Окна домика не светились, и я решил, что она спит.
Было очень тихо. Только шелест листьев от легкого движения воздуха да шорох моих шагов нарушали тишину. В хижине налево рама окна была поднята и занавески, украшенные оборками, колыхались за ними. Я постучал, костяшки пальцев загрохотали по двери на удивление громко. Из дома не доносилось ни звука. По спине начал расползаться липкий холодок беспокойства.
Я вновь постучал, затем просунул голову в окно и негромко позвал: "Лаурел! Эй, Лаурел!"
Безмолвие. Я толкнул дверь. Она оказалась незапертой. Войдя в дом, я нащупал на стене выключатель и зажег свет. В дальней стене комнаты зиял прямоугольник распахнутой двери. Наверное, там находилась спальня, потому что в хижине было только две комнаты. Первая комната была обставлена очень просто - стол, три кресла и маленькая кушетка. Я прошел в спальню и нажал на выключатель.
Пустая постель была смята, как будто Лаурел лежала на ней, прежде чем уйти. Я начал покрываться холодным потом.
Когда погас свет, через заднее окно спальни стало заметно какое-то свечение. Я подошел к окну и выглянул из него. В соседней хижине, всего в нескольких ярдах от меня, горел свет. Со слов Лаурел я понял, что этот домик, видимо, предназначался мне. Я вышел на воздух, не забыв выключить электричество, и затрусил вокруг дома по направлению к источнику света.
Не останавливаясь у окна, а сразу распахнув дверь, я вбежал в дом и без задержки помчался в спальню.
Она покоилась на постели. Я обошел вокруг кровати и склонился над ней. Света, пробивающегося из другой комнаты, едва хватало на то, чтобы я мог опознать Лаурел. Она лежала на боку, но тело изогнулось так, что плечи почти плоско лежали на матраце, она была частично прикрыта светлоголубой простыней. Лаурел ровно дышала в спокойном сне. Я постоял над ней, пока сердце перестало бешено колотиться. С удивлением я обнаружил, что мускулы мои напряжены, нервы натянуты, как струны, горло пересохло.
В слабом освещении, со спокойным лицом она казалась мне еще милее, чем при свете дня, моложе и беззащитнее. Голубая простыня, натянутая на тело, лишь наполовину прикрывала ее грудь. С другой стороны из-под простыни виднелись крошечные ступни ног.
В этот момент я осознал, что неразрывно связан, нравится мне это или нет, эмоционально связан с этой девчонкой. Сегодня она частенько занимала все мои мысли. Но я отгонял опасения, убеждая себя, что с ней ничего не может случиться, все будет в порядке и нет причины беспокоиться. Но последние минуты достались мне тяжко. Я испугался, найдя ее хижину пустой, испугался гораздо больше, чем был готов признаться самому себе.
И облегчение, когда я увидел ее невредимой, было на грани шока. Я не спрашивал, почему она оказалась здесь, достаточно того, что она жива, в безопасности и в тепле.
Я не отрывал от нее взгляда, ощущая, как уходит напряжение. Ее дыхание прервалось. Она слегка повернулась и широко открыла глаза. Схватив воздух открытым ртом, она откатилась подальше от меня и, задев ногами за спинку кровати, соскочила с нее и бросилась к дверям.
- Лаурел! - завопил я.
Она остановилась, схватившись рукой за косяк двери.
- Шел?
- Да, дорогая. В чем дело?
Плечи Лаурел слегка обвисли, затем вновь выпрямились. Она повернулась ко мне лицом.
- Я не знала, что это ты. Я думала... я спала и... - Конец фразы повис в воздухе.
- Успокойся, - сказал я. - Это всего лишь несколько растерянный директор оздоровительной программы. Помнишь такого?
Она рассмеялась негромко и нервно.
- Ты напугал меня, Шел. Подожди, я должна прийти в себя.
- Я должен тебе заявить следующее. Поскорее укройся простыней, иначе нам обоим придется приходить в себя. Или мне уж точно. Я только что явился из мира, где все...
Она рассмеялась на сей раз гораздо естественнее и непринужденнее и прошла от двери к постели, при этом между нами были какие-то дюймы.
Вместо членораздельной речи у меня получились слабые неразличимые звуки.
- Присаживайся, Шел. Я уже в полном порядке.
- Ты больше чем в полном порядке.
Я оглянулся в поисках стула. Стульев в спальне не оказалось.
- Садись на кровать, - сказала она. - Я тебя не укушу.
- Что ж, если это необходимо, - ответил я и уселся на самый краешек.
Лаурел с художественной небрежностью слегка прикрылась простыней.
- Ладно, - сказал я, - пожалуй, пойду-ка я к себе. Ха-ха! Здесь ведь я у себя, не так ли?
- Извини, я вела себя как последняя дура, Шел. Я открыла глаза и увидела тебя, но я не знала, что это ты. - Голос ее был нежен, как ветерок за окном спальни. - Больше всего меня испугало то, что ты полностью одет.
- Испугало что? Замечательно. - Я откашлялся. - Эту беду без труда можно исправить.
- Последнее, что можно узреть в Фэйрвью, так это одетый мужчина, склонившийся над твоей кроватью, -закончила она.
- Да... а... Наверное, мне следовало включить свет. Что? Я сейчас это сделаю. - Я заторопился.. - Пусть будет свет в доме. Беседа во тьме не для цивилизованных людей.
Мой голос дребезжал по-стариковски, хотя я таковым себя вовсе не ощущал. Во мне полыхало пламя юности, я был наполнен энергией и горячими красными кровяными тельцами, которые опаляли мозг и тело.
- Лаурел, - начал я скрипучим голосом, - помнишь, что я сказал, когда мы впервые встретились? Как я объяснил, я живой человек и не привык к...
Она наклонилась и закрыла двумя теплыми пальцами мои губы.
- Не продолжай. Зачем ты так?
- Ты не понимаешь, что со мной?
Она коротко рассмеялась.
- Конечно, понимаю, - и после секундной паузы добавила: - Я пришла сюда, потому что мне было страшно. Одна в хижине и в полном неведении, когда ты вернешься. И вернешься ли вообще. Я хотела подождать здесь, но уснула.Я боялась одиночества. Сейчас мне лучше, но я всетаки боюсь... оставаться одна.
Свет из соседней комнаты, казалось, стал ярче, он освещал обнаженные плечи и груди, которые были глаже слоновой кости и нежнее пуха.
Лаурел смотрела на меня сквозь полуопущенные длинные ресницы. Ее w рот был приоткрыт.
- Ты не останешься в одиночестве, - сказал я, наклоняясь ближе к ней. Кончик ее языка скользнул по губам, открывшимся мне навстречу.
Я целовал ее шею, плечи, грудь.
Губы Лаурел погладили мою щеку и коснулись уха. Она что-то шептала мне.
Я поднялся. Когда же я вновь скользнул в постель рядом с ней, она неподвижно покоилась на спине. Долгие секунды она лежала не двигаясь, затем медленно повернулась ко мне и прижалась всем своим прекрасным телом.
Я один раз произнес ее имя, и она один раз прошептала мое. После этого для слов не осталось места. Ни одного слова, лишь много позже Лаурел сказала уставшим сонным голосом:
- Покойной ночи, Шел, дорогой.
- Покойной ночи, - ответил я.
Глава одиннадцатая
Мое пробуждение оказалось внезапным. Оно стало таковым, потому что Лаурел, усевшись на меня, трясла мою голову, приговаривая: - Просыпайся, ну, проснись же, Шел. Пора вставать.
- Да, да, - сказал я сонно, - зайди за мной часика эдак через два.
Видимо, я был сам не свой с утра: на мне сидела обнаженная красавица, а я гнал ее прочь.
Эта ведьма не отставала. Она заявила, смеясь: - Тебе необходимо встать, чтобы провести занятия по утренней гимнастике.
Это было словно удар. Я отбросил одеяло и простыню, похоронив под ними Лаурел, спрыгнул с кровати чуть ли не на середину комнаты и заорал: -Что?!
Одеяло и простыня зашевелились, и из-под них возникли взъерошенные волосы и красивая улыбающаяся мордашка.
- Утренние упражнения. Теперь припоминаешь?
Она деликатно подавила зевок, сладко потянулась, прогнув спину и воздев маленькие плотно сжатые кулачки к потолку. Простыня начала спадать с нее все ниже и ниже.
Теперь, когда я пробудился на одну восьмую, это предложение показалось мне гораздо привлекательнее, чем минуту назад. Я прыгнул обратно в постель и сграбастал Лаурел.
- Конечно! Утренние упражнения. Как же я мог забыть?
Она вывернулась из моих объятий и, смеясь, встала на пол.
- Ты ушла, - сказал я мрачно. - Наверное, я еще не совсем проснулся. Не до конца. Что с тобой? Ведь это твоя идея заняться утренними упражнениями.
- Ты сумасшедший! Ты должен организовать упражнения для сотни человек.
- Ну-ка повтори. Мне такого не доводилось слышать. Сотни? Послушай, женщина, я не предполагал, что это возможно больше, чем с одной, ну, в крайнем случае, с двумя. Как я в одиночку смогу...
Лаурел, стоя у спинки кровати, прервала меня:
- Шел, выслушай меня внимательно. Каждое утро до завтрака руководитель оздоровительной программы проводит серию физических упражнений со всеми обитателями Фэйрвью. Утренняя гимнастика улучшает кровообращение, стимулирует мышечную энергию, улучшает аппетит.
- Но не мне.
- Все это ради здоровья. Тонизирует тело, усиливает вентиляцию легких. Ты же директор оздоровительной программы. Скоро ударит колокол. Ага, вот он.
Она была права. Над лагерем разнесся звон. Это был ужасный звук - как будто кто-то колотил по металлическому треугольнику кувалдой.
- Бежим, - закричала она.
- Подожди. Куда ты собралась?
- Мы идем-на площадку перед зданием Совета. Тебе полагается уже быть там. По удару колокола все бегут туда и строятся. Ты встаешь перед ними и. объясняешь, что делать.
- Хорошо, я объясню, что им надо делать, - недовольно проворчал я. Но торчать перед сотней безумцев...
- Бежим!
- Подожди. Предположим, я выйду отсюда. Так что я должен буду делать?
- Проводить утреннюю зарядку! - выпалила она и побежала к выходу.
Я последовал за ней. В этот момент у меня не было никакого намерения проводить утреннюю зарядку с придурковатыми нудистами. Я просто бежал вслед за Лаурел. Я, видимо, еще не до конца осознавал, где нахожусь. А Лаурел служила лишь подвижной, убегающей в данный момент от меня приманкой. Я хорошо видел, как она летела передо мной, облитая холодным светом восхода. Холод. Я весь похолодел.
- Подожди, - завопил я. - Я забыл свои брюки!
Она остановилась, повернулась, подбежала ко мне, схватила за руку: Невозможно вынести всю твою чушь. Ты...
- Чушь?! Я говорю серьезно. Я забыл надеть свои...
- Ну, пожалуйста, Шел. Иди за мной. Поторопись, умоляю.
Она тянула меня за собой, а когда сказала: "Ну, пожалуйста", я был готов почти на все и зарысил следом за ней. Лаурел отпустила мою руку и побежала самостоятельно. Я до конца дней не пойму, как все произошло.
Моей ближайшей целью была округлая задница, маячившая впереди в каком-то ярде. Неожиданно она исчезла. Вместо нее появилось нечто такое, что я затрудняюсь даже определить, не говоря о том, чтобы описать. Я понял, что Лаурел и ее великолепная попка обдурили меня. Они завлекли свою жертву сюда, на открытое пространство, перед взоры сотни голых людей. Все смотрели на меня. Я смотрел на них. Это продолжалось целую вечность, и пока бежали годы, я безуспешно изыскивал средства спасения.
Я искал возможность исчезнуть, но так, чтобы никто этого не заметил.
Попытки придумать что-то вразумительное оказались тщетны.
Теперь я опять смог увидеть Лаурел. Она была недалеко, справа от меня, в центре шеренги из двенадцати человек. В глубину расположилось еще семь или восемь таких шеренг. Я попятился от них, глупое солнце выскочило из-за горизонта, очевидно, полагая, что наступил полдень. Когда до строя осталось футов двадцать, я овладел собой и преодолел позыв убежать в лес.
Я влип, ничего не оставалось, как преподать этим чудакам урок утренней гимнастики. Все-таки я был как-никак директором оздоровительной программы (хотя, наверное, в мире не существовало другого директора, которого бы так тошнило от этой доли), и, клянусь Богом, я сейчас покажу им кое-что. Ха-ха, подумал я печально, все равно другого не дано.
Я бросился навстречу неизбежности.
- Доброе утро.
Гул голосов покатился меж холмов.
- Приступаем, - заорал я. - Ло-жись!
Все стояли неподвижно. Они ничего не поняли. Не страшно. Я и сам мало что понимал.
- Итак. У-пасть!
Человек, стоящий на фланге последней шеренги рядом с бассейном, плюхнулся с брызгами в воду. Послышались смешки. Надо, видимо, серьезно браться за дело. Но здесь я заметил нечто странное. Вся сотня приняла чрезвычайно странную позу. Они стояли, подняв одну согнутую в колене ногу, как бы стыдливо прикрываясь. Вначале я подумал, что у них сдвинулась крыша, но тут же мне стало ясно.
Неуверенно рассмеявшись, я поднялся. А, черт с ними!
- Хорошо, джентльмены, - закричал я, - и леди тоже! Давайте-ка попрыгаем! На-ча-ли!
Я взвился в воздух, хлопнув ладонями над головой. Никогда в жизни я не был в столь идиотском положении.
Да что там толковать о глупости - следовало лишь посмотреть на этих нудистов. Они взлетели вверх, словно сотни маленьких ракет, опустились на землю и снова подскочили. Я прыгал как безумный, вздевая руки, этакий Нижинский весом в 205 фунтов. Они пытались не отставать. Я старался на лету придумать еще какое-нибудь упражнение для этой Богом проклятой физзарядки. Но, согласитесь, что это неблагодарное занятие - думать, прыгая и при этом хлопая в ладоши. Так что оставалось лишь продолжать.
До сих пор я воображал, что знаю кое-что о физических упражнениях.
На самом деле мне ничего не было ведомо о них, и я, глядя на мир сквозь розовые тела людей, был слегка растерян, как могли бы выразиться обладатели этих тел. Помимо всего прочего, я напрягался до одури.
Итак, я остановился. Остальные сделали то же. После этого все происходило в каком-то безумии. Я бегал на месте, вращался кругом, проделывал десятки иных трюков и закончил глубокими выпадами попеременно'разными ногами. Это меня доконало окончательно. Больше я не выдержу.
- Все, - сказал я. - Конец. Все свободны. Рас-хо-дись!
Строй сломался. Люди разбегались во всех направлениях, иные опустились на землю там, где находились. Ага, утомились? Все-таки я их достал.
Любители здоровья! Кажется, сознание начало оставлять меня. Я уселся на траву, все кружилось перед моими глазами. Кто-то прикружился ко мне и плюхнулся у ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27