Ей даже неизвестно, кем был сэр Тэвиг Макалпин восемнадцать месяцев назад, и он ничего не знал о ней. Было бы верхом глупости считать зачатие ребенка своим личным унижением. Для нее важно одно: сегодня у нее нет причин для жалоб, ревности или обиды.
Таща упрямую козу вверх по крутой тропе, она продолжала ругать себя за глупую ревность. Она приложит все усилия, чтобы мальчик никогда не почувствовал себя униженным и оскорбленным. Она решила, что и Тэвиг этого не заслуживает, но все равно старалась не смотреть на него. Когда они расположатся на ночлег, будет много времени для разговоров. Поскольку Мойра не могла уединиться, чтобы разобраться с переживаниями, она просто притворялась, будто Тэвига нет.
Тэвиг выругался сквозь зубы, а потом еще раз, когда не смог заглянуть Мойре в глаза. Она вела себя так, будто его не существует. Хотя он и понимал ее чувства, было очень неприятно, что его не замечают. Хотелось знать, о чем она думает. И сейчас же! Если он не узнает, что творится в ее сердце, он не сможет ее утешить.
Он очень опасался, что появление незаконного сына воздвигло между ними стену, которую он, возможно, никогда не разрушит. Тэвиг посчитал, что такие проделки судьбы очень жестоки. Мойра становится призом, который трудно завоевать. А пока что он сосредоточенно подыскивал подходящее место для отдыха на остаток ночи. Если становиться внезапно, это застигнет ее врасплох и заставит говорить с ним.
Глава 12
– Ребенок спит, мы поели, постель готова, – проговорил Тэвиг, стоя по другую сторону костра и глядя на все еще молчавшую Мойру. – Теперь мы можем и поговорить.
– О чем ты хочешь поговорить? – поинтересовалась Мойра, испытывая легкое волнение от его взгляда.
– О ребенке. Ты не сказала мне ни слова с того момента, как Йен отдал его мне. Господи, да ты едва взглянула на меня! Мне нужно знать, что творится в твоей прелестной головке.
Приглядевшись к Тэвигу, Мойра поняла, что тот говорит правду. Ему действительно необходимо знать, о чем она думает. Это было приятно и в то же время смущало. Прошло очень много времени с тех пор, когда кто-то по-настоящему желал знать, что она думает, что испытывает. Мойра не знала, как выразить свои ощущения и мысли словами. Разумнее было бы говорить честно, но не слишком распространяться по поводу своих чувств по отношению к Тэвигу. Она все еще считала, что говорить о своей любви и пытаться заставить полюбить себя, было бы нечестно и даже жестоко. Она не должна, не имеет права остаться с этим мужчиной. Ужасные события, произошедшие в деревнях, где они останавливались, лишь укрепили ее уверенность в том, что союз между ними опасен.
– Красивый ребенок, – наконец проговорила она. – И тебе нужно дать ему имя. Мы не можем продолжать называть его «ребенок».
– Нет, не можем, я знаю. Я решил назвать его Адэром. Так звали моего друга.
– Одного из тех, кого убили люди Айвера?
Когда Тэвиг кивнул, она слабо улыбнулась:
– Подходящее имя.
– Он был хорошим человеком. Теперь у ребенка есть имя. Ты хочешь попытаться отвлечь меня чем-то еще, пока мы не начнем разговор?
– Я не очень хорошо понимаю, что ты хочешь от меня услышать. И вообще, имею ли я право высказываться?
Тэвиг подошел к ней и взял за руку.
– Больше, чем кто-либо другой. Да, теперь мы любовники. Это точно дает тебе право сказать пару-другую слов, когда мне вручают сына, рожденного другой женщиной. Я не вел бы себя столь сдержанно, если бы появился некто и отдал тебе ребенка, рожденного от другого мужчины.
– Нет. Думаю, ты нашел бы что сказать, – пробормотала Мойра с легкой улыбкой.
Тэвиг насупился, выслушав ее ответ.
– Но этот ребенок – твой сын, – продолжила она. – Это видно, стоит лишь разок взглянуть на его личико.
– Да. Я понял, что он – мой, с того самого момента, как взял его на руки. Я не хотел бы от него отказываться. Но учитывая, с каким количеством мужчин Джинни валялась в сене, то, что именно мое семя укоренилось, похоже на причуду судьбы. Особенно потому, что я был предельно осторожен, – пробормотал он, хмурясь и пытаясь припомнить, что сделал не так.
– Может быть, она не смогла избавиться от твоего семени.
Мойра зарделась, когда Тэвиг взглянул на нее с удивлением.
– Я знаю, так поступают. Служанки в замке сэра Бернарда часто вольно ведут себя с дружками, но незаконных детей мало. Я уверена, что такая небезупречная женщина, как Джинни, должна была научиться избавляться от нежеланного ребенка. Ты породил очень сильного мальчугана, который не дал Джинни освободиться от него.
– Наверное, ты права. Сейчас мы разговариваем, ты даже смотришь на меня время от времени, но до сих пор не сказала, что думаешь обо всем этом. Не пытайся говорить, что вообще ничего не думаешь, потому что ты молчала и не смотрела на меня несколько часов. Я опасался, что ты осуждаешь меня, но не вижу никаких признаков особого недовольства.
– Я подавила его.
– Ах, значит, все-таки была недовольна.
– Не понимаю, почему ты говоришь об этом с таким удовольствием.
– Я все время ощущал смущение и неуверенность. Я думал, что ты злишься. Мне просто нравится, что я оказался прав.
Мойра тихо рассмеялась.
– Сэр Макалпин, не стоит быть таким самоуверенным. Злость была лишь частью моих эмоций. – Она жестом попросила Тэвига помолчать. – Нет, не дави на меня. В неразберихе ощущений я сама запуталась. И сейчас, поверь, просто невозможно объяснить все это тебе.
– Тогда скажи, почему ты злилась на меня.
– Значит, ты хочешь ясности? Давай попробуем разобраться. Я начала с того, что напомнила себе: ребенок, вызвавший во мне недовольство, был зачат долгих восемнадцать месяцев назад. Тогда я не знала, кто ты такой, да и ты ничего не знал обо мне. Было бы глупо расстраиваться из-за того, что произошло еще до нашей встречи.
Мойра рассмеялась, когда Тэвиг заключил ее в объятия.
– Ты так доволен. Никогда не думала, что ты будешь так озабочен моим недовольством.
– Но это так. Когда Йен дал мне малыша Адэра, я увидел, как бедный мальчуган превращается в огромную стену, возникающую между нами.
Мойра взглянула на него с болью и сочувствием.
Зачем тебе думать об этом сейчас? Ведь стена рухнула. Да, неприятно, что мать ребенка – Джинни. В конце концов, эта женщина пыталась убить меня. Она не смогла бы сделать это собственными руками, поэтому попыталась заставить других совершить преступление за нее. Но я никогда не допущу, чтобы это настроило меня против тебя или ребенка. Ты переспал с женщиной, которая того желала. Не более и не менее того.
Мойра поняла, что в словах ее содержался намек на вопрос, и невольно поморщилась, когда Тэвиг улыбнулся в знак того, что расслышал этот намек.
– Не более и не менее. Как я и говорил вчера вечером: все, что было до этого, несущественно для меня. Тяжело говорить подобные вещи, потому что, повторюсь, я не хочу отказываться от ребенка, но я позволил похоти командовать мной, как это часто бывало в прошлом. – Тэвиг взглянул на младенца, спавшего рядом с постелью, приготовленной для них с Мойрой. – Нужно было, прости, попридержать штаны. Я не сожалею о рождении мальчика, но горько сожалею о том, что родила его именно Джинни. Среди всех женщин, которых я знал с тех пор, как почувствовал в них искру интереса к себе, она – последняя, кого я выбрал бы в качестве матери моего ребенка. Плохо так говорить, но ее смерть – самый лучший выход. Она не воспитала бы Адэра хорошим человеком.
– И она не сможет использовать твоего сына против тебя. Хватит. Не следует плохо говорить о покойниках, а как раз сейчас, боюсь, мы не найдем в сердцах ни единого доброго слова, поминая Джинни. Однако тебе придется научиться этому, прежде, чем Адэр вырастет настолько, чтобы начать задавать о ней вопросы тебе.
– Тебе тоже, – напомнил он. – Меня ведь не будет рядом с ним? Не так ли? Когда мы доберемся до места, мои родственники уже будут у твоего кузена Мунгана. Или прибудут вскоре и потребуют вернуть меня.
– Нет, если мы будем женаты, это исключено.
– Ты ведь не собираешься начинать все сначала?
– Это из-за Адэра?
– Нет, и ты это прекрасно знаешь. Меня совершенно не волновало бы, сколько у тебя было незаконных детей до нашей встречи, знай я, что могу стать твоей женой. Нет, Тэвиг, дело не в ребенке и не в твоем бурном прошлом. Тут другое. Мне становится все более очевидным, что наш союз может привести нас прямо на виселицу или к погребальному костру. То, что происходило в каждой из двух деревень, где мы останавливались, наводит именно на эти мысли. Суеверия и страх, который они вызывают, глубоко укоренились в жителях этой страны. Когда доходит до этого, люди страдают или их убивают.
Тэвиг в сердцах выругался, когда Мойра отправилась чистить миски и укладывать пищу обратно в мешки.
– Но мы не можем отказаться от собственной жизни из-за того, что другими людьми владеют глупые страхи и предрассудки.
– Я знаю, но не обращать на это внимания тоже невозможно. Я не могу жить, думая, что каждую ночь к нам могут ворваться люди, пинком открыть дверь и, высоко подняв фонари, потащить нас на смерть. Я не могу жить, зная, что в любой момент нам придется скрываться в лесу и бежать под крики: «Ведьма! Ведьма!» – Она стояла перед ним, решительно уперев руки в бока. – Мы оба мучимы тем, что вызывает у многих подозрения. Порознь мы, возможно, сможем прожить без больших неприятностей. Вместе мы будто притягиваем подозрительные взгляды, и это нас точно убьет. Нас, вспомни, уже дважды чуть не убили из-за этого.
Тэвиг схватил ее за руку и притянул к себе, усадив на колени.
– Не совсем так. Один раз нам доставил неприятности мой дар. Второй раз виноваты были ревнивая женщина и амбициозный священник.
– Амбициозный? Почему ты считаешь священника амбициозным?
– Тебя обвиняла только Джинни. Ни один мужчина, ни одна женщина или ребенок из деревни не выступили вперед и не заявили, что ты им как-то навредила. Хороший священник послал бы всех по домам, понял бы, что вся проблема состоит в уязвленном тщеславии гулящей женщины. Только не этот священник. Он увидел возможность показать себя. Найти и уничтожить одного из слуг сатаны. Так он обрел бы поддержку паствы. Нам предназначалась роль ступени к церкви, которая была бы больше и богаче. Может быть, он пошел бы и дальше.
– Не очень-то праведный он человек, получается?
– Да уж. А вот священник, который служит в моей церкви, действительно благочестив.
– А ты очень упрямый человек?
– Когда точно знаю, чего хочу, я изо всех сил стараюсь получить желаемое.
– Не знаю, почему ты так уверен, что хочешь жениться на мне. Мы пробыли вместе только чуть больше недели.
– Должно быть, ты знала что-то важное, раз стала моей любовницей.
Мойра повернулась так, что оказалась к Тэвигу лицом и мягко обняла его ногами.
– Я знала, что хотела тебя, – тихо проговорила она, обвивая руками его шею и целуя в губы. – И еще знала, что буду вечно раскаиваться, если не утолю страсть, которую ты смог во мне разжечь.
Она медленно покрыла его лицо нежными поцелуями.
Ты пытаешься отвлечь меня от разговора о браке, – сказал он, не отстраняясь.
Голос его становился все более хриплым, а она уже осыпала поцелуями его подбородок и шею.
– Удается?..
– Да, негодница. Прекрасно удается.
Она рассмеялась, когда он встал, подхватив ее на руки. Тэвиг отнес ее к жесткому ложу, осторожно положил ее и опустился сверху. Она соблазняла его не для того, чтобы заставить замолчать. Она всем своим существом желала его. Мойра подозревала, что смертельная опасность снова разожгла в ней страстное желание. Вкусить страсть, которую он мог разжечь в ней, – самый сладкий способ доказать себе, что снова ускользнула от смерти.
– Может быть, теперь мы сможем закончить то, что начинали сегодня дважды, но нас оба раза прервали, – пробормотал он, разуваясь сам и разувая Мойру. – Да, и я боялся, что ты подумываешь, не отвергнуть ли меня вообще.
– Из-за Адэра?
Она подняла бедра, помогая быстрее снять с нее верхнюю и нижнюю юбки.
– Я не смог догадаться, что, став такой отстраненной, ты просто пыталась разобраться с собственными мыслями и чувствами. Я боялся, что ты просто не могла простить меня. А я не мог, да и не стал бы отрицать, что ребенок мой. Этот малыш все так запутал. Я не был уверен, что смогу преодолеть расстояние отчуждения, выросшее между нами, и снова приблизить тебя.
Откинув в сторону остатки одежды, Тэвиг опустился в объятия Мойры, с облегчением вздыхая.
– Я боялся, мы никогда больше не будем вместе, – прошептал он ей на ухо.
– Тэвиг, я почти безоглядно бросилась к тебе в объятия, зная тебя всего неделю. Неужели ты и правда думаешь, что, нарушив условности столь абсолютно и быстро, я отвернулась бы от тебя из-за того, что ты зачал ребенка, еще даже не встретив меня?
– Да, но ведь ты не протестуешь против невежественных людей, которые хотят развести нас в разные стороны. Ты согласна расстаться по этой вздорной причине.
Он вгляделся в ее глаза, откидывая пряди волос с лица.
– Страх невежественных людей может убить нас. А ребенок не может причинить нам никакого вреда.
Она запустила пальцы в его волосы и притянула его голову к себе.
– Ты должен понять, что я забочусь исключительно о твоей безопасности.
– Понимаю, и это вселяет в меня надежду. Однако твои опасения льстили бы мне еще больше, если бы ты решилась разделить со мной риск, – хохотнул он.
Мойра не успела произнести ни слова, потому что он закрыл ей рот поцелуем. Она перестала думать, позволив себе лишь ощущать. Хотелось раствориться в их взаимной страсти, забыть страх, испытанный всего несколько часов назад. Их близость с Тэвигом внушала ей странную смесь ощущений – свободы, силы, красоты и безопасности. Да, полнейшей безопасности, вопреки всему.
Она целовала его, как он ее, касалась его, как и он. Чем смелее становилась Мойра, тем сильнее разгоралась страсть Тэвига, он постепенно терял контроль над собой, разжигая желание Мойры. Когда тела их слились воедино, она жадно приняла его. Вспышка экстаза была ослепительной. Она лишь смутно ощутила, что испытал Тэвиг, хрипло выкрикнув ее имя, когда стремительно впала в состояние сладкого полузабытья и блаженства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36