Жизненная сила этого пожатия, казалось, возвращает ему сознание. Он увидел напряженное лицо отца и понял, что тот зол на него… но в то же самое время в этих золотистых глазах он уловил удивительную нежность. Отец не отходил от него даже в присутствии врача, и Жюстин ни разу не попытался разъединить их руки. Жюстин корчился от боли, когда прочищали рану, но молчал. По лицу его струился пот. У него было такое ощущение, что в боку орудуют раскаленной кочергой.– Еще не все? – возмущенно простонал он, не в силах больше терпеть. Максимилиан тихо утешал его, пока врач не закончил обрабатывать рану. После перевязки Жюстину дали какое-то противное на вкус лекарство. Он настоял на том, чтобы самому держать стакан. Отец приподнял ему голову и помог выпить лекарство. Жюстин счел это крайне унизительным.– Лучше бы ты… накричал на меня и… послал к черту. – Он закашлялся, когда исчезла последняя капля горькой жидкости. – Твоя доброта… очень странная.– Преисподнюю я устрою тебе завтра, – пригрозил Макс, поправляя покрывала. – А сейчас я рад, что у тебя все в порядке.– Все в порядке? – удивленно повторил Жюстин.– Это несерьезная рана, – сказал Макс, убирая влажные локоны с бледного лба Жюстина.– Ты не говорил бы так… если бы ранили тебя.Макс улыбнулся.– Ты скоро поправишься, и тогда я выскажу тебе свое мнение по поводу твоей дуэли.– Н…никогда… – Жюстин широко зевнул, лекарство начало действовать. Его глаза еще были открыты, когда он почувствовал, что Макс шевельнулся. – Ты уходишь?– Нет, мой сын.– Иди, если хочешь, – еле слышно пробормотал Жюстин.– Нет пока, – последовал ответ, и мальчик окончательно расслабился. Он снова взял отца за руку и уснул, держа ее. Глава 12 – Как он? – спросил Александр, наливая Максу вина. Макс сделал ему знак, чтобы тот поставил бутылку.– Все будет хорошо. – Макс только что спустился сверху, где спокойно спал Жюстин. Лизетта и Ноэлайн хлопотали около расстроенной Ирэн, предлагая ей кофе, основательно разбавленного бренди. – Рана не опасна, но он еще в шоке. – Макс помолчал, затем мрачно добавил:– Как и я.– Неужели ты не ожидал от него подобной выходки? – спросил Бернар. – Меня лично удивляет, что это не случилось раньше.– Он следует по стопам отца, не так ли? – продолжил Александр.Макс посмотрел на обоих холодным взглядом.– Да, это так, – сказал Бернар. – Макс, ты хорошо знаешь своего сына и не мог не ожидать от него такого. С твоей стороны глупо надеяться, что это не повторится.Макс уже готов был резко ответить им, но его прервал тихий голос Лизетты.– Макс, – сказала она, входя в комнату и беря его за руку. – Я не хочу лишать тебя братского сочувствия и сострадания, но Берти уже приготовила ужин. Пойди и подкрепись как следует.– Я не голоден…– Ну хоть немного, милый, – умоляла она с доброй, обворожительной улыбкой.Ворча, Макс пошел с ней к двери. Лизетта оглянулась через плечо и укоризненно посмотрела на братьев, прежде чем спокойно выйти из комнаты. Этот взгляд так резко контрастировал с тем благодушным выражением лица, когда она разговаривала с Максом, что Александр не мог удержаться от улыбки.– Несмотря на мягкость, – заметил он, – Лизетта настоящий деспот.– Это не смешно, – заявил Бернар.– Почему? Она очень подходит Максу.– Я бы так не сказал. – Бернар сделал большой глоток вина, глядя на пустой дверной проем. – Наоборот, даже опасна для него.– Не понимаю почему.– Лизетта постоянно пытается ворошить прошлое, когда лучше оставить его в покое. Проявляет дьявольское любопытство относительно Корин… а это ведет к неприятностям.Александр задумчиво приподнял голову:– Лизетта не нравится тебе, не так ли?Голос Бернара был твердым:– Не сама она, а ее стремление воскресить воспоминания, ее влияние на Макса или на Этьена Са… – Он замолчал, но слишком поздно.Алекс удивился:– На Этьена Сажесса? При чем здесь Сажесс?– Оставим это, – резко сказал Бернар.– Она ни за что не вступит в связь с ним, как это сделала Корин. Нет, тебя беспокоит другое…– Хватит, – проворчал Бернар. * * * – Это моя вина, – проговорил Филипп.– Ерунда, – возразил Жюстин и открыл рот, когда Лизетта поднесла ложку к его губам. Она настояла на том, чтобы покормить его, хотя Жюстин вполне мог поесть сам. Поскольку Лизетта долго ухаживала за больной матерью, она привыкла к таким заботам. Сначала Жюстин протестовал, но вскоре смирился и начал относиться к ней как к матери.– Расскажи мне, Филипп, что произошло, – попросил Макс, сидя в стороне от кровати на французском стуле красного дерева с изогнутой спинкой.Филипп, как всегда, начал тщательно подбирать слова:– Я поссорился… с тремя юношами, один из которых хотел спровоцировать меня на дуэль. Я отказался, но в это время появился Жюстин и…– И поднял брошенную перчатку, – подсказал отец, язвительно улыбаясь.Жюстин встретился взглядом с Лизеттой и отвел рукой чашку с супом.– Они назвали его трусом, отец, – сказал он, не глядя на Макса.– И этого было достаточно?– Нет, они также назвали меня хулиганом, а тебя…– Как?Шея и уши Жюстина покраснели.– Так, как все называют, – пробормотал он.– Как же все-таки?– Зачем спрашивать? Ты ведь знаешь!– Я хочу услышать это от тебя. – Жюстин несколько раз провел руками по волосам, взволнованно оглядывая комнату. – Скажи, – настаивал Макс, пристально глядя на сына. – Когда-то мы должны внести в это ясность.Лизетте и Филиппу следовало бы выйти из комнаты, но они не посмели. Напряжение достигло такого накала, что никто из четверых не осмеливался ни пошевелиться, ни даже дышать.– Они назвали тебя убийцей, – произнес Жюстин полушепотом и внезапно резко выдохнул. – Они не раз говорили это. Все. А ты спрашиваешь, почему я часто дерусь. Как, по-твоему, я должен поступать… Я дерусь за Филиппа и за себя! Только поэтому мы и можем выжить, являясь твоими сыновьями. Я никогда не знал, что значит иметь друга, так же как и Филипп. – Он повернул голову и посмотрел на брата. – Скажи ему! В их глазах мы вдвойне виноваты. Мы не просто сыновья какого-то заурядного убийцы, мы – Волераны, и потому они дьявольски жаждут нашей крови!Макс подошел к кровати и ласково обнял Жюстина за плечи.– Послушай меня, сынок. Я все понимаю…– Нет…– Ради Бога, не прерывай меня! Ты не в состоянии запретить говорить подобные вещи. Слухи будут бродить, и ты не остановишь их. Если даже ты убьешь человека, Жюстин, или дюжину, но прошлое не изменишь. Все равно останешься моим сыном. Можешь проклинать это, если хочешь, но все останется, как есть.– Какое прошлое? – спросил юноша, и в его глазах неожиданно заблестели слезы. – Что произошло? Почему ты не скажешь, сделал это или нет? Почему не говоришь мне правду?Его слова повисли в воздухе, в то время как все смотрели на Макса.– Ну что я могу тебе сказать? Я женился на твоей матери по любви. Однако мои чувства изменились через несколько лет после твоего рождения, когда я понял, что Корин связалась с другим мужчиной.– С кем? – спросил Жюстин.– Это не важно…– Скажи мне, черт побери! Это Этьен Сажесс?Макс медленно кивнул.– Почему? – спросил Филипп. – Почему она сделала это?– Наверное, ей казалось, что она любит его, – ответил Макс, сохраняя спокойствие. Только Лизетта знала, каких усилий ему стоит говорить о прошлом. – Я не смог сделать Корин счастливой. Это отчасти и послужило причиной того, что она ушла к другому.– В таком случае нет необходимости оправдывать ее, – заключил Жюстин. – Я даже рад, что она умерла.– Нет, Жюстин. Ее можно жалеть, но нельзя ненавидеть.– Ее убил Этьен Сажесс? – спросил мальчик.– Нет.Подбородок Жюстина задрожал.– Значит, ты? – спросил он прерывающимся голосом. Казалось, Максу трудно говорить.– Нет. Я нашел ее уже мертвой.– Тогда кто же?..– Не знаю.На лице Жюстина отразились гнев и недоверие.– Но ты должен! Ты обязан знать.– Хотелось бы, – тихо произнес Макс, – знать, что произошло. Но больше всего я хочу, чтобы твою жизнь не омрачала тень прошлого.Жюстин закрыл глаза и откинул голову на подушки.– Больше ничего не можешь рассказать мне? Ты кого-нибудь подозреваешь? Кто мог желать ее смерти?– Несколько лет назад я задал этот вопрос Этьену Сажессу, надеясь, что он поможет разгадать тайну.– Ну и?..– Он уверен, что это я убил Корин из ревности.– Тебе следовало бы прикончить его на дуэли, – пробормотал Жюстин.– Посмотри на меня. – Макс подождал, пока Жюстин откроет глаза. – Ты должен осторожно относиться к поединкам, мой своевольный сын. Пусть лучше тебя назовут трусом, чем каждый раз кидаться в драку, когда какой-нибудь сопляк бросит тебе вызов. Чем грознее твоя репутация, тем больше желающих спровоцировать тебя. И чем чаще ты пользуешься своей шпагой, тем чаще будешь вынужден делать это еще и еще. Я не хочу такой судьбы для тебя и твоего брата.– Отец? – хрипло спросил Жюстин. – Почему я должен верить, что не ты убил ее?Филипп в ярости подошел к кровати:– Жюстин, как ты можешь спрашивать об этом!Макс ничуть не разгневался.– Решай сам, верить мне или нет. В любом случае мои чувства к тебе не изменятся. Вы оба мои сыновья, и я прежде всего желаю вам счастья и безопасности.Жюстин проглотил подступивший к горлу ком и, приподнявшись с подушек, наклонился к отцу. Макс осторожно обнял сына, пригладил волосы и тихо сказал ему что-то такое, чего остальные не могли слышать. Лизетта заметила, как Филипп сделал шаг вперед, затем остановился, поняв, что это касается только Жюстина и отца. Как же благороден и бескорыстен Филипп, подумала она и взяла его за руку, обхватив пальцами широкую ладонь мальчика. Тот посмотрел на нее, перестал хмуриться, и они улыбнулись друг другу. * * * Закончив все дела в Новом Орлеане, Аарон Бэр отправился назад в Сент-Луис для переговоров с генералом Уилкинсоном. Он начал путешествие по суше к Натчезу на лошадях, предоставленных Дэниэлом Кларком, самым крупным торговцем и влиятельным человеком на территории Луизианы. Поездка Бэра на запад оказалась чрезвычайно успешной. По его расчетам, совсем нетрудно настроить население против испанцев, чтобы обеспечить себе Западную Флориду и Мексику.Бэр был уверен, что ему удалось обмануть испанских чиновников, особенно Ирухо, относительно своих истинных намерений и убедить их, что ой не претендует на принадлежащие им земли. Менее чем через год, рассуждал Бэр, он снарядит экспедицию и осуществит все свои честолюбивые мечты. А те, кто выступил против его планов, например Максимилиан Волеран, попросят у него милости. * * * Рано утром из резиденции дона Карлоса Мартинеса де Ирухо отправился в путь курьер. Выехав из города в южном направлении осторожным аллюром, он внезапно остановил лошадь. Дорогу ему преградили два всадника, вооруженные пистолетами. Побледнев от страха, курьер начал что-то быстро и невнятно говорить по-испански. Уверенный, что это грабители, он заявил: у него нет денег и он ничем не может быть им полезен. Один из всадников, темноволосый мужчина с желтыми, как у волка, глазами, жестом приказал ему спешиться.– Отдай мне письма, которые ты везешь, – сказал темноволосый на слегка ломаном, но уверенном испанском языке.– Н… не могу. – Заикаясь, курьер решительно тряхнул головой. – Они секретные, особой важности… Я рискую жизнью, если доставлю их без…– Твоя жизнь, – последовал спокойный ответ, – действительно в опасности. – Отдай письма, если она тебе дорога.Сунув руку внутрь плаща, курьер вытащил полдюжины писем, все со служебной печатью Ирухо. Курьер вытер рукавом пот со лба, когда незнакомец начал перебирать их. Наконец одно привлекло его внимание, а остальные он вернул.Макс с улыбкой посмотрел на Жака Клемана.– Адресовано Кальво, – сказал он по-французски, – испанскому уполномоченному по пограничным делам, который подозрительно долго задержался в Новом Орлеане.– Может быть, ему нравится здесь, – неуверенно заметил Клеман.Макс вскрыл письмо, не обращая внимания на слабый протест курьера. Он пробежал глазами строки, и его улыбка быстро спала. Затем он посмотрел на Клемана. Золотистые глаза удовлетворенно светились.– Мне нравится, как испанские чиновники, нежно распрощавшись с другом, затем готовы вежливо всадить ему нож в спину.Не понимая их речи, курьер беспокойно наблюдал, затем осмелился вмешаться:– Сеньор, я не могу доставить письмо со взломанной печатью! Что мне делать? Что…– Тебе не придется доставлять это письмо, – ответил Макс, – потому что я собираюсь оставить его у себя.За этим последовал быстрый поток испанских слов. Макс с трудом улавливал их смысл. Ясно одно – курьер очень расстроился.– Вероятно, его посадят в тюрьму, когда обнаружат пропажу, – сказал Жак. – Бедняге не простят такой потери.Макс кинул курьеру маленький мешочек. Тот на время прервал свою тираду. Мешочек тяжело звякнул в ладони испанца.– Этого тебе хватит, чтобы исчезнуть и горя не знать.В ответ на это последовал новый поток быстрой испанской речи. Макс вопросительно посмотрел на Жака:– Ты что-нибудь понимаешь?– Только «esposa» и «hijos».Узнав слова «жена» и «дети», Макс мрачно улыбнулся.– Дай ему то, что есть у тебя, – попросил он Жака. – Я возмещу тебе потом. – Он сунул письмо в свой плащ. – То, о чем здесь написано, стоит целого состояния. * * * Макс с удовольствием наблюдал удивление на лице Клейборна, когда тот читал и перечитывал письмо.– Испанцы знают о том, что оно у нас? – наконец спросил Клейборн.Макс пожал плечами:– Не важно. Они не изменят своих планов.– Это весьма существенные новости, – медленно произнес Клейборн. – Они не только не доверяют Бэру, но и готовят ответный удар. Из этого письма следует, что они собираются полностью дискредитировать его! – Он снова просмотрел текст. – И эти хитрые бестии намереваются использовать для этого американцев! Вы знакомы со Стивеном Майнером?– Немного.– Вы знали, что он работает на испанцев и те платят ему?– Нет. – Макс небрежно улыбнулся. – Мне трудно уследить за всеми американцами, которым платят испанцы.– Нахальный креол, – возмутился Клейборн улыбаясь. – Ты подразумеваешь, что американцев легко купить?– Мне так кажется, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49