– Как же?
– Франческо Аньелло. Тот же «ягненок», только по-итальянски.
Блум уставился на него. Мы все теперь смотрели на Григорио.
– А как будет по-итальянски «Маршал»? – спросил наконец Блум.
– А я откуда знаю? – ответил Григорио. – Возьми словарь, да и посмотри.
Где-то около полутора часов ушло на то, чтобы раздобыть наконец итало-английский/англо-итальянский словарь. Все книжные магазины в городе были закрыты, а в телефонном справочнике не было ни одного телефона, по которому можно было бы разыскать кого-нибудь из их владельцев. В конце концов Блум нашел в здании полицейского участка кого-то, кто смог наконец назвать имя человека, ведающего системой публичных библиотек Калусы. Блум быстро разыскал его координаты в телефонной книге, а затем, позвонив ему домой без четверти час ночи, попросил его прислать кого-нибудь с ключами в центр города к «Библиотеке Хенли», с тем чтобы ее срочно открыли, потому что ему, Блуму, прямо сейчас нужен итальянский словарь. Человек тот, кстати, звали его Роджер Малер, из-за того, что сама работа его была сопряжена с разными видами неудобств и оскорблений, которые ему приходилось зачастую претерпевать по роду службы, но вот подобное, видимо, встречалось в его практике впервые, терпеливо поинтересовался у Блума, а не мог ли тот потерпеть до утра. Блум же ответил на это, что утро практически уже наступило, и что он сам сейчас непосредственно занимается расследованием двойного убийства, и что все же он был бы весьма признателен лично ему, мистеру Роджеру Малеру, если бы сюда прямо сейчас приехал бы кто-нибудь со связкой ключей от библиотеки. В конце концов Малер согласился подъехать сам туда, где его ожидал детектив Кеион, вернувшийся затем около двух часов ночи обратно в участок. Он положил словарь Блуму на стол.
– А я уже успел заглянуть в него, – проговорил он.
Блум перелистывал страницы англо-итальянского раздела словаря. Наконец он нашел нужную страницу и принялся водить пальцем по строчкам.
– Маршал… хм, вот он, маршал, – произнес он и посмотрел на Садовски. – «Maresciallo» – прочитал он. – Грегорио, это как произносится?
– Так какое сочетание? C-H-I?
– Нет, просто C–I.
– Тогда это надо читать как «ш».
– Маршьялло, – сказал Блум. – Ну как, это похоже на его имя, как вам кажется, мистер Садовски?
– По-моему, это оно и есть, – ответил Садовски.
Полицейский, которому удалось разыскать тот мотель, сидел за столом рядом с Блумом.
– Маршьялло, – говорил он в телефон и затем повторил фамилию еще раз по буквам. Внезапно его глаза округлились, и он отчаянно зажестикулировал свободной рукой, стараясь обратить на себя внимание Блума. – Да, именно так, а имя у вас какое значится? Потрясающе! – произнес он вслух. – Так когда он у вас остановился? Когда-когда? – Все это время он записывал что-то на клочке бумаги, лежавшим перед ним на столе: левым локтем он прижимал бумагу к столу, в то время как ручка, зажатая в правой руке, быстро двигалась по листку. – Подождите немного, – сказал он и прикрыл трубку рукой. – Мотель «Марджо» на Саут Трейл. Остановился у них одиннадцатого числа, это пятница, за два дня до того, как ее убили.
– Он все еще у них? – спросил Блум.
– Он все еще у вас? – спросил полицейский по телефону, потом немного послушав, он снова прикрыл трубку ладонью. – Сегодня уехал.
– Ладно, тогда спроси у этого парня…
– Это женщина.
– Спроси у нее, во сколько он рассчитался с нею за номер.
– В котором часу он уехал от вас? – снова спросил полицейский на телефоне, затем он кивнул и проговорил вслух. – В половине одиннадцатого.
– А ты спроси-ка еще у нее… хотя, ладно, дай я сам поговорю, – сказал Блум и взял у него трубку. – Мэм, – заговорил он, – когда этот человек снимал у вас комнату, вы отметили, на какой машине он приехал, я имею в виду год и модель, как этого требует закон? Хорошо, тогда назовите мне их, – Блум начал записывать. – А номерной знак? Хорошо, очень хорошо. Джорджия, так, да, я записал уже, а сам номер? Благодарю вас, мэм. А в каком месте на Трейл находится ваше заведение, мэм? Ага… Когда он уезжал от вас, вы не заметили случайно, в какую сторону он повернул: на север или на юг? Так, спасибо, мэм, все равно большое спасибо вам. Спокойной ночи, – положив трубку, он обратился к нам. – Вот, синий «Олдсмобиль», зарегистрирован в Джорджии, вот под этим номером. Она не видела, в какую сторону он отправился, потому что смотрела в это время в офисе телевизор. Итак, у него четыре часа форы. Если он отправился в Джорджию, то где он может находиться сейчас? До Тампы, считай, часа два езды отсюда, и еще тогда у него остается в запасе два часа, посчитаем по пятьдесят пять в час – ведь следует все же принимать во внимание еще и то, что он скорее всего не станет превышать скорость, так? Итак, до куда в таком случае он уже мог добраться? Что это может быть – Тампа и плюс еще сто десять от нее?
– Где-нибудь между Окалой и Гайнесвиллем, – предположил Кенион.
– Это в округе Мерион, да?
– Или Алачуа. Но это в случае, если он только не подался на юг. Если бы, например, я убил бы сразу двоих, то я бы наверняка ни за что не поперся бы прямиком домой.
– Как ты думаешь, мы сможем получить ордер на арест? – спросил Блум.
– У нас нет обоснования для этого, – ответил Кенион. – То, что он наврал тебе о том, когда все-таки он в самом деле приехал сюда, еще вовсе не означает, что оба убийства – его рук дело.
– Но ведь он узнал машину Мэттью, – возразил Блум. – Я знаю, что этот сукин сын и убил их обеих, я это чувствую.
– Тогда пойди к судье и скажи ему, что тебе нужен ордер на арест, на основании того, что ты это чувствуешь, – рассудительно сказал Кенион. – И к тому же ты даже не знаешь еще, где он вообще сейчас есть. И даже если случится чудо и тебе удастся заполучить ордер на его арест, который тебе, естественно, никто не даст без обоснования…
– Или хотя бы при отсутствии хотя бы разумных подозрений, – вставил Грегорио.
– Да уж, – вздохнул Блум.
– И даже если предположить, что ордер этот уже у тебя, то скажи мне на милость, где ты собираешься искать этого парня? А что если он направился через весь штат, а затем на юг, к Рифам, там, где он по идее и должен был проводить прошлый уикэнд. И очень возможно, что он мог пересесть где-нибудь там на яхту, и может статься, что сейчас он уже вышел в море и направляется куда-нибудь на Багамы или еще куда.
– Все чего я хочу и чего буду добиваться, так это заполучить его сюда, – снова заговорил Блум, – и задать ему несколько вопросов. Никто не станет лгать о том, где он был и что делал, если только у него не будет на то веских причин.
– Ты лучше судье об этом расскажи, – заметил Кенион.
– Нам известно его имя, теперь нам известно на чем он едет, мы думаем, что возможно это именно он убил двоих, но мы не можем арестовать этого ублюдка, – сказал один из находящихся в комнате детективов.
Я не был знаком с ним. Он был больше Блума, широкоплечий, с огромными и сильными руками. В тот момент он стоял и попивал кофе из бумажного стаканчика.
– Может быть он все-таки проедет где-нибудь на красный свет, – выдвинул предположение Кенион. – Полиция задержит его за это, и уж тогда мы привезем его сюда и…
– Нарушение чертовых правил дорожного движения, – сказал большой детектив, пожав плечами.
– Хотя я бы все же остановился на чем-нибудь из области судебно-наказуемых проступков, – заметил Блум.
– А какое количество «травки» считается уже составом преступления? – спросил я.
Большой детектив, который знал, кто я такой, но никак не мог взять в толк, по какому праву и что вообще я здесь делаю, взглянул на меня так, как будто я только что задал самый глупый вопрос из тех, что ему когда-либо приходилось слышать за все то время, что ему пришлось работать в полиции. Блум тоже посмотрел на меня, провел устало рукой по лицу, а затем переспросил у Кениона:
– А, Пит? Сколько это сейчас? Двадцать грамм?
– Двадцать грамм, – утвердительно кивнул Кенион.
– Раньше было только шесть, – сказал большой детектив. – Идиотский закон в наше время всегда стоит на стороне плохих ребят.
– А сколько это в «косячках»? – снова спросил я. – В двадцати граммах-то?
Блум снова посмотрел на меня и вздохнул. На часах было начала четвертого утра, все мы здесь присутствующие за эти полночи так и не сомкнули глаз, и теперь Блум наверное подумал, что вот, я тут болтаю разную чепуху, в то время как он сам пытается найти способ, как побыстрее арестовать и упрятать Маршалла за решетку.
– Пить? – устало сказал он. – Сколько «косяков» можно наделать из двадцати граммов?
– А я откуда знаю? – вопросом на вопрос ответил Кенион. – Пятнадцать-шестнадцать? А что?
– Маршалл говорил мне, что в машине у него есть целая дюжина, – пояснял я.
Блум снова посмотрел на меня. На этот раз он не вздыхал.
– На похоронах он предложил мне покурить, и сказал, что у него в машине есть еще дюжина.
– Так вот оно что, – Блум повернулся к Кениону. – Пит, слушай. Разве это не может послужить обоснованием для выдачи ордера на арест?
– А когда это было? – спросил Кенион.
– В прошлую среду.
– Слишком давно, – он покачал головой.
– Но ведь попытаться все же можно, – настаивал Блум.
– Но судье все равно обязательно захочется узнать, отчего это вдруг мы гоняемся по всему штату за какими-то дурацкими двенадцатью набитыми марихуаной сигаретами, речь о которых, к тому же шла в среду на прошлой неделе. ТЫ об этом-то хоть подумал?! – возразил ему большой детектив.
– А я и скажу ему, – настаивал Блум на своем. – Я скажу ему, что арест за хранение наркотиков это всего лишь для отвода глаз, что на самом деле все намного серьезнее.
– А может быть он и дат добро, – сказал Кенион, пожав плечами.
– Ага, все может быть, – согласился большой детектив.
Синий «Олдсмобиль» был задержан по эту сторону заставы, где с водителей машин взымался подорожный сбор, совсем недалеко от объездной дороги, ведущей к рифам. Данные о машине были заложены в компьютер в половине десятого утра, сразу же после того, как Блум представил судье свои доводы и просил о выдаче ордера на арест на основании имеющегося нарушения статьи 893.13 законодательства Флориды, в которой речь шла о незаконном сбыте, изготовлении, транспортировке или хранении с целью последующего сбыта веществ, определенный в статье 893. Блум дал под присягой письменные показания, что он располагает достоверными сведениями о том, что примерно двадцать грамм конопли и сейчас находятся в отделении для перчаток синего «Олдсмобиля», в настоящее время принадлежащего и управляемого неким Эдвардом Ричардом Маршаллом, чье транспортное средство скорее всего еще находится на территории штата Флорида. Как и предполагалось, судье захотелось знать, почему это из-за нескольких грамм «травки» поднялся такой переполох. Блум посвятил его в свои истинные предположения. Судья обдумывал решение примерно пол-минуты и подписал ордер.
Когда полицейские вынудили Маршалла выехать на обочину, после чего у него потребовали водительские права и документы на машину, он в свою очередь поинтересовался, в чем, собственно говоря, дело. Полицейский прочел имя, указанное в обоих документах и задал очередной вопрос: «Это вы Эдвард Ричард Маршалл?» и когда Маршалл признал, что да, это он, то в ответ ему было объявлено, что в настоящее время он разыскивается Департаментом полиции Калусы, после чего машина его была очень быстро обыскана, а из «бардачка» были извлечены сигареты с марихуаной, но только уже не двенадцать, а только восемь.
В компьютерную систему была также заложена информация о том, что Маршалл разыскивается полицией города Калусы для дачи показаний по делу о двух убийствах, и судья из округа Дейд, который должен был установить размер залога, был уже осведомлен об этом. Он также знал и о том, что задержавшие Маршалла полицейские уже позвонили в полицию Калусы, и что те просили их назначить непомерно высокий размер залога за то, несомненно являлось преступлением. Судья понял, что полицейские Калусы хотели таким образом потянуть время, чтобы затем успеть допросить этого задержанного еще и по делу о двух убийствах. И хотя при аналогичных задержаниях обычно назначался залог в пятьсот долларов и оплата поручителем всего пятидесяти долларов позволила бы Маршаллу снова оказаться на какое-то время на свободе, судья все же пошел полицейскому департаменту Калусы навстречу, и за преступление, за которое полагалось не более года тюрьмы, им был назначен залог в двадцать тысяч долларов. Кенион и большой детектив, имени которого я так и не узнал, срочно вылетели в Майами, а оттуда на машине добрались до здания суда. И там они дожидались, когда судья объявит о размерах залога, выплатить который сразу же Маршалл все равно не сможет, и уж тогда они смогут надеть на него наручники. Блум дожидался в Калусе, и вот в третьем часу дня детективы ввели Эдди Маршалла к нему в кабинет.
Я не присутствовал при том их разговоре. Вместо этого я сидел в офисе у Эйба Поллока, просматривая данные инвентаризации винного магазина, наконец предоставленные его клиентом. И уже совсем незадолго до окончания рабочего дня я отправился в полицейский участок. Протокол допроса был уже напечатан. Он представлял собой четыре отпечатанные через два интервала и скрепленные степлером страницы. Я сидел в тишине одного из пустовавших тогда кабинетов и читал его весь, начиная с оглашения Блумом право и до того момента, когда Маршалл внезапно отказался отвечать на вопросы.
В: Действительно ли вы согласны отвечать на задаваемые мною вопросы в отсутствие адвоката?
О: Давайте же покончим с этим поскорее, ладно?
В: Мистре Маршалл, верно ли то, что ваше подлинное имя Эдварда Маршьялло?
О: Мое подлинное имя? Что вы имеете в виду под подлинным именем?
В: Имя, данное вам при рождении. О: Тогда почему вы так и не сказали, что это то имя, с которым я был рожден? Мое законное имя Эдвард Маршалл, это и есть мое подлинное имя.
В: Это так, но все же тем не менее, вы изменили свое имя с Эдварда Маршьялло на…
О:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39