– Ты прав, славное местечко, – одобрила она. – Тихое, спокойное. И атмосфера очень располагающая.
– Я тоже к нему уже привязался, – довольно улыбнулся я.
– Слушай, я есть хочу, – призналась Карен, и мы поспешили на кухню.
Я разогрел суп, и мы поели за старым дубовым столом, в унынии поглядывая на окна, в которые колотил налетающий с моря дождь. Днем я планировал прогуляться по окрестностям, но в такую погоду решил вместо этого показать Карен завод. Она приняла мое предложение с энтузиазмом, заявив, что никогда в жизни не бывала ни на одном предприятии и ей не терпится посмотреть, что это такое.
Мы проехали окраинами Гленротса, крутя по изогнутым улочкам, от которых отходили бесчисленные, ведущие в никуда проулки. Карен была явно разочарована.
– Вот тебе и Гленротс! – огорченно воскликнула она. – Такое романтическое название, а тут... Я ожидала большего.
– Например чего? Думала, здесь одни вересковые пустоши, озера и поросшие лесами ущелья?
– Ну, в общем, да. А я еще ни одного мужика в юбке не видела!
– И не увидишь, – рассмеялся я. – Большинство местных жителей переселилось сюда из окрестностей Глазго. Они перебрались в Гленротс в поисках работы, а работать они умеют! А в принципе, хочешь верь, хочешь нет, в этой местности зелени куда больше, чем в Глазго.
Под проливным дождем, безостановочно хлещущим по асфальту шоссе и крышам по-современному мрачных и серых промышленных зданий, поверить в такое утверждение было, конечно, трудно.
Мы подъехали к заводу «Фэрсистемс». Несмотря на субботу, на стоянке находилось немало машин. Я провел Карен по заводу, объясняя ей, как получаемая на каждой стадии производства продукция собирается в единое целое. И сам удивился, насколько глубоко успел вникнуть в дела компании.
У двери с табличкой «Проект „Платформа“» мы задержались. Не вдаваясь в детали, я вкратце рассказал ей о его сути и о том, как «Фэрсистемс» и «Дженсон компьютер» изменят весь мир. К моему разочарованию, Карен осталась к моим словам равнодушна.
– Ты что, не поняла? – закипятился я. – Для «Фэрсистемс» это уникальная возможность установить в ближайшие годы господство на рынке виртуальной реальности.
– Красивая сказка, – вздохнула Карен. – Ты совсем как Ричард. Один раз мы на это уже клюнули, давай не повторять наши ошибки.
– Но посмотри сама, чего сумела достичь «Майкрософт»!
– Эх, Марк! – покачала головой Карен. – «Майкрософт» производит программное обеспечение для компьютеров. Компьютеры есть у всех, компьютеры всем нужны, а «Фэрсистемс» делает игрушки. Ты что, не видишь разницы? У тебя игрушечная компания во всех отношениях. Продай ее более крупной фирме по выпуску игрушек и вернись в мир взрослых людей.
– Какие, к черту, игрушки... – начал было возражать я.
– Марк, ты, подобно своему брату, одержим навязчивой идеей. Все ваши байки хороши для рекламы, но и только. Чем раньше ты вернешься на землю, тем тебе же будет лучше.
– Но, Карен, мне показалось, ты согласилась со мной, что продавать компанию нельзя.
– Я обещала поддержать тебя. – В голосе Карен стали проскальзывать нотки раздражения. – Но никогда не говорила, что согласна с твоим мнением. Ты начинаешь утрачивать чувство перспективы. Может, мне его сохранять легче, поскольку я не так тесно связана с компанией.
Я понял, что дальнейшие препирательства не имеют смысла, и повел ее к выходу из здания. Когда мы проходили мимо кабинета Рейчел, она, сидя за своим столом, заваленным бумагами, подняла глаза и некоторое время не сводила с нас пристального взгляда.
На какое-то мгновение я заколебался. Не покажется ли странным, если я их познакомлю? Или будет еще более странно, если я попытаюсь этого избежать? Карен моментально решила проблему, не оставив мне выбора.
– А это еще кто там на нас уставился? – поинтересовалась она.
– Рейчел Уокер, наш технический директор. Я тебе о ней рассказывал. Пойдем, познакомлю.
Мы вошли в кабинет Рейчел. Она явно провела в нем всю ночь – на столе стояла пустая бутылка из-под вина, две пепельницы, как всегда, были доверху набиты окурками. Да и теперь в губах у нее была зажата дымящаяся сигарета. Выглядела она еще неряшливее, чем обычно, спутанные волосы свисали на глаза, безразмерный черный свитер спадал на продранные джинсы.
Карен нехотя протиснулась в крошечный кабинет. Табачный дым она терпеть не могла, и это свое отвращение переносила на всех, кто способствовал его появлению в атмосфере.
– Рейчел Уокер, Карен Чилкот, – представил я дам друг другу.
– Очень приятно, – поднимаясь из-за стола, довольно холодно произнесла Рейчел. – Как вам у нас понравилось?
– Я ожидала несколько иного, – сморщив нос, ответила Карен. – Думала, здесь больше машин, конвейеров, ну и всего такого прочего...
– О, вы совершенно правы! – подхватила Рейчел. – Нам позарез нужно больше конвейеров, вы согласны, Марк?
Карен бросила на меня быстрый подозрительный взгляд. Я решил перевести разговор на другую тему.
– Не покажете ли Карен, над чем вы сейчас работаете, – предложил я Рейчел и тут же пожалел о вырвавшейся у меня необдуманной просьбе.
– О чем речь! – обворожительно улыбнулась Рейчел и указала на подключенные к ее компьютеру очки. – Наденьте.
Я собрался было остановить Карен, но не успел. Пальцы Рейчел стремительно пробежали по клавиатуре, и на экране монитора появилось какое-то лоснящееся серым, зеленым, бурым и красным месиво. Карен сдавленно вскрикнула.
– Вы находитесь внутри печени пациента. Вот здесь у него опухоль. – Рейчел подвела курсор к огромному серовато-белому шару, опутанному множеством омерзительных щупальцев. – Ее необходимо удалить. Наша программа позволяет хирургу перед операцией произвести визуальное исследование печени, так сказать, изнутри. Это настоящий прорыв в медицинской диагностике. Вы только посмотрите!
Изображение на мониторе начало взбухать и вращаться. Я ощутил приступ тошноты, глядя всего лишь на плоский экран, так что нетрудно вообразить, что чувствовала сейчас Карен. Она выдержала секунд пять, потом сорвала с себя очки.
– Уф-ф-ф! – выдохнула она, поднимаясь с кресла с позеленевшим лицом. – Спасибо, по-моему, я получила полное представление.
– Ох, извините, я сразу не подумала, – вкрадчиво проговорила Рейчел. – Картина настолько реалистична, что к этому надо привыкнуть. У нас есть еще одна программа для диагностики рака толстой кишки. Вам включить?
– Нет уж, спасибо! – Карен устремилась к выходу из кабинета, испепеляя Рейчел через плечо негодующим взглядом.
– До встречи! – ответила ей Рейчел с той же обворожительной улыбкой. – Спасибо, что заглянули.
– Вот мерзавка! – возмущенно воскликнула Карен в коридоре. – До чего мне тебя жалко, бедняжка. Как можно работать с такой дрянью! Уведи меня отсюда сейчас же!
По пути в Керкхейвен мы не проронили ни слова. Я был вне себя от ярости. Злился на Карен за то, что она не захотела понять, какого успеха может достичь «Фэрсистемс». Злился на Рейчел за то, что она выкинула подобный фокус. Что это на нее наехало?
К тому времени когда я приготовил ужин, дождь перестал. Поели мы, несмотря ни на что, с аппетитом и решили перед сном посидеть в «Инч-Таверн».
В пабе, как всегда, было тепло и уютно. Джим Робертсон встретил нас приветливой улыбкой. Карен стала приходить в себя. Щеки порозовели, золотистые волосы и белые зубы в приглушенном свете посверкивали неяркими бликами.
– В четверг виделся с отцом, – сообщил я ей.
– Правда? И как все прошло?
– Не очень, – нехотя признался я.
– Он отказался поддержать тебя на общем собрании?
– Я так и не понял. Он ничего определенного по этому поводу не сказал. Тем не менее сомневаюсь, чтобы после нашего разговора захотел меня поддерживать.
– Почему? Что там у вас случилось?
– Отец рассказал мне, что у мамы в молодости был роман с другим мужчиной.
– Не может быть! И ты ему веришь?
– Склоняюсь к этому, скажем так.
– И для чего он, по-твоему, это тебе рассказал? – сдвинув брови, спросила Карен.
– Думаю, из-за того, кто был тот человек.
– Кто же?
– Уолтер Соренсон.
– Да брось! Ты шутишь?
– Нет, я серьезно. Видишь ли, он говорит, что простил Уолтера, следовательно, и я должен простить отца за то, что он сотворил с мамой. Ни за что! Он манипулирует моими чувствами, а я этого не переношу. – Я ощутил, как в душе вновь поднимается волна злости, и отхлебнул пива, чтобы немного успокоиться. – А ты можешь простить своего отца?
Я взглянул на Карен и поразился тому, как изменилось ее лицо. В глазах полыхал гнев.
– А ты моего отца трогать не смей! И вообще хватит болтать о мужиках, бегающих за всякими там девками!
– Да что с тобой, Карен, успокойся! Ну, прости меня. – Я протянул к ней руку.
– Не прикасайся ко мне! – взвизгнула Карен. – Отстань от меня! Надоел до смерти! Оставь меня в покое!
Она оттолкнула кресло и, едва сдерживая слезы, метнулась мимо изумленно глазеющих на нее завсегдатаев к двери. Чувствуя, как неудержимо краснею под их беззастенчиво-любопытными взглядами, я последовал за ней.
На улице лил дождь. Карен, тяжело и часто дыша, стояла на тротуаре, набухающие дождевой водой волосы быстро темнели.
– Пошли домой, Карен. Там поговорим, – обняв ее за плечо, попросил я.
– А я не собираюсь с тобой разговаривать! – Она сбросила с плеча мою руку с такой неожиданной силой, что у меня заныло запястье.
Карен медленно поплелась прочь от меня вверх по склону холма. А я стоял и смотрел, как ее поникшая фигура исчезает за поворотом. Потом вернулся в Инч-Лодж.
Я ждал ее, мрачно раздумывая над ее словами и поступками. Мне и прежде доводилось видеть Карен рассерженной и обиженной, но никогда еще ее гнев не был направлен против меня. В моей душе боролись негодование, недоумение и тревога.
Около полуночи я услышал стук в дверь. Карен промокла до нитки, капли дождя ручьями стекали по носу, подбородку, волосам и одежде.
– Карен, я...
– Даже не вздумай лезть ко мне в постель! – выпалила она и, с силой оттолкнув меня, начала подниматься по лестнице.
Через пару минут послышался шум льющейся в ванну воды. Я просидел в гостиной до тех пор, пока наверху не грохнула с треском дверь в спальню. Затем медленно поднялся по ступенькам и улегся на кровать в комнате для гостей.

* * *

На следующее утро Карен спустилась на кухню довольно поздно. Под глазами у нее залегли черные полукружия, она беспрестанно шмыгала носом, вчера, значит, все-таки здорово простудилась. Я и сам спал довольно скверно и сейчас сидел с натянутыми как струна нервами за чашкой кофе, пытаясь читать газету.
– Прости, Марк. – Она подошла ко мне, и мы порывисто обнялись. – Сама не знаю, что на меня нашло. Извини, пожалуйста.
– Все в порядке, – успокоил я ее, убирая упавшие ей на глаза волосы. – Не переживай.
Как оказалось, все было далеко не в порядке. Весь день мы изо всех сил старались быть бесконечно предупредительными и ласковыми друг с другом, делая вид, что ничего не случилось. Но ведь случилось же!
Да и день выдался до ужаса скверным. Поднялся ветер, ливень неистово набросился на окна дома Ричарда с новой мстительной яростью. Так что мы все время просидели в гостиной перед телевизором, шурша газетами и почти не разговаривая. Настало время везти ее в аэропорт, и когда я увидел, как Карен уходит в зал вылета, я неожиданно почувствовал облегчение. Она, подозреваю, тоже.
В Керкхейвен я возвращался под непрекращающимся проливным дождем и в мрачном настроении. Все мои надежды, связанные с выходными, рухнули. Керкхейвен Карен пришелся не по душе, а ее отрицательное отношение к «Фэрсистемс», судя по всему, только окрепло. Но по-настоящему я был выбит из колеи ее внезапной вспышкой.
Отчасти я ее понимал. Знал, как она по-прежнему болезненно переживает воспоминания о том дне, когда отец их бросил. Знал, как они на нее действуют. Однако прежде эти ее обида и злость всегда были направлены на кого угодно, но только не на меня. Я всегда умел разделить ее горести, помочь ей их пережить. Именно на этой основе и завязались наши с ней отношения.
Теперь же ее гнев со всей несдерживаемой мощью обрушился на меня, к подобному я еще не привык.
Так что я такого сделал? Что изменилось?

Глава 21

Мы сидели в просторном конференц-зале в помещении фирмы «Бернс – Стивенс» в Эдинбурге. Стены обшиты деревом, с высокого потолка свисает роскошная люстра. С портрета на стене адвокат викторианской эпохи надменно взирает на немногочисленную группу собравшихся в зале людей. Хотя «Бернс – Стивенс» основана менее десятка лет назад, ей удалось обосноваться в весьма впечатляющем офисе в здании в георгианском стиле, расположенном в Драмсхью-Гарденс близ Шарлотт-сквер, финансового центра города.
Члены совета директоров восседали по одну сторону длинного стола лицом к четырем рядам кресел под старину. В центре расположился Уолтер Соренсон. Справа от него сидели я и Рейчел, слева – Дэвид Бейкер и Найджел Янг, банкир, чувствовавший себя в подобной обстановке как рыба в воде. Рядом с ним разместились Уилли и Грэм Стивенс, адвокат «Фэрсистемс», сейчас они раскладывали в аккуратные стопки принесенные с собой документы.
Рейчел тоже положила перед собой лист бумаги – тот самый, куда мы занесли сторонников и противников продажи компании. Чтобы одержать верх, нам необходимо получить пятьдесят процентов голосов. По нашим подсчетам, если отец и Карен займут мою сторону, я набираю пятьдесят три процента против сорока семи. Однако в данный момент я вовсе не был уверен в таком исходе. Снова и снова перебирая в памяти все нюансы нашей последней беседы с отцом, я всякий раз приходил к выводу, что он будет голосовать против.
Еще хуже было то, что сейчас меня одолевали сомнения в том, как проголосует Карен. На прошлой неделе в ответ на мой вопрос она твердо обещала мне свою поддержку, однако я подозревал, что события выходных дней могли заставить ее передумать.
В понедельник я даже закатил Рейчел по этому поводу сцену.
– За каким чертом вам понадобилось устраивать это кошмарное представление с печенью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57