купить унитаз с инсталляцией
На заднем сиденье Лавджой подготавливает к съемке видеокамеру.
ИЛОНА
Он уже давно там?
ЛАВДЖОЙ
(взглянув на часы)
Семнадцать с половиной минут.
ИЛОНА
Долговато.
ЛАВДЖОЙ
(наводит камеру)
Запасись терпением. Рано или поздно…
ИЛОНА
Вот он!
ЛАВДЖОЙ
(тихо) Вижу.
ЭКСТ. БАР НА УГЛУ – КРУПНЫЙ ПЛАН РОКСИ – ДЕНЬ
Рокси, засунув большие пальцы за ремень, лениво смотрит по сторонам. Взгляд его медленно скользит к фургону и замирает.
ИНТ. ФУРГОН ЛАВДЖОЯ – ДЕНЬ
Илона пытается спрятаться, сползает вниз по сиденью.
ИЛОНА
Он нас видит!
ЛАВДЖОЙ
Нет, идет к машине. Илона, может быть, сейчас получится!
Чили поднял голову:
– Чем они там занимаются? Следят, что ли?
– Читай дальше. Потрясающий сценарий.
Чили закрыл папку и положил ее на стол, встав между двумя старыми, обтянутыми потрескавшейся красной кожей креслами.
– Пора подготовиться к встрече, – возвестил он, положив руки на спинки. – Посади их сюда, ни в коем случае не на диван.
Он увидел, что Гарри дергает за шнур, пытаясь опустить жалюзи.
– Не надо, пускай свет падает им в глаза. Я буду сидеть за столом… Но не представляй меня, просто начинай говорить. Стоять будешь здесь. – Чили чуть отошел от кресел. – Как только они усядутся, встанешь за их спинами.
– Они будут разглядывать тебя, пытаясь понять, кто ты такой.
– Именно так. Пусть смотрят и думают: «И что это за парень?» А ты ничего им не скажешь, будешь все время оставаться на ногах. Начнешь разговор примерно так: «Очень рад, что вы, говнюки, заехали. Сейчас я вам, козлам, все объясню».
– Шутишь, да?
– Тебе решать. Излагай все спокойно и уверенно. Отойдешь туда, где стоишь сейчас, и возвестишь, что съемки откладываются, скажем, до следующего года. Но не говори, чем ты занят и что случилось.
– Им это не понравится.
– Ну и пусть. Только делай все так, как я тебе сказал. Кстати, о говнюках. Главный из них – Ронни?
– Ронни Уингейт. И компания так называется «Уингейт мотор каре лимитед», она на Санта-Монике.
Гарри раскладывал на столе бумажки, пытаясь создать видимость порядка – или просто нервничал, хотел хоть чем-то занять руки.
– Ронни я считаю богатым мальчишкой, которому никак не удается повзрослеть. Родом он из Санта-Барбары, деньги семья заработала на торговле недвижимостью, а в Голливуд он приехал, чтобы стать актером, но ничего не получилось. Считает, что разбирается в деле, так как его дед когда-то был продюсером в «МГМ». Сейчас Ронни пристает ко мне, чтобы я дал ему роль одного из уродцев.
– Так почему ж ты его боишься?
– Не доверяю. Очень нестабильный характер. Мужику к сорока, а ведет себя как ненагулявшийся тинейджер.
– Может быть, он такой и есть.
– В офисе он держит пистолет. Достанет ствол из стола и давай целиться во все вокруг, когда с тобой разговаривает. Закрывает один глаз, потом вскрикивает: «Паф!» – как пацан, как будто только что выстрелил.
– Что за пистолет?
– Не знаю, автоматический какой-то.
– Что скажешь о другом? Как его… Бо Кэтлетт?
Имя было знакомым. Когда Чили впервые услышал его, то сразу же вспомнил о великом джазовом барабанщике всех времен по фамилии Кэтлетт.
– Немногословен, – начал Гарри. – Разоткровенничался всего один раз, когда я упомянул, что сам родом из Детройта и начинал карьеру там, снимая фильмы для автомобильных компаний. «Да? – обрадовался Кэтлетт. – А я учился там в средней школе. Люблю этот город, он для меня как родина». На это я ответил, что мне лично не терпелось побыстрее и подальше уехать оттуда. «Значит, вы не поняли этот город», – сказал он мне. Потом он несколько раз называл меня «мистер Детройт». Кэтлетт – чиканос или латиноамериканец, правда, не знаю точно, кто именно. Ронни как-то раз упомянул, что Кэтлетт работал на ферме сезонным рабочим, а среди них много мексиканцев. Высокий, любит хорошо одеваться… Понимаешь, Ронни – босс, а выглядит как газонокосильщик. Тогда как Кэтлетт всегда в костюме с галстуком. Ну, почти всегда. Одевается исключительно строго.
– Бо Кэтлетт, – задумчиво произнес Чили. Музыканта звали Сидом. Большим Сидом.
– Ронни иногда называет его Кэтом. Вдруг как заорет: «Эй, Кэт, че думаешь?» Но и так всем понятно, что Ронни уже принял решение. – Гарри поднялся из-за стола. – Мне надо выйти.
– Нервничаешь, Гарри?
– Просто нужно сходить в туалет.
Гарри прикрыл за собой дверь, а Чили обошел стол, сел на скрипучее вращающееся кресло и еще раз обвел взглядом офис – этот мир, старый и пыльный, полки с книгами и сценариями, фотографии на стене над диваном: Гарри с гигантскими клопами; Гарри пожимает руки мутантам и маньякам; Гарри и молодая светловолосая Карен; Гарри держит ее за руку. На фотографиях он выглядел весьма неплохо. Чили снова попытался представить их в одной постели. Ничего не получилось. Не могла она опуститься до такого, с ее-то внешностью. Утром, когда он появился на кухне…
* * *
Карен пила кофе и читала газету. Она была одета и, видимо, собиралась уходить. Сумочка и папка со сценарием лежали на столе. Она пожелала ему доброго утра и осведомилась, хорошо ли он спал. Карен могла принадлежать к тому типу людей, которые внутренне бурлят от ярости, а разговаривают все равно вежливо. Чили налил себе кофе, сел с ней рядом и поведал, что, проснувшись, даже не сразу понял, где находится, будто дома очутился. Карен углубилась в газету, а Чили почувствовал себя глупо и решил предпринять еще одну попытку наладить отношения. На ней был дорогой черный костюм без блузки, жемчужные серьги в ушах, карие глаза чуть подкрашены. Она выглядела так свежо и чудесно. И пахла хорошими духами.
– Извините, что вторгся вчера в ваш дом, – промолвил Чили, полагая, что она пропустит эту фразу мимо ушей и на этом инцидент будет исчерпан.
Но его ожидания не оправдались. Карен опустила газету:
– И что вы хотите услышать в ответ? «Все в порядке»? «Очень рада с вами познакомиться»?
Словно самый обычный вопрос задала. Карен разительно отличалась от большинства женщин, с которыми ему доводилось общаться. Они бы постарались вложить в свои слова побольше язвительной насмешки.
– Мне почему-то кажется, – продолжила Карен, – что, если бы дверь из патио оказалось запертой, вы бы нашли другой способ войти.
Чили смотрел на ее губы, чуть подведенные бледной помадой. У нее были аккуратные белые зубки, очень красивые.
– Ограбление домов не относится к моим хобби.
– Но вы тем не менее всегда были преступником, верно?
Все то же холодное выражение лица, все тот же тихий голос – в котором, как показалось Чили, прозвучала нотка вызова.
Он решил принять подачу и рассказал ей, что да, будучи безголовым юнцом, совершил несколько налетов – воровал из товарных вагонов, продавал краденое дальнобойщикам и тем самым зарабатывал на жизнь. А потом связался с так называемыми представителями организованной преступности, но наркотиками никогда не торговал. Несколько раз был арестован, сидел на Райкерс-Айленде, но его оправдали и выпустили на свободу.
– А до недавнего времени я был ростовщиком. Теперь вот занимаюсь кино. А вы чем сейчас заняты?
– Пробуюсь на роль, – сказала Карен.
Она отнесла свою чашку в мойку, вернулась к столу, взяла сумочку и сценарий. Чили спросил, не согласится ли она подкинуть его на Сансет – он оставил там машину, за магазином. Карен согласилась.
Общение между ними началось, когда они мчались на ее «БМВ» с откидывающимся верхом мимо домов стоимостью миллион долларов каждый. Он поинтересовался, куда она направляется. Она ответила, что на студию «Тауэр» – не снималась лет семь, в этом не было необходимости, но глава производственного отдела «Тауэр» вдруг предложил ей роль. Чили спросил, уж не в фильме ли ужасов. Ой, ошибка. Карен холодно взглянула на него и сказала, что не орет с тех пор, как ушла из «ЗигЗаг», и больше никогда не собирается этого делать – даже в реальной жизни. Чили заметил название на пакете со сценарием – «Комната Бет».
– И о чем фильм?
Она понемногу начала открываться.
– Об отношениях между дочерью и матерью, – промолвила Карен тоном, в котором присутствовало гораздо больше жизни, чем раньше. – Но подход достаточно необычен. После чудовищной ссоры дочь Бет уходит от состоятельного мужа и возвращается домой к матери Пегги.
– И какая роль у вас?
– Матери. Бет родилась, когда я училась в средней школе. Сейчас ей двадцать один год. Я была замужем, но парень, отец Бет, смылся сразу после ее рождения. Следующие двадцать лет моя жизнь была посвящена воспитанию дочери, я не жалела сил, но об этом в фильме упоминается вскользь. В начале картины я уже живу собственной жизнью и владею имеющей успех художественной галереей. У меня есть любовник – художник, на несколько лет моложе меня… но тут появляется Бет, которой вдруг стало не хватать матери. Естественно, я ей сочувствую, ведь это мой ребенок…
– Она сказалась больной?
– Ее мучила мигрень.
– Кажется, я ее слышу, – заявил Чили. – «Мамочка, пожалуйста, принеси мне таблетки, они у мойки на кухне».
Карен изумленно уставилась на него – и едва успела вывернуть руль, объезжая припаркованную на обочине машину.
– «А еще принеси мне стакан молока и несколько печенюшек».
– Теплого молока, – поправила Карен, – с половиной унции виски. Вы смотрели сценарий?
– Никогда его не видел. У дочери жалобный голос?
– Можно и так сыграть. Это решать молодой Сэнди Деннис. Ее роль. Знаете, о ком я говорю?
– Сэнди Деннис? Конечно. Наверное, дочь обвиняет мать в том, что ее семейная жизнь превратилась в ад?
Карен снова быстро взглянула на него:
– Она обвиняет меня в том, что я уговорила ее выйти замуж, тогда как она еще не была готова к семейной жизни. Это усиливает чувство моей вины.
– А что вы сделали, чтобы чувствовать себя виноватой?
– Дело не в том, что я сделала. Имею ли я право быть счастливой, если моя дочь страдает?
– Вам известно, что дочь притворяется?
– Все не так просто. Нужно прочитать сценарий, понять, как Бет меня обрабатывает.
– У вас проблемы.
– Да, именно в этом смысл фильма.
– Я имею в виду чувство вины. Думаю, вам нужно либо дать Бет пинка под зад, либо заставить ее обратиться к врачу, проверить голову.
– Вы не понимаете, – промолвила Карен. – Я – ее мать. Я должна вновь обрести материнские чувства.
Свернув с Дохени, Карен проскочила под желтый и пристроилась к едва ползущему по Сансет потоку машин.
– Люди постоянно испытывают чувство вины, они соглашаются чувствовать вину. Здравый смысл здесь ни при чем, просто люди так устроены.
– Как скажете, – кивнул Чили.
Он сразу припомнил те случаи, когда его спрашивали, испытывает ли он чувство вины. Ни разу ему не захотелось ответить на этот вопрос положительно. Ситуации в реальной жизни, даже когда тебе грозит тюремное заключение, не столь эмоциональны, как в кино. Полицейских в фильмах часто изображают эмоциональными. Таких копов он никогда не встречал. Ему понравилось, как легко Карен перестроила «БМВ» в потоке машин и остановилась у поребрика. Он поблагодарил ее и начал уже выходить из машины, но остановился:
– Потом дочь решила приударить за вашим любовником, и вы наконец решили ей противостоять. – Почти угадали, – промолвила Карен.
* * *
Больше всего ему понравилось не то, что он угадал концовку, а то, как Карен посмотрела на него. Глаза в глаза. В этот момент этим взглядом они дали понять друг другу, что их отношения изменились. Как будто начались сначала. Однако Карен нарушила очарование момента, сказав, что ей пора ехать, и ему пришлось выйти из машины. Глядя на фотографии на стене, он решил рассмотреть получше те, что с Карен. Изучить ее глаза. Какими они были, когда она стала надрывающейся от крика блондинкой из ужастиков? Может, чуть позже…
Ведь только что Гарри объявил:
– А вот и они.
Режиссер шагнул в сторону, и в офис вошли оба лимузинщика.
10
Чили остался там, где был, за столом. Тот, которого он посчитал Ронни Уингейтом – богатеньким сынком, – едва удостоил его взгляда. Вместо этого он внимательно оглядел офис.
– Гарри, какой у нас сегодня год, а, мужик? – заговорил он тоном испорченного отпрыска. – Мы что, в провал во времени угодили? Я как будто все в том же Голливуде, только каким-то образом меня занесло в прошлое.
Он был одет в замшевую куртку, такую тонкую, что она казалась второй рубашкой, джинсы и кроссовки. Солнечные очки почти скрылись в шевелюре, которую сынок даже не удосужился расчесать.
Другой, Бо Кэтлетт, в противоположность Ронни, был высок и одет в костюм, рубашку и галстук желтовато-коричневого цвета, чуть светлее, чем цвет его кожи. А по национальности? С другого конца комнаты он выглядел выходцем с одного из затерянных в Тихом океане островков, названия которого никто не знает. Ронни постоянно двигался по комнате, рассматривал фотографии над диваном, как будто внутри него работал какой-то мотор. Гарри помахал вновь прибывшим, приглашая присесть в красные кресла у стола.
Первым на призыв отозвался Кэтлетт. Чили разглядел усики и пучок волос под его нижней губой и удивился. С чего Гарри взял, что Кэтлетт – латинос? При ближайшем рассмотрении тот оказался негром – не совсем чистым, возможно, но самым обычным черным.
– Как поживаете? – спросил он, усаживаясь в кресло.
Негр, как и другой Кэтлетт, джазовый барабанщик.
– Ты случаем не родственник Сида Кэтлетта? – поинтересовался Чили.
– Большого Сида? – Он едва заметно улыбнулся, взгляд его чуть затуманился. – Нет, я из другого племени. А вас что сюда привело?
– Кино, – ответил Чили.
– Ах да, конечно кино…
Ронни уже тоже опустился в кресло и сидел, перекинув одну ногу через подлокотник, покачивая ею в такт покачиваниям головы, как будто к какому плейеру подключился.
– Это мой компаньон Чили Палмер, – заявил Гарри из-за их спин. – Он будет работать со мной.
Все инструкции к черту…
Лимузинщики кивнули и получили в ответ кивок Чили.
– Я хочу сразу же разобраться с возникшим недоразумением… – затрещал Гарри и объяснил что, несмотря на слухи, которые, возможно, до них дошли, инвестиция в «Уродцев» так же надежна в финансовом плане, как и на день подписания договора об их участии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
ИЛОНА
Он уже давно там?
ЛАВДЖОЙ
(взглянув на часы)
Семнадцать с половиной минут.
ИЛОНА
Долговато.
ЛАВДЖОЙ
(наводит камеру)
Запасись терпением. Рано или поздно…
ИЛОНА
Вот он!
ЛАВДЖОЙ
(тихо) Вижу.
ЭКСТ. БАР НА УГЛУ – КРУПНЫЙ ПЛАН РОКСИ – ДЕНЬ
Рокси, засунув большие пальцы за ремень, лениво смотрит по сторонам. Взгляд его медленно скользит к фургону и замирает.
ИНТ. ФУРГОН ЛАВДЖОЯ – ДЕНЬ
Илона пытается спрятаться, сползает вниз по сиденью.
ИЛОНА
Он нас видит!
ЛАВДЖОЙ
Нет, идет к машине. Илона, может быть, сейчас получится!
Чили поднял голову:
– Чем они там занимаются? Следят, что ли?
– Читай дальше. Потрясающий сценарий.
Чили закрыл папку и положил ее на стол, встав между двумя старыми, обтянутыми потрескавшейся красной кожей креслами.
– Пора подготовиться к встрече, – возвестил он, положив руки на спинки. – Посади их сюда, ни в коем случае не на диван.
Он увидел, что Гарри дергает за шнур, пытаясь опустить жалюзи.
– Не надо, пускай свет падает им в глаза. Я буду сидеть за столом… Но не представляй меня, просто начинай говорить. Стоять будешь здесь. – Чили чуть отошел от кресел. – Как только они усядутся, встанешь за их спинами.
– Они будут разглядывать тебя, пытаясь понять, кто ты такой.
– Именно так. Пусть смотрят и думают: «И что это за парень?» А ты ничего им не скажешь, будешь все время оставаться на ногах. Начнешь разговор примерно так: «Очень рад, что вы, говнюки, заехали. Сейчас я вам, козлам, все объясню».
– Шутишь, да?
– Тебе решать. Излагай все спокойно и уверенно. Отойдешь туда, где стоишь сейчас, и возвестишь, что съемки откладываются, скажем, до следующего года. Но не говори, чем ты занят и что случилось.
– Им это не понравится.
– Ну и пусть. Только делай все так, как я тебе сказал. Кстати, о говнюках. Главный из них – Ронни?
– Ронни Уингейт. И компания так называется «Уингейт мотор каре лимитед», она на Санта-Монике.
Гарри раскладывал на столе бумажки, пытаясь создать видимость порядка – или просто нервничал, хотел хоть чем-то занять руки.
– Ронни я считаю богатым мальчишкой, которому никак не удается повзрослеть. Родом он из Санта-Барбары, деньги семья заработала на торговле недвижимостью, а в Голливуд он приехал, чтобы стать актером, но ничего не получилось. Считает, что разбирается в деле, так как его дед когда-то был продюсером в «МГМ». Сейчас Ронни пристает ко мне, чтобы я дал ему роль одного из уродцев.
– Так почему ж ты его боишься?
– Не доверяю. Очень нестабильный характер. Мужику к сорока, а ведет себя как ненагулявшийся тинейджер.
– Может быть, он такой и есть.
– В офисе он держит пистолет. Достанет ствол из стола и давай целиться во все вокруг, когда с тобой разговаривает. Закрывает один глаз, потом вскрикивает: «Паф!» – как пацан, как будто только что выстрелил.
– Что за пистолет?
– Не знаю, автоматический какой-то.
– Что скажешь о другом? Как его… Бо Кэтлетт?
Имя было знакомым. Когда Чили впервые услышал его, то сразу же вспомнил о великом джазовом барабанщике всех времен по фамилии Кэтлетт.
– Немногословен, – начал Гарри. – Разоткровенничался всего один раз, когда я упомянул, что сам родом из Детройта и начинал карьеру там, снимая фильмы для автомобильных компаний. «Да? – обрадовался Кэтлетт. – А я учился там в средней школе. Люблю этот город, он для меня как родина». На это я ответил, что мне лично не терпелось побыстрее и подальше уехать оттуда. «Значит, вы не поняли этот город», – сказал он мне. Потом он несколько раз называл меня «мистер Детройт». Кэтлетт – чиканос или латиноамериканец, правда, не знаю точно, кто именно. Ронни как-то раз упомянул, что Кэтлетт работал на ферме сезонным рабочим, а среди них много мексиканцев. Высокий, любит хорошо одеваться… Понимаешь, Ронни – босс, а выглядит как газонокосильщик. Тогда как Кэтлетт всегда в костюме с галстуком. Ну, почти всегда. Одевается исключительно строго.
– Бо Кэтлетт, – задумчиво произнес Чили. Музыканта звали Сидом. Большим Сидом.
– Ронни иногда называет его Кэтом. Вдруг как заорет: «Эй, Кэт, че думаешь?» Но и так всем понятно, что Ронни уже принял решение. – Гарри поднялся из-за стола. – Мне надо выйти.
– Нервничаешь, Гарри?
– Просто нужно сходить в туалет.
Гарри прикрыл за собой дверь, а Чили обошел стол, сел на скрипучее вращающееся кресло и еще раз обвел взглядом офис – этот мир, старый и пыльный, полки с книгами и сценариями, фотографии на стене над диваном: Гарри с гигантскими клопами; Гарри пожимает руки мутантам и маньякам; Гарри и молодая светловолосая Карен; Гарри держит ее за руку. На фотографиях он выглядел весьма неплохо. Чили снова попытался представить их в одной постели. Ничего не получилось. Не могла она опуститься до такого, с ее-то внешностью. Утром, когда он появился на кухне…
* * *
Карен пила кофе и читала газету. Она была одета и, видимо, собиралась уходить. Сумочка и папка со сценарием лежали на столе. Она пожелала ему доброго утра и осведомилась, хорошо ли он спал. Карен могла принадлежать к тому типу людей, которые внутренне бурлят от ярости, а разговаривают все равно вежливо. Чили налил себе кофе, сел с ней рядом и поведал, что, проснувшись, даже не сразу понял, где находится, будто дома очутился. Карен углубилась в газету, а Чили почувствовал себя глупо и решил предпринять еще одну попытку наладить отношения. На ней был дорогой черный костюм без блузки, жемчужные серьги в ушах, карие глаза чуть подкрашены. Она выглядела так свежо и чудесно. И пахла хорошими духами.
– Извините, что вторгся вчера в ваш дом, – промолвил Чили, полагая, что она пропустит эту фразу мимо ушей и на этом инцидент будет исчерпан.
Но его ожидания не оправдались. Карен опустила газету:
– И что вы хотите услышать в ответ? «Все в порядке»? «Очень рада с вами познакомиться»?
Словно самый обычный вопрос задала. Карен разительно отличалась от большинства женщин, с которыми ему доводилось общаться. Они бы постарались вложить в свои слова побольше язвительной насмешки.
– Мне почему-то кажется, – продолжила Карен, – что, если бы дверь из патио оказалось запертой, вы бы нашли другой способ войти.
Чили смотрел на ее губы, чуть подведенные бледной помадой. У нее были аккуратные белые зубки, очень красивые.
– Ограбление домов не относится к моим хобби.
– Но вы тем не менее всегда были преступником, верно?
Все то же холодное выражение лица, все тот же тихий голос – в котором, как показалось Чили, прозвучала нотка вызова.
Он решил принять подачу и рассказал ей, что да, будучи безголовым юнцом, совершил несколько налетов – воровал из товарных вагонов, продавал краденое дальнобойщикам и тем самым зарабатывал на жизнь. А потом связался с так называемыми представителями организованной преступности, но наркотиками никогда не торговал. Несколько раз был арестован, сидел на Райкерс-Айленде, но его оправдали и выпустили на свободу.
– А до недавнего времени я был ростовщиком. Теперь вот занимаюсь кино. А вы чем сейчас заняты?
– Пробуюсь на роль, – сказала Карен.
Она отнесла свою чашку в мойку, вернулась к столу, взяла сумочку и сценарий. Чили спросил, не согласится ли она подкинуть его на Сансет – он оставил там машину, за магазином. Карен согласилась.
Общение между ними началось, когда они мчались на ее «БМВ» с откидывающимся верхом мимо домов стоимостью миллион долларов каждый. Он поинтересовался, куда она направляется. Она ответила, что на студию «Тауэр» – не снималась лет семь, в этом не было необходимости, но глава производственного отдела «Тауэр» вдруг предложил ей роль. Чили спросил, уж не в фильме ли ужасов. Ой, ошибка. Карен холодно взглянула на него и сказала, что не орет с тех пор, как ушла из «ЗигЗаг», и больше никогда не собирается этого делать – даже в реальной жизни. Чили заметил название на пакете со сценарием – «Комната Бет».
– И о чем фильм?
Она понемногу начала открываться.
– Об отношениях между дочерью и матерью, – промолвила Карен тоном, в котором присутствовало гораздо больше жизни, чем раньше. – Но подход достаточно необычен. После чудовищной ссоры дочь Бет уходит от состоятельного мужа и возвращается домой к матери Пегги.
– И какая роль у вас?
– Матери. Бет родилась, когда я училась в средней школе. Сейчас ей двадцать один год. Я была замужем, но парень, отец Бет, смылся сразу после ее рождения. Следующие двадцать лет моя жизнь была посвящена воспитанию дочери, я не жалела сил, но об этом в фильме упоминается вскользь. В начале картины я уже живу собственной жизнью и владею имеющей успех художественной галереей. У меня есть любовник – художник, на несколько лет моложе меня… но тут появляется Бет, которой вдруг стало не хватать матери. Естественно, я ей сочувствую, ведь это мой ребенок…
– Она сказалась больной?
– Ее мучила мигрень.
– Кажется, я ее слышу, – заявил Чили. – «Мамочка, пожалуйста, принеси мне таблетки, они у мойки на кухне».
Карен изумленно уставилась на него – и едва успела вывернуть руль, объезжая припаркованную на обочине машину.
– «А еще принеси мне стакан молока и несколько печенюшек».
– Теплого молока, – поправила Карен, – с половиной унции виски. Вы смотрели сценарий?
– Никогда его не видел. У дочери жалобный голос?
– Можно и так сыграть. Это решать молодой Сэнди Деннис. Ее роль. Знаете, о ком я говорю?
– Сэнди Деннис? Конечно. Наверное, дочь обвиняет мать в том, что ее семейная жизнь превратилась в ад?
Карен снова быстро взглянула на него:
– Она обвиняет меня в том, что я уговорила ее выйти замуж, тогда как она еще не была готова к семейной жизни. Это усиливает чувство моей вины.
– А что вы сделали, чтобы чувствовать себя виноватой?
– Дело не в том, что я сделала. Имею ли я право быть счастливой, если моя дочь страдает?
– Вам известно, что дочь притворяется?
– Все не так просто. Нужно прочитать сценарий, понять, как Бет меня обрабатывает.
– У вас проблемы.
– Да, именно в этом смысл фильма.
– Я имею в виду чувство вины. Думаю, вам нужно либо дать Бет пинка под зад, либо заставить ее обратиться к врачу, проверить голову.
– Вы не понимаете, – промолвила Карен. – Я – ее мать. Я должна вновь обрести материнские чувства.
Свернув с Дохени, Карен проскочила под желтый и пристроилась к едва ползущему по Сансет потоку машин.
– Люди постоянно испытывают чувство вины, они соглашаются чувствовать вину. Здравый смысл здесь ни при чем, просто люди так устроены.
– Как скажете, – кивнул Чили.
Он сразу припомнил те случаи, когда его спрашивали, испытывает ли он чувство вины. Ни разу ему не захотелось ответить на этот вопрос положительно. Ситуации в реальной жизни, даже когда тебе грозит тюремное заключение, не столь эмоциональны, как в кино. Полицейских в фильмах часто изображают эмоциональными. Таких копов он никогда не встречал. Ему понравилось, как легко Карен перестроила «БМВ» в потоке машин и остановилась у поребрика. Он поблагодарил ее и начал уже выходить из машины, но остановился:
– Потом дочь решила приударить за вашим любовником, и вы наконец решили ей противостоять. – Почти угадали, – промолвила Карен.
* * *
Больше всего ему понравилось не то, что он угадал концовку, а то, как Карен посмотрела на него. Глаза в глаза. В этот момент этим взглядом они дали понять друг другу, что их отношения изменились. Как будто начались сначала. Однако Карен нарушила очарование момента, сказав, что ей пора ехать, и ему пришлось выйти из машины. Глядя на фотографии на стене, он решил рассмотреть получше те, что с Карен. Изучить ее глаза. Какими они были, когда она стала надрывающейся от крика блондинкой из ужастиков? Может, чуть позже…
Ведь только что Гарри объявил:
– А вот и они.
Режиссер шагнул в сторону, и в офис вошли оба лимузинщика.
10
Чили остался там, где был, за столом. Тот, которого он посчитал Ронни Уингейтом – богатеньким сынком, – едва удостоил его взгляда. Вместо этого он внимательно оглядел офис.
– Гарри, какой у нас сегодня год, а, мужик? – заговорил он тоном испорченного отпрыска. – Мы что, в провал во времени угодили? Я как будто все в том же Голливуде, только каким-то образом меня занесло в прошлое.
Он был одет в замшевую куртку, такую тонкую, что она казалась второй рубашкой, джинсы и кроссовки. Солнечные очки почти скрылись в шевелюре, которую сынок даже не удосужился расчесать.
Другой, Бо Кэтлетт, в противоположность Ронни, был высок и одет в костюм, рубашку и галстук желтовато-коричневого цвета, чуть светлее, чем цвет его кожи. А по национальности? С другого конца комнаты он выглядел выходцем с одного из затерянных в Тихом океане островков, названия которого никто не знает. Ронни постоянно двигался по комнате, рассматривал фотографии над диваном, как будто внутри него работал какой-то мотор. Гарри помахал вновь прибывшим, приглашая присесть в красные кресла у стола.
Первым на призыв отозвался Кэтлетт. Чили разглядел усики и пучок волос под его нижней губой и удивился. С чего Гарри взял, что Кэтлетт – латинос? При ближайшем рассмотрении тот оказался негром – не совсем чистым, возможно, но самым обычным черным.
– Как поживаете? – спросил он, усаживаясь в кресло.
Негр, как и другой Кэтлетт, джазовый барабанщик.
– Ты случаем не родственник Сида Кэтлетта? – поинтересовался Чили.
– Большого Сида? – Он едва заметно улыбнулся, взгляд его чуть затуманился. – Нет, я из другого племени. А вас что сюда привело?
– Кино, – ответил Чили.
– Ах да, конечно кино…
Ронни уже тоже опустился в кресло и сидел, перекинув одну ногу через подлокотник, покачивая ею в такт покачиваниям головы, как будто к какому плейеру подключился.
– Это мой компаньон Чили Палмер, – заявил Гарри из-за их спин. – Он будет работать со мной.
Все инструкции к черту…
Лимузинщики кивнули и получили в ответ кивок Чили.
– Я хочу сразу же разобраться с возникшим недоразумением… – затрещал Гарри и объяснил что, несмотря на слухи, которые, возможно, до них дошли, инвестиция в «Уродцев» так же надежна в финансовом плане, как и на день подписания договора об их участии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32