Льинг может идти сама, но ее руку необходимо перевязать. Мастера Якса нельзя хоронить отдельно от братской могилы рядовых солдат. Его нужно отнести к шатру и приготовить к погребению в соответствии с чином и проявленной доблестью. Льешо не знал, каким званием мог обладать бывший раб и убийца. Мастер Ден не хотел отходить от тела, хоть Хабиба и попросил его пойти в лечебницу и обработать свои раны.
Когда носильщики ушли, Хабиба положил руку на левое плечо Льешо:
– А теперь тебе нужно кое с кем повидаться.
Чуть поодаль за ними пошла Каду, не желая напоминать Льешо о горе и просить его о прощении.
– Вам следовало сказать мне, – заявил юноша.
– Возможно, – принял упрек Хабиба, хотя по его голосу можно было понять, что он в действительности не согласен.
Льешо был пешкой. Он всегда это знал. Отчего бы еще ее светлость так заинтересовалась сверженным и довольно жалким принцем с каким-то намеком на волшебство, но без понятия, как его использовать? Стал бы мастер Марко приковывать его цепями, как собаку? Юноша не понимал до этого момента, лишь какой опасной пешкой он был.
Хабиба прервал его размышления.
– Генерал Шу, – произнес колдун, отодвинув занавеску, закрывающую вход в собственный шатер.
Генерал стоял в доспехах, соответствующих его чину. Великолепие было подпорчено полосой грязи, идущей от скулы к самой переносице. Рука, которую он протянул для рукопожатия, была перепачкана. Льешо сжал ее.
– Император шлет свои соболезнования вашим сегодняшним потерям, он рад, что вы вышли из боя невредимым. – Передав сообщение, генерал отпустил руку Льешо.
– Надеемся, что выигрыш покроет потери, – ответил Льешо.
– Мы можем даже больше, чем надеяться, – удивленно поднял бровь генерал, затем развернулся и вышел из шатра.
Поскольку Каду осталась снаружи, Льешо оказался наедине с Хабибой, который первым нарушил напряженное молчание.
– Каду приготовит для тебя шатер. Умойся и отдыхай как можно дольше. Завтра утром мы попросим аудиенции императора.
– Мне нужно в лечебницу, – ответил Льешо. – И увидеть мастера Якса, – с дрожью в голосе добавил он.
Хабиба, спасибо ему, не прокомментировал его желания, только сказал:
– Он всегда хотел умереть, защищая тебя. Если бы он и жалел о чем-нибудь, так это о том, что не сможет доставить тебя целым и невредимым домой.
Льешо кивнул, хоть и не смог произнести ни слова. Он быстро проскочил мимо Каду, чтобы та не успела выложить ему свои извинения с просьбой о прощении, в то время как ему хотелось оплакать кровь своего учителя.
– Мы сделали то, что должны были сделать, – крикнула ему вслед Каду.
В ее голосе не было ни нотки сожаления, но Льешо не остановился спорить с ней. Открой он рот, юноша заорал бы и вряд ли смог бы остановиться.

ГЛАВА 28

Первым желанием Льешо было найти шатер, где лежал мастер Якс, и поделиться с ним своими мыслями. Все же принц обязан ему жизнью. Юноша понял, что зря накричал на Каду, которая выполнила свой долг и заслужила лучшего отношения. Как бы его ни трогала драматичность их поступков, он также знал, что не хотел бы сейчас лежать вместо мастера Якса мертвым. Учителя такой исход борьбы опечалил бы не меньше. Впрочем, и Хри не обрадовался бы, если б спас свою шкуру, а семилетний Льешо умер. Юноша должен выполнить миссию, освободить народ, мастер Якс же был одним из тех, которые погибли и которым еще предстоит погибнуть, чтобы помочь ему на опасном пути.
Нужно перестать относиться к ним как к друзьям. Они – инструменты, оружие в сражении. Любой принц заботится о своем мече только потому, что от последнего зависит его жизнь. Лишь дурак может пожертвовать победой, чтобы сохранить меч. Сердце юноши не приняло это утешение, однако, разозлившись, он потянул вожжи и повернул коня к голубой больничной палатке. Сначала к живым.
Стайпс, потерявший глаз, лежал на тканом тростниковом коврике, разостланном на голубом брезентовом полу. Смоченная снадобьем повязка должна была уменьшить боль. Бикси располагался рядом, все еще без сознания, но дышал ровно.
– Его сильно ударили по голове, – сообщил Хмиши с соломенного тюфяка, на котором он сидел, скрестив ноги, с чашкой какого-то сладкого лекарства. – Глаза под веками ясные. Если проснется, то мозг будет функционировать без сбоев, – закончил он сообщать диагноз целителя.
Если . Целитель дал надежду и тотчас забрал ее. Рядом стояла Льинг, прислонясь к прочному шесту палатки. Согнутая рука подвешена на повязке. Она посмотрела на него испепеляющим взглядом, оценивая, чей гнев сильней.
– Теперь мы едем домой? – спросила девушка.
Льешо знал, что она имеет в виду, как и Хмиши, наблюдавший за обоими, допивая лекарство. Не на Жемчужный остров и не в Фаршо, а в Фибию. Стоила ли боль и смерть его дела?
– Мы едем домой, – кивнул Льешо.
– Тогда все в порядке, – сказала она и отошла.
Льешо смотрел ей вслед.
– Она волнуется за Бикси, – попытался объяснить Хмиши. – Он уже должен был проснуться. Целители предположили, что дымка из оружия Марко могла содержать медленно действующий яд, и Бикси каким-то образом получил большую дозу, чем мы. Они послали за мастером Деном, но он не пришел, – пожав плечами, добавил Хмиши. – Не знаю, чем таким важным занят стирщик…
Льешо иногда забывал, что фибские друзья не знали Дена до того, как к ним на помощь пришло войско Хабибы на реке Золотого Дракона. Нельзя ожидать от них большого уважения к стирщику. Даже те, кто тренировался с ним в гладиаторском лагере, толком не знают учителя. Может, Якс был лучше с ним знаком, но он уже ничего не расскажет. Хабиба почувствовал его величие и силу, как и целители. И все равно они недооценивают мастера Дена.
– Он не оставит мастера Якса.
У стирщиков больше свободы выбора, чем у принцев, что и объясняет, почему из всех профессий мира Ден выбрал именно эту.
– Даже несмотря на то что в нем нуждаются живые?
Льешо украдкой взглянул на бессознательное тело на коврике. Он пытался смотреть на Бикси, как на орудие. Память юноши шутила над ним, скармливала ему образы тренировочной арены, кухни. Если Марко отравил их, Льинг, возможно, к закату будет без сознания. С ней и Хмиши, и Стайпс, который, помимо того, потерял глаз в бою за Льешо, за страну, о которой он ни разу не слышал. Юный принц боялся, что никогда не увидит Фибию, разве что в предсмертной агонии.
– Мастер Ден не будет оплакивать мертвых, в то время, как мы здесь умираем, – сказал ему Льешо без особой в то уверенности.
– Он мог бы предупредить целителей, – пожаловался Хмиши.
– Он это сделает.
Проверив состояние живых, Льешо вспомнил о мертвых:
– Я вернусь попозже.

Когда Льешо зашел в белый шатер, мастер Ден поднял взгляд и жестом пригласил его подойти. Под ногами была зеленая трава.
– Якс ждет тебя, – сказал Ден.
Сердце Льешо забилось в радостном ожидании. Они ошиблись, мастер Якс был просто оглушен, преждевременная скорбь по его смерти – глупая шутка, не более.
Нет. Не живой. Холодное тело неподвижно лежало под белой простыней, хрупкой, как весенние цветки каштана. Ден снял кровавые одежды бойца, смыл грязь и пот сражения водой, в которую пустили свой экстракт сладкие травы. Мастер Якс выглядел словно спящим, подумал Льешо, однако ни малейшее колебание воздуха не исходило от мирно лежащей телесной оболочки.
Учитель и раб, гладиатор и убийца, солдат: какими еще словами можно было охарактеризовать человека, недвижимо покоящегося на соломенном тюфяке? Имеет ли это теперь значение? Лишь раны, скрываемые белой простыней, и шесть татуировок наемника на руке остались, чтобы рассказать жестокую историю.
– Он любил тебя как своего ленника и господина, – сказал мастер Ден.
Льешо кивнул. Это необъяснимо сильно разозлило его. Якс ушел до того, как юноша смог правильно понять его. И ради чего?
– Лучше бы я был рабом с живым другом, чем свободным человеком с мертвым слугой, – ответил Льешо.
– От тебя это не зависело. Такую уж цену короли – и принцы – вынуждены платить.
– Что может быть известно стирщику о жизни принца? – огрызнулся Льешо.
Он не нуждался в бесполезных утешениях от человека, который горевал больше всех.
– Ничего, – сказал мастер Ден с кислой улыбкой. – Вообще ничего.
– Целители считают, что Марко использовал во время сражения отравленный дым, – сообщил Льешо, не отводя взгляда от мертвого тела.
– Мне кажется, ты выглядишь достаточно хорошо, – ответил Ден. Льешо подождал и наконец мастер согласился: – Если останешься с ним, я пойду проверю твоих друзей.
– Это снимет с них напряжение, – проговорил Льешо. – Бикси все еще без сознания.
– Он придет в себя, – уверил Ден.
В отличие от мастера Якса, которому в этой жизни уже не проснуться. Льешо услышал за собой шелест ткани: он остался наедине с погибшим.
– Я не давал тебе разрешения уйти, – сказал он незримому духу своего учителя и почувствовал, как закипела кровь, приводя его в нестерпимую ярость. – Если мне суждено выжить и увидеть исход борьбы, то какое имеешь ты право покидать меня в ее начале? Что мне теперь делать? Кому доверять?
Взгляд Льешо упал на шесть колец вокруг руки учителя. Убийца-наемник. Он робко погладил самую раннюю тускло-голубую татуировку, вспомнив о своих первых сомнениях. Шестерых человек убил этот человек за плату. Интересно, кем были те души? Что они сотворили, чтобы заслужить такую судьбу? И как же Якс оправдал свои поступки? С его-то честью. Многим ли выпадает пройти от рождения до смерти такой сложный путь?
– Судьба отобрала у меня все, – Льешо знал, что глупо винить в этом Якса, – дом и семью, Льека и Кван-ти, Мару и теперь тебя. И я остался с небольшой группой людей, которые ждут от меня ответов на вопросы. Откуда мне знать их? Какой урок должен я из этого извлечь? Да скажи же ты мне, черт побери! – накричал он на труп.
В ужасе от собственной реакции, но не в состоянии что-либо с собой поделать, юноша сжал кулак и ударил мертвеца в грудь. Затем еще раз.
– Скажи мне!
После очередного удара произошел неожиданный спазматический вздох, резко открылись глаза мертвого учителя, полные страха, недоумения и боли. Мертвый рот глотал воздух, идущий через безжизненное горло в грудь, которая неравномерно вздымалась и опускалась.
– Мастер Якс? – замер Льешо в смятении.
Произошла ошибка. Якс жив.
Синие губы отчаянно шевелились, и Льешо наклонился, чтобы услышать то, что хотел сказать ему мастер Якс.
– Что… ты… сделал? – прошептал предсмертный голос.
Смотря в эти туманные глаза, Льешо разглядел мучение не только от вновь открывшейся раны, пропитывающей белую простыню кровью, но и от неведомой юноше утраты.
– Не знаю, – упал на колени Льешо, опустил голову на вздымающуюся грудь и зарыдал. – Прости меня, прости меня.
– Я… не… могу… быть… здесь…
Страдальческий шепот мастера Якса пронзил юноше сердце. Он не хотел причинить учителю боль, тем более ради признания собственных терзаний. Однако было поздно. Он понял, насколько эгоистично желание задержать учителя в этом мире дольше, чем ему отведено.
– Я знаю, – сказал Льешо, разжал кулак и положил ладонь с растопыренными пальцами на рану мастера Якса.
Кровотечение остановилось, остыло. Подняв взгляд, юноша увидел вновь недвижимые глаза и понял, что Якс перестал дышать.
– Передай от меня богине, что я все еще люблю ее, – попросил Льешо ушедшего в мир иной учителя. – Но я не понимаю, чему должно было научить меня произошедшее.
Он аккуратно опустил Яксу веки.
– Льешо? – вернулся мастер Ден.
Его тяжелая рука опустилась на плечо юноши.
– Он умер, – сказал Льешо.
Это казалось бессмысленным сообщением, но мастер Ден, взглянув на свежую кровь и на принца со следами от слез на перепачканных щеках, глубоко вздохнул.
– Да, он мертв. Зато Бикси проснулся и требует пищи и рассказа, что произошло после того, как он потерял сознание. И остальные на этот раз выживут: яд Марко был не достаточно сильным, чтобы подействовать на открытом поле.
– В следующий раз он и это просчитает, – ответил Льешо, не думая о выживании. – Марко никогда не повторяет ошибок.
– Было ли это ошибкой? Ты нужен ему живой.
Льешо вспомнился образ заключенного в клетке, привидевшийся ему уже однажды во время боя, и содрогнулся.
– Это твоя кровь? – спросил Ден.
– Я вообще не был ранен, – покачал головой Льешо.
– Спорный вопрос, – отметил мастер Ден. – Выходит, что жить будешь. По крайней мере, если я позволю тебе поспать. Снаружи тебя ждет Каду. Вытри лицо и следуй за ней в шатер. Ешь. Отдыхай. Навести друзей, если считаешь это необходимым. Оставь заботы о завтрашнем дне Хабибе. Станет лучше.
В истинности последнего Льешо сомневался. Каду, как и сказал мастер Ден, стояла снаружи. Он прожевал то, что девушка протянула ему, не обратив даже внимания, что именно. Она провела его вдоль красных палаток к предназначенному ему шатру. Льешо без единого слова свалился на походную кровать и притворился, что заснул, чтобы не разговаривать со стоящей на карауле Каду.
Постепенно лагерные костры погасли, пропал из видимости шатер над головой. Льешо не удивился, что в спустившейся темноте его мозг не прокручивал дневную битву. Мысли о потерях не тревожили его. Мысли вообще отсутствовали, и юноша был бесконечно благодарен за эту пустоту, пока солнце не осветило восточную сторону шатра.

Утром Якса уже не было, его тайно похоронили на поле битвы. Льешо не смог найти свежую могилу на взрыхленной почве. Не отходившая от него Каду не проронила ни слова; Льешо не стал гадать, что она думает, глядя на кровавое поле. Знает ли, что под ним.
– Если его не могут найти друзья, то это не удастся и врагам, – объяснил мастер Ден. – А не отыскав тело, они не смогут и осквернить его.
Льешо пожал плечами. Как только дух покидает оболочку, она не имеет никакого значения. Солдат, умирая, заслуживает свободу: не грязь на лице, а высокие горы над Кунголом должны принять тело, там птицы подхватят кости и душа раньше начнет свой путь в рай. Он забрал бы Якса на западные перевалы, однако Фибия со своими горами находится за тысячу ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53