Мастер Якс взялся за руководство тренировками боя с оружием, но не по правилам арены, а по более мягким, достаточным для достижения хорошего результата при работе в парах и группах. Отдаление и проникновение – умения, не нужные гладиаторам, – были введены в занятия. Здесь шло обучение солдат, умеющих продвигаться на фронте впереди многочисленного войска, а также бегать и драться, отражая партизанские вылазки. Или становиться диверсантами, внедряясь в лагерь противника.
Казалось естественным, что новички должны тренироваться вместе. Вскоре они узнали сильные и слабые стороны друг друга, в центре интересов стоял Льешо. Каду присоединялась к ним, когда освобождалась от своих обязанностей по преподаванию. На занятиях мастера Якса она была и учеником, и учителем. Льешо стал уверенней руководить своей командой как мини-войском: посылал Бикси вперед одним взглядом, когда сила и напор могли заменить кровопролитие, давал волю Каду в тайных маневрах. Она умела бесшумно пробираться сквозь сухой тростник и довела до высокого уровня приемы боя. Льинг он попросил отговаривать остальных от опасных затей и применять силу, если слова не помогали.
Хмиши, как выяснилось, среди них самый лютый боец, хотя его свирепость проявлялась, только когда на карту была поставлена жизнь товарища. Во время же тренировок его движения отличались нерешительностью, постоянными извинениями и переживаниями по поводу боли, которую он причинял сопернику. Когда разозлившийся Якс выставлял его перед войском и приказывал биться или умереть Хмиши тушевался и бурчал что-то, молча снося смешки гвардейцев и ругань учителя. Когда его щеку довольно глубоко зацепил нож, он понял, что мастер Якс настроен серьезно. Это не игра в трезубцы с граблями в руках, и учитель скорей убьет его на месте, чем позволит оставаться бременем команды.
Каду позже высказала мнение, что Хмиши скорей согласился бы умереть в той нелепой схватке, чем ранить мастера Якса. Льешо наотрез отказался терять друга в подобной игре. Он не допустит, чтобы они стали врагами, а с другой стороны, знал, что никогда не сможет доверять учителю, если Хмиши погибнет от его руки. Поэтому он набросился на мастера, схватил его за руку с ножом и крикнул Хмиши, чтобы тот спасался бегством. Якс стряхнул с себя Льешо и повернулся к нему с полным ярости взглядом. Чуть ли не рыча, Хмиши неистово кинулся на него и едва не сбил с ног, поскольку учитель не успел перестроиться для защиты. Началась настоящая схватка между мастером Яксом, с его многолетним опытом и выдающейся ловкостью, и Хмиши, всей своей сущностью настроенным на убийство противника. Первый погиб бы, если бы трое гвардейцев не рискнули скрутить юношу, в то время как четвертый разоружил его.
– Мне плевать, кто ты, – выкрикнул Хмиши, вырываясь из державших его рук. – Тронешь его, я убью тебя. Где бы то ни было. В любое время. Я убью тебя.
Для Льешо время остановилось в леденящей агонии. Все замерло, кроме капель крови из пореза на лице Хмиши и более поверхностной раны под ухом мастера. Льешо мог пройти мимо них незамеченным, как призрак среди мертвых, пробуя их кровь и делая выбор, кто будет жить, а кто умрет. Ему самому хотелось тогда убить мастера Якса, но учитель смотрел на Хмиши с облегчением, словно снял напряжение, мешавшее ему несколько недель тренировок.
– Вы готовы, – сказал он. – Приведите себя в порядок и собирайтесь к походу. Все. Утром мы едем в провинцию Тысячи Озер.
Готовы. Завтра Льешо исполнится шестнадцать. В Фибии он сейчас проходил бы обряд очищения. Накануне дня рождения он молился бы, медитировал, постился, ел только фрукты в полном ладана Храме Луны. Братья рассказывали, что запах фруктов стоял всю длинную ночь, а их пустые желудки бурчали. Льешо слышал, как слуги смеялись над воровавшим сливы Адаром, который пробовал приношения после кануна шестнадцатилетия.
Шутки и церемония лежали лишь на поверхности обряда. Долгой ночью принц становился мужем богини во всех смыслах и получал из ее рук подарки жениху от вселявшегося в него духа. Эти дары приносили ему зоркость и владычество над живой природой. Если же богиня не примет его, то утром он оставит храм, став обыкновенным смертным.
Льешо не ожидал, что богиня выберет его в мужья, однако он не хотел входить в новую суровую жизнь неоперившимся мальчиком. Поэтому сегодня он соблюдет обряд приготовления к обеим дорогам: во взросление и в неизвестность. Юноша оставил друзей, направляющихся на кухню, выбрав одну из многочисленных тропинок лагеря. Он прошел по нескольким словно эфирным мостам в маленькую часовню в глубине садов ее светлости. Низко поклонившись богам храма, он вытащил фибский нож и положил его на алтарь. Край лезвия касался колен сидящей богини. С великим почтением, чтобы она приняла его несостоятельность, Льешо сел, приняв положение для медитации, и в одиночестве начал долгое наблюдение.

ГЛАВА 16

Когда спустилась темнота, сомнения Льешо расползлись о углам часовни, подсматривая за ним жаркими глазами. Священники умерли, не было никого, чтобы молитвой зазвать богиню к жениху. Размеры храма ее светлости не сравнить с вратами небес, где обитает богиня. Как же она отыщет нареченного? Да и станет ли она искать его, заброшенного так далеко? Нет предвестников, которые напомнили бы, что пришло его время.
Приложив огромное усилие, Льешо отставил в сторону дурное предчувствие. По углам шарят лишь крысы, привлеченные прохладой каменного алтаря. Как и они, юноша должен довериться богине и ждать ее решения. Сидя, скрестив ноги, перед мраморным изваянием, Льешо предался размышлениям о прошлом, о том, что он прошел достаточно длинный путь, чтобы стать мужчиной. Ему вспомнилась мать, держащая его на коленях в библиотеке Храма Луны, отец, возвышающийся на троне во Дворце Солнца. Перед ним сменялись картины жизни: Долгий Путь, рабство, Льек, говорящий с ним с того света, и господин Чин-ши, отчаянно пытающийся вылечить умирающее море и проливающий кровь раскаяния на песок арены; ее светлость, наблюдающая за ним в оружейной, опрашивающая его в присутствии мужа, обучающая его запретным секретам Пути.
Погрузившись в воспоминания, Льешо стал анализировать свои поступки. Что ему не удалось? Приложил ли он все силы на службу Той, которой поклонялся? Доказал ли свою преданность? Будет ли богиня благосклонна к нему?
В полночь юноша заметил в часовне чье-то присутствие: ее светлость принесла свежие персики.
– Мир – самый большой дар, которым может осчастливить нас богиня, – сказала она, поднимая кусочек фрукта; золотую кожуру осветили свечи. – Говорят, люди понимают, как он ценен, только с тоской оглядываясь на годы его войны. Другие считают, что этот дар ничего не стоит, он награда за вражду. А что думаешь ты, Льешо?
Она протянула персик, сочный и нежный, столь непохожий на нее саму.
– Я думаю, – ответил он, – что любой дар – испытание, а с каждым испытанием мы приближаемся к Пути Богини. Нам не дано познать их назначение, пока не достигнем самого конца дороги.
– Даже мира? – спросила она.
Вспомнив нашествие гарнов на Фибию, Льешо кивнул и подтвердил:
– В особенности мира.
Ее светлость внимательно посмотрела на юношу взглядом острым, как его фибский нож, затем вздохнула так неслышно, что Льешо усомнился, не показалось ли это ему.
– Знай, богиня любит тебя, – сказала госпожа и приложила холодную руку к сердцу юноши. Он поклонился, встал и вышел, погруженный в себя.
Опять наедине с ночью и крысами, сверкающими красными глазами, он пытался размышлять, но слова ее светлости не давали ему покоя. Может, богиня и любит его, как и всех тварей своего владения, но время шло, а она не являлась.

В кромешной тьме, когда зашел месяц, медитация привела к смешению временных пластов: прошлое и настоящее сплелись в неспокойных картинах. Он был взрослым юношей, но находился в священном городе Кунголе, один, заблудившийся в лабиринте Храма Луны. С каждой стены ему улыбались изображения богини, лицо которой принимало очертания ее светлости, жены правителя. Где-то вдалеке раздался крик матери. Льешо побежал к ней, но голос стал только отдаляться. Рисунки на стенах становились более холодными. Смешавшееся со сном воспоминание наполнилось стонами умирающих, с рынка города повеял запах дыма.
– Нет, – прервал видение собственный голос Льешо.
Он пришел в себя, но звуки остались. Крик, зовущий гвардейцев, и топот бегущих ног были настоящими. Здесь, сейчас, в саду правителя – все повторялось вновь.
Льешо с трудом поднялся на ноги, мышцы не слушались после нескольких часов статичного напряжения. Схватив нож с алтаря богини, он захромал к выходу.
Огонь охватил крыши домов у дороги. Пробегая мимо Льешо, солдат с цепочкой вокруг шеи и с браслетами на запястьях остановился и пихнул его обратно в часовню.
– Иди внутрь, – крикнул он, – нас атакуют.
– Я могу сражаться, – засопротивлялся Льешо и поднял нож, показывая, что он вооружен.
Мимо его уха просвистела стрела. Юноша пригнулся, и она вонзилась в широкую притолоку.
– Тогда отыщи свою команду, – сказал солдат и помчался дальше.
Льешо, пригнувшись, выскочил из часовни, крепко сжимая нож в уверенном кулаке. На этот раз он уже не ребенок; он располагает и навыками боя, и силой, чтобы защитить себя. Стражник был прав: нужно найти команду. Мастер Якс обучил их сражаться вместе, и юноша чувствовал себя без друзей словно обнаженным.
Скрываемый тенью тростника и других невысоких растении, окаймлявших лужайки и каналы, Льешо поспешил к дому новичков. Только он собирался преступить порог, как услышал рядом голос, которого так боялся.
– Обыщите все вокруг. Мне нужен фибин! – раздался из тьмы в нескольких шагах от юноши требовательный крик надзирателя Марко, и на фоне разгорающегося пламени появился его силуэт. – Он где-то здесь.
Льешо застыл, парализованный этим голосом. Мастер Марко перешел к господину Ю после смерти Чин-ши, но что заставило армию Ю атаковать владение правителя? Зачем Марко ищет его? Чтобы убить на месте? Или снова приковать? Что им известно о подлинном происхождении Льешо, чтобы вот так разыскивать его посреди битвы?
У юноши не было времени обдумывать все это: отголоски сражения приближались. Вдруг из окна дома протянулась рука, схватила его за руку и втащила внутрь. Бикси, Льинг и Хмиши стояли спина к спине в центре широкой комнаты с ножами наготове. Не хватало только Каду.
– Где ты пропадал? – прошипел Бикси.
– В часовне в саду, – ответил шепотом Льешо. – А вы думали, я открывал врата господину Ю?
Бикси промолчал; судя по выражению лица, обвинение обидело и потрясло Льешо. Товарищи переглянулись: у каждого имелись важные вопросы. Вооруженные гвардейцы господина Ю не стали бы разорять владение правителя в поисках простого раба, а они слышали, что мастер Марко приказал войску поймать Льешо.
– Кто ты? – потребовал ответа Бикси, несмотря на всю опасность положения. – Чего хочет Марко?
Льешо чертыхнулся по-фибски. Его не интересовали распространившиеся слухи.
– Поговорим об этом позже. – Если «позже» не наступит, объяснения не понадобятся. – Если хотим остаться живыми, нужно сражаться или бежать отсюда.
Войско прошло через большие ворота – единственный вход и выход, известный Льешо.
– Где Каду?
В этот момент с крыши свесился Маленький Братец, зацепившись хвостом, и ввалился в окно. Он сразу же выразил за медлительность. Хозяйка появилась вслед за обезьяной.
– Я тут. Идем, Якс приготовил лошадей.
Она вновь исчезла. Льешо подбежал к окну, собираясь выпрыгнуть первым, но Бикси остановил его.
– Вдруг там засада, – объяснил он.
Льешо последовал за ним, обернувшись проследить, как из дома вывалились Льинг и Хмиши. Каду ничего не сказала, лишь жестом велела пригнуться, пробираясь вдоль дома за тростником и кустами.
Каду двигалась так тихо, что Льешо удивила тяжелая поступь Бикси, тщетно пытающегося сымитировать сноровку Каду. Зато Льинг и Хмиши крались так неслышно, что приходилось время от времени оборачиваться – не пропали ли они. Вдруг Хмиши споткнулся обо что-то и поднялся с мечом в руке. Сражение уже прошло по этим местам: кругом валялись трупы и оружие. Льинг осмотрелась и отыскала себе меч, взяв в левую руку нож. Бикси поднял копье и прикрепил к поясу кинжал.
Сжимая фибское лезвие, Льешо осознал – черт! – что оставил ножны в доме у кровати вместе с другими вещами, добытыми за время пребывания в лагере правителя. Опять он начинал путь ни с чем. Зато живым. Тогда он тоже порылся среди мертвых и нашел короткое копье. Льешо уже решил, что они спокойно улизнут, когда справа что-то громыхнуло и засверкали огни факелов.
Вспыхнули масленые пергаментные занавески маленького дома. Изнутри раздался крик, вокруг замелькали тени, пламя осветило солдат. Черные силуэты людей Ю на фоне красного пожара заметили группу Льешо и побежали навстречу, размахивая оружием. Первый из них напоролся ребрами на копье Бикси, быстро крутанувшего оружие прикончив врага.
Льинг и Хмиши встали по обе стороны Льешо, направив мечи вверх, ножи вниз. Началась битва, засверкали мечи Побежденные противники с криками разбегались, словно на них напали демоны. Льешо громко захохотал, хотя и понимал, что это еще не победа. Из темноты появился конь. Высокий всадник поднял его на дыбы, чтобы тот сбил фибов мощными передними копытами.
С яростным воплем Хмиши отскочил и всадил меч во врага. Оружие прошло насквозь, но всадник отшвырнул юношу и разразился пронзительным смехом. Мастер Марко – Льешо узнал его даже в темноте – не был даже ранен, хотя удар Хмиши мог разрезать его на две части.
– Ты мой, фибин!
Маг направил на Льешо короткое копье. Холодный ужас сковал юношу. Заледенев, он не мог пошевелиться, но чувствовал, как излучается тепло от его копья. Он поднял оружие, которое поймало серебряные лучи луны и словно засветилось.
– Как бы не так, колдун! – крикнул Льешо, и копье Марко воспламенилось и рассыпалось в пепел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53