– Они сидели рядом на плоской скале под хлесткими дождевыми струями. – То, что ты захотела водить компанию с этими людьми и ехать в Блотен, – неправильно. Блотен – столица страны людоедов. Демоны меня задери, да это же просто невероятно опасно?
– Я должна заплатить выкуп, Риг. Как я еще могу получить то, что хочет драконица? Эти… люди – мой единственный шанс. Ты же знаешь, у меня ничего нет, за столько лет я не накопила ничего, кроме послужного списка. Да и у тебя не наберется и десятой части необходимой суммы. И ты не можешь предложить мне ничего другого.
Мореход фыркнул, обнял девушку за плечи и нахмурился, когда она не ответила на объятие, чего никогда себе не позволяла. Ее напряженные мышцы были такими же твердыми, как ее доспехи. Фиона насквозь промокла – вода просачивалась сквозь щели между пластинами брони и затекала за голенища сапог.
– Я не доверяю Дамону. А тем более этому типу по имени Мэлдред. Мы же не знаем о нем ничего, кроме того, что он – вор.
– Не тебе это говорить, – отрезала соламнийка. – Ты тоже когда-то был вором.
Мореход изумленно покачал головой, ковыряя каблуком блестящий сланец:
– Фиона, это было целую жизнь назад. По крайней мере, мне так кажется. И я не был вором. Я был пиратом. Это совсем не одно и то же – я так считаю.
– Те, кого ты грабил, так не думали. – Она вздохнула и добавила мягче: – Понимаешь, Риг, я действительно должна заплатить выкуп. И как можно быстрее. Я не могу придумать ничего лучше. Может быть, если бы было больше времени… но его нет, а жизнь моего брата в опасности.
– Ты уверена, что найдешь своего драконида там, где собираешься?
– Не знаю. Совету Ордена он сказал, чтобы его искали в Такаре.
– И ты доверяешь ему?
Соламнийка пожала плечами:
– А что ты предлагаешь? У меня нет выбора. И потом, у него не было причины лгать по поводу его местонахождения, если он собирается получить сокровища для Сабл. Не было бы причины и заявлять Совету о выкупе, если бы черная драконица не была заинтересована в пополнении своей сокровищницы.
– Но даже если ты найдешь средства на выкуп, даже если доберешься до Такара, то как узнаешь приспешника Онисаблет? Только по ошейнику и шраму? Да там должно быть, просто толпы драконидов и потомков…
Фиона тяжело вздохнула:
– Я уверена, что это будет легко. Я узнаю его, Риг. Я убеждена в этом. Его зовут Оларг. И другого такого шрама нет ни у кого.
– Твоя уверенность весьма обнадеживает. И думаешь, что этот драконид тут же доставит тебе твоего брата в обмен на мешок сокровищ?
– Мне не остается ничего другого, кроме как верить этому. И Дамон с Мэлдредом – мой единственный шанс вовремя собрать средства для выкупа. Может быть, другого случая мне не представится. А мой брат должен быть освобожден. И когда все будет позади, мы сможем пожениться.
Риг поднял брови и нагнулся, чтобы заглянуть в лицо Фионы. Она же тем временем наблюдала за обнаженным по пояс Мэлдредом, который отдыхал, прислонившись к фургону. Девушка не сводила глаз с его запрокинутого лица, по которому стекали капли дождя.
– А что ты думаешь про Дамона? Как ты представляешь себе сотрудничество с ним?
– Риг, Дамон нуждается в нас. Кто-то же должен поверить в него. Надо дать ему еще один шанс. В глубине души он хороший человек, ты и сам это знаешь. Нельзя отрекаться от старого товарища и стремиться отправить его в тюрьму, даже учитывая то, что он натворил за последнее время.
Слова девушки искренне удивили морехода.
– Не думал услышать такое из твоих уст. Мне показалось, ты сама хотела отправить его в Железный Шип, чтобы он искупил свои грехи. Разве не ты считала, что это было бы наиболее справедливо?
– Справедливо… – с горечью бросила Фиона. – Где ты видел в этом мире справедливость! Мой брат в плену в Шрентаке, а Дамон собирается помочь мне освободить его. Единственная справедливость, которой я хочу, – чтобы мой брат был свободен. Кроме того, Дамон действительно хороший человек – в самой глубине души.
«Я тоже хороший человек», – с обидой подумал мореход, выбрал место поровнее и растянулся на земле: после предыдущей дождливой бессонной ночи сланцевое ложе показалось ему мягче любой постели.
Два дня спустя путники под моросящим дождем стояли у ворот Блотена – большого города, обосновавшегося высоко в Халькистовых горах среди остроконечных утесов, окружающих его подобно короне.
Древнюю столицу окружала полуразрушенная стена почти сорока футов высотой. Там, где блоки стены осыпались, прорехи заполнили валунами, скрепив их раствором извести, и подперли деревянными кольями, глубоко вбив их в щели скал и соединив полосами проржавевшего железа. Возле пиков, где разрушения были особенно сильны, между камней приладили копья остриями наружу.
– Везде насыпаны острые осколки обсидиана и ржавые шипы, – сообщил Несун мореходу. – Надо же им как-то обороняться.
– Или удерживать кого-то внутри, – добавил Риг. – Этот город напоминает мне огромную тюрьму.
На верхней площадке барбакана, такого ветхого, что казалось, он в любую минуту может обрушиться, стояли два седых людоеда. Оба были сутулы и покрыты бородавками, на обоих была серо-зеленая одежда, кажущаяся еще более блеклой сквозь пелену дождя. Они с негодованием смотрели вниз, на маленький отряд. У более крупного из-под губы вбок торчал сломанный зуб, и людоед все время трогал его длинным фиолетовым языком. Наконец он соизволил что-то прорычать, затем ударил шипастой палицей в щит, снова зарычал и выдал короткую тираду на гортанном языке, явно обращенную к Мэлдреду и Дамону. Силач спрыгнул на землю и, слегка пошатываясь – лихорадка все еще давала о себе знать, – подошел к массивным деревянным воротам. Он поглядел на стражников и, подняв здоровую руку, помахал ею в воздухе, а затем резко опустил вниз. После этого Мэлдред закричал, отвечая стражникам на языке людоедов, который напоминал смесь ворчания и хрюканья.
Закончив, силач подошел к Дамону и, очевидно, чтобы не услышали людоеды, сказал ему что-то на языке жестов. Риг понял, что речь шла о деньгах или о прибыли – языку жестов морехода научил его друг, глухонемой полулюдоед Ворчун. Едва Мер-Крел вспомнил о старом компаньоне, ему стало интересно, нашел Ворчун работу на каком-нибудь корабле или продолжил бороться с драконами-владыками. Мореход не исключал, что полулюдоед, так же как в свое время Дамон, выполняет поручения Палина Маджере. Риг жалел, что они с Ворчуном потеряли друг друга на просторах Кринна, и ему вдруг очень сильно захотелось встретить полулюдоеда в Блотене. Ворчун мог оказаться чрезвычайно полезным, а кроме того, глухонемому полулюдоеду можно было доверять. «Когда я выберусь отсюда, – размышлял Мер-Крел, – после того как мы решим, что Фионе делать с братом, обязательно пойду и найду старого друга».
Дамон стащил с пальца перстень с эмблемой Стального Легиона и перебросил Мэлдреду. Тот снова зарычал и захрюкал, показывая перстень людоедам-стражникам, а затем швырнул его вверх. Людоед покрупнее протянул руку и сомкнул бородавчатые пальцы точно на драгоценности. Поднеся перстень к глазам, он улыбнулся, показав обломанные зубы, и ответил Мэлдреду счастливым ревом.
– Это плохо, – шепнул Риг Фионе. – Мэлдред знает язык людоедов. И Дамон, кажется, тоже. Только не говори, что людоеды хорошие в глубине души. Я знаю их лучше, и мне все это не нравится.
– Хорошо, что хоть кто-то может понять этих дикарей, – мягко возразила соламнийка. – Иначе сомневаюсь, что ворота перед нами вообще бы открылись.
– Прекрасно, мы войдем, – откликнулся мореход. – А как мы потом выйдем отсюда? – Он скептично посмотрел, как двое уродливых часовых толкают тяжелые створки ворот. – Нет, я в самом деле не уверен, что твоя идея так уж хороша.
Но Фиона не обращала больше внимания на морехода и тронула лошадь, направляясь вслед за фургоном. Риг выругался, но последовал за ней, продолжая тревожно осматриваться. Створки, скрипя, сомкнулись за спинами путешественников, людоеды заложили в проушины по бокам ворот огромный тяжелый брус, и маленький отряд увидел большие арбалеты, установленные на гребне стены и на лестницах.
– Замечательно, – пробормотал мореход, – Мы прибыли в очаровательное местечко. Тут можно просто прекрасно отдохнуть.
Город, раскинувшийся перед ними, был непривычен – так велик, что невозможно охватить взглядом. Массивные здания, фасады которых разрушились от времени и долгого отсутствия ремонта, уходили под самые облака, клубящиеся над Блотеном. На некоторых домах были вывески с рисунками, которые указывали, что под ними находится таверна, оружейная лавка или гостиница. Правда, глядя на сами здания, трудно было поверить, что в них могут торговать или обслуживать, такие они были ветхие – казалось, вот-вот рухнут – и так мало огней горело внутри. Почти все вывески висели криво, выгорели на солнце, потрескались, их кроя пооббились, на многих были надписи на незнакомом Ригу языке, и он решил, что это язык людоедов, хотя никогда не видел такой письменности прежде.
Посреди широких улиц пролегали наполненные водой колеи, выбитые тяжелыми фургонами и копытами крупных лошадей. Возле одного из домов – мореход решил, что это пекарня, – одноглазая женщина чистила вола. Когда путешественники проходили мимо, людоедка смерила неприязненным взглядом соламнийку и принялась ожесточенно скоблить животное, сделав вид, что больше ее ничего не интересует.
Почти все, кто встретился компании на улицах города, были людоедами, человекоподобными существами, но девяти и более футов росту. Людоеды были широколицыми, с крупными мясистыми носами, у одних в нос были вставлены серебряные или золотые кольца, у других – кости. У них были мохнатые брови, нависающие над темными, глубоко посаженными глазами, поэтому казалось, что на вновь прибывших жители Блотена смотрят исподлобья. Уши людоедов формой напоминали эльфийские, были заостренными, но намного больше и не такие изящные, цвет кожи варьировал от бледно-коричневого до цвета красного дерева. У некоторых, правда, кожа была серо-зеленой, а у одного людоеда, медленно прогуливавшегося по улице, – цвета остывшего пепла. Жители Блотена вяло переговаривались, как будто необычно влажная погода вселила в них непреодолимую лень и равнодушие.
Многие из людоедов были в доспехах и вооружены булавами. Щиты, которые висели у них за спинами, были изъедены временем, но разрисованы символами, украшены кривыми надписями, очевидно говорившими о каких-нибудь знаменательных победах, или грубыми изображениями чудовищ, как предполагалось, убитых хозяевами щитов. Многие были одеты в какие-то лохмотья, некоторые в рваные шкуры, встречались ноги, обутые в сандалии, но большинство ходило босиком – и все были неизменно грязны. Только немногие из встреченных могли похвастать чистой и более-менее подогнанной по фигуре одеждой.
Встречались в толпе и полулюдоеды. Эти, несмотря на лохмотья, больше напоминали людей. Один из них был лоточником и продавал куски дымящегося серого мяса. Над лотком вздувался на ветру ветхий тент. Трое детей-людоедов вертелись вокруг лотка, поочередно выпрашивая еду и насмехаясь над торговцем.
– Наш друг Ворчун тоже полулюдоед, – сказал Риг Фионе, понизив голос. – Но он совсем не такой, как эти существа.
Девушка покачала головой:
– Они не существа, Риг. Они такие же люди, как мы. Некогда людоеды были самой красивой и могущественной расой Кринна. Никто другой не мог сравниться с ними.
– Красивой? Пфе!
– Они очень были красивыми, но навлекли на себя немилость Богов в Век Мечтаний. И теперь это лишь уродливые, звероподобные тени своих предков.
– Ладно, согласен. Но мне до этих теней нет никакого дела. Если бы не ты, я бы в жизни не сунулся в этот кошмарный город. – Риг покрепче перехватил поводья лошади вспотевшей ладонью и обежал взглядом людоедов в поисках хотя бы искорки дружелюбия в их глазах, – но тщетно. – Мы им не нравимся, Фиона. Мы здесь чужаки. Я чувствую себя настолько неуютно… что просто мурашки по коже.
– Погоди-ка, – оборвала его разглагольствования соламнийка. – По-моему, там настоящие люди. – Она вытянулась в седле, заглядывая в переулок, мимо которого они проезжали.
И действительно, в переулке было около дюжины мужчин, одетых еще хуже, чем людоеды. Они перетаскивали от какого-то дома мешки и швыряли их в фургон, который с каждым разом все глубже и глубже оседал в грязь. На доме имелась вывеска с надписью, но ни Риг, ни Фиона не смогли ее прочитать. Вместе с людьми работали два горных гнома, и, в отличие от людоедов и полулюдоедов, ни у них, ни у мужчин не было никакого оружия.
– Мне все это совершенно не нравится, – продолжал мореход. – Действительно… – Он повернул голову и через плечо посмотрел на удаляющиеся ворота. – Фиона, мне кажется, что мы должны…
– Мэлдред! Ты ли это, здоровенный кабан?! – раздался вдруг громовой возглас, и сразу же вслед за этим послышались тяжелые шаги, сопровождающиеся чавканьем грязи. – Ого, в самом деле – ты! Давненько не видались!
Голос принадлежал людоеду, который быстро продвигался к путникам, расплескивая лужи и расталкивая попадающихся на пути. Одет он был лучше других – на его плечах висела черная медвежья шкура. Морда медведя покоилась на плече людоеда, а когти на задних лапах бороздили грязь. Людоед продолжал что-то громко говорить, правда теперь на своем языке, и размахивал руками, так что медвежья шкура моталась из стороны в сторону, словно повторяя его жесты. Мэлдред распахнул объятия, но людоед, уже готовый налететь на силача, внезапно отступил – он заметил, в каком состоянии находится Мэлдред. Бросив взгляд на его раненую руку, людоед быстро оглядел остальных путешественников и заметил, что полуэльфийка и второй человек тоже пострадали. Увидев Несуна, он гулко захохотал, и кобольд, выпрыгнув из фургона, бросился к людоеду, едва не по пояс увязая в уличной грязи.
– Дарфанг! – визжал он. – Это же Дарфанг Фарнверт!
– Несун! Вонючая ты крыса!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52