склонит к одному иль другому. Сулета Я должна разделиться на части, словно добрая туша мясная? Албрайс Не дерзите мне, леди! Ужель я тебя воспитала ущербной, с недостатком ума? Сулета Драксимал – средоточье пороков, горький пьяница, деспот зловредный,Три жены от него уж сбежали в ладье Полдриона;Парнилесс еженощно танцует со своим же учителем танцев танец женщины!Ты говоришь, будто я должна выбрать в мужья одного из двоихИ что мне не хватает ума, – но возможно ли это,Если я ощущаю гадливость – ну просто воротит с души.Я скажу откровенно тебе: королевская ль кровь течет в моих жилах,Иль обычную кровь проливаю на томимую жаждою землю –Мне не важно, да, мне все едино, пусть не буду иметь ничего! (Сулета уходит) К востоку от Дрида на Эйрогском тракте, 15-е предосени Следующее, что я поняла сквозь сон, это что Шив поднимает меня в коляску, а Джерис перекладывает багаж, пытаясь освободить мне местечко.– Все хорошо. – Я выпуталась из складок плаща. – Я посижу впереди.Шив улыбнулся.– Ты уверена?Я зевнула.– Подремлю в дороге, мне не привыкать. Ой! – взвизгнула я – твердый переплет воткнулся в ребра.– Что такое? – Джерис пугливо огляделся.– Вот что. – Я полезла за пазуху и вытащила книги. – Здорово же я устала, раз заснула прямо на них!При виде названий у Шива заблестели глаза, но едва он собрался открыть первый томик, как снова появился Дарни. Маг быстро сунул книги в холщовый мешок и положил в седельную суму.– Я расплатился, так что поехали. Ливак никто не видел, пусть так и остается. Пусть все думают, будто мы и впрямь торговцы краской.Если так, то запертые сундуки и охрана обретают смысл. Я с невольным уважением посмотрела на Дарни – возможно, у него есть скрытые таланты.Коляска выехала со двора, и я задремала. Я могу спать где угодно, пока чувствую себя в безопасности, кроме разве что козел дилижанса, но Джерис правил так, будто вез поклажу с яйцами, и дорога была в хорошем состоянии. К полудню, когда мы остановились, чтобы дать отдых лошадям, я открыла глаза и поинтересовалась, какой будет наша следующая остановка в этом безумном путешествии. Ждать пришлось недолго.Почти у самой границы Эйрога Дарни свернул на проселок. Въехав на холм, мы увидели внизу озеро, окаймленное деревьями, и группку зданий. Над крышами мастерских торчали печные трубы, похожие на луковицы, они выбрасывали в голубое небо клубы грязного дыма.– Дарни!Топорно скроенный мужчина в перепачканных глиной рубашке и штанах вышел из низкого сарая и помахал нам. Потом повернулся к озеру и кликнул мальчишку, который ловил рыбу с низкого сука.– Сейн, мой сын, позаботится о ваших лошадях, – сказал он. – Пойдемте внутрь.Заметив меня, мужчина учтиво кивнул.– Я Травор, добро пожаловать в мой дом.Он помог Дарни с первым сундуком, а Шив и Джерис взяли второй и понесли в солидный кирпичный дом, расположенный в центре этих зданий. Я поплелась за ними в большую кухню, где розоволицая женщина моего возраста вымешивала хлеб на чисто выскобленном столе, а на плиточном полу вокруг ее ног играла стайка таких же чисто выскобленных детей.– Шив! – При виде мага женщина расцвела и деликатно поцеловала его в щеку, отведя в сторону измазанные мукой руки. – Привет, Дарни! Джерис, как дела?– Спасибо, хорошо.– Джерис!Дети запрыгали вокруг ученого, и я увидела, что их пятеро, начиная от стройной белокурой барышни, доходящей ему до пояса, и кончая шустрым ползунком, уверенным, вопреки очевидности, что умеет ходить. На мой взгляд, все погодки, и, судя по объемистой талии хозяйки, я бы побилась об заклад, что гончар снова имел обжиг в ее печи. Женщина вытерла руки о передник.– Я Харна, добро пожаловать.– Ливак.Мы пожали друг другу руки.– Вы надолго к нам? – Харна накрыла тесто чистой салфеткой, чтобы подходило, и обернулась к Дарни.– Переночуем и поедем дальше.Шив вмешался.– Думаю, мы немного задержимся, Харна. Видишь ли, Дарни, кроме той вещицы, Ливак достала нам несколько книг. Они нам очень пригодятся, и я хотел бы услышать мнение Коналла.Дарни бросил на меня первый кислый взгляд за день.– Ясно. Обсудим это позже, – сказал он тоном, сулящим неприятности, и, постояв, решительно вышел во двор.Не обращая на него внимания, Харна пристально посмотрела на меня.– У тебя усталый вид. Пойдем, провожу тебя в твою комнату. Как насчет ванны?– Это было бы чудесно.Я с нетерпением пошла за хозяйкой. Джерис стал раздавать детям засахаренные фрукты, а Шив вытаскивал из кладовой хлеб и холодное мясо.– Все чувствуют себя здесь как дома, – заметила я, когда мы поднимались по узкой лестнице. Харна засмеялась.– За последние два сезона я видела Дарни чаще, чем за последние шесть лет. Но я не против, это ради хорошего дела.Я поборола искушение расспрашивать дальше.– Что ты с ними делаешь? – Харну явно не мучили сомнения.– О, то и это.Она кивнула и оставила тему.– Вот твоя комната.Женщина открыла низкую дверь в маленькую спальню под самой стрехой. Я вдохнула лавандовый запах безупречно чистого белья и едва не заснула на месте.– Здесь очень красиво, спасибо.Я нисколько не кривила душой. На комоде стояли глиняные кувшин и таз, покрытые глазурью, в Ванаме они бы стоили бешеных денег. Побеленные известью стены были нежно-розовые, а оконную створку прикрывали чистые льняные занавески.– Ванная там.Харна повела меня вниз по другой лестнице в выложенную плитками комнату с огромной ванной и стоком, хитро вделанным в пол.– Здорово! – восхитилась я. Харна улыбнулась.– Травор любит удобства. Когда купаешь семерых детей, здесь бывает подобно броду на Далазе.Семерых? Упаси меня Дрианон! Вошел Травор с огромным чайником кипятка.– Какой там брод! Скорее уж целый шторм в самом Каладрийском Заливе.Он вылил кипяток в ванну, и я жадно посмотрела на нее.– Спасибо. Вы уверены, что я не забираю слишком много горячей воды?Травор покачал головой.– Печи сегодня работают, а я встроил рядом с ними медные котлы, чтобы тепло не пропадало. Мы можем выкупать вас всех, и еще много останется.Он ушел, и вновь появилась Харна с мягкими полотенцами.– Наслаждайся, – сказала она, закрывая дверь.Так я и сделала. На полке стояли бутылочки с ароматическими маслами, и я нашла экстракт моей любимой золотень-травы. Погрузиться в душистую воду и вымыть волосы – какое это блаженство! Когда вода остыла, я нехотя вылезла из ванны и, завернувшись в полотенце, побежала обратно в спальню, где чистая рубашка и белье завершили мое преображение.В доме царила тишина. Слышны были лишь голоса детей, играющих где-то у озера, да громыхание телеги, выезжающей со двора. Я растянулась на гусиной перине и достала из сумки книгу, которую утаила от Шива.«Об утраченных искусствах тормалинцев». Звучит многообещающе.Открыв ее, я начала продираться сквозь мелкий шрифт. Дело оказалось нелегким. В Энсеймине мы все говорим на обычном тормалинском. Этот же текст был на Старом Высоком наречии – языке, связующем Империю. Я хмурилась над странно произносимыми словами, пытаясь разобрать знаки интонации над строками. Вконец утомившись, зевнула и потерла глаза. Это было слишком трудно, поэтому я ограничилась тем, что просмотрела названия разделов: «Об астрономии», «О математике», «Об очистке руды», «Об окулизме», «О фармакопее», «Об искусстве красноречия».Ничего интригующего. Не знаю, как скоро я заснула, но когда пробудилась от тихого стука в дверь, небо за окном было расцвечено нежно-розовыми и оранжевыми красками.– Ливак? Это Харна. Я иду звать всех на ужин. Ты придешь?– Да, спасибо. Буду через минуту.Спускаясь по лестнице, я услышала на кухне голоса Шива и Дарни и остановилась послушать, о чем они говорят.– Мне не нравится, что она сама принимает решения, – ворчал агент.– Ну, вряд ли она могла прийти и получить наше одобрение. Старик заметит, что вещица исчезла, не так ли? А раз исчезли еще и книги, то Стража подумает, будто это было случайное ограбление, кто-то пытал счастья. Отшельники вроде него всегда слывут скопидомами. Готов поспорить, половина города уверена, что старик сидит на потайных сундуках с имперскими марками. Если повезет, они решат, будто кто-то вломился и схватил первое, что показалось ценным.– По-твоему, она заранее все это продумала? А сколько в Дриде найдется тех, кто знает цену этим книгам? – В тоне Дарни слышалось презрение.– Кому какое дело? Ей хватило ума понять, что эти книги могут пригодиться, а ведь Джерис рассказал лишь половину истории.– Для нее и этого много. Помни, она – воровка, и это все, для чего она нам нужна.– Я не согласен, – спокойно, но твердо возразил Шив. – Она умеет воровать, но при этом еще и быстро соображает. Чем больше она будет знать, тем больше у нас шансов, что она найдет нечто такое, что мы наверняка упускаем. Планир велел использовать любые средства, какие только сможем найти.Я скривилась в темноте. Хотелось ли мне глубже влезать в это? В конце концов, здесь какая-то интрига магов. На меня снова повеяло запашком от тех горячих углей, о которых я уже начала забывать. С другой стороны, дельце сулило неплохую выгоду: половина стоимости той чернильницы – уже приличная кучка денег. Информация тоже имеет ценность.Ответ Дарни прервался грохнувшей дверью и детским гомоном. Я громко потопала на месте, затем шумно спустилась к ним.Еда была превосходной и обильной. Харна определенно имела большую практику, так как, помимо нашей группы и своих семерых детей, она кормила еще двоих мужчин – как я поняла, наемных работников Травора в гончарне. Если Острин вдруг снова решит прикинуться смертным и ходить по домам, проверяя гостеприимство, Харне не о чем беспокоиться, разве лишь о том, что божественный гость поселится у нее надолго. Работники поели, поблагодарили ее и ушли к себе, а Харна начала грозить детям постелью.– Ну можно мы посмотрим, как Джерис делает фокусы? – попросила старшая девочка, умоляюще распахнув голубые глазенки.– Я с радостью, – предложил Джерис.Харна улыбнулась.– Только недолго.Она принялась убирать со стола, а Джерис тем временем удивительно ловко крутил в пальцах монетки, заставляя их исчезать, а затем появляться из ушей малышки. Поборов искушение присоединиться к нему, я повернулась к Шиву.– А ты не боишься, что те двое будут сплетничать за элем о странных гостях своего мастера? – Я показала на дверь, закрывшуюся за работниками. – Харна сказала, вы часто бывали здесь после Равноденствия.Шив отпил меда, который удался Травору на славу, и покачал головой.– Они не станут болтать.– Ты так уверен? – Я даже не пыталась скрыть скептицизм.– Абсолютно. – В его голосе не было и тени сомнения. Я сама удивилась, поняв, что верю ему.– Шив, Шив, сотворишь нам иллюзию?Поперхнувшись медом, я уставилась на мальчугана, который это спросил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55