Разумеется, Сесилия понимала, как откровенно обнажена ее высокая белая грудь. Зачем же, черт возьми, было напяливать такое платье непременно сегодня? Конечно, в своей простоте оно было весьма элегантным, а декольте Сесилии заслуживало того, чтобы его показывать. Зеленый цвет выгодно оттенял роскошные золотисто-рыжие волосы. Но может быть, она специально надела это платье, чтобы произвести на кого-то впечатление? А если так, то на кого именно?
Дэвид украдкой оглядел собравшихся мужчин, но почти все они были либо женатыми, либо почти стариками. И тут взгляд его упал на Джайлза. Черт побери! Да, этот парень весьма хорош собой! Красивый, и ума не занимать. Если у него и есть какие-либо грешные помыслы, то он их умело скрывает. Только теперь Делакорт обратил внимание, что Джайлз сидит по левую руку от Сесилии и, время от времени наклонясь к ней, по-хозяйски берет за руку и что-то говорит тихим, чересчур ласковым голосом. Делакорт не на шутку встревожился.
К его облегчению, вскоре собравшиеся перешли к обсуждению дел миссии, и ему надлежало принять участие в общем разговоре. Он оказался весьма подготовленным докладчиком, ибо сумел ответить на большинство вопросов и внести несколько существенных поправок. Самой насущной проблемой были деньги: следовало оплатить январский счет за уголь.
Еще одной волнующей темой стала смерть Мэри ОТэвин. Все одобрительно зашумели, когда Делакорт, тщательно подбирая слова, рассказал то, что узнал о ходе полицейского расследования. Сесилия молчала. На сэра Джеймса эта история произвела, пожалуй, сильное впечатление. Тем не менее, полковник Лодервуд, хоть и был почти слепым, в течение всего вечера подозрительно косился на Делакорта.
Делакорт решил не обращать на него внимания. Разговор перешел в область политики. Разгорелись споры, но Дэвид постоянно возвращался мыслями к убитой девушке и ее пропавшей подруге. Были ли эти два события как-то связаны между собой? Или у него попросту разыгралось воображение? И как помочь сестре убитой? Как ни странно, он чувствовал ответственность за произошедшую трагедию.
Одеваясь к ужину, Дэвид долго беседовал об этом происшествии с Кемблом. У камердинера возникло множество вопросов, каждый из которых Делакорт намеревался обсудить с де Роханом. К удивлению Дэвида, Кембл оказался неплохим знатоком человеческой натуры — причем самых темных ее сторон.
Делакорт припомнил основные факты из письма де Рохана. Инспектор подтвердил, что у Мэри, в самом деле, был незаконный ребенок, ныне покойный. Отец ребенка неизвестен. Китти ОТэвин настоятельно заявляла, что у ее сестры не было ни драгоценностей, ни дорогой одежды, ни денег. Таким образом, грабеж исключался. Расспросы хозяйки публичного дома, в котором раньше работала Мэри, тоже ничего не дали следствию.
В тот вечер Мэри ушла из детского приюта в восемь часов, как делала каждую неделю уже целый год. Заключение врача гласило, что Мэри не пыталась сопротивляться убийце и не была изнасилована, но Дэвид не стал упоминать такие подробности при дамах.
Но ведь Сесилия в конце концов обязательно спросит об этом. При этой мысли Делакорт пришел в замешательство. Вряд ли у него найдутся силы ей ответить. Сегодня утром, когда он увидел ее сидящей в кресле, все перевернулось в его душе. Гораздо удобнее было считать ее бессердечной ханжой.
Он опять поднял глаза. Сесилия о чем-то увлеченно беседовала с лордом Риджем. Он невольно залюбовался синими искорками, загоравшимися в ее глазах, и, не разбирая слов, заслушался мелодичным тембром ее голоса. Неожиданно сквозь шум прозвучал ответ Риджа. — О нет, леди Уолрафен, — весело пробасил он, — я вам не враг! Браните-ка лучше Делакорта. Вот кто истинный тори!
На мгновение Сесилия забыла о жарком споре с лордом. Дэвид, который всего несколько секунд назад сидел с закрытыми глазами, теперь смотрел на нее в упор, словно, вдруг проснувшись, узрел нечто удивительное. Его густые темные ресницы были широко распахнуты, а с лица исчезло обычное томное выражение. Сесилия увидела в его взгляде спокойное сочувствие и… что-то еще. Может быть, досаду? Или тщательно оберегаемую тайну?
Ей стало не по себе. Она вспомнила его поцелуй, и голова ее пошла кругом.
Боже милостивый, она совершенно терялась, когда он к ней прикасался, дразнил ее, говорил разные вещи, которые никак не могли быть правдой. И все-таки испытывала к нему почти непреодолимое желание. Наконец, к ее облегчению, густые ресницы Дэвида слегка опустились, и он опять стал прежним Делакортом.
Ее бросило в жар. О Господи, ведь ее собеседник ждет ответа, а она совершенно забылась от волнения!
Сесилия, поспешив отложить вилку, опустила дрожащую руку на колени.
— Сэр Ридж, — тихо произнесла она, стараясь говорить ровным тоном, — мы все отбросили наши идейные разногласия ради успешной работы миссии. Я спросила только, почему парламент не может сделать то же самое. Может быть, послать наших дам не только в благотворительные организации, но и в палату общин?
Леди Киртон засмеялась.
— Ох, Сесилия! Ваш покойный муж пришел бы в ужас, услышав от вас подобные речи. Сесилия покачала головой.
— Я все такая же лояльная тори — просто пытаюсь найти компромисс.
— Милое мое дитя, — проворчал Лодервуд, — с вашими взглядами вы очень похожи на Джайлза, а не на политику-тори!
Сидевший напротив полковника лорд Ридж взмахнул ножом для фруктов.
— А это не одно и то же, моя дорогая!
— Может быть, — легко согласилась Сесилия. — Но мне кажется, Пиль неплохо поработал в качестве секретаря внутренних дел. Джайлз говорит, что скоро он заставит новый комитет парламента провести реформу полиции, и тогда ваши политики-тори обеспечат безопасность простых женщин Ист-Энда.
— Реформа! — недовольно буркнул лорд Ридж. — Я уже возненавидел это слово. А Джайлзу следует последить за своей лояльностью!
Джайлз, призывая к вниманию, поднял палец.
— Боюсь, наш оптимизм относительно деятельности мистера Пиля оказался преждевременным, Сесилия. Опять заволновалась ирландская оппозиция, и скоро он будет занят проблемой национальной и религиозной дискриминации.
— Да, и это еще один вопрос, на который мы не должны тратить время, — заметил лорд Ридж.
Слуги начали уносить со стола пустые тарелки. Лодервуд, подтянувшись, отсалютовал Риджу своим бокалом с вином и выпил его до дна, а Сесилия пожалела, что посадила рядом двух столь непримиримых оппозиционеров.
— Мне кажется, нам стоит бороться против дискриминации силами католической церкви, — смело заявила она. — Я считаю, что ирландцы страдают из-за несовершенства нашей политической системы. Добрая четверть подопечных нашей миссии — ирландки. Вы только посмотрите, что случилось с Мэри ОТэвин!
— Право же, Сесилия, — осторожно вмешалась леди Киртон, — я не думаю, что Мэри убили из-за ее ирландского происхождения.
— Конечно, нет. — Сесилия поставила свой бокал на стол. — Ее убили потому, что она была бедной ирландкой и выросла в Сент-Джайлзе.
Делакорт, резко отодвинув от стола свой стул, достал из жилетного кармашка массивные золотые часы.
— О! Уже так поздно! — воскликнул он, едва взглянув на циферблат. — Портвейн, джентльмены?
Когда гости допили кофе, Делакорт нарочно задержался, ожидая, когда все разойдутся. С каждой шляпой и тростью, которые дворецкий подавал гостям, волнение Сесилии нарастало. Почти в отчаянии она смотрела вслед уезжавшим каретам, пытаясь различить в темноте цвет ливреи, хотя кучера Делакорта еще не вызвали.
Прежде чем уйти, Дэвид хотел поговорить с Сесилией. Он полагал, что Джайлз останется, но тот, сославшись на какие-то дела в клубе, быстро удалился. Леди Киртон и полковник покинули дом последними. Бедняга Шоу чуть не падал под тяжестью многочисленных пальто.
— До свидания, дорогая, — тихо сказала леди Киртон, чмокнув Сесилию в щеку. — Постарайтесь не попасть в беду.
Сесилия усмехнулась.
— Вы же пригласили меня в пятницу на чай, Изабелла. Вряд ли я успею попасть в беду за такое короткое время!
— Да, кстати! — вспомнила леди Киртон, пока дворецкий помогал полковнику надеть пальто. — Вчера у меня была весьма необычная гостья…
— Кто именно? — заинтересовалась Сесилия.
— Представьте себе, Энн Роуленд, жена Эдмунда. Я с ней едва знакома и ума не могла приложить, зачем она ко мне пожаловала.
— Ничего удивительного! — фыркнул полковник Лодервуд. — Эта женщина неутомимо карабкается по ступенькам светской лестницы, оставляя свои визитные карточки везде, где только можно.
Леди Киртон бросила на него скептический взгляд.
— Не говорите глупостей, Джек, — ласково укорила она. — Если это и так, то с какой стати она пришла ко мне? Ведь я почти не бываю в свете.
— Вы с ней встречались раньше, Изабелла? — с интересом спросила Сесилия.
Леди Киртон кивнула, маленькие розовые перья на ее шляпке задорно качнулись.
— Конечно, и это-то как раз самое странное. Видите ли, ее муж хочет, чтобы она стала волонтершей.
— Где именно? — резко спросил полковник.
— В миссии «Дочери Назарета», где же еще? Она весьма заинтересована нашей деятельностью. Сесилия пожала плечами.
— Что ж, пускай. Лишний благотворительный ужин или музыкальный вечер нам не помешает.
— Ужин! — фыркнул Лодервуд. — Я сомневаюсь, что у них хватит средств прокормиться самим после столь щедрого пожертвования.
Но леди Киртон покачала головой.
— Нет, Сесилия, она хочет работать в миссии. Наставлять заблудших женщин. Но мне кажется, что такая особа, как она, не годится для подобного дела. Я пыталась ее отговорить, но тщетно. Муж заставляет ее играть роль этакой щедрой бессребреницы… — Леди Киртон внезапно осеклась. — Ох, кажется, я говорю нехорошие вещи!
Полковник Лодервуд помог леди Киртон надеть плащ.
— Вы говорите совершенно правильные вещи, моя дорогая, — сказал он, ласково похлопав ее по плечу. — Пойдемте, а то Шоу еще больше простудится на таком холоде. Уже моросит дождь со снегом.
— Я сейчас же велю Шоу лечь в постель, — уверенно заявила Сесилия, привстав на цыпочки и поцеловав Лодервуда в щеку. — Милый полковник, смотрите, не оступитесь — ступеньки скользкие.
— Не оступиться? — проворчал полковник, обернувшись к открытой двери. — Ценный совет, юная леди! Не забывайте о нем сами и знайте, что слепой человек иногда видит больше, чем вам кажется!
Наконец дверь затворилась. Сесилия хотела попросить Шоу, чтобы он вызвал Делакорту карету и подал ему пальто, но тот опередил ее.
— Могу я поговорить с тобой перед уходом, Сесилия? — тихо спросил он. Шоу деликатно удалился.
— Да, конечно. — Она любезно кивнула в сторону гостиной. Делакорт прошел туда следом за ней. Теперь, когда все разошлись, комната выглядела очень уютной.
Взгляд Делакорта быстро скользнул по стенам, изящно задрапированным синевато-серым шелком. На полу лежал толстый абиссинский ковер того же цвета с красно-коричневым узором. Высокий потолок был обшит панелями в тон стенам с белой лепниной в виде гирлянд и медальонов.
В окна, занавешенные до половины темно-синими бархатными шторами, светила луна. Делакорт представил, какой красивый вид открывается с верхних этажей. В камине уже догорал огонь, но в комнате было тепло от дюжины канделябров. Плюшевая мебель выглядела скорее удобной, чем модной. Камин окружали два кресла и диван, перед ними стоял изящный письменный стол.
Сесилия молча стояла у открытой двери, не приглашая Дэвида сесть. Похоже, она хотела, чтобы он поскорее убрался из ее дома.
Как назло, слова застряли у него в горле. Он рассеянно взял с резного письменного стола фарфоровую безделушку. У Сесилии было несколько таких предметов, но эта особенно притягивала взгляд — маленький кувшинчик в виде танцующей девушки, покрытый зеленой и красной эмалью. Делакорт нервно покрутил кувшинчик в руке.
— Симпатичная вещица, — наконец, сказал он.
— Это династия Мин, — объяснила она, переходя от двери к краю дивана. — Одна из моих любимых, подарок Джайлза на мой двадцать первый день рождения.
— У тебя много фарфора, — сказал он, машинально оглядывая комнату.
— Пожалуй, фарфор — это моя единственная слабость, — откликнулась Сесилия, шагнув чуть ближе.
— Все… очень красиво, — заметил Делакорт.
Помедлив с ответом, Сесилия подняла свои голубые глаза и посмотрела на него в упор. Ее тревога слегка улеглась. Может быть, та беда, которую они разделили сегодня днем, изменила их отношения?
— Вы любите восточный фарфор, милорд? Делакорт, с удивлением уловив в ее голосе насмешку, поставил кувшинчик на стол.
— Не очень, — признался он. Уголки ее губ немного приподнялись.
— Я так и думала. — Она указала на кресла, стоявшие по обеим сторонам от камина. — Присаживайтесь. И говорите, что вам нужно.
«Сказать ей, что мне на самом деле нужно? — подумал Делакорт. — Да ни за что на свете! Если бы я сам это знал…»
— Я хочу, чтобы мы сказали друг другу правду.
— Правду? — переспросила Сесилия, сев на краешек сиденья и гордо выпрямив спину. Делакорт расположился напротив.
— А еще я хочу извиниться, — тихо проговорил он. — Два дня назад я вел себя недостойно.
Сесилия опустила взгляд на колени и принялась нервно разглаживать складки юбки.
— Тогда зачем… зачем же вы так себя вели?
— Не знаю, — честно ответил он. — Но нам нужно помириться, Сесилия. Во всяком случае, до тех пор, пока не закончится моя работа в миссии. Потом, когда я уйду, ты можешь опять меня возненавидеть.
Сесилия упрямо вздернула подбородок.
— Дэвид, я не испытываю к вам ненависти. Когда-то мне казалось, что и впрямь ненавижу вас, но я была слишком молода и наивна. Я еще не знала, что такое настоящая трагедия. Но вы, милорд… — Она вытянула губы и слегка покачала головой.
— Что — я, Сесилия? — требовательно спросил он. — Говори! Давай разберемся: почему мы все время ссоримся, как дети? О Господи, да это же невыносимо!
Сесилия, глубоко вздохнув, некоторое время смотрела на огонь, догоравший в камине. Наконец, не поднимая глаз на Делакорта, она заговорила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42