Принадлежит человеку по имени Эд Норман. Отсюда и происходит название. - Все это произнесено ледяным тоном.
Теперь я припомнил, что кое-что слышал об этом месте. Я не успел там побывать за короткое время, прошедшее со дня его открытия, но читал в газетах об этом "уникальном и очаровательном" месте. Тут же я выкинул замок из головы. Мы возвращались назад тем же путем, через рощу к обширной поляне, где расположился лагерь. Однако теперь здесь кипела ужасающая активность.
- Ланч кончился, - безучастно заметила Лаурел.
- Теперь его следует переварить.
Уже отсюда, с опушки, я видел фонтаны брызг в плавательном бассейне, примерно дюжина людей играла в волейбол. Честно говоря, там играли во все, кроме, пожалуй, чехарды. Это наблюдение несколько развлекло меня, особенно в сочетании с пришедшей на ум мыслью. Только чокнутый мог избрать подобное окружение для покушения, при этом затратив огромные усилия, чтобы заманить жертву сюда. В любом другом месте прикончить меня было куда проще.
Но с другой стороны, лагерь нудистов мог быть самым подходящим местом для убийства, особенно если его жертвой должен стать парень вроде меня. Я представил кричащие заголовки газет: "Шел Скотт застрелен в лагере нудистов". Лос-Анджелес и Голливуд помрут со смеху. Все внимание сосредоточится на том, кто убит и где, а не на самом факте убийства.
Следствие по делу, если и откроется, будет постоянно прерываться взрывами гомерического хохота.
Все возможно в подлунном мире, в этой связи следовало хорошенько подумать и о Лаурел Редстоун. Не исключено, что меня принимают за дурачка. Лаурел энергично зашагала через открытое пространство по направлению к главному зданию, я едва поспевал за ней.
- Куда вы направляетесь? Я хочу получить свою одежду и пистолет.
- Вам надо расписаться о прибытии и тут же расписаться об отъезде, если вы намерены это сделать.
- Каждый из тех, кто сейчас в лагере, отметился в регистрационном, листе?
Она утвердительно кивнула: - Туда вносятся имена плюс дата прибытия. Кроме того, имеются фотографии - портреты каждого из нас. Поймите, мы должны знать, кто присоединяется к группе. Совет не может допустить сюда любопытных, людей нечестных, любителей поглазеть на обнаженное тело и т. д.
Мои подозрения еще не рассеялись, поэтому я ухмыльнулся и с вызовом заявил: - Да, я совсем забыл сообщить, что являюсь большим любителем поглазеть на обнаженное тело, я безумный сексопатологический тип.
- Не хотите ли лучше поглазеть на регистрационные листы?
- Охотно..
- Они в комнате Совета.
Оказалось, что в Фэйрвью в настоящее время обретается примерно сотня отдыхающих, половина из них мужчины. Нельзя исключать, что стрелок находился среди этих пятидесяти. Во всяком случае, их имена или фотографии могут что-нибудь сказать. Я чувствовал себя очень неуютно в обнаженном виде на этом голом пространстве, но, поскольку все остальные находились абсолютно в таком же положении, никто не указывал на меня пальцем.
В помещении Совета было пусто. Лаурел подошла к канцелярскому шкафу, достала конверт из плотной бумаги и протянула его мне. Внутри конверта обнаружилась пачка листков и фотографий. Я разложил их на длинном столе, уселся и принялся изучать. В левой части каждого листа был список имен, рядом с каждым именем - адрес (при этом указывался только город) и дата зачисления в Фэйрвью. Другие листы составлялись ежедневно, в них стояли подписи тех, кто в этот день прибыл в лагерь или убыл из него.
Лаурел, глядя мне через плечо, заметила:
- Эти ежедневные формы составляются в основном в практических целях показать, сколько человек на месте, на скольких надо готовить и т. д. Полезны для повара. И для директора оздоровительной программы, конечно.
- Понимаю.
Она не только смотрела через плечо, но и слегка прилегла на него, что несколько рассеивало мое внимание. Я пытался сосредоточиться на документах и фотографиях. Они рассказали мне лишь то, что в Фэйрвью было дьявольски много Браунов и Смитов.
Сегодня первое июля. Лаурел дала мне расписаться на листке, датированном этим днем. Я отметил время прибытия и время отъезда - один час тридцать минут. В июне в лагерь прибыли только три пары: мистер и миссис Браун - третьего, другие мистер и миссис Браун - пятнадцатого и парочка оригиналов по имени Уолтицки - двадцать девятого июня. Наибольшая часть приезжих приходилась на май.
Я обратил внимание Лаурел на это, и она сказала:
- Лагерь официально открывается первого мая. Сезон продолжается до сентября. Каждый месяц появляется несколько новых членов, некоторые же пользуются лагерем круглый год. Приезжают зимой в погожие дни, остальное время проводят в городе.
Я внимательно просмотрел все имена и получил результат, который ожидал, - все имена были незнакомы. Фотографии тоже оказались бесполезны. Лаурел положила бумаги на место, и мы направились к зданию, которое я мысленно окрестил раздевалкой. В мужском крыле я влез в свою одежду, убедился, что к пистолету за это время никто не прикасался, и вышел в зал. Лаурел сидела на той же кушетке, что и в первый раз.
- Шел, - спросила она, - а вы не могли бы остаться? Что, если... Вы понимаете, что я хочу сказать.
- Понимаю. Однако остаться не могу. Я уже объяснил.
Единственное, в чем я был теперь уверен, - это то, что кто-то здесь пытался убить меня, и мне надо было выбраться из Фэйрвью, чтобы на свободе попытаться выяснить мотивы покушения. Я был убежден - в лагере мне это не удастся. Не могу же я поочередно спрашивать каждого из пятидесяти нудистов, не он ли стрелял в меня.
Определенно целились не в Лаурел, и вполне вероятно, что ее жизнь вообще вне опасности. Если даже принять за правду рассказ о двух неудавшихся попытках, маловероятно, что сегодня произойдет третье покушение.
В любом случае я не мог оставаться, у меня были другие дела. Необходимо, в частности, потолковать с бывшим директором оздоровительной программы. Я горел желанием побеседовать с миссис Редстоун о ее дочери Сидни.
- Вы вернетесь? - спросила Лаурел.
Она сидела на кушетке, скрестив ноги, ее сцепленные руки покоились на коленях, голубые ясные глаза неотрывно смотрели на меня.
Ладно, подумал я, человеку все едино, где спать, я так же хорошо смогу провести ночь здесь, как и дома.
- Полагаю, что вернусь, - сказал я. Она поднялась. - Какого черта? Почему вы решили, что я вас брошу?
На ее губах появилась слабая улыбка. Первая за последние полчаса.
- Мне так хотелось бы вас лучше понять, Шел.
- Имя моего предшественника Элмер, если я не ошибаюсь? Где он сейчас?
- В больнице Пальмера, в Пасадене. - Лаурел слегка нахмурилась. - Шел, а почему вы меня спросили о бассейне? Вернее, о том холмике, где мы сидели?
Я решил все превратить в шутку и сказал весело: - Да, наверное, просто потому, что там я превращался в замечательную мишень. Почему же еще?
Шутка не сработала. Лицо ее застыло как маска. Ни улыбки, ни озабоченности. Голубые глаза пристально и спокойно смотрели на меня, и гдето в их глубине я смог заметить легкую печаль.
- Я провожу вас до калитки, - произнесла она.
- Лучше оставайтесь здесь. Я хочу сказать, будьте среди людей.
- Нет, я пойду с вами. Кроме того, я должна показать вам хижину, где вы будете спать, если вернетесь.
Лаурел повернулась и пошла. Мне ничего не оставалось, кроме как плестись следом. Выйдя из здания, она повернула направо, прошла за угол и, остановившись у группы деревьев, спросила: - Видите вон тот маленький белый домик?
- Ага. Это мой?
- Нет. Мой. Ваш в пятидесяти ярдах позади него. Я устроила так, чтобы вы были поблизости от моей хижины. На тот случай... если возникнут неприятности...
Лаурел протянула мне ключ от калитки, и мы молча зашагали к выходу. Она показала место для парковки машин - чуть дальше по дороге.
Я прошел через калитку и повернулся к Лаурел.
- Встретимся позже.
- Конечно, - сказала она.
- Возможно, мне удастся кое-что узнать о нашем друге там. - Я кивнул в сторону лагеря.
- Не лучше ли попробовать поискать в самом лагере?
- Не уверен. Мне все это кажется очень необычным, надо проверить пару версий.
После короткой паузы я спросил:
- Может быть, вы припомните что-нибудь о детективе по имени Пол Йетс?
Она отрицательно покачала головой.
- Из-за него вы должны ехать?
- Частично.
- Каковы другие причины?
- Вы спрашиваете, как заправский детектив, - улыбнулся я.
Помолчав секунду, девушка сказала:
- Счастливо, Шел.
- Пока, Лаурел.
Она пошла по тропе и вскоре исчезла за деревьями. Я подождал еще несколько минут и завел мотор. Путь лежал по Траверс-роуд, где желтая пыль вилась хвостом за "кадиллаком", и по Мейпл - до самого города.
По совести говоря, у меня нет серьезных причин сомневаться в правдивости рассказа Лаурел. Она говорила так честно и искренне, а некоторые мои реплики ее явно обижали. Во всяком случае, было совершенно ясно - мне очень хотелось ей верить.
Глава седьмая
Эндон Пупелл и его молодая супруга обитали в "Горгоне" - дорогом отеле-пансионате на Сансет-бульвар между Голливудом и Беверли-Хилл.
В паре кварталов от отеля я остановился на заправочной станции и, пока заливали бензин, позвонил из автомата миссис Редстоун. Хозяйка сама подняла трубку, и я назвал себя.
- О, хэлло, - сказала она весело, - я рада, что вы позвонили, мистер Скотт. Удалось что-нибудь узнать?
- Откровенно говоря, не уверен. Мне хотелось бы вас спросить насчет Сидни.
- Сидни? Что вы хотите знать о ней?
- Во-первых, я хотел удостовериться, что это она. Вчера вечером я думал, вы говорите о юноше.
- Нет. Сидни - моя дочь.
- Сидни Лаурел Редстоун?
- Да. Откуда вам известно ее полное имя?
- Я видел ее.
- Надеюсь, не в Фэйрвью!
- Именно. Вы знаете, что она там?
- Ну конечно. Сегодня утром мы говорили по телефону. Кстати, я упомянула, что прибегла к вашим услугам.
- Это меня несколько озадачило. Лау... мисс Редстоун слышала чтонибудь о Поле Йетсе?
- Ни одной живой душе, даже ей, я не говорила о нем. - После паузы она продолжила: - Вы, конечно, понимаете, что я не очень распространяюсь о местонахождении Сидни. Вовсе не потому, что я против...
- Понимаю. Полагаю, что Вера и ее муж знают, что она в Фэйрвью.
- Вера, безусловно. Эндон тоже может знать, если Вера ему сказала. Я не уверена. - Она вновь выдержала паузу. - Как вы ухитрились узнать, где Сидни? Я думала, об этом никто не знает.
Я не выдал источник информации, но попросил ее дать словесный портрет Сидни. Ее Сидни и моя Лаурел - мне очень понравилось это словосочетание "моя Лаурел" - явно были одним и тем же лицом. Удовлетворив любопытство миссис Редстоун о странных событиях прошедшего вечера, разбитом "паккарде" и Гарлике в обмороке и пообещав возместить все убытки, я повесил трубку. По правде говоря, я повесил трубку после того, как миссис Редстоун приказала мне выкинуть из головы идею возмещения убытков.
Дверь открыла Вера Пупелл. Дежурный из роскошного фойе "Горгоны" позвонил наверх, и жалкий плебей получил позволение вступить в роскошные апартаменты. Вера была очень хороша вчера вечером, да и сейчас она оставалась в полном порядке. Но после того как я видел ее сестру, и особенно в натуральном виде, Вера была лишь еще одной прикрытой одеждой крошкой. Она была облачена в платье серого шелка с очень глубоким вырезом. Ну и что? Всего несколько минут назад я находился в окружении бесконечно глубоких декольте, и это меня слегка испортило.
Ее коротко остриженные светлые волосы выглядели так,- будто были уложены кем-то чрезвычайно модным и дорогим по имени Пьер или Артибелл. Искусно нарисованные губки контрастировали с бледностью лица.
Она явно принадлежала к типу урбанистической женщины.
- Я вас приветствую, - сказал я.
- Что вам угодно?
- Дружеский визит. Хочу задать пару вопросов. Не возражаете, если я войду?
- Пожалуйста, входите, мистер Скотт.
Вера явно не была вне себя от счастья, но, кажется, сердиться тоже перестала. Она подвела меня к невысокому дивану длиной футов восемнадцать и сама уселась рядом.
- Откуда-вам известно, что моя фамилия Скотт? Мне кажется, я не называл ее вчера вечером.
- Некто сообщил мне вашу фамилию снизу из фойе. А я-то думала, вы детектив, - улыбнулась она.
Я растерянно поморгал.
- Иногда я и сам на себя удивляюсь. Боюсь, теперь я вынужден спросить - откуда вам стало известно, что я детектив? Это тоже сообщил некто?
- Эндон сказал. Вчера. Вы тот самый человек, который напал на большого, дурно пахнущего типа?
- Я привел его в бессознательное состояние, если вы это имеете в виду. А нападал он. Кстати, он не из числа ваших друзей?
- Никогда не видела его раньше. И, надеюсь, никогда больше не увижу. Она презрительно сморщила носик.
Вера - очень милая девочка, между прочим. Там, в дверях, ее кожа казалась ужасно бледной, я же предпочитаю загорелую, и как можно больше.
Но сейчас еe кожа была скорее цвета свежих сливок, а вoвсе не мертвеннобледная, как я поторопился ее охарактеризовать вначале. Все-таки, надо признаться, я довольно ветреный тип.
- Эндон сообщил обо мне какие-нибудь сведения, кроме того, что я детектив? - поинтересовался я.
- Нет. Но, по правде говоря, он не был о вас чрезвычайно высокого мнения. - Помолчав секунду, Вера спросила: - Если вы детектив, что вы здесь делаете? И что вам надо было вчера в мамином доме?
Пришлось заняться сочинительством.
- Я оказался здесь в связи с человеком по кличке Гарлик. Мне надо обязательно его найти. Я обежал уже все возможные места. Но он либо уехал, либо залег на дно и не дышит.
- Ну, я уж точно ничего не знаю об этом типе.
- И слава Богу. Эндон дома?
- Нет, но может в любую секунду вернуться.
Я спросил Веру как бы между прочим, давно ли она знакома с Эндоном, и не узнал ничего нового из ее рассказа. Все совпадало с той информацией, которую я получил от Лаурел. Каждый раз, когда Вера упоминала имя Эндона, она вспыхивала энтузиазмом, словно туристская лампа фирмы "Колеман", и меня стали немного утомлять ее восклицания о том, какое замечательное создание ее муж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27