Я всего лишен сейчас, мое положение ужасно… Пусть так! Что ж из этого? Человек, нашедший такие сокровища, не может умереть, не воспользовавшись ими.
Рассуждая сам с собой, парижанин продолжал набивать карманы. Камни были у него под мышками, в руках. Феликс едва мог передвигаться под их тяжестью.
Но вдруг его энтузиазм мигом улетучился.
Недалеко, в канаве, он заметил какой-то странно блестевший под солнцем предмет, величиной с кулак. Блеск привлек внимание. Обертен подбежал, нагнулся и схватил было самородок, но тут же отшатнулся и в ужасе вскрикнул.
Перед ним на земле в неестественной позе лежал скелет – без сомнения, человеческий скелет, и принадлежал он белому человеку. Об этом свидетельствовали полуистлевшая одежда, проржавевшие пуговицы и пряжки. На ногах виднелись иссохшие ботинки, а рука сжимала деревянную рукоятку сабли, лезвие которой изъела ржавчина. Костлявые пальцы впились в кожаный бурдюк, высохший, как и ботинки.
Всюду виднелись следы пребывания грифов note 181 Note181
Гриф – крупная хищная птица, питающаяся падалью.

. Стервятники, быть может, напали на человека, когда тот был еще жив…
– Мертвец! – вскричал бакалейщик.
Ему вдруг представилась картина страшной гибели, мучительной агонии незнакомца – человек, наверное золотоискатель, ослабевший, больной, упал здесь не в силах идти дальше! Напрасно схватился он за бурдюк. Ни капли воды!
Грифы, парившие в вышине, заметили умирающего. Они опустились ниже, описывая круги над добычей. Несчастному недостало сил, чтобы поднять оружие и защититься.
Вот и все! Он погиб рядом с только что обретенным богатством… рядом с золотом… Ему тоже, наверное, казалось, что все сокровища мира теперь в его руках, он тоже, возможно, в мечтах улетел далеко… как и Синий человек.
– Мертвец! – вновь пролепетал Феликс.
Зрелище, столь же кошмарное, сколь и неожиданное, произвело на него сильное впечатление. Несчастный упал навзничь и лишь продолжал бормотать:
– Мертвец!
Так, в прострации note 182 Note182
Прострация – угнетенное состояние, сопровождающееся полным упадком сил и безразличием.

, он пролежал долго, очень долго. В конце концов тяжелый, беспокойный сон овладел им. Парижанину снились кошмары.
Наступила ночь. Синий человек все еще неподвижно лежал рядом со скелетом. Он поднялся, только когда лучи солнца озарили верхушки скал.
Несмотря на пережитое, сон все-таки освежил его и придал сил. Но теперь не давали покоя голод и жажда. Феликс встал, припомнил вчерашнее и содрогнулся, вновь увидев скелет.
– Неужели и я умру, как он? Грифы летают над головой… Не надеются ли они на новую добычу? Нет! Не хочу умирать! Нужно идти, идти во что бы то ни стало. В этом мое спасение! Но сначала надо отделаться от этих булыжников, они так тяжелы и оттягивают карманы.
С этими словами он в гневе вывернул карманы, выбросив даже самые красивые камни. Потом подошел к мертвецу и взял его саблю. Как-никак, а оружие могло пригодиться. Феликс, подумав, вывалил свои самородки прямо на скелет, так что они совершенно закрыли его.
– Теперь в дорогу! Этот несчастный спит вечным сном среди несметных богатств, навсегда, должно быть, потерянных… Бог с ними! Надо подумать о том, сумею ли я вернуться не то что к цивилизации, а хотя бы к индейцам. Увижу ли людей? Ведь этому бедняге не хватило, возможно, какого-нибудь глотка воды… Какие уж там сокровища!.. В долине Смерти и золото – не золото.
Между тем француз поднимался все выше и выше. Впереди, примерно в километре, виднелись горы. Силы почти оставили его, гасла последняя надежда.
Внезапно дорога вывела Обертена к небольшой пещере.
– Опять пещера? Пускай. Быть может, отыщу там хоть немного воды.
Сказав это, бакалейщик начал спускаться по мягкому песку и прогрузился в кромешную тьму, словно на дно колодца. Медленно и осторожно нащупывая путь, Синий человек скоро понял, что подземный ход расширяется.
Феликс прошел уже порядочно, как вдруг отдаленные крики заставили его вздрогнуть.
Сомнений не было. Это кричали люди.
В ту же минуту вдали показался мерцающий красноватый огонек.
Крики и свет пламени неумолимо приближались. Парижанин увидел грот, причем сам он стоял как бы под потолком.
Картина, представшая его взору, была ужасна.

ГЛАВА 3


Надежды нет. – Тщетные поиски. – Первая ночь. – Тревога. – Псовая охота. – И снова схвачены. – Генипа рассказывает ужасы. – Итак, нас съедят! – Кто-то помешал. – Тот, кого не ждали. – Привет, дружище! – Спасены. – Колдуну задают хорошую трепку. – Подвиги Синего человека. – Пан или пропал. – В деревне. – Вождь – это я! – Загадочный план.

Услыхав истошный вопль Беника, Жан-Мари, Ивон и Генипа немедленно вернулись назад, предчувствуя, что произошло нечто ужасное. Боцман в двух словах объяснил, как все было. Он рвал на себе волосы, в бессильной ярости сжимал кулаки, задыхался и готов был вот-вот разрыдаться. Жан-Мари, белый как полотно, страшно выругался и запричитал:
– Тысяча чертей! Ну почему это случилось не со мной?.. Чем он провинился? Мы так любили этого милого человека, и он отвечал нам тем же… Эта боль никогда не утихнет.
Ивон громко плакал и повторял, дрожа всем телом:
– Месье Феликс!.. Месье Феликс!..
На этот раз хладнокровие изменило и Генипе:
– Синий человек был настоящий мужчина. Знаток кураре любил его.
– Все кончено!.. – произнес Беник. – Не правда ли? Ведь ничего нельзя сделать? Как ты думаешь, Генипа?
Индеец ничего не ответил, а только показал рукой на то место внизу, в пропасти, где кружила обеспокоенная стая ткачиков.
– Понимаю, – отозвался Беник, – здесь слишком высоко. Бедный месье Феликс! Он, конечно, разбился.
– По крайней мере, можно надеяться, что он не мучился, – с грустью прибавил Жан-Мари.
– Все равно, – решительно сказал боцман, – мы не можем так уйти. Нужно спуститься вниз, найти тело нашего друга и отдать ему последние почести. Я не хочу, чтобы кости его глодали хищники.
– Ты прав, матрос! Куда ты, туда и я!
– Я тоже с вами, дядя. – Ивон поднял глаза, мокрые от слез.
– Что решили белые? – Генипа не понял разговора.
– Найти тело Синего человека и предать его земле.
– Генипа вместе с белыми!
– Хорошо! Скажи, можем ли мы спуститься вниз?
– Нет.
– Почему?
– У нас нет веревки.
– Пусть так, но все равно мы должны добраться туда. Как это сделать?
– Обойти горы, идти по солнцу. Это далеко и очень долго.
– А дальше?
– Там, внизу, высохшее русло. По нему можно пройти к этому месту.
– Ясно! Сколько времени нам понадобится?
Индеец секунду подумал, посчитал на пальцах и сказал:
– Три солнца!
– Три дня.
– Да.
– Тысяча чертей!
– Меньше нельзя.
– Ну так поспешим! Ивон, ты в состоянии идти?
– Вы же знаете, дядя, я настоящий мужчина. Пройду сколько надо.
– Молодец, сынок. Держись! Не обращай внимания на мою болтовню, несчастье лишает людей разума. Господи! Господи! Бедный месье Феликс!
Четверо друзей не могли знать, что существует куда более короткий путь в ущелье, тот самый, которым, вопреки собственному желанию, воспользовался Синий человек. Они пустились в долгую дорогу, ведомые Генипой и его псом.
Как и предупреждал индеец, карниз вскоре стал не таким узким и через двадцать метров достиг в ширину сантиметров восьмидесяти. А чуть дальше по нему уже свободно могла бы проехать телега.
Матросы совсем пали духом и не переставая ругали судьбу, а еще больше самих себя.
– Я глупее последнего сухопутного барана, – грохотал Беник, тыча себя пальцем в лоб. – Мы-то не знаем, что такое головокружение. Но ему я ведь мог завязать глаза, мог!..
– Надо было поставить его между нами, – поддержал Жан-Мари.
– Да, тогда бы он не потерял равновесия…
Так прошла большая часть дня. То тут, то там им удавалось поживиться ягодами или кореньями, которые находил Генипа. Без него французы никогда бы не рискнули даже дотронуться до здешних растений, не то что съесть. Из рук же вождя спокойно брали любой плод, любой корешок.
Наконец путешественники заметили, что обогнули вершину. Дорога начала потихоньку снижаться. Спускались по отлогому склону, поросшему кустарником. Когда тропинка вывела их на плато, наступил вечер. Все согласились, что дальше идти невозможно, – усталость валила с ног. Жара спала, с запада дул легкий ветерок. Лагерь разбили под открытым небом. Плато было абсолютно голым: ни деревьев, ни мхов, ни травы, – не нашлось ничего даже подстелить под головы. Но об удобствах никто не думал. Беник, Жан-Мари и Ивон, смертельно измотанные, растянулись прямо на земле и тотчас же уснули.
Генипа обошел импровизированную стоянку, убедился, что все спокойно, шепнул что-то собаке и, положив под голову большой круглый камень, тоже уснул.
На небе одна за другой зажигались звезды.
Вечер сменила ночь.
Было еще совсем темно, когда Генипу разбудил лай собаки. Никто из его белых приятелей не шевельнулся. Все так устали за день, что ничего не слышали, а только дружно храпели.
Собака гавкнула еще два или три раза, а затем, испугавшись чего-то, прижалась к ногам хозяина. Хотя Знаток кураре устал не меньше других, заснуть не удавалось. Почему беспокоился пес?
Уаруку дрожал, рычал и огрызался на кого-то. Так что вождь не мог сомкнуть глаз.
Внезапно издалека раздался шум: лаяли, заливались собаки. Казалось, они гонят дичь или напали на след. Лай слышался все ближе, и вот уже полдюжины черных теней стремительно понеслись к лагерю.
Уаруку вскинулся, рванулся с места и скрылся в темноте. Слышно было, как он, грозно рыча, кусал кого-то справа, потом слева. Вскоре пес возвратился, жалобно скуля.
И тут только Генипа окончательно пришел в себя и бросился к товарищам.
– Что случилось, дружище?
– Собаки учуяли нас… покусали Уаруку.
– Собаки? Что за вздор?
– Собаки индейцев, я их знаю. Индейцы близко!
– Индейцы! Опять индейцы… Мы только расположились… Может, они еще и людоеды! Прости меня, дружище, но твоя страна – мерзкая страна, в ней живет чересчур много индейцев.
Однако Бенику не пришлось долго разглагольствовать. Он испуганно вскрикнул, заметив, что в темноте к ним подкрадываются люди. Невозможно было понять, сколько их, но дерзость и решительность наступавших не оставляли сомнений: отряд достаточно велик.
Краснокожие напали стремительно, словно хищные звери. Свирепый крик пронзил тишину. Напрасно матросы пытались сопротивляться. В мгновение ока они оказались на земле, связанные по рукам и ногам.
Генипу и Ивона постигла та же участь, и бедный Уаруку вынужден был вести неравный бой.
– Влипли! Снова влипли!.. – скрежетал зубами Жан-Мари.
– Кто эти негодяи? – Беник едва не выл от отчаяния.
– Черт их разберет! Какие-то мерзавцы с кожей цвета обожженной земли.
– Похоже, у них есть ружья.
– Мне тоже показалось.
– Эй! Генипа! В чьи лапы мы попали на сей раз?
Знаток кураре узнал зловещий клич атакующего племени. Он глухо отозвался:
– Это паталосы!
– Ну и что?
– Это самые злые из индейцев, они страшнее тигра.
– Лучшего и желать нельзя! Ну, будь что будет! Поживем – увидим.
Да, многоуважаемый читатель! Несчастные беглецы попали в плен к паталосам. До деревни было далеко, и так как индейцы понимали, что истощенные пленники не смогут преодолеть большое расстояние, то решили тащить их связанными, на шестах, подобно подстреленному кабану или лани.
Чутье не подвело индейских ищеек. Охотникам выпала знатная добыча. Каждый понимал, какие почести достанутся тому, кто придет в деревню с невиданной дичью. Нести французов доверили лишь особо отличившимся. На Генипу же людоеды смотрели с пренебрежением. Для них он не представлял слишком большого интереса: одним сородичем больше, одним меньше. Другое дело белые! Подобный деликатес доставался дикарям не часто. Быть может, кому-нибудь одному из всего племени только раз в жизни довелось отведать такого изысканного лакомства.
Значит, будет праздник, жуткое, звериное веселье. Водка польется рекой.
Умиравших от голода и жажды пленников сытно накормили, обильно напоили, словом, отнеслись к ним как к пасхальному гусю или кабанчику, которого собираются заколоть к святому дню. Однако ни свирепый вид охранников, ни самые страшные предчувствия не помешали нашей пятерке вдоволь поесть. Природа берет свое даже в самых тяжелых и безнадежных обстоятельствах. А кроме того, силы могли еще пригодиться. Друзья не сдавались. За последнее время с ними произошло столько невероятных приключений, они столько раз чудом выходили из безвыходных ситуаций, что вполне могли надеяться на еще один подарок судьбы. Главное – быть готовым ко всему, не раскисать и держать ухо востро.
Между тем Генипа, который по натуре был фаталистом note 183 Note183
Фаталист – человек, верящий в судьбу.

, а потому никогда не волновался понапрасну, принялся рассказывать друзьям о кровавых пирах паталосов. Рассказ был бы, пожалуй, занимательным, если бы не касался непосредственно слушающих. От ужасающих подробностей кидало в дрожь.
Знаток кураре пояснял: пленников приносят в жертву в исключительно торжественной обстановке – кладут на огромный камень, и колдун собственноручно перерезает им горло. Вернее, пускает кровь, ибо именно в этом вся «прелесть»: смерть должна наступить не сразу – это неинтересно, – а медленно, чем меньше крови останется у несчастного, тем больше его мучения.
Паталосы неслыханно, изощренно жестоки. Каждый из них по очереди подходит к умирающему, склоняется над вскрытой веной и делает, подобно вампиру note 184 Note184
Вампир – оборотень-мертвец, который, якобы выходя из могилы, сосет кровь живых людей.

, несколько жадных глотков теплой крови.
Потом колдун пальцем закупоривает кровоточащую рану, чтобы кровь не текла зря, пока к жертве приближается следующий.
Паталосы бережливы и предусмотрительны. Какая-то часть крови все же вытекает из раны, несмотря на все старания. Ничто не должно пропасть – в камне выдолблен желобок, по которому любимый из напитков людоедов стекает вниз, скапливаясь в специальной чашечке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61