Но Девлен по-прежнему размеренными круговыми движениями втирал в ее кожу душистое мыло, а затем тщательно смывал его водой. Потом зачерпывал новую порцию, и все повторялось снова.
Беатрис облизнула губы и повернула голову к Девлену. Темные волоски, пробивавшиеся на его щеках и подбородке, вдруг показались ей необыкновенно соблазнительными. Она лизнула Девлена в щеку и поцеловала то место, которого только что коснулся ее язык.
Девлен издал тихий хриплый звук и нежно сжал обеими руками ее грудь. Беатрис словно пронзило молнией. На мгновение Девлен убрал руки, но лишь для того, чтобы снова зачерпнуть мыла из баночки. На этот раз Беатрис почувствовала свежий запах трав. Обычно так пахнет в саду после дождя. Девлен наклонился к ней и обнял ее, щекой прижимаясь к ее щеке.
– Поцелуй меня, – попросила она, закрывая глаза.
– Повернись.
Она осторожно повернулась и медленно открыла глаза. Губы Девлена были совсем близко, и желание Беатрис стало почти нестерпимым. Девлен слегка отстранился. Беатрис протянула руку и дотронулась до его щеки.
– Целуй же скорее! – приказала она. Девлен сам пробудил в ней дерзость и бесстрашие, и теперь она не испытывала стыда.
Он наклонился к ней, и Беатрис впилась в его губы, раздвигая их языком, дразня Девлена, как он только что дразнил ее.
«Уже в следующий миг он захочет проникнуть в меня, но сначала ему придется заплатить сполна. Он должен доставить мне удовольствие, быть нежным и искушенным. Он это умеет».
Беатрис отстранилась и выразительно посмотрела на Девлена.
Погрузив руки глубоко в воду, он принялся ласкать ее плоть. Беатрис задыхалась. Еще немного, и она принялась бы умолять его не останавливаться, но неожиданно Девлен подхватил ее на руки и так резко поднялся, что ей пришлось уцепиться за него.
– Черт возьми, Беатрис!
Щеки Девлена пылали, в глазах застыло какое-то странное выражение. Беатрис не успела вытереться, но Девлен прижимал ее к себе так крепко, что полотенце не понадобилось. Рубашка и брюки его пропитались водой.
С девушкой на руках он толкнул дверь ванной комнаты, стремительно вошел в спальню и опустил Беатрис на постель. Случилось то, чего ей так хотелось избежать.
– Черт побери! – сердито выдохнул он, срывая с себя одежду.
В следующий миг Девлен, обнаженный и яростный, уже оседлал ее. И прежде чем она успела сказать хотя бы слово, глубоко вошел в ее плоть. Беатрис зажмурилась, ожидая, что боль окажется нестерпимой.
Глаза ее удивленно раскрылись, а из горла вырвался вздох.
– Я же говорил тебе, черт возьми. Я предупреждал, что не будет больно.
– Почему ты так злишься?
– Потому что в этот раз я должен был действовать медленно и неспешно, но ты заставила меня потерять самообладание. – Пусть Девлен слишком нетерпеливо набросился на нее, но в невнимании его нельзя было обвинить. – Все хорошо? – Беатрис кивнула. – Ты уверена?
Одно движение его могучего тела, и вся уверенность Беатрис улетучилась. Ее ощущения ничем не походили на те, что пришлось пережить минувшей ночью. Хотя Девлен по-прежнему казался ей чересчур огромным, их близость уже не вызывала боли. И даже не причиняла неудобства.
Беатрис раскинула руки на постели и слегка качнула бедрами навстречу Девлену. Ощущение показалось ей интересным. И не просто интересным – необыкновенным, пронзительным.
– По-моему, тебе начинает нравиться, – улыбнулся Девлен.
– Разве не этого ты хотел?
– Мы должны вести себя мягко, сдержанно. Ты ведь почти девственница.
– Единорог, – хихикнула Беатрис.
– Вот дьявол!
Улыбка Беатрис стала шире.
– Теперь всегда будет так?
– А что ты чувствуешь?
– Тяжесть, – задумчиво проговорила Беатрис. – Нет, гораздо приятнее. Что-то успокаивающее и волнующее одновременно. Мои слова кажутся тебе бессмыслицей?
– Хочешь, я расскажу тебе, что чувствую? – Беатрис кивнула и с любопытством уставилась на него. – Чертовски сильное желание. Оно жжет меня все сильней и сильней. И единственный способ утолить эту жажду – проникнуть в тебя. Моя плоть становится твердой до боли, а каждое твое движение или вздох делают ее еще тверже. Мне хочется погрузиться в твое тело так глубоко, чтобы ты навсегда запомнила это ощущение.
– О!
– Вот именно. О!
Девлен немного отстранился, и Беатрис хрипло застонала.
– У тебя очень красивая грудь.
Беатрис совершенно не хотелось разговаривать. Она снова притянула к себе голову Девлена и подставила губы для поцелуя.
– Не терпится? – улыбнулся Девлен.
– Поцелуй меня.
– Милая Беатрис, ты настоящий деспот.
Но Беатрис было решительно все равно, как называет ее Девлен. Она сжала бедра и вдруг услышала его ответный стон. Когда Девлен наклонился, чтобы снова ее поцеловать, на губах ее уже играла улыбка.
Пальцы Девлена скользнули по ее бедру, нашли лоно, и Беатрис захлестнула волна невероятного блаженства.
Если раньше слова «любовь», «любить» не вызывали отклика в ее душе, оставаясь всего лишь словами, то теперь они вдруг наполнились смыслом и яркими образами: улыбкой Девлена, выражением его глаз, движениями тела, да еще с таким яростным натиском и стремительными выпадами. Столкновение их тел, резкие толчки бедер, упругая кожа под ее пальцами – все это и было «любовью».
Девлен наклонил голову и шепнул на ухо Беатрис:
– Ты такая тугая там, внутри, такая горячая. – Каждое слово, каждое движение пальцев Девлена отзывались новой волной блаженства. – Воспари для меня, Беатрис. Лети, – выдохнул Девлен. И Беатрис почувствовала, как тело становится невесомым и возносится ввысь, а по коже разливается жар, словно она коснулась солнца.
В следующий миг Девлен хрипло застонал, все его тело охватила дрожь, и Беатрис крепко прижалась к нему, обвив руками его шею.
– Что значит уехал?
– Я слышала, – призналась Мэри, – что они вчера покинули замок. Оба. Мистер Девлен и гувернантка. И мальчик с ними, конечно.
– Какой несносный ребенок. От него вечно одни неприятности. Мальчишка не стоит и десятой доли тех забот, которыми его окружают.
– Мистер Гордон в ярости, мадам. Он рвет и мечет, хватает все, что попадается под руку, и швыряет об стену. Грозится пуститься за ними в погоню.
– Правда?
Мэри поднесла Ровене чашку с чаем и засуетилась, поправляя подушки и разглаживая салфетку на коленях у хозяйки.
Иногда верная камеристка начинала хлопотать, как заботливая пчела и становилась такой же надоедливой.
– Уймись, Мэри, – осадила ее Ровена. – Служанка повиновалась. – Так Камерон собирается отправиться за ними следом?
Ровена не разговаривала с мужем с того ужасного дня, когда он прогнал ее из своей комнаты. Да она и не желала говорить с ним. Гордость – единственное, что у нее еще оставалось.
– Он мне не докладывал, мадам.
– Гастон, наверное, знает.
– Гастон даже если и знает, никогда не скажет, мадам.
– Это верно. Не перестаю удивляться, как Камерону удается внушать подобную преданность. – Мэри обиженно отвернулась. – Я же не говорю, что ты недостаточно предана мне, Мэри, но на фанатичное преклонение ты не способна.
– Не понимаю, о чем это вы, мадам.
– Не важно, – вздохнула Ровена и зябко потерла руки. – От окна тянет холодом.
Мэри поспешно задернула шторы, погрузив комнату в полумрак. Потом зажгла свечу, и спальню Ровены озарил тусклый свет.
– В замке так холодно, мадам, – пожаловалась служанка.
Ровена не ответила, она была погружена в свои мысли. Следовало возвращаться в Лондон. По крайней мере, там она сможет притворяться, что живет самой обыкновенной жизнью. Если Камерон не желает разговаривать с ней, в Лондоне легко найти себе иное развлечение – пойти, например, в театр или в гости. Если муж гонит ее из своей спальни, возможно, стоит утешиться в объятиях другого мужчины.
«Какая глупость! Разве кто-нибудь может сравниться с Камероном?»
– Я ненавижу этого ребенка.
Мэри в ужасе всплеснула руками.
– Мадам, вы плачете.
Ровена вытерла рукой глаза.
– В самом деле? Как странно. – Миссис Гордон встала, повернулась к туалетному столику, и Мэри, как всегда, тут же принялась суетиться вокруг нее. – Пожалуй, я бы хотела сегодня надеть зеленое платье, Мэри.
Ровена купила это платье в Лондоне, надеясь понравиться Камерону, но еще ни разу его не надевала. К платью требовался особый корсет. Оно облегало тело как вторая кожа. Ровена горько усмехнулась, глядя на себя в зеркало, довольная, что неплохо выглядит в роли хозяйки замка. Ей предстояло играть эту роль, пока Роберт не вырастет и не женится.
«Проклятый мальчишка!»
Она не хотела ничего слышать о Роберте, не хотела заботиться о нем и даже вспоминать без особой необходимости. Каждый раз при виде этого ребенка она думала об ужасной трагедии, обрекшей Камерона на неподвижность.
Ровена уронила голову на руки и принялась шептать слова молитвы, надеясь вымолить у Господа прощение. Она слишком хорошо знала, что Камерон никогда ее не простит.
Глава 25
– Девлен! – В дверь дважды постучали, и послышался новый громкий крик Роберта. – Девлен!
Девлен и Беатрис посмотрели друг на друга.
– Силы небесные! – Беатрис села, забыв о своей наготе. Взгляд Девлена скользнул по ее обнаженной груди, и девушка легонько шлепнула его по руке, прежде чем натянуть на себя простыню.
– Иди в ванную комнату, а я постараюсь поскорее избавиться от него.
– Я знаю Роберта. От него не так-то легко избавиться.
– Я отведу его вниз, в столовую, а ты сможешь вернуться к себе в комнату. Когда оденешься, вызови служанку, и она покажете тебе дорогу.
Но Беатрис совершенно не хотелось сидеть за столом напротив Девлена. Нет. Только не сейчас. Это просто невозможно.
– А нельзя ли мне позавтракать у себя в комнате?
– Нет.
Беатрис удивленно подняла брови.
– Нет?
– Я хочу, чтобы ты сидела за столом вместе с нами. – Девлен встал и подошел к столику для умывания, нисколько пс смущаясь своей наготы. – Мне очень приятно находиться в твоем обществе, Беатрис. – Он остановился и обернулся. – Перестань смотреть на меня так.
– Ты очень привлекателен. Мне нравится смотреть на тебя.
– Девлен! Откройте дверь!
Беатрис стянула с кровати простыню, проворно завернулась в нее, спряталась в ванной комнате и закрыла за собой дверь.
Девлен сказал что-то в ответ на крики Роберта. По-видимому, мальчик успокоился, потому что вопли прекратились. Беатрис прислонилась спиной к двери и оглядела царивший в комнате беспорядок. Смятые полотенца валялись на полу, коробка с образцами мыла стояла криво. На полу остались лужи. Мокрая дорожка вела к двери, а посередине возвышалась наполненная водой ванна.
Как ни странно, Беатрис вдруг разобрал смех.
Полчаса спустя, одетая и причесанная, она уже спускалась по лестнице, думая только о Девлене. У подножия лестницы ее дожидалась горничная. Лишенное всякого выражения лицо служанки поначалу показалось Беатрис едва ли не мрачным.
«Неужели миссис Андерсон сумела так вышколить прислугу, что даже лица у всех домочадцев выглядят одинаково, как-то вежливо-безразлично?»
Горничная отвела ее в гостиную, до того красивую, что в любое другое время Беатрис непременно задержалась бы в дверях, чтобы полюбоваться бледно-желтыми стенами и великолепными картинами на них, но при виде Камерона Гордона Беатрис забыла обо всем.
Похоже, отец Девлена не мешкая отправился вслед за беглецами.
– Прекрасно выглядите, мисс Синклер, – проговорил он.
Роберт сидел рядом на кушетке. Он казался маленьким, бледным и испуганным.
«Как он смеет пугать ребенка?!»
Девлен стоял позади отца, но при появлении Беатрис вышел вперед и встал рядом с ней.
– Ты не говорил мне о своих планах провести пару дней в городе, Девлен. Возможно, я бы и не возражал, если бы знал заранее.
– Предупреждать не имело смысла, поскольку именно из-за вас, отец, нам пришлось покинуть замок.
Камерон вопросительно поднял бровь и внимательно оглядел сына.
– Ты собираешься объясниться, или мне следует воспользоваться своим даром прорицателя?
Девлен обнял Беатрис за талию, словно желая поддержать, и этот неожиданный жест тронул девушку.
– На жизнь Роберта слишком часто покушались, чтобы я мог чувствовать себя спокойно, оставаясь вместе с ним в Крэннок-Касле.
– Вот как?
– А вас, отец, по-видимому, не слишком волнует благополучие мальчика.
– Я его опекун. Разумеется, меня волнует его благополучие.
– Вам известно, что кто-то стрелял в него? И кто-то отравил его пищу?
Боковым зрением Беатрис уловила едва заметное движение, где стоял Гастон, молчаливый и незаметный, как всегда.
– Роберт – очень впечатлительный ребенок. У него слишком развито воображение. Он видит духов там, где их нет.
Роберт с несчастным видом уставился на свои башмаки.
– На этот раз воображение Роберта здесь ни при чем, – вмешалась Беатрис. – Я была с ним, когда это произошло.
– В таком случае, полагаю, если вас не будет рядом, с мальчиком больше ничего не случится. Я освобождаю вас от обязанностей гувернантки, мисс Синклер. Ваша способность навлекать несчастья на себя и других вряд ли сослужит Роберту хорошую службу.
– Так вы меня увольняете? Вот как вы пытаетесь защитить Роберта?
– Да, мисс Синклер. Я пытаюсь защитить Роберта, избавив его от вашей опеки. Моему племяннику следует вернуться в Крэннок-Касл. – Он повернулся к мальчику. – Роберт, мы уезжаем немедленно. Тебе не место в Эдинбурге.
– Я не поеду.
Роберт встал и угрюмо посмотрел на дядю. Беатрис с удивлением заметила, что мальчик не дрожит, как это обычно бывало при столкновении с Камероном.
– Разумеется, ты поедешь, дитя мое.
– А я не разделяю вашей уверенности, отец. – Девлен шагнул к Роберту, встал позади мальчика и положил руки ему на плечи. – Роберт никуда не поедет. Я уже связался со своим адвокатом и собираюсь оспорить ваше опекунство.
Камерон изменился в лице. Благодушный насмешливый мужчина с безукоризненными манерами вдруг куда-то исчез. Беатрис увидела перед собой охваченного яростью калеку. Лицо его побагровело, руки с такой силой вцепились в подлокотники кресла, что костяшки пальцев побелели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40