– Да нет, Сэм, семнадцать лет. Ты переставил цифры. Она сама мне сказала, что ей семнадцать, а...
Я замолчал. Сэм снова захохотал.
– Ну...
И тут я произнес до того непристойное слово, что мне стало стыдно.
– Черт бы ее побрал!
Мне казалось, что Сэм свалится со стула.
Когда он более или менее успокоился, я мрачно сказал:
– Я с ней разберусь!
Роулинс фыркнул:
– Мне кажется, у тебя уже был шанс это сделать, Шелл.
– Заткнулся бы ты, приятель!
Сэмсон подмигнул мне.
– Давно я не слышал ничего более забавного, – произнес он со счастливой усмешкой. – Вот ты теперь работаешь на одного мошенника, руководящего, как есть все основания считать, самой кровожадной бандой преступников, причем тебе за это даже не заплатили.
– Нет, конечно, – огрызнулся я. – Я люблю свою работу. Занимаюсь этим из спортивного интереса.
Роулинс сказал:
– Подожди, когда все остальные ребята узнают об этой штуке.
Я буквально подпрыгнул:
– Ты, сукин сын! Посмей только кому-то об этом сказать.
– Такой анекдот жалко хранить в тайне.
– Я «ухлопаю» тебя, только открой рот!
– Валяй! – Он подмигнул. – До конца дней своих буду всем говорить, что Скотта успешно шантажировала одна девчонка из компании мобстеров, он даже не сумел разобраться...
Не договорив, Сэм повернулся к Роулинсу:
– Позвони-ка всем, в отдел разбойных нападений, наркотиков, в администрацию...
– По борьбе с преступностью! – добавил Роулинс, потирая руки.
– Квартирные кражи, транспортный отдел, дивизион по борьбе с несовершеннолетними преступниками. Этим надо звонить в первую очередь!
– И телефонистам.
– Точно. Телефонистам обязательно. Это приказ, лейтенант.
Я перестал злиться.
– Спасибо, друзья, – сказал я, натянуто улыбаясь. – Вы испортите мне жизнь, но для этого и существуют друзья!
Прошло не менее пяти минут, прежде чем мы смогли перейти к делу, но наконец я сказал:
– Хватит, позубоскалили. Сэм, могу ли я воспользоваться твоим телефоном? Мне бы хотелось отсюда позвонить Александеру.
– Возможно, неплохая идея. Такие тупоголовые парни, как ты, нуждаются в полицейской поддержке.
Я чувствовал, что они меня еще долго будут подкусывать.
Сэмсон добавил:
– Я сам тебя с ним соединю.
Это было весьма любезно с его стороны. Вообще-то он был хорошим парнем. Да и к тому же люди, которые постоянно имеют дело с теневой стороной жизни, обладают, как правило, довольно грубым чувством юмора. Их шуточки часто бывают с казарменным душком.
Сэм соединил меня с поместьем Александера, иначе чем поместьем его жилище не назовешь. Десять акров, тридцать с лишним комнат, одна лужайка перед особняком в три акра. Сэм назвал себя и сказал, что желает поговорить с хозяином по телефону.
Немного послушав, он передал трубку мне.
– Сейчас ответит. Сегодня он уже побывал у нас.
– Ты чего-нибудь добился от него, Сэм?
– Где там, обычные песни, четыре адвоката.
Затем у меня в ушах зазвучал характерный гнусавый голос Александера, я слышал его несколько раз до этого.
– Капитан Сэмсон?
– Теперь нет, – ответил я. – Звонил он, но разговаривает с вами Шелл Скотт. Просто я говорю из кабинета капитана.
Наступило молчание. Затем:
– Скотт, ха? Хэлло. Чем обязан такой чести?
Звучало это весьма вежливо, но вам сразу становилось ясно, что он имеет в виду.
– Я хотел бы подъехать к вам сегодня утром и немного поговорить. Хорошо?
– Э-э... Ну, конечно же. Конечно, вы можете приехать, о чем пойдет речь?
– Я сообщу об этом, когда буду у вас. Примерно через час. О'кей?
– Прекрасно. Меня устраивает.
– Скажите своим молодчикам, что я беловолосый парень с синяком под глазом. Это на тот случай, если у вас есть новые молодчики, которые меня еще не знают. Мне не хотелось бы, чтобы меня подстрелили по недоразумению.
– Чего вы не хотите, я не расслы...
Сэм сказал:
– Дай-ка я с ним потолкую.
Я протянул ему трубку.
– Мистер Александер? – сказал он. – Я буду лично вам благодарен, если вы окажете мистеру Скотту всяческую поддержку. Это капитан Сэмсон. Вы меня узнали?
С минуту послушав, он продолжал:
– Уверен, что вы точно так же, как и мы, жаждете схватить убийцу мистера Дайка. Мистер Скотт как частное лицо тоже заинтересован в этом деле. Весьма заинтересован. Он... Он...
Сэм начал ухмыляться:
– Он...
Сэм не смог закончить, потому что я вырвал у него трубку.
– Встретимся через час, – сказал я коротко...
Я затормозил перед витиеватыми, но весьма прочными воротами, преграждающими доступ на подъездную дорогу Сирила Александера. Тощий тип открыл их и махнул мне.
Я ехал сюда без особой спешки через Голливуд, затем по Беверли Хилз. Несколько миль шоссе пролегало по менее населенному участку земли, ибо местные обитатели обладали достаточными средствами чтобы, так сказать, расширить свои владения. У Сирила Александера участок земли был не менее десяти акров.
За воротами с правой стороны стояли два небольших коттеджа комнат на пять каждый, а на порядочном расстоянии за изумрудной изгородью, на идеально подстриженной лужайке, на фоне голубого неба розовел большой двухэтажный дом. Ярдах в тридцати от входа в дом, на лужайке, в тени многоцветного парусинового навеса расположилась группа людей. Сирил, разумеется, и часть его подручных.
Я поставил машину и зашагал по траве к этой группе. Сирил восседал на стуле с парусиновой спинкой, в руке у него был стакан с выпивкой. Вокруг сгруппировались шестеро молодчиков. «Вполне достаточно, – подумал я, – на меня одного. Вообще-то где-то поблизости должно быть еще несколько вооруженных теней, чтобы защитить его от других теней».
Сирил помахал мне рукой, когда я подошел, и один из молодчиков ногой придвинул для меня стул. Я сел, поздоровался и кивнул всей компании. Со всеми я когда-то встречался и знал их хотя бы с виду.
– Хотите выпить, мистер Скотт? – спросил Александер.
– Нет, благодарю.
– Сейчас Клара принесет еще. Все уже приготовлено. Смешивать не надо.
«Здорово, – подумал я, – высокий класс», – но вслух сказал:
– Нет, я хочу только немного поговорить.
Сирилу было около пятидесяти, он был среднего роста с худым, жилистым телом и цветом лица, который говорил о массажах и лечебных ваннах, настоянных на травах. Загар у него был какой-то искусственный, по всей вероятности, он мало бывал на солнце, и мне было известно, что его редкие черные волосы были крашеными.
Одет он был в розовые брюки и широкую красную шелковую рубашку, на ногах – желтые сандалии. Все вместе выглядело ужасно. У него были очень большие глаза какого-то мутно-карего цвета, над ними – светло-серые мешки. Короче говоря, даже близорукий не назвал бы его интересным мужчиной.
И все же, по сравнению с остальными, он был наиболее пристойным. Примерно в ярде от меня сидел Стейси с физиономией такой красной и лоснящейся, что она походила на лоскут от рубашки Александера. То ли у него было повышенное кровяное давление, то ли какие-то неполадки с гландами, но, казалось, что он до того обгорел на солнце, что через пару дней с него сойдет вся кожа.
За ним сидел Стифф, «одеревенелый», названный так с полным основанием. Стифф был гораздо выше Стейси, но весили они одинаково. Если Стейси был краснокожим, то Стифф белым, как мел. Когда он шевелился, невольно приходила в голову мысль, что он умер. Он выглядел так, как будто ему доводилось долго голодать, потом он продал всю кровь, чтобы купить еды, но потерял деньги.
Справа от меня рядом с парнем, которого звали Омаром, это был подручный Александера, занимающийся бухгалтерией, счетами, книгами, сиделками, трюками, чтобы отвертеться от уплаты налогов, ну, и тому подобными делами, сидел негодяй по имени Корк, который, как мне было доподлинно известно, убил трех человек. Он отсидел за нападение, но не за убийство. Корк был высоким, здоровенным, с огромными кулачищами, физиономия у него была перекошенная, очень жестокая. Сломанный нос, одно ухо деформировано, рядом шрам от ножевой раны. Одна бровь выше другой.
Согласитесь, ни один из этих типов, не мог вызвать теплых чувств.
Рядом с Александером сидел Мэтью Омар, его подручный, у него был наиболее интеллигентный вид из всей компании. О нем с некоторой натяжкой можно было бы сказать, что он «ничего». Омар находился при Александере не для того, чтобы работать кулаками или пистолетом, как другие, он был башковитым малым, счетоводом. Ему было лет сорок, но он был, возможно, самым дельным из всей безликой команды и, несомненно, единственным, кто сумел бы взять бразды правления в свои руки, если бы Сирил отправился в далекое путешествие, в тюрьму или мир иной. Фактически он был управляющим и с этой работой прекрасно справлялся. А следить приходилось за многочисленными предприятиями. Лично я считал, что Александер владел или контролировал не менее двух десятков предприятий в Южной Калифорнии: магазины по продаже подержанных машин, предприятия химчистки, ночные клубы, рестораны, пару заведений для мойки машин, многоквартирные дома.
Короче, сказать, что он не был бизнесменом, было невозможно.
Двое других парней, присутствовавших на этом очаровательном сборище, Дадди и Доуп, были просто цепными псами, от которых ничего не требовалось, кроме умения драться. Широкоплечие, с грудью, как у обезьян, тупые до тошноты, со здоровенными руками и железными мускулами. Все же, как я считаю, Доуп был чуточку умнее Дадди.
Мы сидели в непринужденных позах. Дадди ковырял в носу. Доуп следил за ним. Краснокожий Стейси сыто рыгал в самое ухо Стиффу, но даже это не могло нарушить олимпийского спокойствия последнего. Омар приятно улыбался, Корк глазел на меня, одна его постоянно приподнятая бровь придавала ему удивленно-вопрошающее выражение.
– Так вот значит как живут богачи! – заметил я.
Александер был явно польщен.
– Да. Переплюнул всех жителей города, верно?
– Очевидно.
– Вам бы следовало прийти сюда раньше. Почему вы не приходили?
– Мне не хотелось, чтобы меня застрелили.
Он рассмеялся:
– Я бы не стал в вас стрелять.
– Ну... это мог сделать кто-то другой.
Дадди перестал ковырять в носу, чему я страшно обрадовался. Но Доупа это почему-то разочаровало. Полагаю, его мало что интересовало, а вот процедура очистки носа чем-то привлекала.
Я продолжал:
– Это одна из причин, по которой я приехал сегодня, мистер Александер.
– Хотите, чтобы вас застрелили?
– Нет. Совсем не это. Наоборот. Я хотел сообщить вам, что работаю на вас... в некотором смысле. Я буду вертеться поблизости, кое-что выясняя тут и там. И, если до вас дойдут такие слухи, я решил, что вам и вашим парням следует знать, на чьей я стороне.
– Не верю своим ушам. Вы работаете на меня?
– В известном смысле.
– Как же это случилось?
– Ну, это не имеет значения. Во всяком случае сейчас. Факты таковы: я постараюсь избавить этот район от Никки Домино и его банды. Если смогу. А это не должно вас огорчить.
– Конечно, я буду счастлив. Я бы сам хотел прикончить этого ублюдка. И вместе с ним его прихвостней.
– Дальше, вот о чем еще я хочу с вами поговорить. Я знаю совершенно определенно, что, если вы всех их поубиваете, капитан Сэмсон не придет в восторг. Он просил меня передать вам, чтобы вы разрешили полиции и мне, если дело повернется таким образом, справиться с Домино и его бандой. Он просит вас не хвататься за оружие, в противном случае произойдет настоящая бойня. Понятно?
Александер раскрыл еще шире свои огромные глаза:
– Я никогда не балуюсь с оружием, Скотт. Берусь за него только в случае необходимости, за что человека не осудишь... Живи сам и дай жить другим – вот как я рассуждаю.
– Угу, только Гизера больше нет в живых, не так ли?
– Да, этого я не отрицаю. Хоронить его мы будем завтра Очень жаль, что вы не сможете там присутствовать.
Я подумал: «А что он имеет в виду?»
Он продолжал:
– Дело сугубо личное. Только члены семьи и деловые друзья. Ну, и его товарищи по работе. Вроде нас. Один гроб стоит две с половиной сотни. Специальный катафалк, лучшее место на кладбище, всевозможные цветы.
– Не знаю, нужно ли все это покойнику? – спросил я задумчиво. – Меня-то сейчас больше всего интересуют слухи о том, что Гизер был убит одним из прихвостней Домино. И что вы хотите с ним поквитаться, затеяв перестрелку. Именно эту ситуацию капитан и имеет в виду.
– Ему не следует за нас волноваться.
Он поочередно посмотрел на свою гвардию.
– У нас нет никаких дурных намерений, верно, ребята?
Со всех сторон послышались заверения, что они не такие, у них и в мыслях нет ничего подобного, а физиономии олицетворяли такую невинность и чистоту помыслов, что я не поверил ни единому слову. Они походили на детей, пойманных с пригоршней сладостей, которые удивленно спрашивали: «О чем это ты, мамочка?»
Я больше не сомневался, что они задумали прикончить этого ублюдка Домейно и вместе с ним его прихвостней.
Но я сказал:
– Ну что ж, я рад слышать, что трупы не будут устилать улицы. Лос-Анджелес и без того достаточно неприятен. Но вы не возражаете, если я слегка нажму на Домейно и его дружков?
– Почему я должен возражать? Я сразу же подумал, что вы захотите с ним рассчитаться.
– Рассчитаться?
Он посмотрел куда-то в сторону и наверх, как будто следил за полетом пчелы, потом повернулся ко мне и спросил:
– Разве кто-то другой разукрасил вас так бесстыдно?
– Уместный вопрос. Нет, это сделал Домино и его головорезы. Может вы сможете мне подсказать, где они находятся днем?
Он покачал головой.
– Мы сами пытались выяс...
Он осекся и сердито нахмурился, недовольный собой. Если бы он был более сообразительным, чем в действительности, я бы заподозрил его в том, что он знает убежище Домино, но пытается меня обмануть. Но, очевидно, ему на самом деле это было неизвестно.
Он смотрел куда-то мимо меня, и я оглянулся. Из дома к нам шла женщина, она несла большой поднос, уставленный бокалами.
– Кларе давно пора прийти сюда, – проворчал Александер.
Клара, его жена, поставила поднос на стол, повернулась, не произнеся ни единого слова, и тяжело зашагала обратно к дому.
– До чего же веселая, верно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20