— Не успеваешь въехать в одну теорию, как на тебя сразу обрушивают две новые.
— Слушайте, парни! Может, нам собраться вместе и попытаться общими усилиями решить сегодняшнее задание? — сказал Алекс, мельком глянув на Эрика, который утвердительно кивнул.
— По мне, мысль неплохая, — быстро сказал Крис.
— Голосую «за» обеими руками, — сказал Дункан.
— Я тоже готов к вам присоединиться, — произнёс Йен.
— А женщин, которые носят брюки, к вам пускают? — спросила Ленка.
— Далеко не всегда, — ухмыльнулся Алекс. — Но для тебя мы сделаем исключение.
Эрик и Алекс снимали квартиру в дальнем конце Вест-Сайда. Она была просторная, но находилась в крайне запущенном состоянии. Владелец оказался скрягой и не собирался тратиться на ремонт. Более всего, однако, гостей поразили стены апартаментов.
По стенам здесь были развешаны огромные полотна с изображением нефтеперегонных заводов в разрезе и процессов рафинирования нефти на разных стадиях. Яркий свет висевших под потолком галогеновых ламп, высвечивавший хитросплетения трубопроводов на полотнах, придавал жилищу американских стажёров вид небольшой художественной галереи с уклоном в сторону конструктивизма. Как ни странно, полотна комнату не портили, а придавали ей своеобразную привлекательность.
— Просто удивительно, — сказала Ленка. — Кто все это нарисовал?
— Я, — сказал Алекс.
— Ты? — удивлённо протянула Ленка, глядя на Алекса. — Вот уж не подумала бы, что ты художник.
— После колледжа я два года занимался живописью. У меня была парочка персональных выставок, и я даже ухитрился продать на них несколько картин. Потом, правда, понял, что больших денег живописью не заработаешь, а жизнь в бедности меня не устраивает. Вот почему я оказался на курсах «Блумфилд Вайса».
— Стыдно быть таким меркантильным, — сказала Ленка.
Алекс пожал плечами:
— А разве все мы собрались на курсах не для того, чтобы научиться зарабатывать деньги? — В его голосе прозвучало раздражение. Определённо Ленка коснулась больной темы.
— Извини. Ты, наверное, прав. Но ответь, почему ты выбираешь для своей живописи такие странные сюжеты? Зачем писать нефтеперегонные заводы?
— Я родом из Нью-Джерси, — объяснил Алекс. — У нас там полно нефтеперегонных предприятий. Они волновали моё воображение с детства. Потом, когда я учился в колледже, я спросил себя: а почему бы все это не нарисовать? Со временем это превратилось прямо-таки в навязчивую идею.
— Картины у тебя просто загляденье, — сказала Ленка, прохаживаясь по комнате. — Это что, тоже Нью-Джерси?
Она остановилась перед полотном, на котором нефтяные вышки прямо из песка уходили вверх, к небу. Нефть горела, и пламя отбрасывало багровый отблеск на голубое небо пустыни. Сочетание созданных человеком металлических конструкций и нерукотворной мощи природы производило неизгладимое впечатление.
— Нет. Это промышленный центр Джубайл в Саудовской Аравии, — произнёс Алекс. — Местным предпринимателям моё творчество очень понравилось, и я продал им все свои картины, за исключением этих.
— Неудивительно, — заметила Ленка.
— Я бы хотел, чтобы у меня их осталось больше.
— Наоборот, хорошо, что их осталось немного. А то я никак не могу отделаться от ощущения, что живу на нефтеперегонном заводе, — вставил словечко Эрик. — Не понимаю, почему нельзя рисовать, к примеру, подсолнухи?
— Буржуазный предрассудок, — пробурчал Алекс.
— А вот мне нравятся заводы, — заявил Дункан. — Скажи, пожалуйста, ты никогда не пытался нарисовать пивоварню?
— Пока нет, — сказал Алекс. — Но раз ты заговорил о пивоварне, тебе, похоже, захотелось пива?
— Я уже думал, что ты никогда меня об этом не спросишь.
Начиная с этого вечера, шестёрка стажёров несколько раз в неделю собиралась на квартире Алекса и Эрика и занималась. Довольно быстро они определили, у кого какие знания и способности. Эрик много знал и схватывал новую информацию на лету. Дункану процесс обучения давался с трудом. Алекс и Крис с грехом пополам усваивали новый материал, правда, Крису это стоило больших усилий, чем американцу. Йен держал себя так, словно понимал абсолютно все. Правду сказать, основные принципы он усваивал мгновенно. Но когда дело касалось скрупулёзных исследований и вычислений, Йен был безнадёжен. Ленка, похоже, не уступала в способностях Эрику, хотя у неё имелась тенденция слишком быстро делать выводы, которые иногда казались непродуманными. Таким вот образом они занимались, помогая друг другу, и неплохо в этом преуспели. Все, за исключением Дункана, которого профессор Валдерн на третий день обучения загнал в угол.
Алекс оказался не единственным стажёром, которого можно было бы назвать случайным человеком в мире финансов. Кадровая политика «Блумфилд Вайса» отличалась своеобразием. Хотя на рынке рабочей силы было полно англосаксов с экономическим образованием, на курсах обучались выходцы из Индии, Африки и Японии. Возраст всех был примерно одинаковым — двадцать два — двадцать четыре года. Среди американцев были любитель азартных игр, женщина-дизайнер и профессиональный футболист — во время последней игры он получил серьёзную травму и поэтому слегка прихрамывал. Среди иностранцев числились бывший подводник французских военно-морских сил, чрезвычайно хладнокровный японец, который постоянно носил тёмные очки и любил, чтобы его называли Тексом, и некий представитель Саудовской Аравии: тот, видимо, сразу понял, что программу ему не одолеть, и оттого совершенно ничего не делал. Была ещё итальянка, которая неважно знала английский язык и тратила большую часть времени на то, чтобы понять, о чём говорят в аудитории. Кроме того, она уделяла много внимания своей трёхлетней дочери.
Ко всем стажёрам, вне зависимости от их происхождения и цвета кожи, относились одинаково — за исключением чернокожей американки Латаши Джеймс. Все профессора, включая Валдерна, относились к ней с подчёркнутым уважением, и это приводило Латашу в бешенство. Ей прочили важный пост в муниципальном финансовом отделе, предполагалось, что она будет обеспечивать связь между банком «Блумфилд Вайс» и афро-американскими деловыми кругами. Латаша тем не менее хотела, чтобы с ней обращались точно так же, как и с другими стажёрами.
Эрик и Алекс были правы: среди стажёров оказалось много подхалимов, которые в буквальном смысле смотрели профессорам в рот, а когда те подходили к ним на занятиях, сразу же вскакивали. Когда же в аудиторию заходили директора отделений банков, уже сейчас подбиравшие для себя кадры, они стояли перед ними чуть ли не навытяжку. Временами Крис думал, что кое-какие их приёмчики ему было бы полезно перенять, но никак не мог переломить себя.
Хуже всех оказался Руди Мосс. Иногда он говорил такое, что всем становилось не по себе.
Однажды в аудиторию пришёл Сидни Сталь. Сталь занимал пост председателя правления «Блумфилд Вайса». Это был маленький человечек с хриплым голосом, красными щёчками и толстенной сигарой, вечно торчавшей у него в углу рта. Крису он понравился.
Вот настоящий человек дела, решил он. Сталь идёт к намеченной цели самым коротким путём и не обращает внимания на условности.
Когда Сталь в своём обращении заявил, что ему плевать на то, кто они и откуда, лишь бы они зарабатывали для банка хорошие деньги, Крис ему поверил. Закончив свою короткую, но энергичную речь, Сталь спросил, есть ли у стажёров к нему вопросы. Первым вскинул руку Руди Мосс. Крис поморщился.
— Мистер Сталь, меня зовут Руди Мосс.
— Ну, что там у тебя, Руди?
— Я вот слушал вас, мистер Сталь, и думал: сколько же нужно иметь мудрости и выдержки, чтобы терпеть в этих стенах такую пёструю компанию, которая здесь собралась?
Сталь посмотрел на него и затянулся сигарой. Руди ласково ему улыбнулся. Сталь продолжал курить, но молчал. Шестьдесят стажёров навострили уши.
Руди не выдержал затянувшегося молчания.
— Я, мистер Сталь, просто хотел узнать, не боитесь ли вы принимать в свой штат таких людей, как мы? Не скажется ли это на репутации и процветании банка?
Глаза у Сталя полыхнули; одновременно зарделся кончик его сигары.
— Не скажется, сынок, — наконец произнёс он. — Потому что большинство из тех, кто присутствует в этой аудитории, будут зарабатывать для меня деньги. Большие деньги. Конечно, — добавил он, — кое-кто из вас попытается меня надуть. И эти люди есть среди вас. Вот ты, Руди, к кому себя причисляешь?
Стажёры заулыбались.
— К тем, кто будет зарабатывать для вас деньги, сэр! — выпалил Руди.
— Ну и славно. Ещё вопросы есть?
Вопросов больше не было.
3
Экзамен по матучету должен был состояться в конце первого месяца обучения. Это был один из самых важных экзаменов на курсах, о чём стажёрам недвусмысленно дал понять Джордж Калхаун. Готовясь к нему, Крис просидел до девяти часов вечера, но потом решил, что с него достаточно. Уставший мозг отказывался воспринимать даже простейшие вещи. У него появилось желание позвонить в Лондон Тамаре, но потом он вспомнил, что в Лондоне сейчас два часа ночи, и решил повременить со звонком. Тут ему пришло в голову, что сейчас самое время выпить пива в ирландском баре на Первой авеню. Нужно развеяться перед сном. Оставалось найти компанию.
Крис постучал в комнату Дункана. Ответа не последовало. Крис постучал снова.
— Войдите.
Крис вошёл. Дункан лежал на кровати, устремив взгляд в потолок. Его письменный стол походил на разворошённое гнездо — на нём в полном беспорядке лежали раскрытые и закрытые книги, стопки всевозможных бумаг и скомканные в порыве ярости бумажные листы.
— По-моему, лежание на кровати пользы тебе не принесёт, — сказал Крис. — Пойдём-ка лучше выпьем пива.
— Нет… да… я не знаю, — пробормотал Дункан и, к большому удивлению Криса, неожиданно зарыдал.
— Что с тобой, Дункан?
— А ты как думаешь? Это все проклятый экзамен так на меня действует.
— Но это же только экзамен — не конец света.
— Это не просто экзамен. Речь идёт о всей моей карьере. Завтра все рухнет, и меня отправят обратно в Англию.
Крис присел на кровать. Щеки у Дункана были красные, а из-под прикрытых век текли жгучие злые слёзы.
— Ничего подобного, — сказал Крис. — Ты много работал и сдашь экзамен. Обязательно.
— Чёрта с два! Я ни хрена не понимаю. Ни единого их термина. — Дункан всхлипнул, как мальчишка, и высморкался. — Между прочим, я никогда раньше не заваливал экзамена.
— И завтра тоже не завалишь, — сказал Крис. — Мне кажется, ты преувеличиваешь. Главное для них, чтобы ты понимал основные принципы, механизм, так сказать. По большому счёту они не знания твои будут проверять, а выяснять, дашь ты слабину или нет.
— Считай, что я её уже дал, — хлюпнул носом Дункан.
— Ты на себя наговариваешь, — произнёс Крис. — Давай сядем за стол и разберём вопросы, которые ты не понимаешь.
Они просидели, занимаясь, битых два часа. Всё это время Крис втолковывал Дункану принципы постановки учёта в «Блумфилд Вайсе», до которых он сам дошёл только на прошлой неделе. Ближе к полуночи Дункан начал демонстрировать некоторые проблески понимания. Добиться большего Крис не сумел.
Он безмерно устал и вышел из комнаты Дункана с единственной мыслью — немедленно завалиться спать. Но тут его внимание привлекли звуки музыки, доносившиеся из комнаты Йена. Крис просунул голову в его комнату. Йен, покуривая сигарету, сидел в кресле и слушал музыку. Рядом с ним стояла початая бутылка виски.
— Я только что от Дункана, — сказал Крис. — Бедняга в панике.
— Этот парень слишком часто и не по делу переживает, — заметил Йен.
— У него есть для этого причины. В теории он не сечёт. Если завтра он сдаст экзамен, считай, ему повезло.
Йен пожал плечами:
— Кто-нибудь все равно завалит экзамен. И ни ты, ни я не в силах этого предотвратить.
Крис с удивлением посмотрел на приятеля. Йен отлично разбирался в теории и мог помочь отстающим. Тому же Дункану, например.
— Сам-то ты как? Готов? — поинтересовался Крис у Йена. Он знал, что Йен часто путает цифры, а математические вычисления являлись составной частью экзамена.
Йен поднял глаза и улыбнулся:
— Кто, я? Разумеется. У меня всё будет отлично. — Йен налил себе в стакан виски и устремил взгляд поверх головы Криса. Крис понял, что Йен продолжать разговор не намерен, и побрёл к себе в комнату.
* * *
Дункан сдал экзамен, сдал его и Йен, правда, и тот и другой едва дотянули до удовлетворительного балла. Крис, к собственному удивлению, сдал экзамен на «хорошо». Кое-кто из стажёров пытался жульничать. Эбби Холлис поймала Роджера Масдена в тот момент, когда тот подсказывал бывшему футболисту Дэнни Энджелу. Провинившихся торжественно выдворили из аудитории, и во второй половине дня их уже никто не видел. Не было их в классе и на следующий день. Перед началом занятий Джордж Калхаун прочитал стажёрам коротенькую лекцию о принятых в «Блумфилд Вайсе» высоких стандартах и, пристально глядя на слушателей, выразил уверенность, что в будущем никто не позволит себе их нарушать. Калхаун порекомендовал стажёрам обратить особое внимание на курс этики, который им должны были читать в следующем месяце, однако ни словом не обмолвился о Роджере Масдене и Дэнни Энджеле.
Зато стажёры только о них и говорили, забыв на время о других четверых товарищах, не сдавших экзамен.
— Вот вам первые два скальпа, — заявил Дункан за ленчем в кафетерии.
— Лицемерие все это, доложу я вам, — отозвался Йен. — Нечего чиновникам «Блумфилд Вайса» изображать из себя белых овечек и напоминать нам об этике. У них у самих рыльце в пуху. Видел я в Лондоне, как они надувают своих клиентов.
— Точно, они переборщили, — согласился Алекс. — Возможно, они перестраховываются после происшествия в «Феникс просперити» — это их дочернее предприятие.
В прошлом году сотрудник «Блумфилд Вайса» Дик Вейгель был арестован за махинации с ценными бумагами обанкротившегося сберегательного банка Аризоны. Пресса тогда основательно покритиковала нравы, царящие среди сотрудников «Блумфилд Вайса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47