Через приоткрытую дверь мне видно было, что Андреев и Калинин, как всегда в последнее время, сидят за длинным столом рядышком. Неразлучная пара давних друзей: одряхлевший, согбенный, с седой бородкой Михаил Иванович и крепкий, сухой, строгий Андрей Андреевич. Кроме дружбы, связывали их взаимная надобность. У Калинина настолько ослабло зрение, что очки почти не помогали, ходил с палочкой, иногда держась за рукав Андреева. А у того ухудшился слух, ему труднее других было воспринимать монотонную речь Сталина, особенно если не видел губ. Калинин крупно писал на листе, о чем говорилось. Андреев же на ухо сообщал Михаилу Ивановичу свои зрительные впечатления. Все это служило поводом для шуток. Андреев, мол, страдает от своей фонотеки, переслушал. Сталин посмеивался наедине со мной: "Ну и работнички, дом инвалидов какой-то! У Жукова голова болит от контузии, Вече заикается, и эти двое… " Но не сердито посмеивался, понимая, что и сам хорош со своей малоподвижной рукой и с физиономией, на которой, как говорится, черти горох молотили.
Мне казалось, что Андреев и Калинин, смоленский и тверской мужички, иной раз даже пользу извлекали из своих недомоганий, имея возможность сослаться на то, что не услышали, не увидели, выигрывая время, чтобы подумать. Это имело значение, так как Сталин довольно часто менял вдруг тему разговора, и требовалось осмыслить крутой поворот, попасть в новую колею. Вот и в этот раз Иосиф Виссарионович после дел сельскохозяйственных сразу повёл речь… о генерале Власове. Уловив переход, я достал из кипы папок нужную, чёрную, и положил на край стола: могла понадобиться, В этой папке находились документы, поступавшие на Власова по ведомству Берии, они не считались особо секретными и хранились не в сейфе.
— Складывается впечатление, что немцы играют с Власовым, как кошка с мышкой, — доносился до меня голос Сталина. Власов достаточно сделал для того, чтобы пользоваться доверием немецких фашистов. Сломал свою карьеру, бросил на произвол судьбы родственников, сам предложил свои услуги.
— Ещё в августе, через три недели после того, как переметнулся, — уточнил Берия. — Осмотреться не успел, в ноги кинулся, пёс!
(У меня в папке сверху — листки с текстами обращений Власова к немецкому командованию, датированные августом 1942 года. «Согласен воевать против Сталина, но только если мне разрешат создать русскую армию, а не армию наёмников. Она должна подчиняться русскому национальному правительству…» «Новая Россия без большевиков и капиталистов с помощью своей освободительной армии уничтожит сталинскую тиранию и заключит почётный мир с Германией»… Как-то не согласовывались такие заявления Власова с идеями Гитлера, ненавидевшего славян, русский народ, намеревавшегося навсегда разрушить Советский Союз, вообще уничтожить великое русское государство.)
— В прошлом году немцы не очень нуждались во Власове, — это голос Андреева. — Уверены были в скорой победе, не хотели делить лавры. Теперь, после Сталинграда, обстановка другая. Вынуждены считаться с Власовым. Создано руководство гак называемой Русской освободительной армии.
— В какой-то мере считаются, — согласился Сталин. — Командование РОА действительно существует, но лишь как организатор вербовки военнопленных для работы на заводах, для службы во вспомогательных частях. В распоряжении Власова нет ни одного боевого батальона. Все воинские формирования из военнопленных созданы немцами по национальным признакам и входят в состав немецких войск, подчиняются только немецкому командованию, в основном по линии СС. А Власова держат наподобие свадебного генерала.
— Военная ма-ма-марионетка номер один, — это голос Молотова.
— Считаешь — марионетка? — задумчиво и с оттенком осуждения произнёс Сталин. — А знаешь, Вече, не прошло ещё и года с тех пор, как ты называл Власова «нашим Наполеоном»… Не возражай, я слышу, как ты скажешь: «Все течёт, все меняется…» Если бы Власов был только послушной куклой в руках немцев, если бы они дёргали за ниточки, как хотели, они больше доверяли бы Власову. Но при этом его авторитет упал бы и среди пленных и для самих немцев.
— Набивает себе цену.
— Одну минуту, товарищи, — Иосиф Виссарионович пошёл в комнату за кабинетом, я указал ему папку на краю стола, он взял, кивком поблагодарил меня и вернулся в кабинет. На все это и впрямь потребовалось не больше минуты: — Последние сообщения. В середине февраля Власов побывал в Берлине, затем ездил по нашим прибалтийским и западным районам, временно оккупированным. Это Рига, Гатчина, Могилёв, Минск, Смоленск. Выступал со своей программой. Любопытно, как отметил годовщину Красной Армии. Держал речь в смоленском театре, где, конечно, преобладали немецкие офицеры, была администрация, были прислужники фашистов. И словно бы предугадал твою реплику, Вече. Читаю его слова: «Я не марионетка Гитлера, я могу бороться против него, как и против Сталина, если это в интересах России». И ещё, пожалуйста: «Кончится война, мы освободим себя от большевизма, а затем примем немцев, как дорогих гостей, в Ленинграде, которому впоследствии возвратим его исконное название». Это Власов в Гатчине заявил. Он, видите ли, как и мы, не намерен сдавать фашистам северную столицу. Потом, понимаете ли, немцев пригласит. Чтобы погостили денёк-другой, и назад. — Иосиф Виссарионович сделал большую паузу, обдумывая то, что хотел сказать: — Нам известно: Гитлер очень недоволен выступлениями Власова и теперь содержит его под домашним арестом в Берлине, поручив охрану гестапо. А знаете, кто особо критикует сейчас Власова? Не утадаете, сам назову. Вы помните: когда Бухарин редактировал «Известия», был у него первый заместитель — Зыков? Конечно, помните. Он отсидел года полтора при Ежове, а потом наш умник товарищ Берия, который, оказывается, лучше всех разбирается в людях, выпустил Зыкова на волю. А тот, едва попал на фронт в звании майора, при первой же возможности зыканул к немцам, состоит теперь вроде бы политкомиссаром при Власове, глаз с генерала не спускает. Вот где она, отрыжка-то троцкистско-бухаринская. В любой форме, только бы против нас.
Не последовало никаких реплик, и Сталин, снова помолчав и успокоившись, продолжал:
— В изменившихся условиях, после поражения на Волге, фашисты будут более активно использовать военнопленных и предателей. Не грех и нам поучиться у немцев сберегать собственные силы, людские ресурсы за счёт использования всех других возможностей. У нас теперь есть сдавшиеся немецкие генералы и высшие офицеры, надо максимально и в разных формах привлекать их к борьбе с гитлеризмом. Немцы ничего не теряют, используя Власова для вербовки наших военнопленных или угнанных в Германию. Но кое-что приобретают. У них теперь есть свой казачий полк.
— Там казаков — раз-два и обчёлся, вставил Берия. — И командует полком немец Эдгар Томпсон, майор.
— Это только одна карательная часть. Есть батальоны и полки прибалтийские, украинские, кавказские… Товарищ Берия, вы должны в течение трех суток представить свои предложения, согласовав с Генштабом и Главпуром. Доколе мы будем кормить ораву пленных, не используя их…
На этом закончили. Все разъехались. Иосиф Виссарионович, бодро державшийся на людях, сразу обмяк, вялыми стали движения, опустились плечи, померкли глаза. Такие переходы все чаще случались у него, мгновенно словно бы старел на несколько лет. На внутреннем напряжении, на силе воли держался он, много работая и мало отдыхая. Вошёл в комнату за кабинетом, положил на стол папку-досье, грузно опустился в кресло. Дав ему отдохнуть несколько минут, я сказал:
— Хорошие качества немцев — их обязательность, аккуратность, исполнительность. Однако продолжением достоинств всегда бывают недостатки. Полезная пунктуальность перерастает в махровый бюрократизм, в формализм.
— Не ново, — глухо отозвался Сталин.
— Да, не открытие… А будет ли германское командование или наше командование доверять генералу, который сдался в плен, но почему-то продолжает состоять в списках военнослужащих противоположной стороны?
— Проще, Николай Алексеевич.
— По приказу от пятого октября сорок второго года генерал Власов числится у нас без вести пропавшим, а следовательно, не считается перебежчиком, предателем. Он проходит по нашему военному ведомству, не так ли?
— Логично.
— Немцы знают об этом и не сбрасывают со счётов. Могут отнести за счёт нашей безалаберности, но ведь и повод есть, чтобы числить Власова на нашей службе. Требуется определённость.
— Объявить Власова изменником и предателем? Но какая будет реакция?
— Смотря чья. У немцев не останется причин для колебаний.
— Мы посоветуемся. С Берией. И с Андреевым.
Прошло несколько дней, и 11 апреля 1943 года появился приказ, отменявший предыдущий: отныне Власов считался не пропавшим без вести, а изменником и врагом народа. Но это — лишь через девять месяцев после того, как оказался в плену, и через восемь после того, как вызвался работать на немцев. Случайность?
Апрельский приказ словно бы подстегнул Власова, развязал ему руки. Не знаю, какие сведения о его деятельности шли к Сталину от Андреева, но то, чем пополнялось досье Власова через ведомство Берии, вызывало у меня удивление: поступки и заявления Власова представлялись мне порой чрезмерно дерзкими и даже безрассудными. В мае-июне 1943 года он как-то исчез, затих, вероятно, гестапо с особым тщанием опекало ею. Будущее зависело от исхода летней кампании. Судьба человечества решалась на Курско-Орловской дуге. Добьются фашисты успеха — игры с Русской освободительной армией отойдут на второй план, от услуг амбициозного генерала можно отказаться, отправив его в концлагерь. Найдутся другие, хоть и менее авторитетные, зато более покладистые. Но осторожные немцы не торопились. И после разгрома под Курском и Орлом всерьёз осознали, что РОА может стать если и не очень надёжным, то достаточно весомым фактором в той игре, которую фашисты явно проигрывали. Отношение к Власову изменилось, его позиции укрепились. Он становился общепризнанным лидером тех, кто готов был сражаться «за Россию без Сталина и без большевиков». И, как подразумевалось, без Гитлера в ней. Повторяя эту формулировку, Власов вроде бы сам раскачивал перетирающуюся нить, на которой висел дамоклов меч над его головой. С обоюдоострым лезвием. В городе Луга при большом скоплении народа генерал задал собравшимся вопрос:
«Хотите стать рабами немцев?» Ему, естественно, ответили: «Нет!» — «И я тоже, — продолжал он. — Немецкий народ поможет нам освободить Россию, как наш народ освободил Германию от Наполеона. Остальное довершим сами».
В досье на Власова появились новые документы, требовавшие осмысления. В Минске, в Осинторфе, где дислоцировались подразделения из военнопленных, русские офицеры по пьянке говорили о том, что их цель — создать двухмиллионную русскую армию, вооружить её, и тогда «плевать на немцев, сами восстановим великую державу». Причём толковали об этом не столько те, кто пришёл к Власову из плена, сколько бывшие белогвардейцы, стекавшиеся теперь со всего света под знамёна РОА.
Или вот сообщение о том, как среди голодных, измученных людей в концлагерях вербуют так называемых добровольцев. Является в барак офицер-инструктор с власовской эмблемой на рукаве и начинает доверительный разговор: «Вы, доходяги, передохнете здесь от тяжёлой работы, от болезней и голодухи. Без всякой пользы. А мы куда вас зовём? Организуемся, вооружимся, получим участок фронта, а там уж сами хозяева. А не дадут нам отдельный участок, пошлют вместе с немцами, все равно у каждого будет два выхода. Рвани вперёд, да фрица с собой прихвати, вот и заслуга перед своими…» Такая агитация действовала, хотя вообще военнопленные шли в РОА неохотно. Кому-то не позволяли гордость и честь, кто-то опасался подвоха.
Немцы сквозь пальцы смотрели на рискованную самодеятельность власовских вербовщиков. Важно, чтобы пленный качнулся, клюнул на приманку, а потом будет ещё соответствующий отбор. Кого-то на военный завод, кого-то в воинское подразделение. Оружие доверяли наиболее надёжным, чаще всего перебежчикам-юберлейтерам, которые ещё при переходе линии фронта получили от немецкого военного командования синий билет — удостоверение, пользовались в лагерях различными привилегиями. Однако немцам все острее не хватало рабочих рук, не хватало солдат и на фронте, и во вспомогательных войсках. Тотальная мобилизация помогла залатать лишь большие дыры, а мелкие прорехи приходилось штопать, не брезгуя побочными материалами.
Крепла связь Власова с такими крупнейшими бонзами Третьего рейха, как Геббельс и Гиммлер — с родственницей последнего дошло до интимных отношений. Если бонзы и не верили полностью генералу, то понимали, что назад ему пути нет ни при каких обстоятельствах, он стал заложником сотен тысяч предательств, принял на себя грехи отступников, объединив разноликое антисоветское движение в Германии своим именем. Только Гитлер с его болезненно-обострённой ненавистью к славянам — только он продолжал интуитивно чувствовать в русском генерале непримиримого врага, воспринимал как оскорбление и угрозу попытки Власова усилить свою армию, отвергал все предложения о смягчении режима на оккупированной территории и в лагерях для советских военнопленных. Воистину фанатик и кумир своего народа. А фанатики добиваются больших успехов, но лишь до тех пор, пока их деяния не входят в несовместимое противостояние с интересами других, более сильных личностей, более сильных народов.
Даже после крупных поражений и потерь Адольф Гитлер во второй половине сорок третьего года, не посчитавшись с рекомендациями генералитета и ближайших соратников, подтвердил своё решение: в составе германских вооружённых сил РОА как оперативное объединение не существует, это всего лишь пропагандисгская организационно-мобилизационная структура с ограниченными возможностями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344