https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/na_pedestale/
суда украсились цветами, пиво лилось рекой, матросы плясали с веселыми девицами, бродячие музыканты развлекали многочисленную толпу. Погуляв с собакой, Пазаир собрался пойти домой, подальше от шума, как вдруг его окликнул знакомый голос:
– Судья Пазаир! Вы уже уходите?
Из толпы зевак вынырнуло тяжелое квадратное лицо Денеса, окаймленное узкой седой бородой. Судовладелец растолкал соседей и пробрался к судье.
– Какой замечательный день! Все веселятся, отбросив заботы.
– Я не люблю шума.
– Вы слишком серьезны для своего возраста.
– Характер не переделаешь.
– О, жизнь сама об этом позаботится.
– У вас хорошее настроение.
– Дела идут хорошо, товары доставляются вовремя, люди подчиняются с полуслова – на что же мне жаловаться?
– Кажется, вы не держите на меня зла.
– Вы исполнили свой долг, зачем мне обижаться? Кроме того, есть хорошая новость.
– Какая?
– По случаю нынешнего праздника многие незначительные приговоры были отменены дворцом. Древний, отчасти позабытый, мемфисский обычай. Мне повезло, я оказался одним из счастливцев.
Пазаир побледнел. Он с трудом сдерживал гнев.
– Как вам это удалось?
– Я же сказал: праздник, просто праздник! В обвинительном заключении вы не потрудились упомянуть, что мой случай не подлежит столь милосердному пересмотру. Мы с женой считаем, что вы были правы и преподали нам хороший урок; мы его обязательно учтем.
– Вы искренне говорите?
– Конечно. Извините, меня ждут.
Пазаир проявил нетерпение и тщеславие; ему так хотелось поскорее восстановить справедливость, что он пренебрег формальностями. Сокрушаясь, он двинулся дальше, но путь ему преградил военный парад, которым командовал ликующий полководец Ашер.
***
– Я вызвал вас, судья Пазаир, чтобы рассказать о результатах моего расследования.
Монтумес держался уверенно.
– Мумия – это тело молодого новобранца, убитого в Азии в ходе одного столкновения; он был поражен стрелой и умер на месте. Из-за сходства имен его дело перепутали с делом начальника стражи сфинкса. Писцы, допустившие эту ошибку, пытаются доказать свою невиновность. Оказывается, никто и не думал вводить нас в заблуждение. Мы вообразили заговор, а на самом деле здесь просто административная оплошность. Не верите? Зря. Я проверил каждый пункт.
– Я не подвергаю ваши слова сомнению.
– Очень рад.
– Тем не менее начальник стражи исчез.
– Странно, согласен; может быть, он скрывается от армейских властей?
– Два ветерана, служившие под его началом, погибли в результате несчастного случая.
Пазаир особенно упирал на эти слова. Монтумес почесал голову.
– А что в этом подозрительного?
– Об этом знали бы военные, да и вас бы обязательно предупредили.
– Нет. Подобные происшествия меня не касаются.
Судья пытался припереть верховного стража к стенке. По словам Кема, последний был способен затеять все это дело для того, чтобы основательно почистить ряды собственной администрации, поскольку кое-кто из чиновников стал позволять себе критиковать его методы.
– По-моему, мы все слишком усложняем. Перед нами просто досадное стечение обстоятельств.
– Два ветерана и жена начальника стражи мертвы, сам он пропал – таковы факты. Не могли бы вы попросить армейское начальство проинформировать вас о… несчастном случае?
Монтумес сосредоточил взгляд на кончике кисточки.
– Подобный шаг расценили бы как неуместный. Армия не слишком жалует стражу, и потом…
– Я займусь этим сам.
Двое мужчин холодно распрощались.
***
– Полководец Ашер только что получил задание и отправился за пределы страны, – сообщил судье Пазаиру войсковой писарь.
– А когда он вернется?
– Военная тайна.
– К кому я могу обратиться в его отсутствие, чтобы получить сведения о несчастном случае, недавно произошедшем возле большого сфинкса?
– Наверное, я могу вам помочь. Ах да, чуть не забыл! Полководец Ашер оставил мне документ, который я как раз должен был вам переправить. Раз уж вы здесь, я вручу его вам лично.
Пазаир снял льняную веревочку, которой был перевязан свиток.
Папирус содержал рассказ о прискорбном происшествии, случившемся во время обычной проверки и повлекшем за собой кончину начальника стражи сфинкса в Гизе и его четверых подчиненных. Пять воинов-ветеранов поднялись на голову гигантской статуи, чтобы удостовериться в хорошем состоянии камня и выявить возможный ущерб, нанесенный песчаной бурей. Один из них по неловкости поскользнулся и упал, потянув за собой товарищей. Ветераны были похоронены в родных селениях, двое в Дельте, двое на Юге. Тело начальника стражи, учитывая почетный характер должности, помещено в одну из войсковых часовен, где будет подвергнуто длительной и тщательной мумификации. По возвращении из Азии полководец Ашер будет лично руководить погребением.
Пазаир расписался, подтвердив получение документа.
– Остались ли еще какие-нибудь формальности? – спросил писец.
– Нет, спасибо.
***
Пазаир жалел, что принял приглашение Сути. Перед тем как отправиться в поход, его друг решил отметить это событие в самой знаменитой пивной Мемфиса. Судья все время думал о Нефрет, ее светлое лицо озаряло его сны и мысли. Затесавшись среди зевак, пребывавших в полном восторге от происходящего, Пазаир не проявлял ни малейшего интереса к обнаженным танцовщицам – молодым, прекрасно сложенным и гибким нубийкам.
Гости восседали на мягких подушках, перед ними стояли кувшины с вином и пивом.
– Малышек трогать нельзя, – радостно сообщил Сути, – они танцуют, чтобы нас подогреть. Не волнуйся, Пазаир, у хозяйки есть отличное противозачаточное средство из растертых шипов акации, меда и фиников.
Каждому было известно, что шипы акации содержат молочную кислоту, лишающую сперму оплодотворяющей силы. С самых юных лет молодые люди прибегали к этому простому средству, позволявшему беззаботно предаваться любовным утехам.
Из маленьких комнат, расположенных вокруг центрального зала, вышли десятка полтора молодых женщин в прозрачных льняных покрывалах. Их глаза были сильно подведены, губы ярко накрашены, в распущенных волосах – цветы лотоса, на запястьях и щиколотках – тяжелые браслеты. Они приблизились к разомлевшим гостям, тут же образовались парочки, которые поспешили уединиться в комнатушках, отделенных друг от друга занавесями.
Отвергнув двух восхитительных танцовщиц, Пазаир остался один в обществе Сути, не желавшего оставлять друга.
Появилась женщина лет тридцати, все одеяние которой сводилось к поясу из ракушек и цветных жемчужин. Они тихонько звякали, когда она начала медленно пританцовывать, играя на лире. Завороженный Сути заметил татуировки на ее теле: цветок лилии на левом бедре возле лобка и бог Бес над черными волосами паха – знак-оберег против венерических болезней. Хозяйка пивного дома Сабабу, в своем пышном парике со светлыми локонами, была обворожительнее самой красивой из девиц заведения. Плавно сгибая длинные ухоженные ноги, она сделала несколько сладострастных шагов, а потом всем телом подалась вперед, не сбиваясь с ритма мелодии. Умащенная ладаном Ладан – ароматическое вещество, получаемое из камеди-смолы.
, она источала упоительное благоухание.
Когда она приблизилась к друзьям, Сути не смог совладать с охватившей его страстью.
– Ты мне нравишься, – сказала она ему, – и, думаю, я тебе тоже.
– Я не хочу покидать друга.
– Оставь его в покое; не видишь, он влюблен. Его душа далеко отсюда. Пойдем со мной.
Сабабу увлекла Сути в самую просторную из комнат. Усадив его на низкую кровать с разноцветными подушками, она встала на колени и принялась его целовать. Он захотел обнять ее за плечи, но она нежно отвела его руки.
– У нас целая ночь впереди, не спеши. Сдерживайся и жди, пока в тебе нарастает наслаждение, вкушай усладу огня, разливающегося в твоей крови.
Сабабу сняла пояс из ракушек и легла на живот.
– Помассируй мне спину.
Несколько секунд Сути предавался игре, но это восхитительное, тщательно ухоженное тело, прикосновения к благоухающей коже лишили его остатков самообладания. Ощутив, сколь сильно его желание, Сабабу противиться перестала. Осыпая ее поцелуями, он дал волю сжигавшей его страсти.
***
– Ты доставил мне удовольствие. Ты не похож на большинство моих клиентов, они слишком много пьют и становятся вялыми и дряблыми.
– Грех не воздать должное твоим прелестям.
Сути ласкал ее грудь, внимательно следя за ее реакцией; искушенные руки любовника заставили Сабабу испытать давно забытые ощущения.
– Ты писец?
– Скоро буду солдатом. Прежде, чем стать героем, мне захотелось сладостных приключений.
– Раз так, следует одарить тебя в полной мере.
Легкими прикосновениями губ и языка Сабабу вновь пробудила желание Сути. И снова одновременно они издали крик наивысшего наслаждения. Глядя друг другу в глаза, они пытались восстановить дыхание.
– Ты обольстил меня, козлик мой, ведь ты любишь любовь.
– Это самая прекрасная из всех иллюзий.
– Но ты-то вполне реальный человек.
– Как ты стала хозяйкой пивного дома?
– Из презрения к мнимой знати и важным особам с лживыми речами. Они, как и мы с тобой, повинуются голосу плоти и не могут противиться страсти. Если б ты только знал…
– Расскажи.
– Хочешь разузнать мои секреты?
– Почему бы и нет?
При всем своем опыте, при всем обилии встречавшихся ей мужских тел, красивых и безобразных, Сабабу не могла устоять перед ласками нового любовника. Он пробудил в ней желание отомстить миру, где она столько раз подвергалась унижению.
– Когда станешь героем, будешь меня сторониться?
– Отнюдь! Уверен, ты часто принимаешь известных людей.
– Что ж, это правда.
– Должно быть, это забавно…
Она приложила палец к губам молодого человека.
– Об этом знает лишь мой дневник. Только благодаря ему я могу оставаться безмятежной.
– Ты записываешь имена клиентов?
– Имена, привычки, признания.
– Так это настоящее сокровище!
– Если меня оставят в покое, я не стану пускать его в ход. А когда состарюсь, смогу перечитывать свои воспоминания.
Сути лег на нее.
– А я страшно любопытный. Ну назови хоть одно имя.
– Нельзя.
– Только мне, мне одному.
Он стал целовать ее соски. По всему ее телу пробежала дрожь.
– Имя, одно только имя.
– Ладно, назову тебе один образец добродетели. Стоит мне рассказать о его пороках, и его карьере конец.
– Как его зовут?
– Пазаир.
Сути отстранился от своей пленительной любовницы.
– Какое поручение тебе дали?
– Распространять слухи.
– Ты его знаешь?
– В глаза не видела.
– Ты ошибаешься.
– Да как…
– Пазаир – мой лучший друг. Сегодня он просидел у тебя весь вечер и думал только о женщине, в которую влюблен, и о деле, которое распутывает. Кто велел тебе очернить его?
Сабабу промолчала.
– Пазаир – судья, – продолжал Сути, – самый честный из всех судей. Не надо на него клеветать; ты и так достаточно сильна, тебя никто не тронет.
– Ничего тебе не обещаю.
17
Сидя бок о бок на берегу Нила, Пазаир и Сути встречали рождение дня. Обновленное солнце восторжествовало над мраком и чудовищным змеем, пытавшимся уничтожить его во время ночного путешествия, и взошло над пустыней, окрасив багрянцем речные воды и приведя в буйный восторг нильских рыб.
– Скажи, Пазаир, ты серьезный судья?
– Ты хочешь в чем-то меня упрекнуть?
– Знаешь, у судьи, предающегося распутству, может помутиться разум.
– Ты сам затащил меня в этот пивной дом. Пока ты там забавлялся, я думал о работе.
– Скорее, о возлюбленной, не так ли?
Река искрилась. Кровавые краски зари меркли, уступая место золоту раннего утра.
– Сколько раз ты приходил в этот приют запретных страстей?
– Ты пьян, Сути.
– Так ты никогда не встречал Сабабу?
– Никогда.
– А она была готова поведать любому, кто захочет слушать, что ты – один из лучших ее клиентов.
Пазаир побледнел. И даже не столько из-за безвозвратной утраты репутации судьи, сколько из-за того, что подумает Нефрет.
– Ее подкупили!
– Правильно.
– Кто?
– Мы так здорово предавались любви, что она прониклась ко мне нежностью. И рассказала, что ее втянули в интригу, но кто именно – умолчала. Но, по-моему, догадаться нетрудно – это обычные методы верховного стража Монтумеса.
– Я буду защищаться.
– Не стоит. Я уговорил ее молчать.
– Очнись, Сути. При первом же удобном случае она предаст и тебя, и меня.
– Не уверен. У этой женщины своя мораль.
– Позволь усомниться в твоих словах.
– При определенных обстоятельствах женщина не врет.
– И все-таки я хочу с ней поговорить.
***
Незадолго до полудня судья Пазаир подошел к дверям пивного дома в сопровождении Кема и павиана. Юная нубийка в ужасе забилась под подушки, ее менее пугливая подруга осмелилась выйти навстречу судье.
– Я бы хотел увидеть хозяйку.
– Я просто здесь работаю, и…
– Где госпожа Сабабу? Не лгите. Лжесвидетельство приведет вас в тюрьму.
– Если я признаюсь, она меня побьет.
– А если будете молчать, я предъявлю вам обвинение в препятствовании правосудию.
– Я ничего плохого не сделала!
– А вас пока никто и не обвиняет, скажите мне правду.
– Она уехала в Фивы.
– Куда именно?
– Не знаю.
– Когда вернется?
– Не знаю.
Итак, проститутка предпочла сбежать.
Отныне при малейшем неверном шаге судью будет подстерегать опасность. За его спиной строились козни. Кто-то, скорее всего Монтумес, заплатил Сабабу, чтобы запятнать его репутацию. Перед лицом серьезной угрозы проститутка не преминет его ославить. Своим временным спасением он обязан исключительно мужскому обаянию Сути и его искушенности в любовных утехах.
Иной раз, подумал Пазаир, распутство, может быть, и не заслуживает безоговорочного осуждения.
***
После долгих размышлений верховный страж принял решение, чреватое непредсказуемыми последствиями: попросить визиря Баги о частной встрече. Он страшно нервничал и несколько раз прорепетировал свое заявление перед медным зеркалом, чтобы проследить за выражением лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Судья Пазаир! Вы уже уходите?
Из толпы зевак вынырнуло тяжелое квадратное лицо Денеса, окаймленное узкой седой бородой. Судовладелец растолкал соседей и пробрался к судье.
– Какой замечательный день! Все веселятся, отбросив заботы.
– Я не люблю шума.
– Вы слишком серьезны для своего возраста.
– Характер не переделаешь.
– О, жизнь сама об этом позаботится.
– У вас хорошее настроение.
– Дела идут хорошо, товары доставляются вовремя, люди подчиняются с полуслова – на что же мне жаловаться?
– Кажется, вы не держите на меня зла.
– Вы исполнили свой долг, зачем мне обижаться? Кроме того, есть хорошая новость.
– Какая?
– По случаю нынешнего праздника многие незначительные приговоры были отменены дворцом. Древний, отчасти позабытый, мемфисский обычай. Мне повезло, я оказался одним из счастливцев.
Пазаир побледнел. Он с трудом сдерживал гнев.
– Как вам это удалось?
– Я же сказал: праздник, просто праздник! В обвинительном заключении вы не потрудились упомянуть, что мой случай не подлежит столь милосердному пересмотру. Мы с женой считаем, что вы были правы и преподали нам хороший урок; мы его обязательно учтем.
– Вы искренне говорите?
– Конечно. Извините, меня ждут.
Пазаир проявил нетерпение и тщеславие; ему так хотелось поскорее восстановить справедливость, что он пренебрег формальностями. Сокрушаясь, он двинулся дальше, но путь ему преградил военный парад, которым командовал ликующий полководец Ашер.
***
– Я вызвал вас, судья Пазаир, чтобы рассказать о результатах моего расследования.
Монтумес держался уверенно.
– Мумия – это тело молодого новобранца, убитого в Азии в ходе одного столкновения; он был поражен стрелой и умер на месте. Из-за сходства имен его дело перепутали с делом начальника стражи сфинкса. Писцы, допустившие эту ошибку, пытаются доказать свою невиновность. Оказывается, никто и не думал вводить нас в заблуждение. Мы вообразили заговор, а на самом деле здесь просто административная оплошность. Не верите? Зря. Я проверил каждый пункт.
– Я не подвергаю ваши слова сомнению.
– Очень рад.
– Тем не менее начальник стражи исчез.
– Странно, согласен; может быть, он скрывается от армейских властей?
– Два ветерана, служившие под его началом, погибли в результате несчастного случая.
Пазаир особенно упирал на эти слова. Монтумес почесал голову.
– А что в этом подозрительного?
– Об этом знали бы военные, да и вас бы обязательно предупредили.
– Нет. Подобные происшествия меня не касаются.
Судья пытался припереть верховного стража к стенке. По словам Кема, последний был способен затеять все это дело для того, чтобы основательно почистить ряды собственной администрации, поскольку кое-кто из чиновников стал позволять себе критиковать его методы.
– По-моему, мы все слишком усложняем. Перед нами просто досадное стечение обстоятельств.
– Два ветерана и жена начальника стражи мертвы, сам он пропал – таковы факты. Не могли бы вы попросить армейское начальство проинформировать вас о… несчастном случае?
Монтумес сосредоточил взгляд на кончике кисточки.
– Подобный шаг расценили бы как неуместный. Армия не слишком жалует стражу, и потом…
– Я займусь этим сам.
Двое мужчин холодно распрощались.
***
– Полководец Ашер только что получил задание и отправился за пределы страны, – сообщил судье Пазаиру войсковой писарь.
– А когда он вернется?
– Военная тайна.
– К кому я могу обратиться в его отсутствие, чтобы получить сведения о несчастном случае, недавно произошедшем возле большого сфинкса?
– Наверное, я могу вам помочь. Ах да, чуть не забыл! Полководец Ашер оставил мне документ, который я как раз должен был вам переправить. Раз уж вы здесь, я вручу его вам лично.
Пазаир снял льняную веревочку, которой был перевязан свиток.
Папирус содержал рассказ о прискорбном происшествии, случившемся во время обычной проверки и повлекшем за собой кончину начальника стражи сфинкса в Гизе и его четверых подчиненных. Пять воинов-ветеранов поднялись на голову гигантской статуи, чтобы удостовериться в хорошем состоянии камня и выявить возможный ущерб, нанесенный песчаной бурей. Один из них по неловкости поскользнулся и упал, потянув за собой товарищей. Ветераны были похоронены в родных селениях, двое в Дельте, двое на Юге. Тело начальника стражи, учитывая почетный характер должности, помещено в одну из войсковых часовен, где будет подвергнуто длительной и тщательной мумификации. По возвращении из Азии полководец Ашер будет лично руководить погребением.
Пазаир расписался, подтвердив получение документа.
– Остались ли еще какие-нибудь формальности? – спросил писец.
– Нет, спасибо.
***
Пазаир жалел, что принял приглашение Сути. Перед тем как отправиться в поход, его друг решил отметить это событие в самой знаменитой пивной Мемфиса. Судья все время думал о Нефрет, ее светлое лицо озаряло его сны и мысли. Затесавшись среди зевак, пребывавших в полном восторге от происходящего, Пазаир не проявлял ни малейшего интереса к обнаженным танцовщицам – молодым, прекрасно сложенным и гибким нубийкам.
Гости восседали на мягких подушках, перед ними стояли кувшины с вином и пивом.
– Малышек трогать нельзя, – радостно сообщил Сути, – они танцуют, чтобы нас подогреть. Не волнуйся, Пазаир, у хозяйки есть отличное противозачаточное средство из растертых шипов акации, меда и фиников.
Каждому было известно, что шипы акации содержат молочную кислоту, лишающую сперму оплодотворяющей силы. С самых юных лет молодые люди прибегали к этому простому средству, позволявшему беззаботно предаваться любовным утехам.
Из маленьких комнат, расположенных вокруг центрального зала, вышли десятка полтора молодых женщин в прозрачных льняных покрывалах. Их глаза были сильно подведены, губы ярко накрашены, в распущенных волосах – цветы лотоса, на запястьях и щиколотках – тяжелые браслеты. Они приблизились к разомлевшим гостям, тут же образовались парочки, которые поспешили уединиться в комнатушках, отделенных друг от друга занавесями.
Отвергнув двух восхитительных танцовщиц, Пазаир остался один в обществе Сути, не желавшего оставлять друга.
Появилась женщина лет тридцати, все одеяние которой сводилось к поясу из ракушек и цветных жемчужин. Они тихонько звякали, когда она начала медленно пританцовывать, играя на лире. Завороженный Сути заметил татуировки на ее теле: цветок лилии на левом бедре возле лобка и бог Бес над черными волосами паха – знак-оберег против венерических болезней. Хозяйка пивного дома Сабабу, в своем пышном парике со светлыми локонами, была обворожительнее самой красивой из девиц заведения. Плавно сгибая длинные ухоженные ноги, она сделала несколько сладострастных шагов, а потом всем телом подалась вперед, не сбиваясь с ритма мелодии. Умащенная ладаном Ладан – ароматическое вещество, получаемое из камеди-смолы.
, она источала упоительное благоухание.
Когда она приблизилась к друзьям, Сути не смог совладать с охватившей его страстью.
– Ты мне нравишься, – сказала она ему, – и, думаю, я тебе тоже.
– Я не хочу покидать друга.
– Оставь его в покое; не видишь, он влюблен. Его душа далеко отсюда. Пойдем со мной.
Сабабу увлекла Сути в самую просторную из комнат. Усадив его на низкую кровать с разноцветными подушками, она встала на колени и принялась его целовать. Он захотел обнять ее за плечи, но она нежно отвела его руки.
– У нас целая ночь впереди, не спеши. Сдерживайся и жди, пока в тебе нарастает наслаждение, вкушай усладу огня, разливающегося в твоей крови.
Сабабу сняла пояс из ракушек и легла на живот.
– Помассируй мне спину.
Несколько секунд Сути предавался игре, но это восхитительное, тщательно ухоженное тело, прикосновения к благоухающей коже лишили его остатков самообладания. Ощутив, сколь сильно его желание, Сабабу противиться перестала. Осыпая ее поцелуями, он дал волю сжигавшей его страсти.
***
– Ты доставил мне удовольствие. Ты не похож на большинство моих клиентов, они слишком много пьют и становятся вялыми и дряблыми.
– Грех не воздать должное твоим прелестям.
Сути ласкал ее грудь, внимательно следя за ее реакцией; искушенные руки любовника заставили Сабабу испытать давно забытые ощущения.
– Ты писец?
– Скоро буду солдатом. Прежде, чем стать героем, мне захотелось сладостных приключений.
– Раз так, следует одарить тебя в полной мере.
Легкими прикосновениями губ и языка Сабабу вновь пробудила желание Сути. И снова одновременно они издали крик наивысшего наслаждения. Глядя друг другу в глаза, они пытались восстановить дыхание.
– Ты обольстил меня, козлик мой, ведь ты любишь любовь.
– Это самая прекрасная из всех иллюзий.
– Но ты-то вполне реальный человек.
– Как ты стала хозяйкой пивного дома?
– Из презрения к мнимой знати и важным особам с лживыми речами. Они, как и мы с тобой, повинуются голосу плоти и не могут противиться страсти. Если б ты только знал…
– Расскажи.
– Хочешь разузнать мои секреты?
– Почему бы и нет?
При всем своем опыте, при всем обилии встречавшихся ей мужских тел, красивых и безобразных, Сабабу не могла устоять перед ласками нового любовника. Он пробудил в ней желание отомстить миру, где она столько раз подвергалась унижению.
– Когда станешь героем, будешь меня сторониться?
– Отнюдь! Уверен, ты часто принимаешь известных людей.
– Что ж, это правда.
– Должно быть, это забавно…
Она приложила палец к губам молодого человека.
– Об этом знает лишь мой дневник. Только благодаря ему я могу оставаться безмятежной.
– Ты записываешь имена клиентов?
– Имена, привычки, признания.
– Так это настоящее сокровище!
– Если меня оставят в покое, я не стану пускать его в ход. А когда состарюсь, смогу перечитывать свои воспоминания.
Сути лег на нее.
– А я страшно любопытный. Ну назови хоть одно имя.
– Нельзя.
– Только мне, мне одному.
Он стал целовать ее соски. По всему ее телу пробежала дрожь.
– Имя, одно только имя.
– Ладно, назову тебе один образец добродетели. Стоит мне рассказать о его пороках, и его карьере конец.
– Как его зовут?
– Пазаир.
Сути отстранился от своей пленительной любовницы.
– Какое поручение тебе дали?
– Распространять слухи.
– Ты его знаешь?
– В глаза не видела.
– Ты ошибаешься.
– Да как…
– Пазаир – мой лучший друг. Сегодня он просидел у тебя весь вечер и думал только о женщине, в которую влюблен, и о деле, которое распутывает. Кто велел тебе очернить его?
Сабабу промолчала.
– Пазаир – судья, – продолжал Сути, – самый честный из всех судей. Не надо на него клеветать; ты и так достаточно сильна, тебя никто не тронет.
– Ничего тебе не обещаю.
17
Сидя бок о бок на берегу Нила, Пазаир и Сути встречали рождение дня. Обновленное солнце восторжествовало над мраком и чудовищным змеем, пытавшимся уничтожить его во время ночного путешествия, и взошло над пустыней, окрасив багрянцем речные воды и приведя в буйный восторг нильских рыб.
– Скажи, Пазаир, ты серьезный судья?
– Ты хочешь в чем-то меня упрекнуть?
– Знаешь, у судьи, предающегося распутству, может помутиться разум.
– Ты сам затащил меня в этот пивной дом. Пока ты там забавлялся, я думал о работе.
– Скорее, о возлюбленной, не так ли?
Река искрилась. Кровавые краски зари меркли, уступая место золоту раннего утра.
– Сколько раз ты приходил в этот приют запретных страстей?
– Ты пьян, Сути.
– Так ты никогда не встречал Сабабу?
– Никогда.
– А она была готова поведать любому, кто захочет слушать, что ты – один из лучших ее клиентов.
Пазаир побледнел. И даже не столько из-за безвозвратной утраты репутации судьи, сколько из-за того, что подумает Нефрет.
– Ее подкупили!
– Правильно.
– Кто?
– Мы так здорово предавались любви, что она прониклась ко мне нежностью. И рассказала, что ее втянули в интригу, но кто именно – умолчала. Но, по-моему, догадаться нетрудно – это обычные методы верховного стража Монтумеса.
– Я буду защищаться.
– Не стоит. Я уговорил ее молчать.
– Очнись, Сути. При первом же удобном случае она предаст и тебя, и меня.
– Не уверен. У этой женщины своя мораль.
– Позволь усомниться в твоих словах.
– При определенных обстоятельствах женщина не врет.
– И все-таки я хочу с ней поговорить.
***
Незадолго до полудня судья Пазаир подошел к дверям пивного дома в сопровождении Кема и павиана. Юная нубийка в ужасе забилась под подушки, ее менее пугливая подруга осмелилась выйти навстречу судье.
– Я бы хотел увидеть хозяйку.
– Я просто здесь работаю, и…
– Где госпожа Сабабу? Не лгите. Лжесвидетельство приведет вас в тюрьму.
– Если я признаюсь, она меня побьет.
– А если будете молчать, я предъявлю вам обвинение в препятствовании правосудию.
– Я ничего плохого не сделала!
– А вас пока никто и не обвиняет, скажите мне правду.
– Она уехала в Фивы.
– Куда именно?
– Не знаю.
– Когда вернется?
– Не знаю.
Итак, проститутка предпочла сбежать.
Отныне при малейшем неверном шаге судью будет подстерегать опасность. За его спиной строились козни. Кто-то, скорее всего Монтумес, заплатил Сабабу, чтобы запятнать его репутацию. Перед лицом серьезной угрозы проститутка не преминет его ославить. Своим временным спасением он обязан исключительно мужскому обаянию Сути и его искушенности в любовных утехах.
Иной раз, подумал Пазаир, распутство, может быть, и не заслуживает безоговорочного осуждения.
***
После долгих размышлений верховный страж принял решение, чреватое непредсказуемыми последствиями: попросить визиря Баги о частной встрече. Он страшно нервничал и несколько раз прорепетировал свое заявление перед медным зеркалом, чтобы проследить за выражением лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41