По телефону она сказала, что у нее пять дней не было месячных, а такого раньше не случалось. По дороге в Хиггинс-Бич у меня было ощущение, будто мой живот зажимают в тиски. Когда колонна грузовиков проезжала мимо меня на перекрестке в Оак-Хилл, я с трудом преодолел желание притопить педаль газа и покончить со всем этим. Тогда я понял, что, какое бы чувство я ни испытывал к Грэйс Пелтье, любовью это никак нельзя назвать. Наверное, она прочитала это на моем лице, когда мы молча сидели на пляже и слушали звуки прибоя. Через два дня ожидания месячные наконец наступили, она сообщила мне, что не видит смысла в том, чтобы продолжать встречаться, и я с легкостью ее отпустил. После этого разговора мы не пересекались, только виделись пару раз в барах и кафе, но просто кивали друг другу, не произнося ни слова. При каждой такой встрече я вспоминал Хиггинс-Бич и свою неоперившуюся юность.
Я попытался вспомнить, что слышал о ее смерти. Грэйс, выпускница Северо-Западного университета в Бостоне, погибла от одного выстрела в своей машине на боковой дороге федерального шоссе № 1, в окрестностях Элсворта. Тело было обнаружено на водительском сидении, ее рука все еще сжимала пистолет. Самоубийство — крайняя степень самозащиты. Она была единственным ребенком Кертиса Пелтье, и вся эта история получила огласку благодаря бывшим связям отца девушки с Джеком Мерсье. На похоронах я не присутствовал.
— В газетах писали, что полиция никого не разыскивает в связи с ее смертью, мистер Мерсье, — сказал я. — С их точки зрения это было самоубийство.
Он покачал головой.
— Кертис не верит в то, что она по собственной воле сделала это.
— Вполне распространенная реакция, — ответил я. — Никто не хочет признавать, что близкий ему человек мог лишить себя жизни. Слишком большая вина ложится на тех, кого он оставил; с ней не так просто мириться.
Мерсье встал, и его фигура заслонила солнечный свет. Я больше не видел жука. Интересно, как он отреагировал на то, что свет исчез. Скорее всего, принял это как должное. Принимать все как должное — его участь. Спрашивается, что еще остается делать существу, жизнь которого продолжается до того момента, пока на него кто-то не наступит или не съест, и все остальное уже не важно.
— Она была умная, сильная девушка, ее жизнь только начиналась. У нее никогда не было пистолета, и полиция не предложила никаких объяснений того, где она его взяла.
— Если мы говорим о самоубийстве, — заметил я.
— Да, если о самоубийстве.
— Но вы вместе с мистером Пелтье так не считаете?
Он вздохнул.
— Я согласен с Кертисом. Несмотря на то, что говорит полиция, я думаю, ее убили. И я хотел бы, чтобы вы разобрались в этом деле.
— Это он вас попросил, мистер Мерсье?
Сенатор отвел глаза. Когда он снова посмотрел на меня, взгляд его затуманился.
— Пелтье заходил ко мне несколько дней назад. Мы обсудили это, и он высказал мне свои соображения. У него нет денег на частного детектива, мистер Паркер, а у меня, к счастью, есть. Думаю, что Кертис все с вами обсудит и не будет возражать против ваших дальнейших действий на этот счет. Оплачивать ваш чек буду я, но официально вы будете работать на Кертиса. Я бы попросил вас не афишировать мое участие в этом деле.
Я сделал последний глоток кофе и поставил чашку на блюдце. Прежде чем ответить, следовало привести мысли в порядок.
— Господин Мерсье, я принял ваше предложение встретиться и поговорить, но я больше не занимаюсь подобными делами.
Брови Мерсье нахмурились:
— Но вы ведь частный детектив?
— Да, но я решил, что я буду брать заказы определенного профиля: корпоративный шпионаж, бизнес-преступления. Я не веду дела об убийствах или с элементами насилия.
— Вы носите оружие?
— Нет, громкие звуки раздражают меня.
— Но раньше носили?
— Раньше носил. Теперь, если я хочу обезоружить преступника в белом воротничке, я просто отнимаю у него ручку.
— Я ведь сказал, мистер Паркер, мне много о вас известно. Расследование дел о мошенниках и мелких воришках не ваш профиль. В прошлом вы участвовали в более... эффектных делах.
— Мне это стоило слишком дорого.
— Я оплачу все расходы, которые могут возникнуть, и более чем щедро.
— Вы слишком буквально меня поняли.
Он кивнул головой, будто внезапно понял, о чем идет речь.
— Вы имеете в виду моральные и физические издержки? Кажется, вас ранили в одном из предыдущих случаев?
Я не ответил. Мне делали больно — я отвечал жестокостью, и каждый раз часть меня умирала, но не это было главным злом. Мне казалось, что каждый такой случай вносил глубокий раскол в мой мир. Меня мучили видения: пропавшие без вести, зверски замученные. Как будто мое вмешательство привлекало их ко мне, тех, кого вырвали из жизни мучительной смертью. Раньше я думал, что это плод моей внутренней вины или сочувствия, которое я испытывал к жертвам, и оно переходило в галлюцинации. Но теперь я понял, что действительно все это вижу, они приходят ко мне.
Джек Мерсье наклонился, открыл ящик стола, достал черную кожаную папку. Несколько секунд он писал, затем вырвал чек.
— Это чек на десять тысяч долларов, мистер Паркер. Я хотел бы всего лишь, чтобы вы поговорили с Кертисом. Если вы обнаружите, что ничем не можете ему помочь, можете оставить себе деньги и не испытывать по этому поводу никаких угрызений совести. Если вы согласитесь взяться за расследование, мы обсудим размер вознаграждения.
Я покачал головой.
— Дело не в деньгах, господин Мерсье, — начал я.
Он поднял руку и не дал мне договорить:
— Знаю. Я не хотел оскорбить вас.
— Да нет проблем.
— У меня есть друзья в полицейских кругах Скарборо и Портленда и в других местах. Они мне сказали, что вы очень хороший частный детектив, с особыми талантами. Я хочу, чтобы вы применили их, дабы узнать, что именно произошло с Грэйс, для успокоения моей души и души Кертиса.
Странно, он на первое место поставил себя, а не отца девушки. Что же он знал на самом деле, чего мне не сказал? Еще я подумал о нескрываемо враждебном отношении со стороны его жены, как будто она точно знала, кто я такой и по какой причине оказался в ее доме, против чего она решительно возражала.
Мерсье протянул мне чек, и я заметил в его глазах выражение, которое не мог четко определить: печаль или даже вина.
— Пожалуйста, господин Паркер, поговорите с ним. Кому это повредит?
Кому это повредит? Эти слова назойливо звучали в моих ушах в последующие дни.
Несмотря на дурные предчувствия, я взял чек. И сразу же, без нашего ведома, круг замкнулся, посылая сигналы в окружающее нас пространство. Где-то далеко что-то вырвалось из потаенного места, из мертвых пластов огромной утробы. Оно принюхивалось, пытаясь понять, откуда пришел раздражитель, пока не определился его источник.
Затем пришло в движение.
* * *
Поиски Святилища: религиозные страсти в штате Мэн и исчезновение Арустукских баптистов
Выдержка из диссертации Грэйс Пелтье
на соискание ученой степени магистра социологии,
Северо-Восточный университет
(представлено посмертно)
Чтобы понять причины образования, а впоследствии роспуска религиозной группы Арустукских баптистов, первоначально необходимо разобраться в истории штата Мэн. Без этого невозможно осознать, почему четыре семьи добропорядочных и неглупых людей последовали за такой личностью, как преподобный Фолкнер, в глушь лесов, с тем чтобы больше никогда не вернуться в мир. При этом необходимо понимать, что почти в течение трех столетий на этой земле люди, подобные Фолкнеру, собирали последователей, противостояли представителям официальной церкви и различным религиозным течениям. Таким образом, можно предположить, что в характере местных жителей есть некая печать индивидуализма или какие-то иные качества, свойственные еще первооткрывателям этих земель. Вот почему такие люди давали себя увлечь проповедникам вроде преподобного отца Фолкнера.
Штат Мэн долгое время был ареной серьезных сражений. А кроме того, с 17 века, когда здесь появились первые миссионеры-иезуиты, до середины XX века религиозные группы относились к этим землям как территории для миссионерской работы. На протяжении трех веков это создавало благоприятные условия для представителей деноминационных религиозных течений, странствующих проповедников да и просто шарлатанов. Местная экономика не могла создать основу для процветания официальной церкви и духовенства. Религиозные обряды часто не соблюдались паствой, зачастую жившей впроголодь, без крова и необходимых вещей.
В 1790 году власти молодого государства обратили внимание на то, что в Мэне мало кто крещен в христианской вере, не говоря уже о регулярном Причастии Святых Даров. В 1763 преподобный Джон Мюррей из Бутбея писал: «Длительное пристрастие к пороку и отсутствие укоров совести характерны для местных жителей. Хвала Господу, я повстречал одно порядочное семейство со смиренным ученым во главе его». Интересно отметить, что преподобный Фолкнер обратил внимание на эти слова и цитировал их в своих проповедях.
Заезжие проповедники совершали богослужения для тех, кто не принадлежал к какой-либо определенной церкви. Некоторые из них были яркими личностями, получившими образование в Нью-Йорке или Гарварде. Другие — менее привлекательными особами. Сообщали, что преподобный мистер Джохэм Сиуолл из Честервилла, штат Мэн, провел 12 593 проповеди в 413 поселениях, в основном в штате Мэн, в период с 1783 по 1849 год. В то же время преподобный Мартин Шафер из Бродбея, лютеранин, ловко обвел вокруг пальца свою паству и поживился за ее счет, прежде чем сбежать из города.
Представителям официальной церкви всегда было непросто найти точку опоры в штате. Особенно не любили кальвинистов, и не столько из-за особенностей их вероучения, сколько из-за связей с правительством. Баптисты и методисты находили больше последователей, в частности благодаря проповедуемой ими концепции эгалитаризма (равенства). За тридцать лет с 1790 по 1820 число баптистских церквей увеличилось с 17 до 60. К ним впоследствии присоединились баптисты Свободной Воли, свободные баптисты, методисты, конгрегационалисты, унитаристы, универсалисты, шейкуры, милериты, спиритуалисты, сэндфордиты, хиггинситы, Свободные мыслители и Черные чулки.
Но традиции шарлатанов, подобных Шаферу, тоже были живы: в 1816 на западе штата вокруг харизматической личности Кохрана возникло движение ко-хранистов. Оно завершилось судебным процессом против его основателя, которого обвинили в чрезмерной похоти. В 60-х годах XIX века преподобный Джордж Л. Адамс убедил свою паству продать дома, все имущество, рыбацкие лодки и снасти и передать вырученные деньги ему, чтобы помочь основать колонию в Палестине. В 1866 году за первую неделю существования колонии в Яффе погибли 16 человек. В 1867 Адамс и его жена скрылись из скоропостижно угасающего поселения, стремясь избежать обвинений в пьянстве и присвоении общественных фондов. Впоследствии Адамс снова появился в Калифорнии, где убеждал всех инвестировать средства под пять процентов в свой сберегательный банк, пока его секретарь не обнародовал прошлое пастыря.
Наконец, на рубеже веков евангелист Фрэнк Уинстон Сэндфорд основал общину в Дархэме. Эта персона заслуживает особого внимания, потому что именно его модели следовал преподобный Фолкнер спустя почти сто лет.
Секта Сэндфорда привлекла огромные средства для строительных проектов и заграничных миссий, снаряжая экспедиции с миссионерами в отдаленные уголки планеты. Его последователи давали склонить себя к продаже своих домов и переезду в поселение Дархэм, всего в 30 милях от Портленда. Большинство из них затем скончались от недоедания и болезней. Находясь во власти личности Сэндфорда, в миру Боудаинхэма, выпускника факультета теологии колледжа Бэйтс, Левистон, они хотели следовать за ним и умереть ради него.
Ему было всего тридцать четыре, когда поселение Шилох было официально освящено 2 октября 1896 года (дата продиктована была ему, видимо, самим Создателем). Всего через несколько лет на территории было построено уже несколько зданий общей стоимостью свыше 200 тысяч долларов. В главном строении Шилоха насчитывалось 520 комнат, а в длину это здание протянулось на четверть мили.
Все возрастающая мегаломания Сэндфорда — он провозгласил, что Господь объявил его вторым Илией — и требование безоговорочного подчинения стали вызывать недовольство колонистов. В суровую зиму 1902/1903 годов поставки продовольствия резко сократились, оспа свалила практически всю общину. Люди стали умирать. А в 1904 Сэндфорда задержали по обвинению в пяти случаях жестокого обращения с детьми; также ему было предъявлено обвинение в непредумышленном убийстве. Затем обвинительный приговор был смягчен.
В 1906 году Сэндфорд отправился в Святую Землю, прихватив с собой сотню верующих. Они двинулись в путь на двух судах «Королевство» и «Корона» и провели в плавании следующие пять лет, перемещаясь между Африкой и Южной Америкой. При этом их способ обращения дикарей в истинную веру был совершенно невероятным: два корабля бороздили воды вдоль побережья, а последователи Сэндфорда неустанно возносили молитвы во славу Всевышнего, чтобы просветить аборигенов и дать им свет веры. При этом никаких контактов с местными жителями практически не было.
«Королевство» разбилось о рифы у западного побережья Африки, а, когда Сэндфорд пытался склонить экипаж «Короны» отправиться в Гренландию, люди взбунтовались и заставили его вернуться назад. В 1911 году Сэндфорд был приговорен к десяти годам тюрьмы за убийство шести членов экипажа. Освободившись в 1918, он осел в Бостоне и предоставил доверенным подчиненным руководить повседневной жизнью Шилоха.
В 1920 году прошли судебные слушания в связи с жестокими условиями существования детей в общине, и судья издал распоряжение о принудительном выселении детей. Община фактически распалась, из 400 членов в ней осталось около сотни. Этот случай стал известен как «рассредоточение».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47