Фиона переглянулась с Конналом и повернулась к Реймонду.
— Нет. Но у меня есть некоторые подозрения.
— И какие же? — Наткнувшись на ее ироничный взгляд, де Клер едва не вспылил: — Да, я действительно хочу это слышать! Честно говоря, я совсем запутался!
— Причин может быть много. Все эти годы О'Нилы расплачивались за то, что Локлан сделал Шивон и Гэлану. Хотя сам Пендрагон не стал их наказывать, я со стыдом должна признать, что этим охотно занялись О'Доннелы. Хотя в итоге пострадали оба клана. Они лишились своих земель, титулов и власти. Все перешло к тебе и Пендрагону. И теперь оба клана пребывают в растерянности, словно овцы, оставшиеся без пастуха. — Ее выразительный взгляд добавил, что во власти Реймонда изменить эту ситуацию.
— Но зачем же затевать грызню между соотечественниками? Неужели они надеются, будто я позволю им уйти безнаказанными?
Эти слова вселили в сердце Фионы новую надежду.
— Может быть, они стараются показать тебе, что заставить их плясать под твою дудку не так-то просто?
— Ах, да кому это нужно? Все, чего я хочу, — это положить конец резне!
— Но ведь ты по-прежнему не желаешь слушать народ, над которым пытаешься утвердить свою власть!
— Ты вообще способна прямо отвечать па заданный вопрос, Фиона? — Презрение чародейки ранило Реймонда как отравленная стрела.
— Нет, коль скоро твои вопросы заданы не по делу! Вражда между кланами шла издавна. Земли и добыча переходили из рук в руки. Если ты действительно хочешь положить конец резне — сделай так, чтобы все удовлетворились своей долей. — Фиона прерывисто вздохнула — очевидно, старалась справиться с охватившим ее волнением — и продолжила: — В конце концов, это действительно могло начаться из-за голода. А ты привел с собой еще тысячу ненасытных ртов!
Де Клер строго посмотрел на нее и показал глазами на Коннала. Ее излишняя откровенность могла его напугать.
— Голод тут ни при чем, Фиона. Я снова опоздал. Они резали вилланов целыми семьями.
Чародейка вскинула на Реймонда растерянный взгляд. На миг ему даже показалось, что Фиона чувствует себя виновной в том, что творится на этой земле.
— Значит, после убийства Лии были новые налеты? — С ней по-прежнему никто не разговаривал, и она понятия не имела о том, что творилось за границами заповедной лощины. Разве что Кайра с сестрами иногда отправлялись на разведку и приносили новости.
— Да. Мне пришлось собрать в замок всех, кто поместился, а остальные расположились под стенами. Солдаты постоянно несут караул.
— Может быть, — вдруг выдал Коннал, — это происходит оттого, что осталось меньше двух недель до конца проклятия, и тогда все изменится?
Фиона с упреком посмотрела на своего болтливого родственника.
— Да что это за проклятие такое, черт меня побери? — не выдержал Реймонд.
— Об этом знал мой отец, — еле слышно промолвила Фиона, — и кое-кто из стариков. Но отца больше нет, и старики давно умерли. Меня не было здесь, когда это случилось. — Она по-прежнему не могла сказать, как связано проклятие с ее изгнанием. За столько лет много воды утекло, а люди всегда склонны валить с больной головы на здоровую.
— Но тогда откуда у тебя такая уверенность, что проклятие можно снять? — Реймонд все еще верил, что старается рассуждать здраво и не поддался всеобщему помешательству на суевериях.
И снова Коннал не к месту встрял в разговор:
— Скоро кончится десять лет и один день, и тогда…
Под леденящим взором Фионы слова моментально замерли у него на устах.
— Это не может быть связано! — яростно прошипела она.
— Но мама сказала…
— Нет, она не могла это сказать!
— Но, Фиона! — взмолился Коннал.
— Нет! — выкрикнула она, стиснув кулаки. Через минуту чародейка овладела собой и виновато посмотрела на испуганного мальчика.
Но Коннал все еще дулся. Он был слишком юн и неопытен. Ему было невдомек, какую боль и стыд испытывает Фиона всякий раз, когда ей напоминают о том, что родной отец выгнал ее из дому. К тому же она не хотела давать в руки де Клеру лишнее оружие против себя. Он наверняка не постесняется им воспользоваться, а клеймо предательницы по-прежнему горело у нее в душе и на спине, и она будет носить его до самой смерти.
— Ступай-ка ты спать, Коннал. До утра осталось немного, а тебе нужно набраться сил.
— Я и так отдохнул.
Фиона снова посмотрела на мальчишку так, что у него отпала всякая охота спорить. Со вздохом он откинулся на седло.
Чародейка с тревогой оглянулась на де Клера. Тот явно что-то заподозрил. Ну и пусть сам выспрашивает подробности о ее прошлом. Не хватало еще каяться перед каким-то англичанином в своем позоре!
— О чем это он? — вполголоса спросил Реймонд, кивнув на Коннала.
— Это тебя не касается. — Фиона напустила на себя самый надменный вид, давая понять, что разговор окончен. — Доброй ночи, де Клер. Надеюсь, ты не поленишься пустить в дело свой ужасный меч, если нас придется защищать?
— Нет, не поленюсь, — пообещал он, не спуская с Фионы задумчивого взгляда и думая, что следует непременно отправить гонца к Шивон и узнать у нее все об этой женщине.
— Я понимаю, тебе это противно, но…
— Нет, мне вовсе не противно — и в этом вся проблема. Фиона нахмурилась, делая вид, что не поняла намека.
— Слишком многое в тебе мне нравится.
И снова чародейка почувствовала себя беззащитной перед его обаянием. Она понимала, что никогда не сможет довериться этому человеку, но хотела этого больше всего на свете.
— Но в то же время я не хочу, чтобы ты мне нравилась.
— Что же мешает тебе избавиться от этого чувства, де Клер? — сухо поинтересовалась она. — До сих пор тебе неплохо удавалось изображать равнодушие. — Фиона улеглась к нему спиной.
Реймонд перевел взгляд на Коннала. Паршивец следил за ними из-под опущенных век да вдобавок ухмылялся! Де Клер вскочил и с мечом в руке вышел из пещеры. Прислонившись к каменной стене, он долго всматривался в туман, клубившийся над горами. Полная луна заливала эту серую пелену своим призрачным светом. Реймонд запрокинул голову, чтобы полюбоваться на звезды.
Миновало почти полчаса, пока Коннал догадался выйти к нему и встать рядом.
— Тебе надо спать.
— Я не настолько устал.
Ну конечно, мальчишка должен радоваться такому приключению! Реймонд невольно улыбнулся.
Но Коннал и не подумал улыбаться ему в ответ.
— Не унижайте ее больше, сэр. Да как он смеет?
— Я и не думал ее унижать!
— Вы же сами сказали, что она вам нравится, но на самом деле вы ее ненавидите. Это нечестная игра, милорд, и мне она совсем не по нутру.
— Ты слишком много на себя берешь! — На самом деле Реймонд понимал, что мальчик угодил не в бровь, а в глаз.
— Да, милорд. Но Фиона уже предупреждала вас, и я предупреждаю тоже — раз и навсегда. Не будите ее гнев. Вы даже понятия не имеете о том, какие могут быть последствия.
— Благодарю покорно за столь милостивое предупреждение!
Коннал посмотрел ему в лицо и кивнул с самым серьезным видом.
— А что ты говорил о десяти годах и одном дне?
Коннал нерешительно оглянулся на Фиону. Она лежала неподвижно, как будто спала.
— Десять лет назад Фиона была изгнана.
— Почему? — опешил Реймонд.
— Она предала свой народ ради любви к мужчине.
Реймонд не ожидал, что эта новость покажется ему такой сокрушительной. Фиона влюбилась в кого-то настолько, что позабыла о своем народе? Она любит этого типа по-прежнему? И что именно она совершила, заслужив такое наказание?
— Вот уж не думал, что она на такое способна!.. — вырвалось у него.
— Когда это случилось, она была не намного старше меня.
— А кто был этот человек?
— Не знаю.
Реймонд посмотрел на него, не скрывая недоверия.
— Я правда не знаю! — От обиды Коннал чуть не заговорил в полный голос. — Все, что мне известно, — во всем этом как-то замешана моя мать.
— Так это Шивон ее прогнала?
— Нет, Фиону прогнал ее отец.
У Реймонда буквально не было слов.
— Ее клану под страхом смерти запрещено разговаривать с ней и даже смотреть на нее, но все равно находились отважные люди, которые нарушали запрет.
Реймонд тут же вспомнил Дугана. И ту старуху, Изольду.
— Она родилась и выросла здесь, на этой земле, но не имеет права приближаться к замку. — Коннал кинул на Фиону сочувственный взгляд. — Отец сам выгнал ее из крепости. Сто ударов кнутом, от которых ее платье на спине превратилось в клочья. Но ее раны не кровоточили. — Коннал спокойно ответил на вопросительный взгляд Реймонда и сказал: — В место нее истекала кровью ее мать. Пока не умерла.
— Боже правый!
— Я уже вижу — вы не верите, что такое возможно.
— Ты хочешь сказать, что тот человек высек свою дочь, но от ее ран скончалась его жена? — вкрадчиво промолвил Реймонд.
— Это у них в роду. — Коннал пожал плечами с таким видом, как будто говорил о чем-то само собой разумеющемся.
Но Реймонду явно требовались пояснения.
— Они же чародейки, милорд.
— Разве ты забыл, что любая особа, именующая себя ведьмой, является обманщицей и что на свете нет никакой магии и колдовства?
— Я помню, милорд, — устало вздохнул Коннал и повернулся, чтобы вернуться в пещеру. — А костер у нас загорелся от молнии.
Реймонд, ошалело хлопая глазами, смотрел то на мальчишку, то на Фиону, то на мерцавший в пещере огонь. Наконец он пришел к выводу, что все это просто дурацкие фокусы.
Шарлатанство.
Дождавшись, пока Коннал уляжется, Фиона открыла глаза. Невыразимая тяжесть легла ей на сердце. За десять лет она успела смириться с горечью от людской неблагодарности. Но как прикажете принять этот жгучий напиток от Реймонда?
Измучившись от бессонницы и тревоги за Шинид, Фиона поднялась задолго до рассвета. Она добавила хвороста в костер, и пламя осветило Реймонда де Клера. Он тоже не спал и наблюдал за ней, переводя взгляд с ее лица на весело полыхавший костер и обратно.
Сделав вид, что ничего не заметила, чародейка вышла из пещеры. Де Клер встал и отправился следом. Фиона ничего не могла с собой поделать: она слишком бурно реагировала на присутствие этого человека. Эта слабость не доведет ее до добра.
— Как ты это сделала?
— Магия. — Она едва слышно вздохнула, старательно отводя глаза. — И я знаю, что для тебя эти вещи не существуют. Но они у меня в крови.
— Вот и Коннал об этом твердит.
— Коннал — всего лишь мальчишка, которому еще трудно отличить правду от вымысла. — Фиона зябко куталась в плащ Реймонда, прижимаясь щекой к теплой ткани. — Наверняка он наплел тебе всяких небылиц.
— О твоем изгнании тоже?
— Нет, это правда. — Она поникла, придавленная грузом вины.
— Почему ты ничего не сказала?
— Это вряд ли кого-то волнует, кроме меня.
Де Клер протянул было руку, чтобы обнять ее, прижать к себе и утешить — такая душевная мука прозвучала в ее голосе. Но рыцарь вовремя опомнился, и его рука безвольно повисла.
— Господи, Фиона! Целых десять лет! Ты была изгнана, когда мы встретились в Донеголе?
— Да. Местные вилланы ничего не знали обо мне — или это их просто не интересовало. До тех пор, пока туда не добрались беженцы из Антрима. Они и разнесли повсюду мою историю.
— Тебя выдворили оттуда силой?
— Быть отверженной — само по себе наказание. — Чародейка болезненно поморщилась, — И не важно, где именно оно тебя настигнет.
— Но ведь это же твой народ!
— Это народ, который я предала! — выкрикнула она, яростно сверкнув глазами.
— Ради мужчины… — Одной мысли об этом было достаточно, чтобы в груди де Клера проснулась черная ревность.
Фиона предпочла промолчать.
— Кто он?
Снова Реймонд остался без ответа.
— Ты его любила?
Алые губы сжались в упрямую черту.
— А он тебя любил?
— Нет.
— Нет. Значит, ты пошла на предательство ради мужчины, которому было на тебя наплевать? — процедил он, скрестив руки на груди.
— О, не на меня! — фыркнула чародейка. — На мое искусство!
— На твое искусство?! — Реймонд не поверил своим ушам. — Значит, он еще больший болван, чем ты!
Его ядовитые слова попали точно в цель. Лицо Фионы так исказилось от боли, что Реймонд чуть не закричал.
— Моя непростительная беспечность до сих пор ежечасно напоминает мне о себе, де Клер. Но я благодарна за то, что ты лишний раз освежил мою память. — Ее голос предательски дрогнул. — Потому что на миг я позволила себе обо всем забыть.
Глава 10

— Ох! — вырвалось у Реймонда, подавленного собственной грубостью. — Фиона, прости меня!
— Вы просите прощения у ведьмы, милорд? Право же, напрасно.
— Ты женщина, и я вел себя грубо.
— Из-за меня ты можешь не расстраиваться. — Меньше всего Фиона нуждалась в его проклятой жалости!
— Этот приговор лишил тебя не только твоего народа, — сказал он, не в силах оторваться от ее чудесных голубых очей. — Он лишил тебя гордости.
— Гордость — слишком большая роскошь для меня, — сдавленно прошептала чародейка. Реймонд по-прежнему не спускал с нее глаз, стараясь отыскать хоть малейшие признаки обычных человеческих эмоций.
— Ты никого не подпускаешь к себе, верно?
Она с болью подумала о том, что просто не может позволить себе такую слабость.
— Оставь свою жалость при себе! — вырвалось у нее. — Этим ты ничего не добьешься, а я не хочу лишний раз возвращаться в то время!
Фиона оттолкнула де Клера, собираясь вернуться в пещеру, но он встал так, что их тела оказались совсем близко. Чародейка застыла, не смея шелохнуться. Он чувствовал, как полыхавшие в ней гнев и обида заставляют душу буквально корчиться и рыдать от невыносимой боли. — А как насчет вот этой самой минуты?
— Ох, де Клер, — ее лицо жалобно скривилось, — ты все еще ищешь то, чего не способен дать ни один из нас!
Реймонд провел рукой по ее щеке, коснувшись кончиками пальцев полных влажных губ.
— Я ищу объяснения тому странному пламени, что разгорается во мне в твоем присутствии. Я хочу понять, истинное оно или это очередной обман?
Фиона оцепенела под его взглядом, и вся ее беззащитная поза словно молила об утешении и ласке.
— Я никого не обманываю, и в особенности тебя. Даже если мое изгнание закончится и ты поверишь в меня, это все равно ничего не изменит!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46