https://wodolei.ru/catalog/vanni/Roca/malibu/
из магнатов были вызваны только пять графов и восемнадцать баронов. Ему снова пришлось опереться на поддержку мелкопоместного дворянства и горожан в противовес враждебности и безразличию магнатов. В этом состояла его тактика.
Парламент послушно одобрил действия де Монфора и согласился с его урегулированием, воплощенным в провизиях. Но отступление Клэра на запад могло означать только возобновление гражданской войны. Король смиренно оставался под контролем Симона, и все это время с ним обращались с глубоким почтением. Принц Эдуард пользовался свободой, что, вероятно, объясняется данным им обещанием не пытаться бежать. Тем временем, однако, тучи баронской бури сгущались, в партии Симона произошло несколько расколов, а неизбежные трудности с управлением убавили его популярность. Однажды принц, отправившись с друзьями поохотиться, позабыл вернуться, как предписывала ему честь. Он ускакал, сначала преследуя по лесу оленя, а затем – более крупную добычу. Эдуард сразу же стал организующим ядром наиболее влиятельных элементов английской жизни, для которых уничтожение Симона де Монфора и его неслыханных нововведений стало главной и первоочередной целью. Дав обещание придерживаться «Хартии», устранить несправедливости и изгнать иностранцев, Эдуард сумел объединить баронскую партию и выбить почву из-под ног Монфора. Теперь граф представлялся многим не более чем вождем своей личной группировки, а его союз с Ллевеллином, означавший признание им притязаний валлийского принца на территорию и независимость, подпортил его репутацию.
Позволив Эдуарду обойти себя в политической игре, де Монфор оказался и в невыгодном военном положении. В то время, когда Эдуард и так называемые пограничные бароны удерживали долину Северна, сам он был заперт, отход на восток – отрезан, а его силы загнаны в южный Уэльс. В начале августа де Монфор предпринял еще одну попытку переправиться через реку и соединиться с силами, идущими с юго-востока под командованием его сына, тоже Симона. Ему удалось перейти Северн возле Вустера, но войско сына угодило в западню, устроенную Эдуардом неподалеку от Кенилворта, и было разбито. Не зная об этой катастрофе, граф сам попал в ловушку у Ившема, где 4 августа и состоялась решающая битва.
Сражение произошло в дождь, во время внезапно нагрянувшей бури. Валлийцы не выстояли перед тяжелой конницей Эдуарда, и небольшой отряд де Монфора, предоставленный самому себе, отчаянно бился до тех пор, пока имеющий подавляющее численное преимущество враг не одолел его сопротивление. Де Монфор пал героем на поле боя. Бароны убили многих попавших им в руки и изуродовали тела погибших. Старый король, жалкая фигура, невольно сопровождавший де Монфора во всех его походах, был ранен одним из сторонников его сына и избежал смерти лишь потому, что успел вовремя крикнуть: «Не убивайте меня! Я Генрих Винчестерский, ваш король».
* * *
Великий граф погиб, но его движение распространилось как вширь, так и вглубь по всей стране. Последовавшая за Ившемом непродуманная и наглая раздача конфискованных земель спровоцировала недовольство и сопротивление обиженных. В некоторых изолированных центрах, Кенилворте, Эксхольме и Эли, последователи де Монфора в отчаянии грабили и разоряли баронов. Правительство было 1 слишком слабым, чтобы бороться с ними. Простой народ не скрывал своих симпатий к начатому Монфором делу, повстанцы и преступники нападали на дороги, находя убежище в лесах. Иностранным наемникам от имени короля воспрещался приезд в Англию, так как их безопасность никто не гарантировал. Над страной нависала опасность возврата к феодальной анархии. В этой нелегкой ситуации папа Климент IX и его легат Оттобон выступали за умеренность, и после шестимесячной безуспешной осады Кенилворта Эдуард понял, что подобный образ действий – единственно возможен. Он встретил сильную оппозицию со стороны тех, кто разбогател за счет конфискаций. Граф Глостерский жестоко разочаровался из-за отказа Эдуарда провести обещанные реформы. В начале 1262 г. он потребовал изгнания иностранцев и возобновления действия провизии.
Для подкрепления своих требований он вошел в Лондон со всеобщего согласия горожан. Его действия и влияние легата обеспечили прощение лишенных наследства и хорошие условия для них по компромиссному принципу: «не лишение наследства, но выкуп». В конце 1267 г. по всей стране разъехались судьи, чтобы беспристрастно воплотить этот принцип в жизнь. Документы того времени свидетельствуют, что на местах восстание было направлено против чиновников, что его поддерживало низшее духовенство, а нередко и аббаты и настоятели, что значительная часть мелкопоместных дворян, не связанных с баронской партией феодальными узами, также выступала на стороне де Монфора.
В последние годы жизни, когда Монфор уже погиб, а Эдуард отправился в крестовый поход, немощный король наслаждался относительным миром. Более полустолетия назад он, тогда еще 9-летний мальчик, стал во главе страны, погруженной в пучину гражданской войны. Временами казалось, что и умереть ему придется также окруженным смутой гражданской войны. Однако бури в конце концов прошли: он смог обратиться к прекрасным вещам, всегда интересовавшим его намного больше, чем политическая борьба. Было освящено новое Вестминстерское аббатство, шедевр готической архитектуры; к этому Генрих III стремился всю свою жизнь и этим особенно дорожил. Здесь же в последние недели 1272 г. его и похоронили.
Спокойствие этих последних нескольких лет не должно создать у нас ложное представление, что борьба де Монфора и гражданская война были напрасными. Простой народ еще долгие годы почитал его как святого, а на его могиле творились чудеса. Его поддержка не помогла де Монфору при Ившеме, но он был их другом, он вселял надежду на то, что страданиям и угнетениям бедных будет положен конец, и за это они помнили его, позабыв его недостатки и ошибки. Знатный лорд, окруженный чиновинками, он страдал от излишней доверчивости и нетерпеливости. Он попрал интересы имущих, порвал со всеми традициями, чинил насилие во всех формах и возбуждал подозрение и недоверие.
Тем не менее де Монфор зажег факел, которому суждено было остаться непогашенным на протяжении всей английской истории. Уже в 1267 г. по статуту Мальборо заново вводились в действие главные из Вестминстерских провизии. Не менее важным было его влияние на своего племянника Эдуарда, нового короля, глубоко проникшегося идеями человека, которого он убил. Таким образом, устремления де Монфора пережили и поражение Ившема, и последовавшую за этим реакцию, а в Эдуарде I великий граф нашел своего настоящего наследника.
Глава XVIII. КОРОЛЬ ЭДУАРД I
Мало кто из принцев получил столь основательное образование в сфере искусства правления, как Эдуард I, когда в возрасте 33 лет смерть отца вознесла его на английский престол. Это был опытный лидер и умелый военачальник. Он носил отца на своих плечах; он сражался с Симоном де Монфором и, разделяя многие его взгляды, одолел этого человека. Испытав поражения на поле боя, он научился искусству войны. Когда на закате правления Генриха III ему приходилось временами брать на себя управление страной, он предпочитал действовать спокойно и терпеливо. Это становилось особенно заметным, когда его собственная любовь к порядку и реформам контрастировала с вялостью, неспособностью и общей слабостью его отца в государственных делах.
Эдуард I
Стройного телосложения, высокий, на голову выше среднего мужчины, с густыми волосами, которые, меняясь от пшеничных в детстве к черным в зрелом возрасте и седым к старости, отмечали его возраст, гордым лбом и правильными чертами лица, он имел лишь один внешний недостаток – опущенное левое веко, что было характерно и для его отца, а также немного заикался. Впрочем, последний изъян не мешал ему отличаться красноречием. Много можно узнать о человеке по его рукам и ногам. Крепкие, жилистые руки выдавали человека, умеющего обращаться с мечом; длинные ноги позволяли прочно держаться в седле. От современников Эдуард получил прозвище «Длинноногий». Хронист-доминиканец Николас Тривет, оставивший подробное описание внешности короля, рассказывает, что Эдуард находил радость в войнах и турнирах, а особенно в охоте, в том числе соколиной. Преследуя оленя, он не отдавал зверя собакам, не поражал его охотничьим копьем, а гнал что есть сил, чтобы самолично завалить несчастное животное.
Подобный образ действий был характерен и для его правления. Эдуард являет нам качества, представляющие смесь административных способностей Генриха II и личной доблести и великодушия Львиного Сердца. Ни один король не олицетворял настолько ярко избранный для себя девиз: «Каждому – свое». Он был страстным приверженцем справедливости и закона, хотя и понимал их по-своему, а также защитником прав всех групп общества. До последнего дыхания оскорбления и враждебность вызывали у короля бурное сопротивление. Но смирение или акт щедрости во многих случаях находили в его душе быстрый отклик и становились основой будущей дружбы.
Когда умер его отец, Эдуард находился на Сицилии, но крупнейшие магнаты страны, сойдясь у еще не закрытой усыпальницы Генриха III, провозгласили его королем, с согласия всего народа. Прошло два года, прежде чем он вернулся в Англию на коронацию. При его восшествии на трон наследственный и выборный принципы соединились, и никто не задавал вопроса, который из них является определяющим.
Конфликты с Симоном де Монфором и баронами научили его тому, что монархии необходимо держаться на национальном фундаменте. Если Симон в тяжелый для себя миг призвал средний класс помочь ему в борьбе против короны и самодовольной знати, то новый король уже по собственной воле использовал эту силу с самого начала. Соразмерность – вот основной мотив его самых успешных лет. Он видел сдерживающую роль, которую играли мятежные и гордые бароны и жадная церковь по отношению к королевской власти, но также признавал в них угнетателей массы своих подданных; он в гораздо большей степени, чем прежде, принимал во внимание интересы среднего класса и потребности народа в целом, что позволило ему заложить широкую упорядоченную основу, на которой монархия смогла функционировать в интересах всех. Вдохновленный этим, он стремился к национальной монархии, распространению своего владычества на Британских : островах и к усилению влияния в европейских делах.
Его административная реформа была направлена не на удовлетворение интересов какой-либо из мощных противоборствующих сил, а скорее на защиту общей справедливости. Если королю не нравились оковы, наложенные на его деда «Хартией», если он желал контролировать растущее богатство и притязания церкви, он все же не взял на себя отвоеванную власть, а распределил ее между, широким кругом лиц. Когда, конфликтуя с недавним прошлым, он отбирал привилегии, полученные баронами и церковью, то всегда делал это в интересах всего общества, что признавалось его подданными. Все его законы, при большом разнообразии проблем, имеют одну общую цель: «Мы должны выяснить, что наше и принадлежит нам, а другие – что их и принадлежит им».
Это было время упорядочения. Царствование Эдуарда памятно не возведением новых великих вех, а тем, что благотворные тенденции трех предшествующих правлений обрели четкие очертания. Многие ошибки были устранены, государственные структуры стали крепче, упорядоченней, обрели единство. Основные тенденции развития нации, складывавшиеся, как мы видели, с большим трудом, теперь вылились в форму, которая, затвердев, пережила трагедию «Черной смерти», Столетней войны с Францией, войны Роз и продержалась до конца средних веков, а кое в чем даже и дольше. В этот период мы наблюдаем, как рыцарская и буржуазная стадии общества постепенно сменяют чистый феодализм. Органы управления, землевладение, военная и финансовая системы, отношения церкви и государства – все обретает те формы, которые просуществовали почти до эпохи Тюдоров.
* * *
Первые восемнадцать лет правления Эдуарда стали свидетелями такого всплеска законотворческой активности, равного которому не было на протяжении столетий. Почти каждый год отмечен каким-либо важным статутом. Немногие из них были оригинальными, большинство составлялось в консервативном тоне, но их совокупный эффект оказался революционным. Эдуард полагался на своего канцлера, Роберта Бернела, епископа Батского и Уэльсского, человека незнатного происхождения, начавшего службу в королевской канцелярии и при дворе и поднявшегося до епископства. До самой своей смерти в 1292 г. Бернел оставался главным советником короля. Всю жизнь он провел на службе короне, вся его политика была посвящена увеличению ее власти за счет феодальных привилегий и влияния. Не пробыв еще и трех недель в должности канцлера после прибытия Эдуарда в Англию в 1274 г., он начал тщательное инспектирование местного управления. Вооруженные перечнем из сорока вопросов, уполномоченные разъехались по всей стране, чтобы выяснить, каковы права и владения короля, какие покушения на них предпринимались, какие чиновники продажны или нерадивы, какие шерифы из корысти покрывают преступления, пренебрегают своими обязанностями, берут взятки или слишком грубы. Подобные расследования предпринимались и прежде, но они никогда не были ни столь тщательными, ни столь плодотворными. Цель политики короля – уважение всех прав и устранение всех беззаконий: «Властитель, но не тиран».
Первый Вестминстерский статут, принятый парламентом в 1275 г., имел отношение к административным злоупотреблениям, вскрытым королевскими уполномоченными. Глостерский статут в 1278 г. предписывал судьям выяснить права феодальных магнатов на отправление правосудия их собственными судами и чиновниками в пределах собственных владений и строго зафиксировать их. Главная польза расследования состояла в том, чтобы напомнить крупным феодалам, что у них есть не только права, но и обязанности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Парламент послушно одобрил действия де Монфора и согласился с его урегулированием, воплощенным в провизиях. Но отступление Клэра на запад могло означать только возобновление гражданской войны. Король смиренно оставался под контролем Симона, и все это время с ним обращались с глубоким почтением. Принц Эдуард пользовался свободой, что, вероятно, объясняется данным им обещанием не пытаться бежать. Тем временем, однако, тучи баронской бури сгущались, в партии Симона произошло несколько расколов, а неизбежные трудности с управлением убавили его популярность. Однажды принц, отправившись с друзьями поохотиться, позабыл вернуться, как предписывала ему честь. Он ускакал, сначала преследуя по лесу оленя, а затем – более крупную добычу. Эдуард сразу же стал организующим ядром наиболее влиятельных элементов английской жизни, для которых уничтожение Симона де Монфора и его неслыханных нововведений стало главной и первоочередной целью. Дав обещание придерживаться «Хартии», устранить несправедливости и изгнать иностранцев, Эдуард сумел объединить баронскую партию и выбить почву из-под ног Монфора. Теперь граф представлялся многим не более чем вождем своей личной группировки, а его союз с Ллевеллином, означавший признание им притязаний валлийского принца на территорию и независимость, подпортил его репутацию.
Позволив Эдуарду обойти себя в политической игре, де Монфор оказался и в невыгодном военном положении. В то время, когда Эдуард и так называемые пограничные бароны удерживали долину Северна, сам он был заперт, отход на восток – отрезан, а его силы загнаны в южный Уэльс. В начале августа де Монфор предпринял еще одну попытку переправиться через реку и соединиться с силами, идущими с юго-востока под командованием его сына, тоже Симона. Ему удалось перейти Северн возле Вустера, но войско сына угодило в западню, устроенную Эдуардом неподалеку от Кенилворта, и было разбито. Не зная об этой катастрофе, граф сам попал в ловушку у Ившема, где 4 августа и состоялась решающая битва.
Сражение произошло в дождь, во время внезапно нагрянувшей бури. Валлийцы не выстояли перед тяжелой конницей Эдуарда, и небольшой отряд де Монфора, предоставленный самому себе, отчаянно бился до тех пор, пока имеющий подавляющее численное преимущество враг не одолел его сопротивление. Де Монфор пал героем на поле боя. Бароны убили многих попавших им в руки и изуродовали тела погибших. Старый король, жалкая фигура, невольно сопровождавший де Монфора во всех его походах, был ранен одним из сторонников его сына и избежал смерти лишь потому, что успел вовремя крикнуть: «Не убивайте меня! Я Генрих Винчестерский, ваш король».
* * *
Великий граф погиб, но его движение распространилось как вширь, так и вглубь по всей стране. Последовавшая за Ившемом непродуманная и наглая раздача конфискованных земель спровоцировала недовольство и сопротивление обиженных. В некоторых изолированных центрах, Кенилворте, Эксхольме и Эли, последователи де Монфора в отчаянии грабили и разоряли баронов. Правительство было 1 слишком слабым, чтобы бороться с ними. Простой народ не скрывал своих симпатий к начатому Монфором делу, повстанцы и преступники нападали на дороги, находя убежище в лесах. Иностранным наемникам от имени короля воспрещался приезд в Англию, так как их безопасность никто не гарантировал. Над страной нависала опасность возврата к феодальной анархии. В этой нелегкой ситуации папа Климент IX и его легат Оттобон выступали за умеренность, и после шестимесячной безуспешной осады Кенилворта Эдуард понял, что подобный образ действий – единственно возможен. Он встретил сильную оппозицию со стороны тех, кто разбогател за счет конфискаций. Граф Глостерский жестоко разочаровался из-за отказа Эдуарда провести обещанные реформы. В начале 1262 г. он потребовал изгнания иностранцев и возобновления действия провизии.
Для подкрепления своих требований он вошел в Лондон со всеобщего согласия горожан. Его действия и влияние легата обеспечили прощение лишенных наследства и хорошие условия для них по компромиссному принципу: «не лишение наследства, но выкуп». В конце 1267 г. по всей стране разъехались судьи, чтобы беспристрастно воплотить этот принцип в жизнь. Документы того времени свидетельствуют, что на местах восстание было направлено против чиновников, что его поддерживало низшее духовенство, а нередко и аббаты и настоятели, что значительная часть мелкопоместных дворян, не связанных с баронской партией феодальными узами, также выступала на стороне де Монфора.
В последние годы жизни, когда Монфор уже погиб, а Эдуард отправился в крестовый поход, немощный король наслаждался относительным миром. Более полустолетия назад он, тогда еще 9-летний мальчик, стал во главе страны, погруженной в пучину гражданской войны. Временами казалось, что и умереть ему придется также окруженным смутой гражданской войны. Однако бури в конце концов прошли: он смог обратиться к прекрасным вещам, всегда интересовавшим его намного больше, чем политическая борьба. Было освящено новое Вестминстерское аббатство, шедевр готической архитектуры; к этому Генрих III стремился всю свою жизнь и этим особенно дорожил. Здесь же в последние недели 1272 г. его и похоронили.
Спокойствие этих последних нескольких лет не должно создать у нас ложное представление, что борьба де Монфора и гражданская война были напрасными. Простой народ еще долгие годы почитал его как святого, а на его могиле творились чудеса. Его поддержка не помогла де Монфору при Ившеме, но он был их другом, он вселял надежду на то, что страданиям и угнетениям бедных будет положен конец, и за это они помнили его, позабыв его недостатки и ошибки. Знатный лорд, окруженный чиновинками, он страдал от излишней доверчивости и нетерпеливости. Он попрал интересы имущих, порвал со всеми традициями, чинил насилие во всех формах и возбуждал подозрение и недоверие.
Тем не менее де Монфор зажег факел, которому суждено было остаться непогашенным на протяжении всей английской истории. Уже в 1267 г. по статуту Мальборо заново вводились в действие главные из Вестминстерских провизии. Не менее важным было его влияние на своего племянника Эдуарда, нового короля, глубоко проникшегося идеями человека, которого он убил. Таким образом, устремления де Монфора пережили и поражение Ившема, и последовавшую за этим реакцию, а в Эдуарде I великий граф нашел своего настоящего наследника.
Глава XVIII. КОРОЛЬ ЭДУАРД I
Мало кто из принцев получил столь основательное образование в сфере искусства правления, как Эдуард I, когда в возрасте 33 лет смерть отца вознесла его на английский престол. Это был опытный лидер и умелый военачальник. Он носил отца на своих плечах; он сражался с Симоном де Монфором и, разделяя многие его взгляды, одолел этого человека. Испытав поражения на поле боя, он научился искусству войны. Когда на закате правления Генриха III ему приходилось временами брать на себя управление страной, он предпочитал действовать спокойно и терпеливо. Это становилось особенно заметным, когда его собственная любовь к порядку и реформам контрастировала с вялостью, неспособностью и общей слабостью его отца в государственных делах.
Эдуард I
Стройного телосложения, высокий, на голову выше среднего мужчины, с густыми волосами, которые, меняясь от пшеничных в детстве к черным в зрелом возрасте и седым к старости, отмечали его возраст, гордым лбом и правильными чертами лица, он имел лишь один внешний недостаток – опущенное левое веко, что было характерно и для его отца, а также немного заикался. Впрочем, последний изъян не мешал ему отличаться красноречием. Много можно узнать о человеке по его рукам и ногам. Крепкие, жилистые руки выдавали человека, умеющего обращаться с мечом; длинные ноги позволяли прочно держаться в седле. От современников Эдуард получил прозвище «Длинноногий». Хронист-доминиканец Николас Тривет, оставивший подробное описание внешности короля, рассказывает, что Эдуард находил радость в войнах и турнирах, а особенно в охоте, в том числе соколиной. Преследуя оленя, он не отдавал зверя собакам, не поражал его охотничьим копьем, а гнал что есть сил, чтобы самолично завалить несчастное животное.
Подобный образ действий был характерен и для его правления. Эдуард являет нам качества, представляющие смесь административных способностей Генриха II и личной доблести и великодушия Львиного Сердца. Ни один король не олицетворял настолько ярко избранный для себя девиз: «Каждому – свое». Он был страстным приверженцем справедливости и закона, хотя и понимал их по-своему, а также защитником прав всех групп общества. До последнего дыхания оскорбления и враждебность вызывали у короля бурное сопротивление. Но смирение или акт щедрости во многих случаях находили в его душе быстрый отклик и становились основой будущей дружбы.
Когда умер его отец, Эдуард находился на Сицилии, но крупнейшие магнаты страны, сойдясь у еще не закрытой усыпальницы Генриха III, провозгласили его королем, с согласия всего народа. Прошло два года, прежде чем он вернулся в Англию на коронацию. При его восшествии на трон наследственный и выборный принципы соединились, и никто не задавал вопроса, который из них является определяющим.
Конфликты с Симоном де Монфором и баронами научили его тому, что монархии необходимо держаться на национальном фундаменте. Если Симон в тяжелый для себя миг призвал средний класс помочь ему в борьбе против короны и самодовольной знати, то новый король уже по собственной воле использовал эту силу с самого начала. Соразмерность – вот основной мотив его самых успешных лет. Он видел сдерживающую роль, которую играли мятежные и гордые бароны и жадная церковь по отношению к королевской власти, но также признавал в них угнетателей массы своих подданных; он в гораздо большей степени, чем прежде, принимал во внимание интересы среднего класса и потребности народа в целом, что позволило ему заложить широкую упорядоченную основу, на которой монархия смогла функционировать в интересах всех. Вдохновленный этим, он стремился к национальной монархии, распространению своего владычества на Британских : островах и к усилению влияния в европейских делах.
Его административная реформа была направлена не на удовлетворение интересов какой-либо из мощных противоборствующих сил, а скорее на защиту общей справедливости. Если королю не нравились оковы, наложенные на его деда «Хартией», если он желал контролировать растущее богатство и притязания церкви, он все же не взял на себя отвоеванную власть, а распределил ее между, широким кругом лиц. Когда, конфликтуя с недавним прошлым, он отбирал привилегии, полученные баронами и церковью, то всегда делал это в интересах всего общества, что признавалось его подданными. Все его законы, при большом разнообразии проблем, имеют одну общую цель: «Мы должны выяснить, что наше и принадлежит нам, а другие – что их и принадлежит им».
Это было время упорядочения. Царствование Эдуарда памятно не возведением новых великих вех, а тем, что благотворные тенденции трех предшествующих правлений обрели четкие очертания. Многие ошибки были устранены, государственные структуры стали крепче, упорядоченней, обрели единство. Основные тенденции развития нации, складывавшиеся, как мы видели, с большим трудом, теперь вылились в форму, которая, затвердев, пережила трагедию «Черной смерти», Столетней войны с Францией, войны Роз и продержалась до конца средних веков, а кое в чем даже и дольше. В этот период мы наблюдаем, как рыцарская и буржуазная стадии общества постепенно сменяют чистый феодализм. Органы управления, землевладение, военная и финансовая системы, отношения церкви и государства – все обретает те формы, которые просуществовали почти до эпохи Тюдоров.
* * *
Первые восемнадцать лет правления Эдуарда стали свидетелями такого всплеска законотворческой активности, равного которому не было на протяжении столетий. Почти каждый год отмечен каким-либо важным статутом. Немногие из них были оригинальными, большинство составлялось в консервативном тоне, но их совокупный эффект оказался революционным. Эдуард полагался на своего канцлера, Роберта Бернела, епископа Батского и Уэльсского, человека незнатного происхождения, начавшего службу в королевской канцелярии и при дворе и поднявшегося до епископства. До самой своей смерти в 1292 г. Бернел оставался главным советником короля. Всю жизнь он провел на службе короне, вся его политика была посвящена увеличению ее власти за счет феодальных привилегий и влияния. Не пробыв еще и трех недель в должности канцлера после прибытия Эдуарда в Англию в 1274 г., он начал тщательное инспектирование местного управления. Вооруженные перечнем из сорока вопросов, уполномоченные разъехались по всей стране, чтобы выяснить, каковы права и владения короля, какие покушения на них предпринимались, какие чиновники продажны или нерадивы, какие шерифы из корысти покрывают преступления, пренебрегают своими обязанностями, берут взятки или слишком грубы. Подобные расследования предпринимались и прежде, но они никогда не были ни столь тщательными, ни столь плодотворными. Цель политики короля – уважение всех прав и устранение всех беззаконий: «Властитель, но не тиран».
Первый Вестминстерский статут, принятый парламентом в 1275 г., имел отношение к административным злоупотреблениям, вскрытым королевскими уполномоченными. Глостерский статут в 1278 г. предписывал судьям выяснить права феодальных магнатов на отправление правосудия их собственными судами и чиновниками в пределах собственных владений и строго зафиксировать их. Главная польза расследования состояла в том, чтобы напомнить крупным феодалам, что у них есть не только права, но и обязанности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66