- Ты знаешь, есть такое понятие, как неотложные служебные дела, - как можно
серьезнее попытался намекнуть Рельмо, чтобы не вступать в дурацкий спор.
Ссориться с Дэном сейчас было некстати. Сейчас было кстати выражать кузену Дэну
всяческие благодарности, заверять в своем вечном к нему почтении и склоняться
перед ним, трижды касаясь лбом ковра у его тапочек... тридцать девятого размера... -
Или вы думаете, я на работе тоже в мячики играю?
- Ага. С Толиком, - усмехнулся Дэн.
Противная мелюзга! Даже если я тебе должен по гроб жизни, неужели это дает тебе
право ТАК шутить?
- С Толиком невозможно играть, - заметил Ресс с таким потрясающим равнодушием,
словно не заметил язвительного замечания кузена. Или не знал о некоторых
издержках эльфийского воспитания, из-за которых на Толика косо посматривали и
люди, и шархи. - Он никогда не соблюдает правила, его шарики вечно получаются то
с лапками, то с крылышками, сходят с траектории и иногда кусаются.
Он наконец повернулся к собеседнику, и Макс невольно улыбнулся. На этот раз
кузен напялил ярко-желтые линзы с фиолетовыми звездами. Как его шпунтики на
трассе не остановили! У любого нормального человека при виде этих линз возник бы
вопрос: что вообще может видеть сквозь них владелец?
- Что случилось? - спросил региональный координатор, надеясь, что, когда речь
зайдет о деле, Дэн прекратит наконец говорить гадости. - Зачем вы меня искали?
- Помнишь, время от времени ты приносил мне различные вещи и просил узнать что-
либо об их владельцах, - неторопливо начал объяснять Ресс, одновременно вынимая
из вышитого мешочка эти самые вещи и раскладывая их на ковре в порядке, понятном
ему одному. Макс молча кивнул. Конечно помнит, как же не помнить. Вот, к
примеру, шпилька мэтрессы Морриган, которую он лично выпросил якобы на память.
Обрывок книжной страницы, добытый путём примитивного мародерства с убитого
"небесного всадника". Испорченная заготовка для браслета-амулета, вынутая тайком
из мусорной корзины уважаемого коллеги Истрана. Бесценные презенты зловредной
Стеллы - два трудно узнаваемых куска металла в пятнах давно засохшей крови:
обломок разрезанного панциря принца-бастарда Элмара и наконечник той самой
стрелы, которая чуть не оставила Ортан без короля. Доктор прихватила этот
"артефакт" в своей обычной беспардонной манере, без всяких объяснений. Помнится,
к нему еще прилагалась целая пробирка свеженькой королевской крови, об анализе
которой не первый год мечтал любопытный Макс. Как ворчали и бранились бедные
лаборанты, которых жестокий начальник заставил трудиться среди ночи! Зато теперь
достоверно подтверждено, что слухи о загадочном гноме, подпортившем генофонд
лондрийских королей, есть неоспоримая правда...
- Вчера я прибирался в своих вещах, - с неторопливым спокойствием высшего
посвященного продолжал Ресс, - и случайно, просто запустив руку в шкатулку, сжал
в горсти эти предметы одновременно. Получилось нечто странное...
- А это что? - уточнил Макс, указывая на шестой предмет. Эту примитивную
неровную монету он точно видел впервые и Рессу не приносил.
- Я не очень помню, кажется, эту вещицу привез мне Дэн с Каппы, и я не имею
понятия, почему она оказалась именно в этой шкатулке.
- Это каппийская монета, и привез ее не я, а Витька, - перебил его Дэн. - Я
помню. Ты еще сказал, что ее надо спрятать, что она какая-то нехорошая.
Рассказывай уже - Макс весь издергался. Что ты там увидел?
- Серая тень восстала из монеты, - без возражений и без долгих вступлений начал
Ресс. Нет, чтоб уж сразу и толковать между делом, неужели он думает, что его
цветовые аллегории могут быть понятны людям, видящим глазами! - Накрыла тень все
видимое пространство, и засветились в тени два огня, кажется, синий и красный.
Синий направил свой свет на шпильку, а красный - на наконечник. Из шпильки же
потянулись нити света к наконечнику, замкнув треугольник, и на металле выступила
кровь. И услышал я крик, словно много людей одновременно взвыли от боли и
отчаяния, и взметнулся силуэт человека над окровавленным куском железа, взвился
и опал, рассыпавшись прахом. Тогда распался треугольник, исчезли светящиеся
нити, а шпилька ожила, обернувшись змеей. И покатился к ней браслет, а она
покатилась к нему, свернувшись кольцом, и встретившись, обвила его, после чего
стали они множиться на глазах, образуя цепь, в которой серебряное звено
чередовалось с черным... Здравствуй, Толик.
Оба зрячих слушателя, удивленные странной концовкой, тут же завертели головами
и, разумеется, никакого Толика не обнаружили. Дэн сообразил первым и потребовал
появиться немедленно, напомнив, что шляться невидимым и подслушивать разговоры
старших - дурной тон. Как будто Толик хоть когда-нибудь заботился о собственных
манерах и соблюдал правила хорошего тона!
- Вот уж, промолчать не мог! - засмеялся Толик, касаясь плеча Дэна, чтобы
избавиться от бесполезной уже невидимости. - Я хотел послушать, никому не мешая.
А теперь эти вредные деды будут на меня дуться и перебивать на каждом слове. А
то еще и выгнать попробуют.
Региональному координатору очень хотелось послать оливкового нахала послушать
что-нибудь другое в одно знаменитое место, но пришлось сдержаться. Ведь еще не
успел поблагодарить за последнюю услугу...
- Вы мне лучше скажите, мудрые старцы, - продолжил нахал, устраивая свою толстую
задницу на подлокотнике ближайшего кресла, - откуда мой дядя знает, что у вас
тут намечается какой-то важный разговор?
- Вот у дяди и спроси, - посоветовал Дэн. - Это он тебя послал?
- Нет, это я сам себя невидимым сделал! Конечно он. Так что не пытайтесь меня
выгнать.
- Стоило бы, - все-таки не сдержался Макс. - А если твоему дяде так интересно,
пусть официально обращается к нашему дяде...
- Не надо, - мягко перебил его Ресс. - Я рассказал отцу обо всем, что увидел, и
он наверняка поделился с эльфами. Он же вроде как дружит со Светлым. И тебя
позвать тоже он посоветовал.
Дэн насмешливо посмотрел на Толика снизу вверх и сообщил:
- Мне иногда вообще непонятно, как мыслит твой дядя. Если он знал, что здесь
будет Ресс, на кой сдалась вся эта невидимость?
- А невидимость и не для вас делалась. Мне надо было еще в одно место смотаться.
Раз уж мне дали ориентиры Дельты, дядя велел посмотреть, что там делает Хоулиан,
как себя ведет и не позорит ли свой род чем-нибудь предосудительным. Наивный
старикан думал, что я приятеля сдам! Да пусть он их там хоть всех насмерть
опозорит, не фиг из меня стукача делать! А чтобы моя зеленая физиономия не
вызвала паники на Дельте, дядя наложил на меня невидимость. Вы не отвлекайтесь,
продолжайте. Ты там про цепь говорил...
- Цепь очертила границы тени, и в таком положении они остались. Тень не могла
распространиться за пределы границы, а цепь остановилась, не в силах
продвинуться дальше. Огни же погасли. Вот такое странное видение. По твоей
реакции, Макс, я вижу, что все случившееся очень плохо. Мне тоже так показалось,
я и решил проверить, что в этом случае можно сделать. Знаешь, как Дэн гадает, -
если клиента не устраивает результат, меняет исходные данные и бросает кости
заново.
- Не только я так делаю, - недовольно поправил его Дэн. - Так испокон веков
принято. Все так поступают, и дядя Молари гадает точно так же. И потом результат
напрямую зависит от исходных.
- Пусть так, это не столь важно. Я никогда не гадал на костях, возможно, не знаю
каких-то тонкостей. Итак, я решил поэкспериментировать с разными наборами
предметов, у меня там их в этой шкатулке полно. Тень из монеты появляется в
любом случае, но взаимодействовать с другими предметами может только в сочетании
с обрывком бумаги. Только тогда загораются два огня, и их лучи тянутся к другим
предметам. Общим остается противостояние этих двух сил всем остальным.
- А результаты? - напряженно уточнил региональный координатор, не замечая, как
его бедная коса уверенно превращается в мочалку.
- В лучшем случае тень удается ограничить, как это было в первом видении. В
остальных случаях она накрывает собой все видимое пространство, от нее веет
холодом и смертью. Нехорошее чувство остается после таких видений.
- Хоть какой-то более-менее оптимистический прогноз есть? Или максимум, что
можно сделать, - это ограничить?
- Есть, - невозмутимо кивнул Ресс. - Только один и довольно странный. Если
присоединить ко всему набору еще один предмет, который тридцать лет провалялся
на самом дне шкатулки. Он меняет ход событий в самом начале, разрывая
треугольник, и тогда каждый предмет начинает действовать иначе. Наконечник
превращается в паука и оплетает своей паутиной синий и красный огни. Осколок
брони становится вихрем небольших, но очень острых лезвий, и, налетев на тень,
рвет ее в клочья. Цепь сжимает границу тени до маленького пульсирующего сгустка,
однако полностью уничтожить тень не удается и в этом случае. Она бессмертна.
- А что за предмет? - торопливо уточнил Макс, быстро прикидывая, что сто раз он
был прав насчет Шеллара. Любопытный умник действительно нужен этому бестолковому
миру, и надо срочно что-то делать, иначе действительно убьют и последствия будут
катастрофическими.
- Вот. - На раскрытой ладони кузена Ресса лежала прядь мягких детских волос,
связанных традиционным магическим узлом от сглаза. - Не узнаешь? Ты же сам мне
это принес.
- Не помню.
- Твой сын, Макс, - тихо подсказал Дэн. Очень тихо, словно ожидал от
темпераментного кузена фейерверка непотребной ругани и крушения мебели в
беспредельном отчаянии.
- Нет, - прошипел региональный координатор, сжимая в кулаке растрепанную косу. -
Не дам. Да пусть хоть весь этот мир... Тьфу, Толик, зараза, что это за дерьмо!..
- Это не дерьмо, всего лишь чертополох. Извини, Макс, - довольно формально и
совершенно серьезно сообщил поганец Толик, наблюдая, как почтенный мэтр
отплевывается и шипит, словно кошка, укусившая ежа. - Ты должен думать, что
говоришь. Сам ведь знаешь, у тебя не только глаз дурной. Ты вспомни, сколько раз
твой язык...
Региональный координатор прекратил плеваться и выдал несколько сложноподчиненных
предложений, не оставлявших сомнений в том, кто был первым наставником
маленького Кантора в области нецензурной ругани. А также посулил поганцу Толику,
что когда-нибудь его все-таки заловят и примерно накажут за нарушение подписки о
неприменении магии.
- Уж лучше так, - хмыкнул эльф. - Не хватало, чтобы ты целый мир сглазил!
- Макс, ты напрасно так разволновался, - добавил невозмутимый Ресс. - Разве я
сказал, что с твоим сыном что-то случится? Он вовсе не должен стать жертвой. Его
место в дальнейшем раскладе не совсем ясно, но только потому, что не хватает еще
какой-то составляющей.
- Надо было сразу сказать, - наставительно изрек Дэн. - И мир бы уцелел, и Макса
бы не накормили чертополохом. Макс, ты "Винни-Пуха" читал?
- Я читал! - жизнерадостно возгласил Толик. - И очень надеялся, что Макс будет
бегать кругами с высунутым языком... Ой! Макс, перестань! Я же хотел, как лучше!
Прекрати, а то призову стадо ежиков, закаешься насылать мигрень на благодетелей!
Ничего себе награда за спасение мира!
На том и закончился серьезный разговор, ибо в присутствии Толика деловые беседы
никогда не длились более пяти минут. И началось безобразие, так как способность
Толика провоцировать безобразия везде, где бы он ни появился, была столь же
знаменита, как дурной глаз Макса Рельмо. Ресс пытался снять насланную мигрень,
Макс спешно колдовал себе иммунитет от ожогов крапивы, попутно сожалея во
всеуслышание, что не умеет насылать еще геморрой и импотенцию, по комнате гулко
топали обещанные ежики, Дэн грозился всех побить, выгнать вон и заодно вызвать
психбригаду...
Неудивительно, что Дэнова сопливая дочурка, которую угораздило припереться из
школы как раз в разгар всего этого безобразия, полюбовалась на почтенных мэтров
как на безнадежных идиотов и, в отличие от воспитанного дяди Макса, немедленно
сказала то, что подумала:
- Старые уже, а ведете себя, как дети малые!
Жизнь продолжалась несмотря ни на что. Она, зараза такая, всегда продолжается,
что бы ни случилось. Какие бы ни произошли события - радостные, трагические,
кошмарные, все заканчивается... а жизнь продолжается. Плавная, могучая и
неповоротливая река бытия не останавливается даже в великие моменты, потрясающие
все человечество. Что уж говорить о такой мелочи, как товарищ Кантор, его любовь
и ненависть, стремления и надежды, потери и комплексы... А также припаленная спина
и безумные сны, ну откуда они берутся, эти сны проклятые!
Словом, все проходит, и события прошедших дней так же сотрутся и забудутся,
смятые повседневной суетностью человеческого существования.
Примерно такими мыслями встретил Кантор первый вечер лета, лежа на полу в
библиотеке и созерцая надвигающиеся за окном сумерки. Зализывать раны и отходить
от потрясений ему было не впервой, и относился он к этому процессу, как и
подобает воину - сознавал, что очередная неприятность завершилась, а жизнь
продолжается, и терпеливо ждал, когда неумолимое время покончит с последствиями
упомянутой неприятности. О том, что выздоровление процесс долгий и постепенный,
он прекрасно знал на собственном богатом опыте, но столь же точно понимал, что
это когда-нибудь закончится. Подниматься и ходить у Кантора получалось пока с
большим трудом, однако лежать в постели он наотрез отказался. Во-первых, потому,
что вообще не любил болеть, а во-вторых, находиться постоянно в комнате, где его
посещали кошмары, видения и всякие мертвые короли, было неприятно. Гораздо лучше
было валяться на мохнатом ковре в библиотеке, уложив голову на колени Ольге, и
болтать о чем-нибудь глупом и неважном под мелодичное звучание музыкальных
кристаллов, слушать ее сказки или просто дурачиться, обмениваясь шутками,
зачастую совершенно безумными, вроде той девочки с водопроводным краном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9