https://wodolei.ru/catalog/vanni/Roca/haiti/
Вам оно не очень-то симпатично, не так ли?
— В общем, не особенно.
— Книга у вас?
Он знал, что Лутцу не повезло. Я задумался, знает ли он, почему Лутц провалился, и нависла ли над ним тень Голема.
— Да.
— Где вы?
— В Огасте, — сказал я.
Я чуть не вскрикнул от облегчения, когда он, кажется, поверил мне.
— Там есть частная дорога, отходящая в сторону от шоссе № 9, где оно пересекает реку Мачиас. Будьте на берегу озера через полтора часа, один и с книгой. Я передам вам то, что останется от вашего друга. Если вы опоздаете или я замечу полицию, я распорю его от задницы до головы, как свиную тушу. — Он отсоединился.
Я представлял себе, как Падд собирается убить меня, когда добрался до озера. Он не может оставить меня в живых, особенно после всего, что произошло. И полтора часа слишком мало, чтобы добраться из Огасты до Мачиаса, даже по такой дороге. У него не было намерения доставить Эйнджела сюда живым.
Я позвонил Луису. Это была проверка на прочность: я не знал, как он поведет себя. Я был намного ближе к Любеку, и не было никакой надежды на то, что Луис сможет добраться сюда до конца срока, назначенного Паддом. Если же я ошибся и это не Любек, тогда кто-то должен быть на месте свидания, чтобы встретиться с ним. Этот кто-то Луис.
Тишина, перед тем как он согласился, была почти осязаемой.
Глава 27
Три деревянных маяка украшали герб города на окраине Любека: красно-белый Малхолланд Лайт напротив канала Любека в Нью-Брунсвике; белый маяк Любек Ченнел — стальная башня, напоминающая опоры высоковольтных линий; и маяк в Вест-Кводди в красно-белую полоску, расположенный в Национальном парке Кводди-Хед. Все они были символами стабильности и уверенности, обещанием безопасности и спасения, пока присутствие Фолкнеров не опорочило саму суть этих островков надежды.
После небольшой остановки на границе города я поехал дальше, миновал заколоченные досками окна старого ресторана «Хилл-сайд» и белое здание Американского Легиона, пока не добрался собственно до Любека. Это был город, заполненный церквами множества конфессий: баптистская церковь Белой Горы, Первое собрание Христа, Адвентисты Седьмого дня, Конгрегациональные христиане и Христианские рыцари Храма — все они сошлись в этом месте, погребая своих покойников на близлежащем городском кладбище или устанавливая памятники погибшим на море. Грэйс Пелтье была права, думал я. Мне удалось лишь бегло просмотреть заметки к ее диссертации, которые Марси передала мне, но я отметил, что Грэйс употребляет термин «пограничный» при описании штата Мэн. Здесь, в самой восточной точке штата и страны, в окружении церквей и погостов, особенно чувствовалось, что это и есть предел всего — граница.
Морские птицы сидели у самой воды вдоль разрушенного пирса, дорожка на него была перекрыта надписью «Частная собственность». Влево и вправо тянулся каменный волнорез, группы строений, и среди них старая коптильня Мак-Мерди, которая находилась на реставрации. Через залив хорошо просматривался маяк Малхолланд, и мост Рузвельта простирался за ним через воды Любек-Нарроуз.
Темнело, когда я ехал вверх по Плезант-стрит к замусоренному участку земли вокруг очистных сооружений города, море шумело слева от меня. Отсюда небольшая тропинка спускалась вниз к берегу. Я направился по ней, обходя водоросли и камни, выброшенные и смятые банки из-под пива и пачки сигарет, пока не дошел до пляжа. Он был из камня и песчаного тростника, с отдельными островками серого песка. Вдали свет маяка Любек Ченнел прорезал сгущающиеся сумерки.
Примерно в полумиле правее меня в воду упиралась вымощенная булыжником дорога. В конце ее находился небольшой островок, скрытый деревьями. Ветви их тянулись ввысь, как шпили церквей, на фоне темнеющего вечернего неба. Тусклые зеленые огоньки просвечивали кое-где сквозь кроны деревьев, и я заметил более яркие белые огни в здании, стоящем в северной части острова.
Только три маяка были изображены на гербе города, потому что их столько и осталось. Но когда-то здесь был еще один маяк, на северном берегу Квод-ди-Нарроуз, построенный местным священником-баптистом как символ Божьего Света и предупреждение морякам. Это непрочное, шаткое строение рухнуло во время жестокого шторма в 1804 году, погребя под обломками сына священника, служившего смотрителем на этом маяке. Через два года после этого обеспокоенные жители города нашли для маяка другое место — Вест-Кводди-Хед, дальше вниз по побережью. В 1806 году Томас Джефферсон приказал построить там маяк из бутового камня. Северный маяк скоро забыли, и теперь островок, на котором он находился, перешел в частное владение.
Все это я узнал от продавщицы магазина Мак-Фаддена на автозаправке по дороге в город. Она рассказала, что люди, проживающие на островке, держатся особняком и общаются в основном друг с другом. В городке считают, что они приверженцы какой-то религии. Среди них есть старик, который иногда болеет, и его привозят к врачу двое людей помоложе: мужчина и женщина. Мужчина иногда заходит в магазин и всегда расплачивается наличными, так что она знает, как его зовут.
Он называет себя Монкер.
Эд Монкер.
* * *
Начался дождь — предвестник шторма, который должен был очистить северный Мэн этой ночью. Тяжелые капли застучали по моей одежде, пока я стоял, разглядывая мощеную дорогу. Я забрался обратно в машину и направился к Кводди-Хед-Парку, пока не заметил небольшую, неприметную частную дорогу, ведущую прямо на побережье. Погасив фары, я двигался по ней до тех пор, пока она не исчезла среди толстых стволов деревьев. Затем оставил машину и пошел по траве под прикрытием деревьев, пока дорога не уперлась в ворота, перегороженные шлагбаумом. Я оценил эту небольшую крепость: высокий забор с обеих сторон и камера, вмонтированная в стойку ворот; к забору подведен электрический ток. За ним находился небольшой запертый сарай, окруженный со всех сторон соснами. Сквозь ветки проглядывал маяк Любек Ченнел. Я мог догадаться о том, что хранилось в этом сарае: старая металлическая ванна, рядом с ней унитаз и трупы пауков, гниющие в трубах.
Я достал из бардачка фонарик и, прикрывая рукой стекло, осветил забор. Вот два сенсорных устройства, расположенных на расстоянии пятидесяти футов друг от друга: трава в этих местах была не такой высокой, как в других. Среди деревьев могут быть и другие подобные устройства. Под дождем, заливавшим мне волосы и лицо, я обследовал забор и, наконец, добрался до верха тропинки, ведущей в обход и спускающейся к воде. Начинался прилив, и она уже скрылась под водой. Единственная возможность попасть на остров, не промокнув или не утонув, была сквозь эти ворота и по обходной тропинке, но воспользоваться этим путем означало немедленно предупредить о своем прибытии тех, кто находился на острове.
Должно быть, и Грэйс Пелтье стояла здесь несколькими неделями ранее, и, отбросив вариант с воротами, направилась по тропинке в обход. Ей пришлось дождаться, пока они уедут, и она решила действовать, убедившись, что на острове никого нет и некоторое время не будет. Должно быть, девушка задела какой-то из сенсоров, и тот передал сообщение о вторжении на территорию Падду или его сестре на пейджер или мобильный телефон. Когда они вернулись, перекрыв обходную тропинку, Грэйс бросилась в воду, — вот почему ее одежда насквозь промокла и пропахла морской водой. Она была очень хорошей, сильной пловчихой. Она знала, что сумеет доплыть. Но они видели ее лицо на записи с камеры, а может быть, всего лишь заметили ее машину. Лутц и Воизин получили предупреждение, и западня, в которую угодила Грэйс, захлопнулась.
Я взглянул на темные волны, отороченные белой пеной по гребню, и решил, что мне лучше попробовать пробраться с моря. Вытащил пистолет 38-го калибра из кобуры, закрепленной на лодыжке, проверил пули в магазине и закрыл его, затем убедился, что «смит-вессон» надежно закреплен под мышкой. Что-то сжалось у меня в животе, и на меня нахлынули прежние чувства. Море передо мной казалось мрачным, таинственным омутом, из которого я выбрался давным-давно, но готов был броситься в него еще раз.
Я направился по воде вброд. Когда я нащупал тропинку под водой, мои зубы выбивали дробь. Волны перекатывались через меня, один или два раза меня чуть не вышвырнуло обратно на берег. Камни и булыжники, которыми была вымощена тропинка, покрылись водорослями, и нога соскальзывала с них; волны прилива доходили мне до пояса. Я старался втиснуть ботинок в каждую расселину или ямку, но камни были скреплены цементом, и после двух неудачных попыток найти опору моя нога поехала, и я тут же потерял равновесие. Я скользнул с дамбы прямо в маре, вода доходила мне до подбородка. Когда я пришел в себя от падения и шока, белая линия пены показалась слева от меня, и я едва успел сделать глубокий вдох, как меня накрыло волной, сбило с ног и отнесло на несколько метров. Соленая вода попала мне в рот, сверху немилосердно поливало дождем, а крепкие нити водорослей опутали меня с ног до головы.
Когда волна откатилась, я опять устремился к тропинке, нащупывая ее в воде и пытаясь отыскать место, где бы снова взобраться на нее. Прошло около десяти минут, и меня окатили еще несколько больших волн, пока, наконец, я нашарил место, где из раствора выпал один из камней и образовалась дыра. Я неуклюже протиснул мокрый ботинок в зазор между камнями, затем упал на колено: нога вновь начала соскальзывать. Я вцепился пальцами в самый большой камень, подтянулся и забросил свое тело на тропинку. Полежал здесь, пытаясь отдышаться и дрожа всем телом. Вот досада, мой мобильник благополучно покоился где-то на дне морском. Я встал, подождал, пока вода стечет из кобуры «смит-вессона», перезарядил второй пистолет и продолжил двигаться по тропинке, пока не добрался до острова.
Толстые зеленые ели росли по обеим сторонам дороги, ведущей к развалинам маяка, там она переходила в площадку, засыпанную гравием, которая занимала все пространство между входами во все постройки на острове. От маяка должна была остаться лишь куча старых камней, но на этом месте я обнаружил сооружение высотой в семь с половиной метров с открытой галереей наверху, окруженной стойками, на которых была закреплена цепь. С галереи открывался вид на обходную тропинку и побережье. Это был маяк без света, если не считать слабого свечения в одном из окон на верхнем этаже, там, где проходила галерея.
Направо от восстановленного маяка располагалось длинное деревянное одноэтажное здание с четырьмя квадратными зарешеченными окнами, по два с каждой стороны двери. Зеленоватый отсвет, исходящий от них, выглядел так, будто свет боролся, чтобы проникнуть сквозь толщу воды или листья растений. Перед маяком, заслоняя от меня вход, было что-то, напоминающее гараж. Дальше вглубь, почти на самой восточной оконечности островка, расположилось второе простое строение, возможно сарай для лодки. Я прижался к задней стене гаража и прислушался, но не услышал ничего, кроме усиливающегося шума дождя. Осторожно ступая по траве и используя стену дома в качестве прикрытия, я направился к маяку.
Только миновав гараж, я увидел его. Два ствола дерева были сколочены вместе в виде наклонного креста и подперты еще двумя стволами снизу так, чтобы крест удерживался в наклонном положении под углом в 60 градусов к земле. Он был голым, руки и ноги примотаны проволокой к деревьям. Лицо и тело покрывало множество ран, опухоли на ногах, груди и руках больше всего напоминали следы укусов. Кровь струилась из его ран, стекала по телу и ногам и растекалась лужей по земле. Дождь омывал бледное тело, стекал с рук, голого черепа и белого, лишенного растительности лица. С живота был срезан кусок кожи. Я приблизился к нему и попытался нащупать пульс, его кожа все еще не остыла. Голем был мертв.
Я уже собирался покинуть его, когда справа от меня захрустел гравий, и тут же появилась немая. Ее ботинки и джинсы были заляпаны грязью, ветер трепал желтую ветровку, наброшенную поверх темного свитера. В опущенной правой руке женщина сжимала оружие, направленное в землю. У меня не было времени спрятаться, даже если бы я и захотел.
Увидев меня, немая резко остановилась, ее рот открылся в беззвучном крике, она вскинула пистолет и выстрелила. Рядом со мной тело Голема содрогнулось, когда пуля попала ему в плечо напротив того места, где только что была моя голова. Я упал на колени, выдохнул и нажал на курок. Мой первый выстрел попал ей в шею, второй — в грудь. Немая резко повернулась, ее ноги подкосились, и она упала на землю, успев сделать еще два выстрела в воздух. Я подбежал к ней и отшвырнул ее «беретту» ногой подальше от правой руки. Левая нога женщины все еще конвульсивно вздрагивала. Она взглянула на меня вверх, шрамы на ее шее теперь были более заметны, обозначенные струйками крови, стекавшей по ним. Что-то забулькало у нее в горле, она открыла, закрыла рот и умерла.
Справа от меня в отдельно стоящем здании очертания фигуры заслонили зеленый свет, исходящий от окна. Тонкая тень проплыла по оконному стеклу, и я инстинктивно понял, что там, внутри, меня дожидается мистер Падд. Он не мог не услышать выстрелов, но не стал отвечать на них. Дверь на маяк передо мной оставалась плотно запертой, но, когда я взглянул наверх, свет, еще недавно горевший там, был выключен. В темноте мне почудилось, что какое-то существо разглядывает меня, стоя рядом. Сначала надо разделаться с Паддом, подумал я, — не хотелось оставлять его за спиной.
Быстро обтерев руки о мокрую траву, я направился к зданию в стороне. У входа была небольшая стеклянная панель, перевитая проводом крест-накрест, и я пригнулся, чтобы пройти под ней. Засов на двери был наполовину выдвинут, замок открыт. Отступив в сторону, я примерился и ударил ногой по двери — она широко распахнулась.
В то же мгновение друг за другом прозвучали три выстрела, и рама двери разлетелась веером щепок и старой краски. Я выхватил пистолет и выстрелил пять раз в сторону комнаты, потом бросился туда сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— В общем, не особенно.
— Книга у вас?
Он знал, что Лутцу не повезло. Я задумался, знает ли он, почему Лутц провалился, и нависла ли над ним тень Голема.
— Да.
— Где вы?
— В Огасте, — сказал я.
Я чуть не вскрикнул от облегчения, когда он, кажется, поверил мне.
— Там есть частная дорога, отходящая в сторону от шоссе № 9, где оно пересекает реку Мачиас. Будьте на берегу озера через полтора часа, один и с книгой. Я передам вам то, что останется от вашего друга. Если вы опоздаете или я замечу полицию, я распорю его от задницы до головы, как свиную тушу. — Он отсоединился.
Я представлял себе, как Падд собирается убить меня, когда добрался до озера. Он не может оставить меня в живых, особенно после всего, что произошло. И полтора часа слишком мало, чтобы добраться из Огасты до Мачиаса, даже по такой дороге. У него не было намерения доставить Эйнджела сюда живым.
Я позвонил Луису. Это была проверка на прочность: я не знал, как он поведет себя. Я был намного ближе к Любеку, и не было никакой надежды на то, что Луис сможет добраться сюда до конца срока, назначенного Паддом. Если же я ошибся и это не Любек, тогда кто-то должен быть на месте свидания, чтобы встретиться с ним. Этот кто-то Луис.
Тишина, перед тем как он согласился, была почти осязаемой.
Глава 27
Три деревянных маяка украшали герб города на окраине Любека: красно-белый Малхолланд Лайт напротив канала Любека в Нью-Брунсвике; белый маяк Любек Ченнел — стальная башня, напоминающая опоры высоковольтных линий; и маяк в Вест-Кводди в красно-белую полоску, расположенный в Национальном парке Кводди-Хед. Все они были символами стабильности и уверенности, обещанием безопасности и спасения, пока присутствие Фолкнеров не опорочило саму суть этих островков надежды.
После небольшой остановки на границе города я поехал дальше, миновал заколоченные досками окна старого ресторана «Хилл-сайд» и белое здание Американского Легиона, пока не добрался собственно до Любека. Это был город, заполненный церквами множества конфессий: баптистская церковь Белой Горы, Первое собрание Христа, Адвентисты Седьмого дня, Конгрегациональные христиане и Христианские рыцари Храма — все они сошлись в этом месте, погребая своих покойников на близлежащем городском кладбище или устанавливая памятники погибшим на море. Грэйс Пелтье была права, думал я. Мне удалось лишь бегло просмотреть заметки к ее диссертации, которые Марси передала мне, но я отметил, что Грэйс употребляет термин «пограничный» при описании штата Мэн. Здесь, в самой восточной точке штата и страны, в окружении церквей и погостов, особенно чувствовалось, что это и есть предел всего — граница.
Морские птицы сидели у самой воды вдоль разрушенного пирса, дорожка на него была перекрыта надписью «Частная собственность». Влево и вправо тянулся каменный волнорез, группы строений, и среди них старая коптильня Мак-Мерди, которая находилась на реставрации. Через залив хорошо просматривался маяк Малхолланд, и мост Рузвельта простирался за ним через воды Любек-Нарроуз.
Темнело, когда я ехал вверх по Плезант-стрит к замусоренному участку земли вокруг очистных сооружений города, море шумело слева от меня. Отсюда небольшая тропинка спускалась вниз к берегу. Я направился по ней, обходя водоросли и камни, выброшенные и смятые банки из-под пива и пачки сигарет, пока не дошел до пляжа. Он был из камня и песчаного тростника, с отдельными островками серого песка. Вдали свет маяка Любек Ченнел прорезал сгущающиеся сумерки.
Примерно в полумиле правее меня в воду упиралась вымощенная булыжником дорога. В конце ее находился небольшой островок, скрытый деревьями. Ветви их тянулись ввысь, как шпили церквей, на фоне темнеющего вечернего неба. Тусклые зеленые огоньки просвечивали кое-где сквозь кроны деревьев, и я заметил более яркие белые огни в здании, стоящем в северной части острова.
Только три маяка были изображены на гербе города, потому что их столько и осталось. Но когда-то здесь был еще один маяк, на северном берегу Квод-ди-Нарроуз, построенный местным священником-баптистом как символ Божьего Света и предупреждение морякам. Это непрочное, шаткое строение рухнуло во время жестокого шторма в 1804 году, погребя под обломками сына священника, служившего смотрителем на этом маяке. Через два года после этого обеспокоенные жители города нашли для маяка другое место — Вест-Кводди-Хед, дальше вниз по побережью. В 1806 году Томас Джефферсон приказал построить там маяк из бутового камня. Северный маяк скоро забыли, и теперь островок, на котором он находился, перешел в частное владение.
Все это я узнал от продавщицы магазина Мак-Фаддена на автозаправке по дороге в город. Она рассказала, что люди, проживающие на островке, держатся особняком и общаются в основном друг с другом. В городке считают, что они приверженцы какой-то религии. Среди них есть старик, который иногда болеет, и его привозят к врачу двое людей помоложе: мужчина и женщина. Мужчина иногда заходит в магазин и всегда расплачивается наличными, так что она знает, как его зовут.
Он называет себя Монкер.
Эд Монкер.
* * *
Начался дождь — предвестник шторма, который должен был очистить северный Мэн этой ночью. Тяжелые капли застучали по моей одежде, пока я стоял, разглядывая мощеную дорогу. Я забрался обратно в машину и направился к Кводди-Хед-Парку, пока не заметил небольшую, неприметную частную дорогу, ведущую прямо на побережье. Погасив фары, я двигался по ней до тех пор, пока она не исчезла среди толстых стволов деревьев. Затем оставил машину и пошел по траве под прикрытием деревьев, пока дорога не уперлась в ворота, перегороженные шлагбаумом. Я оценил эту небольшую крепость: высокий забор с обеих сторон и камера, вмонтированная в стойку ворот; к забору подведен электрический ток. За ним находился небольшой запертый сарай, окруженный со всех сторон соснами. Сквозь ветки проглядывал маяк Любек Ченнел. Я мог догадаться о том, что хранилось в этом сарае: старая металлическая ванна, рядом с ней унитаз и трупы пауков, гниющие в трубах.
Я достал из бардачка фонарик и, прикрывая рукой стекло, осветил забор. Вот два сенсорных устройства, расположенных на расстоянии пятидесяти футов друг от друга: трава в этих местах была не такой высокой, как в других. Среди деревьев могут быть и другие подобные устройства. Под дождем, заливавшим мне волосы и лицо, я обследовал забор и, наконец, добрался до верха тропинки, ведущей в обход и спускающейся к воде. Начинался прилив, и она уже скрылась под водой. Единственная возможность попасть на остров, не промокнув или не утонув, была сквозь эти ворота и по обходной тропинке, но воспользоваться этим путем означало немедленно предупредить о своем прибытии тех, кто находился на острове.
Должно быть, и Грэйс Пелтье стояла здесь несколькими неделями ранее, и, отбросив вариант с воротами, направилась по тропинке в обход. Ей пришлось дождаться, пока они уедут, и она решила действовать, убедившись, что на острове никого нет и некоторое время не будет. Должно быть, девушка задела какой-то из сенсоров, и тот передал сообщение о вторжении на территорию Падду или его сестре на пейджер или мобильный телефон. Когда они вернулись, перекрыв обходную тропинку, Грэйс бросилась в воду, — вот почему ее одежда насквозь промокла и пропахла морской водой. Она была очень хорошей, сильной пловчихой. Она знала, что сумеет доплыть. Но они видели ее лицо на записи с камеры, а может быть, всего лишь заметили ее машину. Лутц и Воизин получили предупреждение, и западня, в которую угодила Грэйс, захлопнулась.
Я взглянул на темные волны, отороченные белой пеной по гребню, и решил, что мне лучше попробовать пробраться с моря. Вытащил пистолет 38-го калибра из кобуры, закрепленной на лодыжке, проверил пули в магазине и закрыл его, затем убедился, что «смит-вессон» надежно закреплен под мышкой. Что-то сжалось у меня в животе, и на меня нахлынули прежние чувства. Море передо мной казалось мрачным, таинственным омутом, из которого я выбрался давным-давно, но готов был броситься в него еще раз.
Я направился по воде вброд. Когда я нащупал тропинку под водой, мои зубы выбивали дробь. Волны перекатывались через меня, один или два раза меня чуть не вышвырнуло обратно на берег. Камни и булыжники, которыми была вымощена тропинка, покрылись водорослями, и нога соскальзывала с них; волны прилива доходили мне до пояса. Я старался втиснуть ботинок в каждую расселину или ямку, но камни были скреплены цементом, и после двух неудачных попыток найти опору моя нога поехала, и я тут же потерял равновесие. Я скользнул с дамбы прямо в маре, вода доходила мне до подбородка. Когда я пришел в себя от падения и шока, белая линия пены показалась слева от меня, и я едва успел сделать глубокий вдох, как меня накрыло волной, сбило с ног и отнесло на несколько метров. Соленая вода попала мне в рот, сверху немилосердно поливало дождем, а крепкие нити водорослей опутали меня с ног до головы.
Когда волна откатилась, я опять устремился к тропинке, нащупывая ее в воде и пытаясь отыскать место, где бы снова взобраться на нее. Прошло около десяти минут, и меня окатили еще несколько больших волн, пока, наконец, я нашарил место, где из раствора выпал один из камней и образовалась дыра. Я неуклюже протиснул мокрый ботинок в зазор между камнями, затем упал на колено: нога вновь начала соскальзывать. Я вцепился пальцами в самый большой камень, подтянулся и забросил свое тело на тропинку. Полежал здесь, пытаясь отдышаться и дрожа всем телом. Вот досада, мой мобильник благополучно покоился где-то на дне морском. Я встал, подождал, пока вода стечет из кобуры «смит-вессона», перезарядил второй пистолет и продолжил двигаться по тропинке, пока не добрался до острова.
Толстые зеленые ели росли по обеим сторонам дороги, ведущей к развалинам маяка, там она переходила в площадку, засыпанную гравием, которая занимала все пространство между входами во все постройки на острове. От маяка должна была остаться лишь куча старых камней, но на этом месте я обнаружил сооружение высотой в семь с половиной метров с открытой галереей наверху, окруженной стойками, на которых была закреплена цепь. С галереи открывался вид на обходную тропинку и побережье. Это был маяк без света, если не считать слабого свечения в одном из окон на верхнем этаже, там, где проходила галерея.
Направо от восстановленного маяка располагалось длинное деревянное одноэтажное здание с четырьмя квадратными зарешеченными окнами, по два с каждой стороны двери. Зеленоватый отсвет, исходящий от них, выглядел так, будто свет боролся, чтобы проникнуть сквозь толщу воды или листья растений. Перед маяком, заслоняя от меня вход, было что-то, напоминающее гараж. Дальше вглубь, почти на самой восточной оконечности островка, расположилось второе простое строение, возможно сарай для лодки. Я прижался к задней стене гаража и прислушался, но не услышал ничего, кроме усиливающегося шума дождя. Осторожно ступая по траве и используя стену дома в качестве прикрытия, я направился к маяку.
Только миновав гараж, я увидел его. Два ствола дерева были сколочены вместе в виде наклонного креста и подперты еще двумя стволами снизу так, чтобы крест удерживался в наклонном положении под углом в 60 градусов к земле. Он был голым, руки и ноги примотаны проволокой к деревьям. Лицо и тело покрывало множество ран, опухоли на ногах, груди и руках больше всего напоминали следы укусов. Кровь струилась из его ран, стекала по телу и ногам и растекалась лужей по земле. Дождь омывал бледное тело, стекал с рук, голого черепа и белого, лишенного растительности лица. С живота был срезан кусок кожи. Я приблизился к нему и попытался нащупать пульс, его кожа все еще не остыла. Голем был мертв.
Я уже собирался покинуть его, когда справа от меня захрустел гравий, и тут же появилась немая. Ее ботинки и джинсы были заляпаны грязью, ветер трепал желтую ветровку, наброшенную поверх темного свитера. В опущенной правой руке женщина сжимала оружие, направленное в землю. У меня не было времени спрятаться, даже если бы я и захотел.
Увидев меня, немая резко остановилась, ее рот открылся в беззвучном крике, она вскинула пистолет и выстрелила. Рядом со мной тело Голема содрогнулось, когда пуля попала ему в плечо напротив того места, где только что была моя голова. Я упал на колени, выдохнул и нажал на курок. Мой первый выстрел попал ей в шею, второй — в грудь. Немая резко повернулась, ее ноги подкосились, и она упала на землю, успев сделать еще два выстрела в воздух. Я подбежал к ней и отшвырнул ее «беретту» ногой подальше от правой руки. Левая нога женщины все еще конвульсивно вздрагивала. Она взглянула на меня вверх, шрамы на ее шее теперь были более заметны, обозначенные струйками крови, стекавшей по ним. Что-то забулькало у нее в горле, она открыла, закрыла рот и умерла.
Справа от меня в отдельно стоящем здании очертания фигуры заслонили зеленый свет, исходящий от окна. Тонкая тень проплыла по оконному стеклу, и я инстинктивно понял, что там, внутри, меня дожидается мистер Падд. Он не мог не услышать выстрелов, но не стал отвечать на них. Дверь на маяк передо мной оставалась плотно запертой, но, когда я взглянул наверх, свет, еще недавно горевший там, был выключен. В темноте мне почудилось, что какое-то существо разглядывает меня, стоя рядом. Сначала надо разделаться с Паддом, подумал я, — не хотелось оставлять его за спиной.
Быстро обтерев руки о мокрую траву, я направился к зданию в стороне. У входа была небольшая стеклянная панель, перевитая проводом крест-накрест, и я пригнулся, чтобы пройти под ней. Засов на двери был наполовину выдвинут, замок открыт. Отступив в сторону, я примерился и ударил ногой по двери — она широко распахнулась.
В то же мгновение друг за другом прозвучали три выстрела, и рама двери разлетелась веером щепок и старой краски. Я выхватил пистолет и выстрелил пять раз в сторону комнаты, потом бросился туда сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47