И вновь, как в самом начале, вспыхнуло ослепительное сияние. Нострадамус увидел рядом с собой двенадцать старцев в белых одеждах. Они улыбались ему, они восхищались его мужеством, его отвагой. Они показали ему на лежащую на земле косу. И Нострадамус ступил ногой на холодную сталь.
— Кто вы? — сурово спросил он.
— Мы — двенадцать Магов, хранителей Загадки Сфинкса, — ответил один из старцев. — Твое сердце не дрогнуло перед Смертью. Сын Земли, ты можешь продолжать свой путь…
Сняв с крюка висевшую на нем лампу, старец протянул ее Нострадамусу со словами:
— Иди. Мы ничем не можем помешать тебе в настоящем, но ничем не сможем помочь в будущем. Ищи свою дорогу и иди по ней, если осмелишься.
После этого двенадцать Магов вернулись в свои двенадцать саркофагов, и тяжелые крышки опустились за ними.
Нострадамус вытер со лба холодный пот и оглянулся по сторонам.
В одном из углублений он, посветив себе лампой, обнаружил открытую дверь.
«Вот дорога к Тайне!» — подумал он и смело шагнул за порог.
Обернувшись, он увидел, что дверь, пропустив его, беззвучно захлопнулась. Он оказался в широком коридоре и быстро пошел по нему, освещая себе путь лампой. Вскоре он заметил, что коридор чем дальше, тем становится уже, что свод потолка постепенно опускается, что дорога идет вниз и спуск делается все круче и круче. Через несколько минут ему уже пришлось идти сгорбившись, потом — согнувшись, через четверть часа он вынужден был опуститься на колени, еще чуть позже — ползти… Коридор превратился в тесный подземный ход, причем ход этот, эта «кишка», все сужался… В конце концов Нострадамус решил, что ошибся дорогой, и хотел повернуть назад. И тут же почувствовал, как мурашки страха бегут по его спине, а душа опускается в пятки: он лежал во всю длину в этой кишке, вперед сдвинуться не мог, а пытаясь отступить, понял, что за ним — глухая стена! В этот момент далекий голос прокричал:
— Здесь гибнут безумцы, которые стремятся к Знанию и Могуществу!
— О боже! — прохрипел Нострадамус. — Значит, я проиграл! Погибнуть здесь, задохнувшись в ужасной агонии! Умереть! Умереть в то самое время, когда сын Франциска I наслаждается счастьем! Когда Роншероль, Сент-Андре, Лойола и все остальные, те, которые убивали мою душу, живут, продолжают делать карьеру, богатеть!
Ему не хватало воздуха. Он задыхался… И тогда — в приступе безумия, порожденном агонией, — Нострадамус сделал отчаянное усилие и попытался протолкнуть свое тело вперед. Стены подземного хода сразу же расступились, и сердце молодого человека запело от радости.
Он снова двинулся вперед. «Кишка» продолжала расширяться и через несколько минут снова стала коридором, но спуск был по-прежнему крутым. Внезапно тропа оборвалась, и Нострадамус оказался у края большого колодца со светящимися стенками. Неужели пришел конец этому адскому путешествию в подземельях Великой Пирамиды? Нет! Нострадамус увидел железную лестницу, прикрепленную к стене колодца, и принялся спускаться по ней. Он насчитал семьдесят восемь ступеней. Добравшись до последней и наклонившись, он обнаружил, что лестница висит над бездной. Под ним простиралась бездонная пропасть.
Он подумал, что надо взобраться вверх. Но, подняв голову, заметил над собой лишь десяток ступенек: вся верхняя часть лестницы бесследно исчезла!
Юноша исступленно помотал головой и все-таки попытался подняться. Собственное отчаяние приводило его в бешенство. Но внезапно его опять охватила радость, накатила торопливой, ужасающей волной: это была радость, которая порой способна убить скорее, чем отчаяние. Что же было причиной? Там, наверху, в стене зияла трещина!
Нострадамус сопротивлялся этой дикой радости точно с такой же силой, с какой минуту назад сопротивлялся отчаянию. Откуда взялась эта расселина, которой только что и в помине не было? Какая разница! Он нырнул в трещину и стал бегом подниматься по обнаруженной в самом ее начале винтовой лестнице, которая вела неизвестно куда. Вскарабкавшись по ней, он оказался в роскошно декорированном зале. В высеченном из мрамора кресле его ожидал какой-то человек…
— Кто ты? — дерзко спросил всклокоченный, растерзанный, смертельно бледный Нострадамус. — Уж не встретился ли я наконец с тем, кто охраняет Загадку?
— Нет, — ответил человек, сидевший в мраморном кресле, — я хранитель священных символов. Мне не дозволено открыть тебе нечто такое, что заставило бы воспрянуть твое сердце и твой дух. Но раз уж ты смог избежать падения в пропасть, я должен открыть тебе путь к тайне…
Мужчина встал и открыл решетчатую дверь, в которую сразу же и прошел Нострадамус. Он решительно двинулся вперед по галерее. С каждой ее стороны сидели по двенадцать каменных сфинксов. На стенах были изображены семь духов планет, сорок восемь духов, управляющих годом, триста шестьдесят духов, отвечающих за сутки. Когда Нострадамус дошел до конца галереи, лампа внезапно погасла. Он снова очутился в кромешной мгле. Затем стало чуть-чуть светлее: полная тьма сменилась чем-то вроде сумерек, и это позволяло не плутать в поисках дороги.
Нострадамус с непонятным ему самому ужасом, со сжимающимся от тоски и тревоги сердцем увидел перед собой четыре статуи: фигуры женщины, быка, льва и орлаnote 14. И ужас, и тревога Нострадамуса оправдались: мраморные статуи вдруг заговорили!
— Брат, — спросила женщина, — который час?
И таинственный голос ответил ей:
— Час познания.
— Брат, — спросил бык, — который час?
— Час труда, — ответил голос.
— Брат, — спросил лев, — который час?
— Час борьбы, — ответил голос.
— Брат, который час? — спросил орел.
— Час воли!
— Воля! — воскликнул Нострадамус. — Воля! Это воля властвует во Вселенной. Это воля приводит к победе! Это воля дает восторжествовать с миром в душе тому, кто жаждет справедливости и отмщения! Значит, вперед, и пусть мое сердце разорвется здесь, если я не послушаюсь воли, которая вела меня и привела в этот зал!
Голова его пухла от мыслей. Ему казалось, будто он переживает наяву какой-то странный, фантастический сон. Реальность отступила, здесь ей места не было. Он смутно ощущал, что нельзя позволить себе ослабеть: смерть поджидает за каждым поворотом дороги, по которой он движется вперед. И он шел — упрямый, своенравный, с натянутыми, как струны, мышцами и нервами, — он шел, а впереди него маячил воздушный, неуловимый образ Мари…
Вдруг позади Нострадамуса вспыхнул яркий свет. Он обернулся и увидел, что галерея, только что покинутая им, вся в огне. Огонь этот разгорался все жарче, пожар гнался за ним по пятам, преследовал его с ревом и треском.
— Брат! — прокричал какой-то голос. — Который час?
— Час смерти! — оглушительно проревел другой. — Час смерти!
И эхо — как это было ужасно! — четко и ясно повторило вопрос и ответ.
Нострадамус не пытался бежать от пожара, он даже не ускорил шаг. Он продолжал идти все так же спокойно и размеренно, несмотря на то, что сзади разгоралось настоящее адское пекло. Продвинувшись вперед шагов на двадцать, он очутился на берегу озера… Нет, это был пруд со стоячей, черной и зловонной водой, пруд, на поверхности которого кишели бесчисленные мерзкие твари, жуткий кошмар, но не во сне, а наяву.
Юноша в ужасе отступил перед этой водой смерти… Он попятился, увидев этот черный, мрачный, зловещий пруд с безмолвно лопавшимися на пленке воды пузырями, из которых вырывались ядовитые газы… Но сзади подступал огонь!
Тогда Нострадамус решился продолжить путь. Вошел в воду. Скоро отвратительная жижа дошла ему до колен, потом стала по грудь, еще чуть позже коснулась рта…
В последнем предсмертном усилии он рванулся вперед и снова, в третий раз, почувствовал необычайную радость, такую, словно достиг наконец источника жизни: дно пруда поднялось! Зловонная, омерзительная смертная вода больше не доставала ему даже до подбородка! Через несколько минут Нострадамус уже выходил на противоположный берег пруда…
Куда успел добраться Нострадамус с тех пор, как проник через дверь в груди Сфинкса под темные высокие своды Великой Пирамиды? Он не мог даже представить себе этого. Какой дорогой он шел? Не смог бы ответить. Но здесь, на берегу пруда, он увидел огромный бронзовый стол. У стола стоял одетый в белое человек. Он сделал юноше знак приблизиться. Нострадамус повиновался. Тогда человек показал ему на рельефные письмена, покрывавшие столешницу, и сказал:
— Если ты, Сын Земли, захочешь подчиниться законам бронзового стола, последуешь своей дорогой. Если откажешься, тебя вернут на землю.
В тот же самый момент откуда-то возникли двенадцать колоссов и окружили молодого человека. Все они были вооружены кинжалами. Нострадамус смерил их взглядом, одного за другим, и произнес:
— Я не боюсь вас!
Потом перевел глаза на бронзовый стол и стал медленно читать:
«Посвящение в высшее знание включает в себя девять уровней.
Первый уровень: Ревнитель. — Второй уровень: Теоретик. — Третий уровень: Практик. — Четвертый уровень: Философ. — Пятый уровень: Младший адепт. — Шестой уровень: Старший адепт. — Седьмой уровень: Вольный адепт. — Восьмой уровень: Магистр Храма. — Девятый уровень: Маг Розы и Креста.
Ни один Сын Земли, добравшийся до этого места и прошедший через предварительные испытания, не может перейти с одного уровня на другой без двух лет обучения на каждом.
Только тот, кто сможет достичь девятого уровня, подвергается высшему испытанию и предстает перед Загадкой после трех дополнительных лет тяжелого труда.
Только тот, кому удастся подчинить волю Загадки своей воле, завладевает Тайной, то есть познанием Великого Творения».
Нострадамус подсчитал: два года на каждый уровень — это восемнадцать лет. Плюс три года дополнительных трудов — двадцать один год! Двадцать один год в подземелье, среди этих могил, вдали от жизни, вдали от света! Двадцать один год пройдет, прежде чем он сможет утолить пожирающую его жажду мести!
Он окинул мысленным взором бездну лет, которой предстоит отделить его от реальной жизни, и содрогнулся от ужаса. За это время те, кто убил его любовь, могут попросту умереть естественной смертью. Но он подумал и о том, на что станет способен, если ему удастся овладеть магическим секретом… Его размышления продолжались долго, может быть, несколько часов. И когда его сердце уже сжималось от тоски, когда отчаяние почти целиком поглотило, почти умертвило его душу, он закричал, рыдая:
— Но если мне удастся завладеть Тайной, зачем она мне? Что я выиграю?
— Ты станешь властелином мира, — ответил ему голос.
Нострадамус содрогнулся. Он поднял отяжелевшую голову и увидел, что перед ним стоят три молодых человека — красивые, крепкие, мужественные, но в высшей степени изысканные и утонченные. И при этом они были так величественны, что казалось: от их лиц исходит сияние.
— Ты прочел? — спросил первый.
— Прочел! — ответил Нострадамус.
— Ты подумал? — спросил второй.
— Да, подумал…
— Ты решил? — спросил третий.
Нострадамус почувствовал, как его переполняют странная сила и гордость. Он посмотрел своими сверкающими глазами прямо в глаза того, кто задал ему главный вопрос, и ответил:
— Я решил!
И в ту же секунду ощутил, как трепещет его душа, как из самых глубин его существа рвется страшный крик: «Двадцать лет! Пусть даже пятьдесят лет, если понадобится! Потому что Великая Тайна, Мари, — это познание Жизни и Смерти! Может быть, оно поможет мне заставить тебя встать из могилы, может быть, я найду тебя, скажу: „Встань, и начнем все с начала!“ — и наша любовь вспыхнет, она, как звезда, снова взойдет на том месте, где закатилась!»
Что за безумные, сверхчеловеческие построения возникали в этом могучем мозгу?
Но, как бы там ни было, едва он произнес слова, свидетельствующие о его решимости, один из трех магов взял Нострадамуса за руку и провел через кедровый лес, освещенный искусственным солнцем. Под деревьями земля была усеяна сверкающими цветами, — во время своей земной жизни юноша и понятия не имел, что такие могут существовать. От зарослей странных кустарников, каких он тоже никогда не видел во Франции, исходила музыка необычайной, бесконечной нежности.
— Куда вы ведете меня? — спокойно спросил Нострадамус.
— На ассамблею Магов Розы и Креста, которая включит тебя в число адептов, готовящихся к Великому Посвящению.
— А сколько таких адептов?
— Ты станешь пятнадцатым в этом веке и третьим среди тех, кто проходит обучение. Один из последних прибыл из Индии. Другой — из Греции. А ты, ты сам родом из древней Галлии, где мы когда-то посвящали юношей в барды…
— А те двое, они тоже, как я, хотят вступить в борьбу с Загадкой?
Маг покачал головой и ответил глухим голосом:
— Никто здесь уже в течение многих веков не простирал своих намерений дальше, чем стать магом. Ты первый, кому хватило дерзости на крыльях Орла подняться на эти головокружительные высоты…
Нострадамус улыбнулся. Одному Всевышнему известно, какой гордостью сияла эта улыбка… Несколько минут спустя он вошел в Храм и увидел сидящих на тронах белого мрамора одетых с головы до ног в белое молодых людей. Молодых? Нет, они не имели возраста! Это были двадцать четыре мага Розы и Креста.
Это означало, что посвящение для него начинается… Великая Инициация длиной в двадцать один год, и она позволит ему завладеть Высшей Тайной, благодаря которой он хотел достичь всемогущества, стать богаче всех на земле и вырвать из лап смерти обожаемую им усопшую!

Часть седьмая
РУАЯЛЬ ДЕ БОРЕВЕР
I. Почему «Руаяль» и почему «Боревер»?
Когда принц Анри уезжал из Парижа в армию, рядом с ним не оказалось человека, которого он предпочитал всем в некоторых целях, того, кого он называл своим «живым кинжалом». Так куда же делся Брабан? Впрочем, Анри если и беспокоился по этому поводу, то не слишком сильно. Как в Париже, так и на дорогах Франции у него не было недостатка в молодцах, словно родившихся с зажатым в кулаке острым клинком, ребят, всегда готовых за хорошую плату предоставить этот клинок в чье угодно распоряжение — будь то принц, граф или барон, лишь бы он в этом нуждался и не скупился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63