.. Ведь Симорли только похож на человека, а внутри него сидит дикий зверь, хищник.
«Вот и не забывай об этом!»
Хранитель вмешался в мой мысленный монолог, но я сделал вид, что ничего не слышу, и продолжил разговор с собой:
«То же самое относится к старине Мерантосу и его сыночку. Не знаю, что за звери прячутся в них, но точно не ангорские хомячки».
«Медведи, – подсказал Хранитель. Похоже, он пытался извиниться за свою грубость. Как мог. – Они оба из клана Медведей».
«Вот как? Мне всегда везло на интересные компании. – Я тоже делаю шаг к сближению. – Кстати, об Игратосе. Кажется, у парня серьезная проблема с ногой, нужно как-то помочь... – Я оглянулся, чтобы Хранитель смог посмотреть на Мерантоса, который в очередной раз поднимал раненого. – Парень опять в обмороке, а он не похож на неженку. Можешь помочь? Советом, конечно. Руками я буду действовать сам».
Ну вот я и задал свой вопрос. Осталось только получить ответ и действовать. Не знаю, правда, сколько дерьма я прежде выслушаю. У Хранителя просто мания говорить всякие гадости, чтобы я не вздумал вдруг благодарить за какой-нибудь полезный совет.
«Помочь ему? И как ты себе это представляешь?»
Теперь мне придется отвечать на неудобный вопрос, и, боюсь, что на первый из многих.
«Ну мы же помогли Мерантосу. А ведь он был почти трупом».
«Не преувеличивай! Умирать он точно не собирался. Мог только остаться парализованным, но это...»
«Вот видишь! – Я решил, что немного восторга не помешает. – А Игратос передвигается самостоятельно, – напомнил я и тут же уточнил, пока Хранитель не сделал этого за меня. – По крайней мере, когда не валяется без сознания».
«Мерантос не умирал от яда тхархи».
«А Игратос умирает?!»
Паршивая новость. Мерантосу она точно не понравится. Мужик надеется на мою помощь, он ничего не говорит, но я же не слепой. А если он решит, что я могу помочь и не хочу... Думаю, тогда у меня будут несколько очень неприятных минут.
«И у тебя на одного врага станет больше», – подвел итог моим сумбурным размышлениям Хранитель.
«От этого яда есть противоядие?» – Я решил выяснить самое важное на данный момент и не отвлекаться на всякую ерунду.
«Есть».
Уф-ф. Кажется, одной проблемой меньше.
«Значит, парня можно вылечить?»
Я не люблю быть занудой, но от Хранителя всего можно ожидать. Скажет, например, что в убежище нет противоядия, а такое очень даже может быть. Или что для приготовления лекарства требуется столько времени, сколько Игратосу не прожить, даже будь он абсолютно здоров и происходи из рода оборотней-долгожителей. У моего гостя то еще чувство юмора.
«Вылечить можно. Нужно, чтобы он сам хотел вылечиться», – озадачил меня Хранитель.
«Как это?!»
Я даже не думал, что парень может не захотеть стать здоровым.
«Очень просто. Это как с пьянством. Избавиться от пристрастия можно, главное – захотеть расстаться с выпивкой. А то одному не нравится лекарь, другому – лечение, а третий вообще не хочет лечиться. Говорит, зачем избавляться от одной старой привычки, чтобы приобрести две новых...»
Хранитель повторил слова моего знакомого, давно уже мертвого.
«Замолчи!» – изо всех сил кричу в глубину сознания.
Даже круги перед закрытыми глазами замелькали.
И Хранитель замолчал. Вот только собственной памяти я не мог приказать того же. Не мог... А от моего крика распахнулась давно запертая дверца, и из нее посыпались воспоминания. Как старый хлам, который срочно запрятали в дальний ящик, а потом забыли.
Этого человека звали Николас Парстел. Один из лучших исполнителей Компании. Он выполнял самые сложные задания. Чисто. Аккуратно. Быстро. А после работы пил. Сначала немного, перед сном, а потом... Он был моим инструктором. От него я узнал то, чему не научит ни одна армия. А потом Ник забыл бутылку. Обычную полупустую бутылку с дешевым пойлом. К тому времени он пил не только перед сном. Все бы ничего, но забыл он ее на «рабочем месте». Ник успел вернуться до появления полиции и обнаружил рядом с бутылкой какого-то бродягу. Бутылку свою Ник вернул, и на одного несговорчивого бродягу стало меньше. Город и не заметил бы этой смерти, но Парстел открыл сезон охоты на бродяг. В то время я работал самостоятельно, виделся с ним не часто и узнал о новом хобби Ника, когда полиция уже вовсю искала маньяка, убивающего городских бездомных.
– И чего они подняли этот шум? – удивлялся Парстел, сидя у телевизора и слушая очередное сообщение о жестоком убийстве безработного.
Дальше следовали имя и фамилия убитого, затем появлялась фотография, сделанная в те времена, когда он еще не был бездомным. Как правило, между этим изображением и убитым сходства почти не было. И не потому, что Ник уродовал лицо клиента – он этого никогда не делал, – жизнь вполне справлялась сама.
– Им что, говорить больше не о чем? «Очередная жертва безжалостного маньяка...» – процитировав телеведущего, Ник опять приложился к стакану. («Запомни, Крис, прямо из горлышка пьют только алкоголики!») – «Город потрясен...» Тьфу, слушать противно! Да город только сейчас узнал о его существовании, а завтра и думать о нем забудет. Никто ведь не вопит из-за убийства крыс, а эти бродяги – те же крысы, только двуногие. Живут возле мусорных баков, жрут всякое дерьмо, еще и укусить могут... Да городские власти благодарить меня должны, что я избавляю город от этой мерзости! А они... Вот обижусь и перестану истреблять «крыс». Мне и на работе хватает клиентов.
Я тогда вздохнул с облегчением, но после очередного стакана Ник передумал:
– Нет, так не годится. Без меня этот паршивый город превратится в настоящую помойку. – Он вдруг засмеялся, не замечая, что по глубоким морщинам, прорезавшим его щеки, текут мутные слезы.
Слезы – это предпоследняя стадия опьянения. Еще один стакан – и Ник шел спать. И, что самое смешное, он действительно уходил на своих двоих, а перед сном еще мыл стакан и убирал пустую бутылку в пакет, чтобы утром избавиться от нее. Меня всегда поражали его предусмотрительность и аккуратность.
– Нет, так не годится... эти придурки не понимают... они не знают, с кем мне приходится... с кем я имею дело. «Плодитесь и размножайтесь» завещал Господь, а эти твари плодятся и пожирают своих детенышей. Ничего, я объясню, и все поймут... Я подпишусь «Крысодав». Хорошая мысль, правда? – Парстел уже задыхался от смеха.
А мне, признаться, было совсем не смешно. Я только надеялся, что наутро он забудет о своей «хорошей мысли» и решит прекратить эту охоту.
К сожалению, мои надежды не оправдались. Уже через день на трупе бездомного нашли карточку с надписью: «Одной крысой стало меньше». И карточка была подписана «Крысодав». Вторая тоже. И третья. Это стало для меня последней каплей. Нет, я не пошел в полицию, все-таки Ник был моим другом. Вот именно, был. Но Компания не нуждалась в такой рекламе. Уладить проблему поручили мне.
И я уладил.
Николас Парстел утонул в ванне. Просто несчастный случай. Выпил. Заснул в ванне. Утонул. Такое часто бывает с пьющими людьми. С ним тоже могло произойти. Рано или поздно. Я только чуть-чуть помог ему.
Потом была обычная поминальная служба, похороны сотрудника, много сделавшего для процветания Компании... и все другие, соответствующие ритуалу слова. И никто не связал имя Николаса Парстела с ужасным Крысодавом – грозой и кошмаром бродяг.
«Похоже, у тебя вошло в привычку доставлять друзьям неприятности. Сначала Алекс, потом Николас», – напомнил о себе Хранитель.
Только его комментариев мне не хватало для полного счастья!
«А ведь он догадался, зачем ты пришел. Парстел. Понял, что не доживет до утра».
«Заткнись», – попросил я Хранителя. И он на время «ушел в глубину» – выполнил мою просьбу.
А старик Парстел действительно все правильно понял. И не стал дергаться в тот вечер. Знал, что вместо меня пришлют еще кого-то, только и всего. Он даже обрадовался моему визиту и спокойно принял в подарок бутылку. Мы вместе приговорили ее, потом он прикончил свою, потом уже, перед моим уходом, сказал вдруг совершенно трезвым голосом:
– Хорошо, что ты зашел, малыш. И хорошо, что это ты... – Николас не называл меня малышом уже года три. – Прими совет, Крис, бросай пить. Ни до чего хорошего это не доводит.
Помню, тогда усмехнулся ему в ответ. Николас нашел, что посоветовать, будто это я не просыхал последние три года! Но чего не выслушаешь от человека, который не доживет до утра...
А потом... потом с ним произошел тот самый несчастный случай. Парстел был большим специалистом по ним, а я – его учеником. Лучшим учеником, что превзошел учителя.
«Вернее сказать, пережил его».
Опять Хранитель. Делаю вид, что не слышу его, занятый своими мыслями.
А совет учителя не пропал даром. Я решил-таки последовать ему и перестал пить. Совсем.
«Даже от пива отказался, чтобы и самому “случайно” не утонуть в ванной. Или не упасть с тротуара под автобус».
Хранитель! Опять этот ублюдок копается в моих воспоминаниях!
«Как его звали? Эд? Тэд? Не помнишь?..»
«Заткнись! Заткнись!! Заткнись!!!»
Тишина.
В голове звенит от тишины и непривычной пустоты. На этот раз Хранитель забился так далеко, что я перестал ощущать его присутствие. Это все равно что читать газету в толпе, когда кто-то стоит за спиной и заглядывает через плечо, хмыкает над смешными заметками и что-то комментирует... и вдруг вся толпа куда-то исчезает! А газета остается. И на листе большими буквами набрано только одно слово:
«ДЖЕКСОН».
Он был вторым сотрудником Компании, которого мне пришлось обслужить. Я едва знал его: невысокий, чуть полноватый, со светлой бородкой «а-ля недельная щетина», серый костюм, голубая рубашка, модные очки с прямоугольными стеклами. Так он выглядел в тот день. Не знаю, какой работой он занимался, но исполнителем он точно не был. Уже через полгода я мог отличить коллег от других сотрудников.
Джексон тоже пил. Я увидел его в баре, еще до того, как он стал моим клиентом. Он тогда много пил и много болтал. Кто-то сказал, что так он проводит все вечера после смерти жены.
– Ну и что? На его работу это не влияет.
– Пока не влияет...
Я поленился обернуться и посмотреть, кто обсуждает какого-то пьянчужку. Он ведь не мой друг, и мне не было до него никакого дела. Хочется человеку пить – пускай пьет, нравится болтать – лишь бы здоровью не мешало. Я и сам тогда зашел выпить и помянуть Парстела. Вот только болтать у меня не было настроения, как и прислушиваться к чужой болтовне.
А ведь я так и не выпил в тот вечер!
Посмотрел на раскрасневшегося, бурно жестикулирующего Джексона и... не стал пить. Почему-то вспомнились последние слова Ника, и рука не донесла стакан до рта.
И, что самое забавное, мне не пришлось убивать Джексона. Я уже приготовился толкнуть его с тротуара, но тот оглянулся, быстро сообразил, зачем я у него за спиной (кем же он все-таки работал?), и с улыбкой шагнул под автобус. Эта улыбка мне потом снилась. Я просыпался и долго разглядывал потолок при выключенном свете, а в то время у меня еще не было ночного зрения. Эти сны продолжались недели две-три, а потом мы с Мод сняли квартиру и стали жить вместе. До проклятой опоры оставалось почти два года.
И до встречи с Хранителем, будь он неладен.
Давно у меня не было таких глубоких пробоев в прошлое. Спасибо ему за интересно проведенное время. И как он умудряется выбирать такие неприятные воспоминания, которые я давным-давно похоронил и думать о них забыл?
«В них больше эмоциональных переживаний, они четче записываются. А хорошее быстрее забывается», – донесся шепот Хранителя, как осторожный стук в дверь.
А я уже начал привыкать к одиночеству!
Только-только почувствовал себя хозяином собственной черепушки, как гость вернулся.
Акт второй. Те же и Хранитель.
«К чему весь этот сарказм? – Удивление моего соседа было непритворным. – Я не вмешивался в твою жизнь, не отвлекал от работы или развлечений...»
«Пусть достанутся врагам такие развлечения!»
«И вообще все это ты делал со своей жизнью еще до встречи со мной».
«Спасибо за напоминание! – Меня переполняли злость и язвительность. – Все это я благополучно забыл еще до встречи с тобой. И, честно говоря, об этой встрече я тоже не мечтал».
«Мне жаль тебя разочаровывать, Крис, но не все наши мечты сбываются».
«Зато сбываются самые страшные кошмары!»
«Хочешь сказать, что я тебе снился?» – оживился Хранитель.
Он уже не вел себя как испуганная мышь.
«Не ты, к счастью. После такого кошмара я бы точно проснулся мертвым. А вот то, что в мое тело вселился инопланетянин, – такое мне снилось. С тех пор я перестал смотреть на ночь фантастику».
«А ты уверен, что это был только сон? Я бы мог...»
«Не надо! – быстро отказался я от “заманчивого” предложения. – Не надо никаких проверок. Предпочитаю думать, что это был только сон. Не я первый, не я последний, кому приснился кошмар. Если бы люди считали, что все, приснившееся им, происходило в действительности, то психушки оказались бы самым популярным местом в нашем мире».
«Выговорился? Теперь тебе легче?» – поинтересовался Хранитель, когда я устало вздохнул после продолжительной мысленной речи.
«Может быть», – огрызнулся я и тут же оглянулся, когда звук шагов за спиной изменился.
Игратос опять передвигался самостоятельно.
«Кажется, ты хотел помочь ему», – напомнил Хранитель.
«Хотел. И хочу».
«Тогда я могу показать место, где лечение возможно».
«Это что-то вроде наших лечебниц? А какая ему нужна: для людей или для зверей?»
«Ваших лечебниц?! – возмутился Хранитель, полностью проигнорировав мой второй вопрос – В ваших только и умеют кое-как латать тело и совершенно забывают о душе».
«Душой у нас занимаются священники и психотерапевты». – Мне вдруг стало обидно за родной мир.
«О ваших священниках я промолчу, а вот вашим психоврачам самое место в психолечебницах. В качестве пациентов, естественно».
«И кто же тогда их будет лечить?» – зачем-то спросил я, будто мне больше спрашивать было не о чем.
«А они неизлечимы. В вашем мире, с вашим уровнем медицины, лечить таких – напрасная трата времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50