— Не огорчайся, радость моя. Я приеду, как только освобожусь. И у меня остались самые приятные воспоминания. Подставь стул под дверную ручку и позвони мне на съемочную площадку, если что-нибудь вспомнишь.
— Да, рядом с площадкой есть небольшой ресторанчик. Я позвоню тебе туда. Пока, Шелл, и будь осторожен.
Она накинула свой голубой халат так небрежно, что я с трудом удержался, чтобы не вернуться. Мне еле-еле хватило силы воли распрощаться с ней и добраться до «кадиллака». Подождав, пока она закроет дверь, я тронулся в путь.
Было уже почти одиннадцать часов, и по пути на съемочную площадку я сделал остановку, чтобы позвонить Сэмсону. Сэмсон обещал дать соответствующую команду патрульной машине и заодно сообщил, что за прошедшее время ничего особенного не случилось, если не считать нескольких отпавших версий. Становилось совершенно ясно, что Зою убил один из участников вечеринки в четверг, но кто именно, оставалось загадкой. Поговорив с Сэмом, я побрился и продолжил путь на съемочную площадку.
Шерри объяснила мне, как туда добраться: по Сайпрес-авеню, где она жила, выехать на Роял-роуд и потом налево семь или восемь миль. Грунтовая дорога длиною в полмили привела меня к старому ранчо Андерсена, где и проходили съемки. Здесь было много деревьев и кустарника, которые команда Дженовы превратила в африканские джунгли. Дженова вряд ли обрадуется моему визиту, но мне нужно было обсудить кое-какие вопросы с Оскаром. Я также планировал переговорить с Раулем и Кингом.
По Роял-роуд я добрался до железной дороги на Олдос-стрит, где располагались старые пакгаузы, и остановился. Длинный товарный состав регулярно неторопливо проходил здесь в одиннадцать утра, а также в три и шесть пополудни. Вот и сейчас полосатые черно-белые деревянные шлагбаумы блокировали шоссе, непрерывно звенел звонок, и светофор мигал красным цветом. Я выключил двигатель и закурил, радуясь, что мне не к спеху.
Стоял прекрасный летний день, яркая зелень листвы отчетливо выделялась на коричневом фоне земли и оттенялась пышными белыми облаками в голубом небе. Я потянулся, ощущая себя бодрым и сильным. Я никогда не бывал на ранчо Андерсена и понятия не имел, что мне предстоит увидеть на съемочной площадке. Я уже научился спокойно воспринимать все, что происходит в Голливуде, и сейчас размышлял об этом под звуки проходящего состава.
Половина преступлений, которые мне довелось расследовать в Голливуде, просто немыслимы ни в одном другом городе мира. И на это есть своя причина: Голливуд — восхитительное, но совершенно ненормальное место. Если бы существовали психушки для городов, как для людей, Голливуд оказался бы там в числе первых. Может, поэтому мне и нравилось здесь работать: и преступления здесь были необычные, как сам город. Впрочем, возможно, я тоже немного с приветом?
Что бы там ни говорили, Голливуд явно сумасшедший город. Если вы хотите увидеть свихнувшийся город, вам нужно ехать в Голливуд. Он постоянно пребывает в лихорадке; лихорадка — привычное состояние всех его жителей, от младенцев до стариков. Здесь все ненормальные — и гении, и идиоты. Главная причина этого всеобщего сумасшествия состоит в том, что Голливуд — это одна большая студия, которая объемлет и студии-гиганты, и такие крошечные, как студия Дженовы. В этом суть. Студия — сказочная страна, где верх и низ постоянно меняются местами, где красоту можно смыть под душем, где все фальшиво и бессмысленно; где доктора, вместо того чтобы лечить, убивают своих пациентов, где, вопреки логике, онкологи лечат пневмонию, где нечто большое раздувается до гигантских размеров, а малое просто неразличимо для глаза. Голливуд конечно же отрицает свое сумасшествие, и это еще один характерный симптом душевного недуга. В противном случае психиатры попросту нас обманывают. Как я уже говорил, в подобном месте может случиться все, что угодно.
Я покончил с сигаретой и диагнозом своего города одновременно с поднятием шлагбаума и, нажав на акселератор, погнал машину к джунглям Дженовы.
Последние полмили я проехал по грунтовой дороге, в конце которой были припаркованы несколько машин. Закрыв свой «кадиллак», я направился к съемочной площадке, находившейся в пятидесяти ярдах от дороги. Это была небольшая поляна на опушке леса, загроможденная кинокамерами, прожекторами, рефлекторами и прочей аппаратурой, используемой при киносъемках.
Я остановился на почтительном расстоянии от площадки, дабы ненароком не вызвать приступа бешенства у Дженовы, и стал ждать завершения съемок. Полдюжины ядреных красоток скакали по площадке, одетые в такие же наряды, как Элен на вчерашних съемках. На краю опушки был сооружен небольшой шалаш, вокруг которого сновали актеры, наряженные дикарями, а один из них явно изображал шамана. На голове у него красовалась маска в виде головы дракона. Он подпрыгивал на одном месте, размахивая каким-то жезлом и повторяя нараспев: «Зумбала магра хучи хучи зумбала». Вдоволь напрыгавшись, он наконец замолчал, и на этом съемки закончились.
Пока я отыскивал глазами Рауля, шаман снял свою маску и почесал в затылке, как бы давая понять, что спасение заблудших душ закончено. Подойдя к Раулю, я хлопнул его по плечу.
— Здравствуй, Шелл, — весело приветствовал меня он. — Что, не устоял перед волшебными чарами студии «Дженова продакшн»? Жаль, что ты не видел последнюю сцену. Кстати, ты вполне мог бы исполнить роль шамана, даже без маски.
— Рад это слышать. Кажется, ты в хорошем настроении — или просто пьян?
Он усмехнулся.
— Нет, но готов поклясться, что Эвелин вернулась ко мне. Она снова со мной, Шелл! — Он весь лучился от радости. — Ты только представь себе, она вернулась вчера вечером. Не знаю, надолго ли, но она сказала, что останется со мной, пока не будет покончено с этим грязным делом. Она узнала обо всем из радиопередачи. И когда я вернулся со съемок, она уже ждала меня дома. Ты не представляешь, как я рад!
— Я вполне понимаю твои чувства, приятель. Надеюсь, теперь у вас все наладится.
Он сразу посерьезнел.
— Во всяком случае, я намерен сделать для этого все, что от меня зависит. Поверь мне, я теперь совсем другой человек.
Я ухмыльнулся.
— Посмотрим.
— Вот увидишь, — уверенно заключил он, и я почти поверил ему.
— Опять вы!
Даже не оглянувшись, я знал, что это Луи Дженова. Я решил не обращать на него внимания, но он продолжал идти со мною рядом, а затем забежал вперед и завопил:
— Какого черта вам здесь нужно, Скотт?
Этот тип мне ужасно надоел, и я ответил:
— Кто для вас предпочтительнее на съемочной площадке, Дженова, я или полицейские? Совершенно ясно, что Зою убил кто-то из участников вашей пирушки в четверг вечером. Я буду находиться здесь столько, сколько захочу.
Его голос становился все более хриплым.
— Я был там не один. Почему вы преследуете меня?
— У вас что, мания преследования? Я знаю, что там было много народу, включая Рауля.
— Убирайтесь отсюда, — потребовал он. — Немедленно.
— Это переходит всякие границы, — возразил я. — Почему бы мне не находиться здесь? Ведь я держатель акций вашего фильма.
Проклятый язык! Я же обещал не говорить, что Бондхелм оплатил мои услуги не деньгами, а акциями, потому что знал об их вражде, но раскаиваться было поздно.
Черные брови Дженовы стремительно взлетели вверх, а потом опали.
— Что?! Вы акционер? Значит, вы получили акции от Бондхелма? Я так и знал. Я так и знал!
— Да заткнитесь вы, наконец! — рявкнул я.
Он злобно уставился на меня, а я перевел взгляд на узел его галстука. Оценив тяжесть моего взгляда, он огляделся вокруг и, увидев, что мы привлекаем излишнее внимание, решил не затевать ссору при многочисленных свидетелях.
Не сводя с меня злобного взгляда, он громко изрек непререкаемым тоном:
— Запомните мои слова, Скотт. Держитесь подальше от съемочной площадки.
Это было сказано тоном восточного тирана.
— Хорошо, — ответил я. — Я постараюсь даже не дышать, пока идут съемки.
— Уж постарайтесь. — Он вежливо кивнул и удалился.
Я повернулся к Раулю:
— Где Оскар? Он здесь? Или на студии?
— Скорее всего, на студии. Я слышал, что он собирается подъехать сюда сегодня. Он пока не был на съемочной площадке и хотел взглянуть на нее.
— Понятно. У меня к тебе еще один вопрос, Рауль. Как ты думаешь, почему у Зои оказался экземпляр сценария «Девушки из джунглей»?
Он пожал плечами.
— А что тут особенного? Они на студии всюду валяются. Я не знаю, но, возможно, она даже печатала первый экземпляр сценария. Обычно она печатала все тексты Оскара. И другие материалы тоже. А в чем дело?
— Возможно, ни в чем. Что собой представляет этот сценарий? Вы по нему снимаете фильм, не так ли?
Он кивнул:
— Первый этап — ознакомительное чтение произведения, которое должно составить основу сценария. С учетом высказанных пожеланий создается сценарий, иногда в нескольких вариантах. На их основе пишется так называемый рабочий сценарий. Но и в него по ходу дела вносится масса изменений по самым разным причинам.
— По каким, например?
— Ну, скажем, Дженова хочет ввести какую-то дополнительную сцену или, наоборот, исключить сцену, которая ему не нравится. Иногда даже я сам предлагаю те или иные изменения. — Он ухмыльнулся. — И смею надеяться, вовсе не дурацкие.
Я раздумывал над тем, что мне рассказал Арчер Блок.
— Значит, сценарий не только плод воображения Оскара?
— Побойся бога, конечно нет. Для держателя акций ты поразительно невежествен в сценарном деле. Кроме Оскара, над ним работали еще два писателя. — Он пожал плечами. — Конечно, идея сценария принадлежит ему, но следует иметь в виду то, что я тебе сказал. А тут еще Кинг требует, чтобы его роль расширили.
— Значит, в фильме будет еще больше бессмысленных воплей?
Рауль расхохотался.
— Ты прав. Пойдем, я кое-что тебе покажу.
Я последовал за ним к девчушке, сидевшей в парусиновом кресле с толстым сценарием в руках. Рауль взял его и перелистнул несколько страниц.
— Ты об этом сценарии говорил, Шелл?
— Да. А что означает этот красный карандаш?
Он еще полистал страницы и остановился на одной, перечеркнутой косым крестом.
— Вот изменение, внесенное в окончательную версию сценария. Нам пришлось его серьезно переработать, в основном из-за этого проклятого бюджета. Некоторые сцены пришлось выкинуть совсем, а другие — существенно ужать.
— Ну и как теперь с бюджетом?
Он подергал свои пышные усы.
— Кажется, все в порядке. — Он вернул сценарий девушке. — Мы чертовски близки к этим проклятым трем процентам, но, кажется, все обойдется. — Он вопросительно поднял бровь. — Ты наверняка слышал об этом?
— Конечно. Иначе Дженова мне рассказал бы.
Он усмехнулся и посмотрел в сторону шалаша.
— Кажется, все готово. Пора приступать к съемкам. Увидимся позже.
— Обязательно. Должен сказать тебе, Рауль, я рад за тебя — рад, что Эвелин вернулась.
Широкая улыбка превратила его почти в красавца.
— Спасибо. — И он зашагал по площадке, давая на ходу указания.
Кто-то тронул меня за руку, и я обернулся. Это была Элен, ее роскошные волосы отливали на солнце серебром.
— Привет, — сказала она. — Ты еще помнишь меня?
Она была серьезнее, чем обычно, и ее темно-карие глаза смотрели на меня с укором.
— Как я могу забыть? — живо отозвался я. — Как оказалось, я не зря уехал вчера вечером.
Ее глаза расширились.
— Что случилось?
— Ты помнишь, я позвонил от тебя и сломя голову помчался к Шерри. Так она действительно попала в беду. Кто-то отключил ее.
— Что? Отключил? Что ты имеешь в виду?
— Кто-то ударил ее по голове, и она потеряла сознание, а потом преступник стрелял в меня, но никто из нас серьезно не пострадал. — Я сунул руку под пиджак, чтобы похлопать по револьверу, и тут вспомнил, что оставил его Шерри. Я огляделся, почувствовав себя слегка не в своей тарелке, но вокруг было полно народу. Казалось невероятным, что со мной что-то может случиться в таком людном месте. Однако я вспомнил свои размышления о Голливуде. Кто знает, может, мне на голову приземлится космический корабль. Я чуть было не посмотрел на небо.
— Ах, как жаль! — пылко воскликнула Элен и добавила: — Но вообще-то я даже рада, Шелл. Шелл? Посмотри на меня. — Я перевел взгляд на нее. Она снова улыбалась. — Ведь это значит, что тебе действительно необходимо было уехать, не так ли? А я уж чуть было не решила, что ты просто не захотел остаться со мной.
— Боже мой, Элен, что за глупости! Ты прекрасно знаешь, что я хотел остаться, это же было совершенно очевидно.
Она улыбнулась.
— Ты прав, я веду себя глупо. А почему ты не вернулся, Шелл?
Черт бы побрал эту женщину! Хотя Элен была сложена, как красотка из грез сексуального маньяка, и выглядела просто шикарно, она умела очень ловко загнать меня в угол. Мои заметные колебания придали ей новый заряд энергии.
— Я так рада, что ничего серьезного не случилось. Скажи, Шелл, как я выгляжу?
Она была в коричневых брюках и белой блузке. И выглядела просто потрясающе, хотя и казалась ниже ростом из-за невысоких каблуков.
— Ты кинозвезда и выглядишь кинозвездой, — ответил я. — Но этот костюм не для «Девушки из джунглей», не так ли?
Она покачала головой.
— Я свободна до большой сцены, которая будет сниматься сегодня в конце дня. Кинг спрыгнет с дерева и спасет меня.
— Если он опять понесет тебя, перекинув через плечо, я хотел бы посмотреть эту сцену.
На ее губах снова заиграла обольстительная улыбка, они, казалось, были в крови.
— Нет, ничего подобного не будет, но если тебе нравится... — Она не закончила фразу.
— Если мне нравится, тогда что?
Ее лицо снова стало серьезным, и она коротко ответила:
— Ничего.
Мы еще немного поболтали, пока готовилась очередная сцена, потом молча наблюдали за съемками. Съемки длились недолго, и вскоре операторы начали демонтировать свое оборудование.
— И что дальше? — спросил я Элен.
— Они передвинутся на пятьдесят ярдов вправо, чтобы снять несколько сцен в чаще леса, а потом настанет очередь большой сцены.
— Той самой, в которой будешь участвовать ты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21