– спросила она, поворачиваясь к нему. Выражение ее лица, как всегда, выдало ее. Она не сердилась и не раздражалась, девочка была просто расстроена. Смущена. Ей же тринадцать лет.
– Кайла, я хочу, чтобы ты дала Марни шанс. Она хороший человек. И она мне нравится.
– Ты ее любишь?
– Мы встречаемся только месяц, мне нужно время, чтобы узнать ее поближе, – ответил Зак.
Дочь улыбнулась:
– Значит, нет. В школе если начинаешь встречаться с кем-то во время обеда, то к тому моменту, когда звенит звонок, ты уже знаешь, влюблен ты или нет.
Он покачал головой, но не смог сдержать улыбку.
– Я приготовлю лазанью. Твою любимую.
– Я не буду ее есть. И вообще не хочу проводить вечер в компании твоей Марни и ее соплячки, – резко ответила Кайла.
«Соплячкой» была тринадцатилетняя дочь Марни, Брианна, у которой и вправду временами текло из носа.
– Во-первых, ее зовут Брианна. А во-вторых, раз уж ты завела об этом речь, скажу, что поужинать с нами тебе все-таки придется.
Кайла дернула плечами и убежала к себе в комнату. Если бы у него только было это чертово руководство!
Зак только-только вытащил противень с лазаньей из духовки, когда в дверь позвонили.
– Кайла, открой дверь, пожалуйста! – крикнул он. Никакого ответа.
– Кайла. Никакого ответа.
Он осмотрел лазанью. Идеальная. В отличие от поведения его дочери.
– Кайла, немедленно выйди из комнаты. Дверь открылась, и девочка выглянула в коридор.
– Я просил тебя открыть дверь, – заметил Зак строго.
– Я не слышала, – пожала плечами девочка.
Зак поставил противень на плиту и снял прихватки-рукавицы.
– А теперь слышишь? Так иди открой, пока наши гости не замерзли на крыльце.
– Пусть бы они лучше замерзли, – прошептала Кайла и вышла в прихожую.
Зак вздохнул:
– Знаешь, что еще в этой ситуации не смешно? Твоя футболка. Немедленно переоденься.
– А как же твоя речь в прошлом месяце о том, что ты будешь принимать меня такой, какая я есть? – возразила Кайла, скрещивая руки на груди.
На футболке большими буквами было написано: «Я вас ненавижу».
– Иди. Переоденься. Сейчас же, – сказал Зак.
– Замечательно. Значит, мне придется притворяться. «Почему бы тебе не притвориться милой, ласковой дочкой хотя бы на пять минут?» – подумал он, направляясь к двери.
– Я сам открою.
Он открыл дверь. На крыльце стояли Марни и Брианна, у каждой в руках было по пластиковому контейнеру.
– Наконец-то, – сказала Брианна. Зак улыбнулся:
– Простите. Мы как раз возились с горячими противнями, когда вы позвонили.
Гости вошли в маленькую прихожую и принялись снимать куртки и ботинки. На Марни был пушистый красный свитер и сексуальные джинсы. Каждый раз, когда она поднимала руки, показывался ее пупок. Зак всякий раз заново удивлялся тому, насколько Марни сексуальна. Однажды она спросила его, думает ли он о ней, когда ее нет рядом, и он сказал: «Конечно, как же может быть иначе». Но на самом деле он о ней и не вспоминал. Так что когда они встречались, тот факт, что Марни так сексуальна, неизменно его удивлял. Ей было столько же лет, сколько и ему, – тридцать, и она потрясающе выглядела: шелковистые темно-каштановые волосы, темно-карие глаза и светлая, почти бледная кожа. Поскольку они оба были родителями-одиночками (Марни в разводе, Зак так никогда и не женился), у них было много общего. По крайней мере на первый взгляд.
Брианна была точной копией Марни. Десять мальчиков уже пригласили ее на зимний бал. Если кто-то и приглашал Кайлу, Заку она об этом не говорила.
– Шоколадный торт, – сказала Марни, передавая ему контейнер и целуя в щеку.
Мм-м-м… Она всегда пахла так же сладко, как и выглядела. Зак поймал себя на том, что пялится на ее грудь, которая у Марни была огромной, и быстро отвернулся.
Марни чувственно улыбнулась ему:
– Брианна приготовила свой знаменитый чесночный хлеб.
– Чем же он знаменит? – поинтересовалась Кайла, входя в прихожую уже в нормальной футболке. – Тем, что от него может провонять весь дом?
– Кайла! – рявкнул Зак. Брианна закатила глаза:
– Ты еще такая маленькая.
– Послушайте, девочки, – сказала Марни. – Давайте установим кое-какие правила. Не обзываться. Не оскорблять друг друга. Только приятный ужин, приятный разговор и хорошо проведенное время.
Теперь глаза закатили обе девочки. Зак отклонил предложение Марни и Брианны помочь накрыть на стол и заставил работать Кайлу.
– Будь умницей, – прошептал он, выкладывая испеченный Брианной хлеб.
– Мне терять нечего, могу себя и плохо вести, – с вызовом ответила девочка.
– Будь умницей ради меня, – сказал Зак. – Я тебя прошу. Для меня это очень важно.
– Хорошо. Я не буду спрашивать Брианну, пробовала ли она свести свой прыщ на подбородке.
– Кайла, предупреждаю тебя, – повторил Зак. Девочка лишь тряхнула волосами.
– Ням-ням. Что-то вкусно пахнет, – сказала Марни, подходя с дочкой к накрытому столу. – Кайла, ты помогала готовить?
Кайла открыла рот, чтобы сделать язвительное замечание, но вовремя передумала. Умница.
– Я ужасно готовлю. Поверьте, вы не стали бы есть то, что я приготовила. Я даже яйца не могу сварить.
– Варить яйца очень просто, – сказала Брианна. – Нужно вскипятить воду, затем посолить…
– Милая, – перебила дочь Марни, – передай, пожалуйста, лазанью.
– Я много не буду, – сказала Брианна, накладывая себе на тарелку маленький квадратик. – Я записалась на конкурс красоты и уже через две недели буду выступать на сцене.
– «Истинная красота»? – спросила Кайла.
– Конкурс внутренней красоты, – поправила ее Марни. – Это большая разница, Брианна. Внутренняя красота – это то, к чему все мы должны стремиться.
– Конкурс внутренней красоты? – повторила Кайла. – Это что, какая-то шутка?
Брианна с ненавистью посмотрела на Кайлу:
– Это не шутка. Это конкурс для девочек от тринадцати до семнадцати лет, обладающих особой внутренней красотой, называется «Истинная красота».
Марни кивнула:
– Верно, Брианна. – Она повернулась к Кайле: – Я слышала, твоя мать выиграла этот конкурс, когда ей было пятнадцать.
Зак чуть было не подавился кусочком чесночного хлеба. «Скажите мне, что она этого не произносила. Пожалуйста».
Кайла перевела удивленный взгляд с Марни на Зака:
– Мама? Мама выиграла конкурс «Истинная красота»?!
Марни покраснела:
– Я думала, ты… – Она замолчала. – Чесночный хлеб пахнет просто изумительно! Дорогая, передай мне, пожалуйста, корзинку, – попросила она Кайлу.
– Ты что, не знала, что твоя мать выиграла этот конкурс? – спросила Брианна в изумлении. – С ума сойти!
Кайла швырнула в Брианну корзинку с хлебом и убежала наверх.
Зак на мгновение закрыл глаза.
– Она ненормальная! – закричала Брианна. – Испортила мне блузку.
– Брианна Суитсер, немедленно извинись! – сказала Марни. – Перед Заком и перед Кайлой.
– Все в порядке, – сказал Зак. – Это был вполне нормальный вопрос, Брианна. – Он видел, что Марни не терпится услышать о матери Кайлы, но Зак не торопился удовлетворять ее любопытство. Пока что Марни знала лишь то, что у них с Оливией был подростковый роман и что он, Зак, был прыщавым юнцом, а Оливия – девочкой, выигравшей конкурс «Истинная красота».
Что же касается Кайлы, то с ней они давно выяснили вопрос о матери.
«Она была очень молода, когда ты родилась, слишком молода, чтобы быть матерью, но она хотела, чтобы тебе жилось хорошо, поэтому поступила разумно и оставила тебя на мое попечение».
Это ни капельки не походило на то, что произошло на самом деле, но это была единственная версия событий, которую Зак смог рассказать дочери.
«Но разве ты не был тоже очень молод, слишком молод, чтобы стать отцом? – спросила тогда Кайла. – Почему она не вернулась? Почему? Как она могла уйти и с тех пор не вспомнить о нас?»
На эти вопросы ответов у него не находилось. Ни когда ей было четыре года, ни сейчас.
Едва Брианна поднялась наверх, чтобы попросить прощения у Кайлы, Марни метнулась из-за стола и села Заку на колени. Он бы многое отдал за возможность провести с обнаженной Марни хоть полчаса, потеряться в ней, забыть обо всем, но сегодня ему придется заняться дочерью. Нужно попытаться восстановить то, что разрушено.
Зак вдохнул сексуальный аромат Марни, в то время как она целовала его шею.
– Прости за это недоразумение, – прошептала она. – Они сейчас в таком сложном возрасте, а у Кайлы, должно быть, столько вопросов о матери.
Он глубоко вздохнул.
– Думаю, нам сегодня придется закончить ужин пораньше. Мне нужно подняться наверх и поговорить с дочерью.
– Знаешь, – сказала Марни, прижимаясь к Заку всем телом, – когда будешь готов, я бы тоже хотела получить от тебя кое-какие ответы. Я еще так много о тебе не знаю, Зак Арчер.
Услышав шаги Брианны, спускавшейся по лестнице, Марни сошла с колен Зака, и он тут же остро ощутил, как ему не хватает ее тепла.
– Я извинилась, сказала, что мне очень-очень-очень жаль. Раза три сказала, – призналась Брианна, – но Кайла велела мне убираться и так и не открыла дверь.
– Дорогая, давай упакуем две порции этого замечательного ужина и съедим их дома, – сказала Марни. – Думаю, Заку и Кайле нужно побыть одним.
Очко в пользу Марни. А он ее так мало ценил.
Глава 3
Оливия резко поднялась в кровати, но сон уже покинул ее. Мальчик с девочкой, стоявшие рядом друг с другом, исчезли. Сколько бы она ни старалась удержать их лица, она никогда не могла вспомнить их после сна. Дети снились ей уже много лет, с того самого времени, как она забеременела. Мальчик и девочка – в сегодняшнем сне им было года по четыре – никогда не разговаривали. На девочке был розовый купальник с желтыми цветами, у мальчика в руках была игрушечная корова.
Во сне Оливия всегда мягко спрашивала, может ли она им чем-нибудь помочь, не нужно ли им чего-нибудь, но они просто смотрели на нее. Сегодня мальчик предложил ей корову, но как только Оливия протянула за ней руку, сон закончился.
Когда она была беременна, она считала, что мальчик и девочка символизируют ее нерожденного ребенка, поскольку она не знала его пол. Потом она, разумеется, спросила медсестру, но та сказала, что ей лучше не знать, кто у нее родился. Оливия была с этим согласна. Если бы она узнала, то мучилась бы еще больше.
«Я хотела вас, – говорила она всегда этим призрачным детям. – Я хотела вас оставить, я вправду хотела. Но я отказалась от вас в пользу другой семьи, которая могла бы лучше о вас позаботиться».
Оливия вспомнила, как это утешало ее во время беременности и родов, но ребенок родился мертвым.
Голубь опустился на занесенный снегом подоконник, и Оливия заставила себя сосредоточиться на его подвижной голове, его крошечных ножках, на чем угодно, только бы отвлечься от грустных мыслей. Голубь улетел, и Оливия посмотрела на часы. Начало седьмого. Еще три часа до того момента, как она сможет открыть конверт, оставленный ей отцом.
Интересно, что он ей завещал? Ей, дочери, которая «его разочаровала». Возможно, он хотел наказать ее за то, что она «бегала как шлюха за этим неудачником».
Мать сотню раз спрашивала Оливию, что может быть в этом конверте, словно она могла знать. «Возможно, ты упустила свой шанс получить что-нибудь от него, когда забеременела подростком, – сказала мать в начале недели. – Хотя твой ребенок мог решить проблему. Ведь теперь Уильяму не пришлось бы думать о внуке, который мог в один прекрасный день заявиться к нему и потребовать денег».
Оливия потрясла головой. Повезло же ей с родителями. «Знаешь, ты намного приятнее, чем мы думали», – слышала она из уст людей, знавших ее родителей и знакомившихся с ней.
Оливия вздохнула и натянула одеяло на голову. Когда бы ей ни приснился этот сон, а снился он раз в две недели, ее ожидал отвратительный день. В последний раз, когда он ей приснился, вернувшись домой, Оливия обнаружила на автоответчике сообщение от поверенного отца, который известил ее о его смерти. Поверенный, разумеется, был уверен, что Оливия об этом знает. Но она не знала. Она просто пришла домой тем вечером, нажала на кнопку воспроизведения, услышала роковые слова и тут же разрыдалась.
Значит, Уильям Седжуик все же был ей дорог. Значит, она его любила. Несмотря на то что все эти годы пыталась делать вид, что ей наплевать на отца, который совершенно не интересуется ни ею, ни сестрами.
А ведь до того момента, как она забеременела, отец проявлял к ней больше внимания, чем к Аманде и Айви. Она была золотой девочкой, красавицей, как он ее называл. Дочь, которая выиграла конкурс «Истинная красота», а также могла украсить собой обложку любого журнала. Но его внимание проявлялось лишь в том, что он улыбался ей, встречая в коридоре своего дома во время традиционных двухнедельных каникул, которые она проводила в Мэне со своими единокровными сестрами. Аманде же и Айви доставались только кивки или вообще ничего. Оливия даже не понимала, зачем он их приглашал каждое лето, но приглашал.
«Вот бы мои сестры были со мной сегодня», – подумала Оливия, выбираясь из постели. Однако Аманда находилась в свадебном путешествии, а Айви на работе. Она работала офицером полиции и была на дежурстве в Нью-Джерси. Оливии не хотелось открывать конверт одной.
* * *
Это был самый обыкновенный белый конверт. Точь-в-точь такой же, как у Аманды.
Оливия провела всего несколько минут в офисе поверенного, где расписалась за получение письма и положила его нераспечатанным в конверт. Она добралась до редакции журнала на такси, поднялась на лифте на двадцать второй этаж, поздоровалась с секретарем и сослуживцами и пошла на кухню, чтобы, как всегда, налить себе кофе.
– Стерва вышла на тропу войны, – шепотом предупредила ее Камилла. – Держись от нее подальше.
Оливия кивнула, налила кофе себе и для Вивиан и отправилась в кабинет начальницы. Оливии хотелось поговорить с Вивиан, объяснить, что она не пыталась…
– Вот ты где, сама пришла, – заворчала Вивиан, едва Оливия появилась на пороге. – Ты закидывала удочку по поводу моего места, и вот ты его получила. Поздравляю. Я пришлю тебе вилы в качестве подарка. – Оливия еще никогда не видела Вивиан в таком бешенстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29