Зачем ему калека?»
– Уже поздно, мистер Льюис. Мне… мне надо идти, – проговорила Хизер каким-то не своим, неуверенным и вдруг задрожавшим голосом.
– Позвольте мне довезти вас до дому.
– Нет, – решительно отказалась она. – В этом нет необходимости. Поверьте, здесь совершенно безопасно.
Тем не менее, когда Хизер подошла к своей двуколке, он оказался рядом и в нарушение всех правил этикета слегка обнял ее за талию. От неожиданности девушка судорожно вдохнула и напряглась, но Дамиан, как ни в чем не бывало, помог ей сесть в экипаж. Одеревеневшими губами она тихо поблагодарила его и пожелала доброй ночи.
Потом Хизер будет долго удивляться тому, что побудило ее натянуть вожжи и порывисто обернуться к Дамиану.
– Мистер Льюис…
Он стоял неподвижно, широко расставив обутые в сапоги ноги, и его исполненная внутренней силы фигура была четко видна в мягком сиянии лунного света.
– Да?
– Я… я хромаю из-за моего колена. Оно… Дело в том, что меня… покалечили. – Господи, как же она ненавидит это слово! – И я не знаю, как это случилось. Совсем ничего не помню.
Хизер не стала дожидаться ответа. Остатки смелости покинули ее, и она, хлестнув лошадь вожжами, исчезла в темноте. Какое-то время еще слышался удаляющийся стук копыт, но вскоре затих и он.
Дамиан долго стоял, погруженный в свои мысли. Он понимал, чего стоило Хизер это признание. Сегодня она приоткрыла перед ним ту часть своей души, которую всегда тщательно скрывала от посторонних глаз. Жгучее чувство вины охватило его. Он не заслуживал ее доверия. Знай Хизер, кто он на самом деле и для чего здесь находится, она никогда бы не решилась на подобное откровение. И, тем не менее, презирая себя за весь этот бессовестный обман, Дамиан твердо знал, что другого пути у него нет.
Неожиданно он разозлился. Да пропади она пропадом со всеми своими выкрутасами! Он вообще не желает ее знать! Не нужны ему ни симпатии к этой девушке, ни сочувствие, ничего. И прежде всего – к черту эту неодолимую тягу к ней!
Его влекло к Хизер так же сильно, как в самый первый день. Чувство это не только не шло на убыль, но с каждым днем усиливалось. Откуда она только взялась на его голову, эта цыганочка…
Дамиан заскрежетал зубами, с трудом удерживаясь от того, чтобы не броситься вслед за ней – догнать, сжать в объятиях, прижаться ртом к ее нежным губам и забыть обо всем.
Но он не мог этого сделать. И не сделает, ибо чувствам нет места в том деле, ради которого он здесь.
Дамиан резко развернулся и решительным шагом направился к дому, позволив себе думать лишь об одном – он должен превозмочь это бесовское влечение к Хизер Дьювел. И чем раньше, тем лучше.
Всю следующую неделю Хизер разрывали на части тяжелые, противоречивые чувства. Произошло что-то, чему она, при всем своем желании, уже не могла помешать. Все ее спокойствие в один миг улетело в какие-то недосягаемые дали, и она понятия не имела, как вернуть его обратно. Упорядоченная и размеренная жизнь полетела кувырком.
В детстве Хизер принимала себя такой, какой была. Она не могла делать то, что умели другие дети. Она не могла ходить так, как ходили другие дети. О да, она соглашалась со всем этим… и всем сердцем ненавидела. В мечтах Хизер часто воображала себя то неописуемой красавицей, которой все завидуют, то всеобщей любимицей на празднике, то самой грациозной танцовщицей на балу, то самой быстрой наездницей на охоте. Но на лошади она ездить не могла из-за изуродованного колена. Танцевать она тоже не могла, потому что не хотела выглядеть посмешищем.
Ей никто никогда не предлагал – и не предложит! – руки и сердца. Разменяв третий десяток, Хизер ни разу ни с кем не целовалась. И всегда знала, что замуж не выйдет, хотя мама и папа уверяли ее, что в один прекрасный день в нее обязательно влюбится какой-нибудь молодой красавец. Но Хизер думала иначе. Не имели никакого значения ни ее доброта, ни ее душевная отзывчивость, ни ее воспитание. Она хромоножка, а это именно то, что людям виднее всего…
Хизер ни на секунду не забывала о своем увечье. Правда, она научилась ценить то, что имела, пусть маленькие, но радости – красоту луга, сплошь покрытого ковром цветущих диких роз, чарующую гармонию пересвиста певчих дроздов, забавное блеяние отбившейся от стада овцы… Хизер была довольна своей жизнью.
И вдруг все изменилось. Теперь ее дни были отравлены тревожным ожиданием. И все из-за него – Дамиана Льюиса.
Он исполнял свои обязанности более чем хорошо, и здесь вопросов не возникало. Хизер не жалела, что наняла его, потому что Льюис, без сомнения, оказался на высоте. Они работали, душа в душу, и виделись почти ежедневно. Внешне она была спокойна и сдержанна, зато в душе ее царила полная сумятица. Хизер неудержимо влекло к новому управляющему, и она никак не могла с этим справиться.
Вчера они сидели в ее кабинете и проверяли гроссбухи. Хизер то и дело ловила себя на невозможности сосредоточиться. Отрываясь от бесконечного ряда цифр, она украдкой бросала взгляды на Дамиана, глубоко вдыхая исходящий от него какой-то терпкий мужской запах. Он с врожденным изяществом держал тонкую чашку китайского фарфора своими длинными смуглыми пальцами. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, открывая мускулистые, покрытые темными волосами руки. Когда он слегка наклонял голову, Хизер была видна его крепкая загорелая шея.
Рядом с ним Хизер чувствовала себя маленьким, беззащитным ребенком. Под ложечкой возникала странная сосущая пустота, а сердце начинало неистово биться.
В ней проснулись все, казалось, забытые девичьи мечты и грезы. По ночам Хизер беспокойно ворочалась с боку на бок, борясь с неистовым желанием узнать, почувствовать вкус мужского поцелуя. Какими будут его губы – теплыми или холодными, влажными или сухими? Что ощущаешь, когда мужчина крепко обнимет тебя? Воображение рисовало ей бесчисленные видения, и в них постоянно присутствовал один и тот же человек…
Как-то утром Хизер поднялась с постели совсем неотдохнувшей и раздраженной. С тяжелым вздохом она сняла ночную рубашку, повернулась и увидела себя в высоком зеркале, что стояло в углу спальни. По правде говоря, она никогда особо не присматривалась к своему телу и тем более не уделяла много времени уходу за ним. Чистоплотность и аккуратность – этому правилу она твердо следовала всю жизнь.
И сейчас Хизер разглядывала свою наготу с почти скептической отчужденностью. Длинные спутанные пряди волос едва прикрывали высокую, полную грудь, увенчанную маленькими коралловыми сосками. Живот плоский, даже впалый. Хизер нахмурилась. Неужели за эти дни она похудела? Хотя не похоже, талия по-прежнему мягко переходит в округлый изгиб бедер зрелой женщины. Она непроизвольно провела ладонью по груди, почувствовав ее налитую упругость. Ну что ж, слегка удивленно подумала Хизер, на такое тело действительно приятно взглянуть…
Взгляд ее упал на правое колено, на этот вывернутый вовнутрь, узловатый искалеченный сустав. Удовлетворенность собой мгновенно улетучилась, уступив место тоскливой пустоте.
Ближе к полудню Хизер с отсутствующим видом, уже в который раз, принялась растирать свое несчастное колено. Болело оно просто немилосердно, а принятая утром горячая ванна на этот раз не принесла обычного облегчения.
В кабинет влетела взбудораженная Беа:
– Хизер! Идем скорее со мной! Ты же подыграешь мне на фортепиано, да? Мистер Льюис, оказывается, замечательный танцор, и он пообещал, что научит меня танцевать настоящий вальс! А после, мы будем разучивать какой-то танец под названием виргинский рил!
Хизер неторопливо отложила в сторону перо:
– Послушай, Беа, я сейчас очень занята и…
– Но Хизер, это же всего полчаса, честное слово! – с милой непосредственностью принялась упрашивать Беа. – Хизер, милая, ну пожалуйста! Ты придешь, разок сыграешь и сразу уйдешь. Я знаю, что мама из-за меня расстраивается, но Пьер такой строгий и раздражительный! Всякий раз я так волнуюсь, что у меня ничего не получается!
Устоять перед этим очаровательным белокурым созданием в нарядном белом в мелких цветах платье и подобранных в тон башмачках было невозможно.
– Хорошо, Беа, – вздохнув, сказала Хизер. Она поднялась из-за стола и взяла свою трость.
– Она согласилась, согласилась! – пришла в восторг Беа и, радостно размахивая руками, помчалась в танцевальный зал.
В центре зала, заложив руки за спину, стоял Дамиан. Когда они вошли, он вежливо поклонился. Хизер коротко кивнула и, опираясь на трость, направилась к стоящему в дальнем углу инструменту.
– Клянусь, Хизер играет просто божественно, вы сейчас сами услышите. А какие акварели она пишет, мистер Льюис! – радостно щебетала Беа. – Да что там говорить, все картины в доме написала она!
Слегка приподняв темные брови, Дамиан бросил взгляд на картины, украшавшие зал. На одной были изображены арфа и фортепиано, а на другой – пасторальная сценка: стадо коров, мирно пасущееся на зеленом лугу.
– Весьма впечатляюще, – сказал он. – А эскизы вы, наверное, тоже рисуете, мисс Дьювел?
Хизер как раз усаживалась за фортепиано. При этих словах она, сердито поджав губы, гневно посмотрела на Дамиана и увидела, как в его глазах пляшут озорные огоньки.
– Значит, вам сыграть вальс? – делая над собой усилие, мягко поинтересовалась она.
– Да! Пожалуйста, Хизер!
Беа, едва дыша, встала перед Дамианом и робко положила свою изящную ручку ему на плечо. С легкой улыбкой, он одной рукой осторожно взял ее пальчики, а другой твердо обнял за талию.
Хизер с трудом оторвала от них взгляд и всей душой отдалась легкой, радостной мелодии. Но пока ее пальцы непринужденно порхали по клавишам, она снова и снова взглядывала на кружащуюся по залу пару.
Беа была сто раз права – она вальсировала скованно и неумело. Дамиан ничего ей не говорил до конца танца. Хизер перестала играть и начала перебирать ноты, чтобы найти другой вальс.
– Расслабьтесь, – услышала она его слова, – забудьте, кто вы и где находитесь. Вы юная, гибкая ивушка, ваши ноги летят с воздушной легкостью весеннего ветерка, едва касаясь земли.
Они прошли еще тур. И еще. И еще…
– Так, Беатрис, хорошо… уже намного лучше…
Снова и снова кружились они по залу, и вскоре Беа вальсировала уже так, словно появилась на свет именно для этого. Хизер не могла оторвать от них глаз. Пальцы ее как-то сами собой бегали по клавишам, но она не слышала мелодии. Казалось, чья-то безжалостная рука сжимает и сжимает ей сердце, не давая дышать. Слившаяся в быстром кружении пара виделась Хизер одним существом – грациозным, легким, необыкновенно элегантным.
Беа, чуть откинув назад голову, летела в танце, сияя от счастья, и была удивительно похожа на сказочную принцессу. Боль в сердце стала невыносимой, и Хизер закрыла глаза. Им было так просто, ни о чем не думая, двигаться в такт музыке. Для них это было чем-то само собой разумеющимся, не более того, и они все кружились, кружились, увлеченные мелодией… и друг другом.
Музыка кончилась. Беа, смеясь, шутливо присела в глубоком реверансе, а ее партнер в ответ почтительно склонил голову. Поднявшись, раскрасневшаяся девушка счастливо прижала руки к груди. Глаза ее сияли.
– Это было изумительно! Я никогда не думала, что вальс может доставить такое… такое наслаждение!
Дамиан взял ее руку и поцеловал.
– Всегда к вашим услугам, мадемуазель.
Они и не заметили, как Хизер тихонько выскользнула из зала. Прошло больше получаса, когда она вновь появилась из своего кабинета. Войдя в гостиную, она услышала приглушенные голоса. Застекленные створчатые двери террасы были чуть приоткрыты, и Хизер неслышно направилась к ним.
Голоса стали громче:
– Мистер Льюис, как вы считаете – я хорошенькая?
Хизер окаменела. Ее мягкие губы сжались. Через приоткрытые двери она увидела, что Беа и Дамиан неторопливо прогуливаются по выложенной плиткой дорожке.
– Конечно, Беатрис, вы прехорошенькая. Когда на будущий год вы выйдете в свет, я не сомневаюсь, что десятки красавцев будут искать вашего расположения.
Беа переливчато рассмеялась.
– О, одного будет вполне достаточно, – беззаботно объявила она. – Особенно, если это именно тот, который нужен.
Обеими руками Хизер с такой силой вцепилась в ручку трости, что та даже пристукнула об пол. Беа повернула голову в сторону дверей.
– Ой, Хизер, ты тут! Мистер Льюис пообещал мне еще один урок. Ты нам сыграешь, хорошо? Ну конечно, сыграешь, ты же у нас прелесть!
– Беа, пойдем-ка, пройдемся, – сухо проговорила Хизер вместо ответа.
Не обратив никакого внимания на отступившего в сторону Дамиана, она твердо взяла сестру за руку. Удаляясь с Беа по дорожке, Хизер чувствовала, как его взгляд буквально прожигает ей спину. Но она не сочла нужным обернуться. Внутри у нее все кипело, и ей было ровным счетом наплевать на то, что он подумает.
Они прошли совсем немного, когда Беа, недовольно нахмурившись, сердито спросила:
– Что, собственно, случилось?
Хизер резко остановилась.
– Беа, ты же не круглая дура! – Она не выбирала слова. – И прекрасно знаешь, что делаешь.
– Что ты такое говоришь! – растерянно заморгала Беатрис. – Неужели ты сердишься из-за того, что мы с мистером Льюисом гуляли в саду! Так мы… мы искали тебя!
Оправдание было более чем неубедительным.
– Я находилась у себя в кабинете, – отрезала Хизер. – Если бы ты действительно меня искала, то без труда бы нашла. Более того, я полагаю, что тебе очень хотелось побыть наедине с мистером Льюисом. Откровенно говоря, Беа, я просто шокирована твоим нежеланием соблюдать элементарные приличия.
– Ну что ты, в самом деле! – надула губы Беа. – В конце концов, здесь не Лондон, и мне не требуется провожатая.
– Позволю себе не согласиться с тобой. Похоже, что очень даже требуется.
Глаза Беа гневно вспыхнули.
– А я позволю себе не согласиться с тобой, Хизер! Мне провожатая не требуется – будь это ты или кто другой!
– Да ты без памяти влюблена в него! Но он же вдвое тебя старше! Бог мой, Беа, о чем ты вообще думаешь – кокетничаешь с ним в саду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34