Вот этой самой подделкой и прикончу».
Дамон вздохнул и пошел вперед, все еще раздумывая, стоит ли оставлять людоеда в живых. Впрочем, меч он все равно собирался оставить себе хотя бы потому, что клинок был прекрасно сбалансирован. Оставалось найти подходящие к нему по размеру ножны, желательно богато украшенные.
Грозный Волк направился к стене с оружием, но внезапно будто споткнулся и замер на месте – его ладонь, сжимающая эфес меча, внезапно стала холодной, как будто он сунул ее в горный ручей, а затем рука против его воли начала двигаться. Клинок заставил Дамона повернуться совсем в другую сторону, к одной из бывших камер, которая находилась в самом дальнем углу сокровищницы и тонула в полумраке, и мягко, но настойчиво потянул его за собой. В первую минуту Грозный Волк тупо сопротивлялся, не понимая, что происходит, и, полагая, что во всем виновата накопившаяся усталость.
«То, что ты ищешь».
«Опять слова. Интересно, только я слышу? Или Доннаг и Мэлдред тоже? Может быть, это все-таки лишь игра воображения?» Думая так, Дамон сделал шаг, потом другой и пошел за мечом, словно лозоходец – за лозой.
– Дамон? Что ты делаешь? – раздался полный любопытства голос Мэлдреда.
– Смотри за людоедом! – откликнулся тот. Силач развернулся, так чтобы наблюдать и за Доннагом, и за Дамоном, хоть и знал, что за Вождем уже можно не приглядывать – людоед был полностью сломлен. Он словно прилип к своему месту, следя за действиями Грозного Волка.
Дамон остановился – его обступили густые тени, почему-то показавшиеся Грозному Волку зловещими. Он стоял в нише, заставленной позолоченными вазами высотой в рост человека и изящными статуэтками эльфов и эльфиек. Приглядевшись, Дамон понял, что они выполнены с удивительным мастерством и, будь здесь побольше света, дух бы захватывало от красоты. Его рука оставалась холодной и сухой, словно гарда меча была сделана изо льда. Ощущение казалось еще более странным, поскольку все остальное тело Грозного Волка было разгорячено летней жарой и покрыто потом. Ему показалось, что меч тянет его дальше вперед. Дамон сопротивлялся несколько мгновений, вздохнул поглубже и последовал за Избавителем. Оказалось, что ниша – это вовсе не ниша, а еще одна маленькая камера. Вглядевшись в темноту, он заметил свисающие с потолка ручные кандалы на цепи, которые были слишком велики и висели слишком высоко, чтобы предназначаться для людей, а приглядевшись пристальнее, Дамон понял, что они слишком велики и для людоедов. Здесь ценностей было значительно меньше, но все они представляли собой произведения искусства, и, если бы не темнота, он не преминул бы задержаться в камере подольше и рассмотреть их внимательнее.
Но меч тянул его в угол, к небольшому возвышению, на котором стояла большая деревянная шкатулка. Грозный Волк откинул крышку и пошарил внутри, пока его пальцы не наткнулись на какой-то небольшой предмет.
– Превосходно! – сказал он, догадавшись по форме предмета, что именно попало к нему в руки.
– Нет! – застонал Доннаг.
Мэлдред шагнул к Вождю и ухватил его за плечо, не давая сорваться с места.
– Дамон, что там? – окликнул он.
Дамон, держа меч одной рукой, другой вытащил из шкатулки драгоценный камень размером с крупный лимон. Холод, сковывающий его ладонь, постепенно рассеивался, ощущение, что его ведут, пропало – Убийца Червей выполнил свою работу.
Грозный Волк вышел из сумрака и встал под ближайшем светильником, рассматривая находку.
Камень оказался бледно-розовым, имел форму слезы и был подвешен на длинную платиновую цепь, которая искрилась, будто была выкована из звездных лучей. Свет играл на гранях камня, и казалось, что он светится изнутри.
Доннаг хрипло вздохнул, будто его душили рыдания.
– Это ведь бриллиант, не так ли? – спросил Дамон, направляясь к Мэлдреду и Вождю.
Людоед судорожно кивнул – в его глазах плескалась невыразимая печаль.
– Этот камень называют Скорбь Лэхью, по имени Леса Лэхью в Лорринаре, где он был найден. Кому камень принадлежал до этого, я не знаю. Мне он достался…
– Меня не интересует, где ты его раздобыл, – оборвал Доннага Грозный Волк.
– Оставь его. Пожалуйста. Возьми все, что хочешь. Что-нибудь другое. Столько, сколько сможешь унести.
– Он безупречен, – заявил Дамон, разглядывая камень на свет.
– И бесценен, – добавил Вождь.
– Значит, теперь он мой.
Людоед снова попытался возразить, но холодный взгляд Мэлдреда удержал его.
– Считай, что я беру его как плату за те сведения, которые я для тебя добыл, – начал бывший рыцарь. – Дождь, который идет без перерыва в последние дни над Халькистовыми горами, не является естественным. Он вызван существом, которое обитает в болоте Сабл и выглядит как ребенок. Я подозреваю, что этот дождь – месть за то, что твои солдаты перебили потомков Онисаблет. Или, может быть, драконица таким образом пытается увеличить свое болото. Множество деревень в предгорьях уже затоплено. Не исключено, что, в конечном счете, Облачный Холм тоже смоет.
Доннаг побледнел, забыв на мгновение про драгоценный камень:
– Откуда ты это знаешь?
– Из видения, которое я видел в глубине твоих гор.
– Значит, если остановить этого ребенка, остановится и дождь. Но как это сделать?
Дамон пожал плечами:
– Понятия не имею. И думаю, это меня не касается. Я не намерен дольше оставаться в этих горах, так что дождь меня беспокоить очень скоро перестанет. А при твоем дворе наверняка есть мудрецы, которые смогут объяснить побольше моего. Может быть, они еще и сумеют придумать, как спасти твое королевство.
Он повернулся к Мэлдреду и перебросил ему Скорбь Лэхью. Силач легко поймал камень и сунул его в карман.
– Твоя доля, – сказал Грозный Волк. – Я уже взял все, что мне нужно, и еще несколько симпатичных безделушек, чтобы доставить удовольствие Рики. Скоро мы встретимся снова, мой добрый друг. Может быть, всего через несколько месяцев. После того, как ты вернешься с Копей Верного Сердца и прекратишь, наконец, забавляться с соламнийкой.
Мэлдред кивнул:
– Я побуду здесь еще немного – с Доннагом.
Дамон понимающе улыбнулся:
– Спасибо, Мэл. – И он направился наверх, прочь из сокровищницы, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы как можно быстрее убраться подальше от рассерженного его наглым поведением людоеда.

Личная охрана Вождя, как оказалось, знала все, что происходит в городе. Стражники рассказали Грозному Волку, что Рикали отправилась к Угрюмому Кедару. Он немедленно отправился к целителю и узнал, что полуэльфийка спит.
Грозный Волк сказал Угрюмому, чтобы он не будил девушку, и оставил для нее кожаный мешочек с драгоценностями из сокровищницы Доннага. Блестящие безделушки должны были помочь Рикали выздороветь – ее любовь к драгоценностям не знала предела – и смягчить обиду полуэльфийки за то, что Дамон оставил ее, раненую, на попечение Рига. Еще несколько драгоценных побрякушек он отдал Угрюмому за лечение Рикали и двинулся дальше.
На другом краю города Грозный Волк нашел переулок, заканчивающийся тупиком, где из-за плотных, низких облаков, затянувших небо, и подступивших почти вплотную друг к другу трех полуразрушенных стен было практически темно. Он разделся донага и позволил бодрящим струям проливного дождя омывать усталое тело, унося пот и грязь. Около часа Дамон наслаждался мытьем, невидимый для людоедов, проходящих мимо тупика по улице. После этого он по мере сил отстирал одежду от въевшейся в нее каменной пыли и пятен крови.
Закончив, Грозный Волк оделся, но еще долго стоял под дождем, наслаждаясь его свежестью и глубоко вдыхая влажный воздух, который показался ему сладким после пропитавшейся запахом плесени сокровищницы Вождя. Затем он немного привел в порядок волосы, подрезав их лезвием Убийцы Червей, и побрился остро отточенным кинжалом. Делать это пришлось осторожно – бриться на ощупь оказалось очень неудобно, и каждую минуту Дамон рисковал порезаться, – но ему страстно захотелось выглядеть приличнее, чем в последнее время.
«Ножны, – напомнил он себе, то и дело выглядывая из переулка. – Надо было все-таки поискать что-нибудь подходящее в сокровищнице. Но там было так… отвратительно».
Размышляя так, Дамон пришел к выводу, что теперь он может купить ножны в той же оружейной лавке, которую посетил перед походом в Облачный Холм, а заодно и продать там свой палаш. «Еще необходимо переодеться, – вспомнил он и решил, что следует наведаться к швее-людоедке, у которой перед путешествием в горы купил штаны и сапоги. – Может быть, у нее найдется что-нибудь еще, подходящее мне по размеру». Однако приходилось дожидаться восхода солнца – Грозный Волк понимал, что в темноте не сможет так же легко ориентироваться в Блотене, как при свете дня. Днем же передвигаться по городу людоедов было опасно – Доннаг мог искать его, чтобы отомстить за то, что Дамон выкинул в его сокровищнице. Несомненно, Вождь имел глаза и уши по всему Блотену, поэтому Грозный Волк намеревался быть очень осторожным и подождать, пока темнота не укроет город окончательно. Все-эти мысли привели его к главному вопросу – к тому, из-за которого он пришел в Блотен и приложил столько сил, чтобы добыть магический меч. Дамон долго не решался приступить, опасаясь последствий, поэтому разрешил себе подольше насладиться теплыми струями, но потом все же осмелился рискнуть.
Он прошелся вдоль тупиковой стены переулка, пока не нашел большую корзину, на которую можно было присесть. Устроившись поудобнее, Дамон обеими руками взял Убийцу Червей за эфес, крепко сжал пальцы и направил клинок вперед, так что кончик лезвия погрузился в большую лужу. Закрыв глаза, Грозный Волк еще раз крепко задумался, как сформулировать свой главный вопрос. По истечении нескольких долгих минут он сказал:
– Средство. Решение. Конец. – Испугавшись, как бы меч не решил, что у него спрашивают, когда закончится дождь, Дамон быстро добавил: – Избавитель, где мне найти средство от проклятой чешуйки?
Он подождал еще несколько минут, но ничего не происходило, только дождь продолжал барабанить по раскисшей земле. Грозному Волку уже не казалось, что он приятен, однако и неприятных ощущений не было. Он просто ощущал кожей теплые струи, подумывая, что теперь этот дождь будет идти вечно.
– Ничего, – наконец вздохнул Дамон и принялся бездумно помешивать кончиком лезвия воду в луже, наблюдая, как клинок рассекает его темное отражение. – А чего я ожидал? Женщина, лишенная недостатков… счастье… нечто нематериальное. Да не нужно мне ничего, лишь бы избавиться от драконьего проклятия. – Он тихо хихикнул и снова прикрыл глаза. – Спасения нет.
«То, что ты ищешь».
Грозный Волк распахнул глаза, одновременно ощутив, что гарда снова налилась обжигающим холодом. В луже появилось какое-то изображение, смутное, неясное из-за сгущающихся теней и пасмурного неба над головой. Он наклонился, чтобы рассмотреть изображение поближе, и оно постепенно стало яснее. В луже отражалось переплетение ветвей с мясистыми листьями, некоторые из которых были окрашены в ярко-зеленый цвет, а некоторые – в цвет мутного изумруда, который из-за нечеткости картинки выглядел почти черным.
Меч никуда не тянул его, как делал это прежде, когда Дамон задал в сокровищнице Доннага вопрос о самом ценном предмете, хранящемся в ней. Была только лужа, в которой отражались листья, ветки и красочный попугай, почти скрытый переплетенными лозами дикого винограда. По одной из ветвей быстро побежала ящерица, так быстро, что Грозный Волк едва успел разглядеть ее. В воздухе вокруг деревьев висели тучи насекомых не менее плотные, чем облака в небе. Среди листвы шевельнулась какая-то смутная тень, ни размеров, ни формы которой нельзя было различить, и Дамон даже подумал, что, возможно, это легкий ветерок играет ветвями, но тень пошевелилась снова.
– Болото. Это какое-то место на болоте!
Гарда немного покалывала пальцы Грозного Волка, может быть, давая ему положительный ответ, а может быть споря. На мгновение Дамону подумалось, что ему просто мерещится, но он прогнал эти мысли, уверенный, что меч услышал его вопрос и теперь отвечает, – гарда становилась все холоднее, а видение отражалось в луже еще несколько минут.
Когда все закончилось, Дамон еще долго сидел неподвижно, слушая дождь и бешеный стук сердца в собственной груди. Кровь в висках пульсировала, дыхание было хриплым.
«Значит, средство есть, – говорил себе бывший рыцарь. – Оно существует. Так сказал меч. Он показал мне способ избавиться от проклятой чешуйки или заставить ее прекратить причинять мне страдания».
Он положил Убийцу Червей поперек колен и склонился над ним, собственным телом защищая магический клинок от падающей с неба воды. Пальцем Грозный Волк водил по затейливой вязи эльфийского заклинания, и на мгновение ему стало жаль, что рядом нет Ферил – уж она-то наверняка бы смогла это прочитать. Но Ферил была далеко, а Рикали не умела читать не то что на эльфийском, но даже на общем языке. Полуэльфийка, наверное, не смогла бы даже прочесть собственное имя.
Дамон еще раз взглянул на лезвие, затем сел прямо, опершись спиной о стену. Он решил дожидаться здесь, пока небо потемнеет.
– Тогда можно подумать о ножнах и одежде, – напомнил себе Грозный Волк. – А после этого я пойду к Угрюмому Кедару и проверю, не проснулась ли Рики.
Потом его мысли снова вернулись к видению, которое меч отразил для него в воде, и Дамон начал прикидывать, что он сделает в первую очередь, чтобы узнать, что же такое находится на болоте.
Углы его рта тронула легкая улыбка, но она быстро исчезла, а пальцы Грозного Волка, поглаживающие клинок, дернулись, поскольку чешуйка на его ноге начала пульсировать. Сначала покалывание было почти незаметным, и Дамон даже понадеялся, что ему это кажется.
Но через несколько мгновений боль усилилась, и его начало лихорадить. К пульсации в ноге прибавилась острая боль в руке, такая сильная, что бывший рыцарь на минуту пришел в себя и обнаружил – он непроизвольно сжал лезвие так, что сильно порезал ладонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52