Но теперь, шагая по Бишопсгейт к офису «Де Джонг энд компани», я не мог сдержать довольной улыбки. Я был очень рад, что сумел добраться до самого дна аферы с облигациями «Тремонт-капитала». Дело было за малым - Хамилтон должен был вернуть наши деньги.
С той же довольной улыбкой я вошел в операционную комнату нашей фирмы и поздоровался с каждым. Все висели на телефонах - рынки были очень активны. Я подошел к своему столу и недовольно покосился на гору бумаг, накопившихся за время моего отсутствия, потом включил компьютер и пробежал глазами свежие данные - как изменились курсы известных мне ценных бумаг и что нового к ним добавилось. Понятно, что без Хамилтона, меня и Роба изменений произошло немного, но все же Гордон и Джефф зря времени не теряли.
Не успел я опуститься в свое кресло, как ко мне подошел Хамилтон.
- Здравствуйте, - сказал я. - Как здесь дела? Нам нужно о многом поговорить.
Меня озадачило необычно хмурое выражение его лица.
- Разумеется, - сказал он. - Пойдемте в комнату для совещаний.
Предчувствуя недоброе, я последовал за Хамилтоном в соседнюю комнату.
- Что случилось? - спросил я.
Хамилтон не ответил.
- Прежде всего расскажите мне о поездке, - сказал он.
Я рассказал обо всем, что мне удалось выяснить в Америке. Хамилтон слушал внимательно, время от времени делая пометки. Когда я закончил, он откинулся на спинку кресла.
- Отлично, Пол. Вы хорошо поработали. Ваши данные согласуются с тем, что удалось обнаружить мне.
Потом воцарилось молчание. Хамилтон нахмурился. Я хотел спросить, что именно он обнаружил, но почему-то слова не шли с языка. Я чувствовал, что дело не в «Тремонт-капитале», что Хамилтона тревожит что-то другое, и ждал недобрых вестей.
- Пол, - начал Хамилтон, - расскажите мне о «Джипсам».
Я не понял. Мне казалось, что мы уже давно обсудили эту операцию и причины, по которым я решил купить облигации «Джипсам оф Америка». К тому же за время моего отсутствия они только выросли в цене.
- Облигации казались многообещающими... - начал я, но Хамилтон поднял руку.
- Я имею в виду не облигации, а акции, - сказал он. - Вы купили акции компании «Джипсам оф Америка» за несколько дней до того, как компания перешла к другому владельцу.
Его слова прозвучали сигналом тревоги. Почему Хамилтона заинтересовали акции? Очевидно, он полагает, что при покупке мы с Дебби воспользовались конфиденциальной информацией, подумал я. Но это было не так, Я не сделал ничего противозаконного, в этом я был уверен. Ну, почти уверен.
- Да, купил. Но в те время у меня не было никакой информации о предстоящем поглощении компании. Мне просто повезло, вот и все. Как и Дебби, - сказал я и осекся. Говорить о том, что Дебби повезло, было, конечно, нелепо.
- Так вот, кое-кто считает, что вы располагали конфиденциальной информацией.
- Но это не так, - возразил я.
Несколько секунд Хамилтон молча рассматривал меня. Я выдержал проницательный взгляд его голубых глаз. Я говорил правду и хотел, чтобы Хамилтон знал это. Наконец он кивнул.
- Хорошо, я верю, что вы говорите правду. Но убеждать вам придется не меня. Нас ждут два сотрудника Ассоциации рынка ценных бумаг, они хотели бы задать вам несколько вопросов. Вы хотите, чтобы я при этом присутствовал?
Это уже не вмещалось ни в какие разумные рамки. Чушь какая-то. Сумасшествие. Я не был напуган. Шокирован - да. И ошарашен. Но меня даже радовало, что кто-то станет задавать мне вопросы. При удаче я смогу отстоять свою правоту.
- Да, пожалуйста, - сказал я.
Хамилтон вышел в приемную. Я осмотрелся. Комната для совещаний не радовала интерьером. Окон нет, только стены. Внешне дорогая, но безликая канцелярская мебель. Идиотские клиперы, бегущие по стенам неизвестно куда. На столе белые блокноты и острозаточенные желтые карандаши. Да, такая комната вполне годилась для допросов.
Хамилтон вернулся, а вместе с ним вошли два чиновника. Наверно, они давно дожидались меня в приемной, просто я их не заметил. Было лишь начало сентября, и в Лондоне за несколько дней не упало ни капля дождя, но у обоих чиновников через руку были перекинуты бежевые плащи. Они бросили плащи, положили портфели, взяли по блокноту и сели напротив меня. Хамилтон занял место между нами, во главе стола. Я предпочел бы, чтобы он сел рядом со мной. Разделявшие нас три фута казались мне слишком большим расстоянием.
Один из чиновников, почти лысый, с прилипшими к черепу несколькими темными волосками, начал говорить. Крупный нос и задранный вверх мощный подбородок почти сходились перед его лицом, что придавало ему неприятное выражение. На нем были очень сильные очки в толстой черной оправе. Должно быть, он почти слеп, подумал я. Подняв уголки тонких губ, он представился:
- Доброе утро, мистер Марри. Я - Дейвид Берриман из Ассоциации рынка ценных бумаг. Это мой коллега Родни Шорт.
Седой Шорт пугливо кивнул. На этом мое общение с ним закончилось. Шорт пришел для того, чтобы молча слушать и все записывать.
Я не в первый раз сталкивался с Ассоциацией рынка ценных бумаг, больше того, сравнительно недавно я, сдав экзамен, стал ее членом. Ассоциация представляла собой одну из нескольких самостоятельных организаций, которые управляли политикой Сити. Она выпускала десятки правил и имела достаточный штат, чтобы следить за их соблюдением. Ассоциация имела право штрафовать своих членов и даже исключать их. В тех случаях, когда против члена Ассоциации могло быть выдвинуто обвинение в уголовном преступлении, расследование передавали в полицию - в отдел по борьбе с мошенничеством или в отдел по борьбе с экономическими преступлениями.
- Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов? - начал Берриман.
- Нет, - почему-то чуть слышно ответил я.
Берриман подставил руку к уху. Соберись, сказал я себе. Я должен казаться совершенно спокойным, в конце концов я не сделал ничего плохого.
- Нет, - громко повторил я. Слишком громко для того, чтобы это прозвучало естественно.
Последовала короткая пауза. Берриман посмотрел на меня через толстые стекла очков. Я дружески улыбнулся и сказал:
- Я охотно отвечу на любые вопросы.
Берриман не ответил на мою улыбку, а зашелестел бумагами. Его помощник уже яростно царапал пером. Что он мог писать, я не имел понятия. Начались вопросы.
- Ваше имя, фамилия?
- Пол Марри.
- Вы работаете в «Де Джонг энд компани»?
- Да.
- Как долго вы работаете в этой компании?
- Почти год.
- В какой должности?
- Менеджер портфеля ценных бумаг.
Вопросы следовали один за другим. Я отвечал на них быстро и четко.
- Покупали ли вы семнадцатого июля этого года облигации «Джипсам оф Америка» на сумму два миллиона долларов от имени «Де Джонг энд компани»?
- Да, покупал.
- Купили ли вы в тот же день тысячу акций «Джипсам оф Америка» за свой счет для себя лично?
- Да.
- Как вам известно, вечером того же дня цена акций «Джипсам оф Америка» выросла от семи долларов до одиннадцати с четвертью. Через несколько дней было объявлено о покупке компании «Джипсам оф Америка». Располагали ли вы какими-либо сведениями о предстоящей покупке компании?
- Нет, не располагал.
- Тогда почему вы купили акции и облигации?
Я понимал всю важность ответа на этот вопрос. Я почти лег грудью на стол и попытался заглянуть Берриману в глаза. Через его проклятые толстые линзы сделать это было очень трудно.
- «Блумфилд Вайс» предложил выкупить небольшой пакет облигаций «Джипсам», который некоторое время находился в нашей компании. Я изучил финансовое состояние «Джипсам» и пришел к выводу, что поглощение этой корпорации представляется весьма вероятным. Она очень плохо управлялась, а ее последний исполнительный директор недавно умер. Он был противником продажи корпорации.
- Понимаю, - сказал Берриман, постучал шариковой ручкой по подбородку и на минуту задумался. - Не было ли еще чего-то, что заставило бы вас поверить в неизбежность поглощения корпорации «Джипсам»? То, о чем вы рассказали, мне представляется не очень веским основанием для того, чтобы рисковать капиталом «Де Джонг энд компани», не говоря уже о собственных деньгах.
- Видите ли... - начал я и осекся.
- Да? - Берриман поднял брови так, что они показались над очками.
Мне пришлось заканчивать мысль.
- Я подумал, возможно, что-то знают в «Блумфилд Вайс». Мне показалось странным, что этот банк захотел вдруг, ни с того ни с сего, заплатить такую высокую цену за облигации.
- Кто именно в «Блумфилд Вайс» заинтересовался этими облигациями?
- Кэш Каллахан, один из наших торговых агентов.
- Понимаю. И мистер Каллахан даже не намекнул, что корпорация вот-вот будет поглощена.
- Нет. Но ведь он не сделал бы этого в любом случае, не правда ли? Если он хотел дешево купить облигации?
- Вы хотите сказать, что мистер Каллахан знал о предстоящем поглощении корпорации?
Я заколебался. На какое-то мгновение я подумал, что мне представляется долгожданная возможность прижать Кэша к стене. Но только на мгновение. Это была опасная позиция, лучше играть в открытую. Однако Берриман заметил мои колебания и, конечно, интерпретировал их по-своему.
- Нет. Я понятия не имею, что знал Кэш в тот момент. Я лишь хотел сказать, что тогда у меня были такие подозрения.
Берриман мне не поверил. Я видел, что он остался при своем мнении. Мне даже захотелось, чтобы он сам признался в этом, тогда я мог бы убедить его в своей невиновности. Я уже готов был произнести страстную речь в свою защиту, но сдержался. Скорее всего это только ухудшило бы мое положение.
- Это очень важный вопрос, мистер Марри. - Берриман подался вперед. - Обсуждали ли вы с мистером Каллаханом возможность покупки акций «Джипсам оф Америка» для собственной выгоды?
- Нет, не обсуждал, - твердо ответил я.
- Вы в этом уверены?
- Совершенно уверен.
Я даже удивился, откуда у Берримана родилась такая мысль. Может быть, Кэш сам торговал конфиденциальной информацией? Возможно, он заявил, что дал мне понять о предстоящей продаже «Джипсам»? Я просто не знал.
Уголки рта Берримана снова поползли вверх. Казалось, он был очень доволен моим ответом. Я чувствовал, что попал в какую-то ловушку, но никак не мог догадаться, в какую именно. Берриман продолжал:
- Вы звонили юрисконсульту «Блумфилд Вайс» вскоре после того, как было официально объявлено о продаже корпорации «Джипсам»?
У меня упало сердце. Берриман это заметил.
- Да, - ответил я.
- Зачем вы звонили?
- У нас обязанности юрисконсульта выполняла Дебби Чейтер. Она недавно умерла. Когда я разбирался в ее бумагах, я обнаружил адресованное ей письмо из «Блумфилд Вайс» о расследовании изменения курса акций «Джипсам оф Америка». В письме ее просили позвонить. Вместо Дебби в «Блумфилд Вайс» пришлось звонить мне, кажется, мистеру Боуэну. Я спросил, не могу ли я чем-то помочь в расследовании.
- Понимаю. - Берриман порылся в своих бумагах. - Вы сказали мистеру Боуэну, что мисс Чейтер сообщила вам о расследовании дела «Джипсам».
- Нет, вовсе нет. Понимаете, я... - Боже, что же я тогда говорил? - Кажется, я сказал, что мы вместе с ней покупали облигации «Джипсам». В известном смысле так оно и было.
- Гм-м. Мистер Боуэн придерживается другого мнения. Он говорит, что мисс Чейтер рассказала ему о своих подозрениях относительно причин изменения курса акций «Джипсам», а вы позвонили ему, чтобы узнать, как продвигается расследование дела, в котором были замешаны вы, Каллахан и другие.
- Но это не так.
- Оказалось очень кстати, что мисс Чейтер умерла именно в это время, не правда ли? - вкрадчиво продолжал Берриман.
Я взорвался. Последние десять минут я занимал оборонительную позицию, чувствовал себя неуверенно, потому что не знал, в чем именно меня обвиняют, и даже не был уверен, прав ли я был в своих поступках. Я защищался, шарахаясь от одного завуалированного обвинения к другому. Но последняя инсинуация - это было уже слишком. Я не знал, кто убил Дебби, но уж во всяком случае был уверен, что не я.
- Я не намерен выслушивать всю эту чепуху. Вы не имеете никакого права бросаться подобными обвинениями только потому, что сами не имеете ни малейшего представления о том, что случилось на самом деле, и надеетесь на слепой случай. Дебби была моим другом. Я ее не убивал, и у вас нет никаких оснований предполагать иное. Если вы думаете, что ее убил я, то идите в полицию. Если же нет, то тогда заткнитесь.
Берриман был ошарашен моей отповедью. Он открыл было рот, словно собираясь что-то сказать, но потом передумал. Он повернулся к Хамилтону, который бесстрастно наблюдал за допросом.
- Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?
- Я отвечу только на вопросы по существу, но не на голословные обвинения, - спокойно, но твердо сказал Хамилтон.
Берриман заметно сник.
- Имел ли мистер Марри право покупать облигации «Джипсам»?
- Конечно, имел, - ответил Хамилтон. - Он уполномочен покупать и продавать ценные бумаги для фирмы.
- Получил ли он специальное разрешение на покупку этих облигаций?
- Нет. В тот момент я был в Японии. Но мистеру Марри не нужно никакого специального разрешения.
- Когда вы возвратились, вы одобрили действия мистера Марри?
Хамилтон задумался. Берриман терпеливо ждал. Наконец Хамилтон ответил:
- Нет, не одобрил.
- Почему?
- Пол интуитивно догадывался, что корпорация «Джипсам оф Америка» будет перекуплена. Я считаю, что он не располагал информацией, достаточной, чтобы эта догадка переросла в нечто большее.
- Но если бы мистер Марри точно знал, что «Джипсам» будет перекуплена, то тогда сделка была бы выгодной?
- Конечно. Надежный способ сделать деньги.
- Рассматривая события ретроспективно, не кажется ли вам вероятным, что Марри на самом деле точно знал, что корпорация «Джипсам» скоро будет перекуплена, и именно поэтому решил купить облигации?
Хамилтон встал.
- Послушайте, мистер Берриман, я вам сказал, что не намерен отвечать на голословные обвинения. Полагаю, вам лучше уйти.
Берриман аккуратно сложил свои бумаги и убрал их в портфель. Его коллега Шорт что-то царапал еще с минуту, потом тоже собрал свои записи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51