– Вы что-нибудь соображаете, старый чурбан? Вы что, хотите, чтобы они приготовились нас встретить? Что это за игра?
– У меня появилась идея, – объяснил Г. М. таким же голосом.
– Вот так. И она оказалась правильной?
– Нет, я ошибся, – признал Г. М. И добавил: – Не двигайтесь и не смотрите наверх. Тут есть окно как раз над дверью, а в нем чья-то рука с пушкой. Я думаю, что она целится вам прямо в лоб.
Ни у кого из троих не дрогнул ни один мускул. Поллард слышал, как дождь стучит ему по спине, струи его проносились перед его глазами, пока они стояли, глядя на дверь. После недолгого молчания Мастерс потряс рукой, и в его ладонь скользнул кусок холодного металла.
– Дубликат ключа от боковой двери, – пояснил он. – Вернемся назад, возьмем Саджена и Райта и пойдем в переулок. Пришлите мне Бэнкса. Не торопитесь. Когда услышите мой свист, бросайтесь к боковой двери. Мы с Бэнксом ворвемся отсюда и попробуем захватить их с этой стороны. А вы, сэр, услышав сигнал, отойдете к стене…
– Зачем бросаться хорошими людьми? – проговорил Г. М. – Следуй за стариком, сынок.
Он повернулся, распрямил плечи и вразвалочку пошел от двери с кислым выражением лица. Не оставалось ничего другого, как последовать за ним; две секунды неспешной ходьбы, и все трое оказались в чернильно-черном переулке, где, однако, не была выпущена ни одна пуля. Когда Поллард отходил от парадной двери, он поднял глаза. Однако за оконным стеклом не разглядел ничего, кроме смуглой руки в белой перчатке, которая неожиданно появилась и распласталась по стеклу, словно морская звезда.
Вздувшиеся ручьи бежали по улице, на которой они устроили маленькую конференцию.
– Стоит нам входить или не стоит? – задал вопрос Мастерс.
– Войдем, – решительно отозвался Г. М., – но через ту дверь, где у нас есть порядочные шансы. Я не думал, что нам придется делать грязную работу. Но теперь знаю, что придется. Попробуем эту дверь, сынок.
Поллард нащупал тонкую дверь с облезающей краской, которая когда-то была серой. Его пальцы искали замочную скважину, когда он услышал легкий щелчок и ручка под его рукой повернулась. Он понял, что это произошло раньше, чем он успел сунуть дубликат ключа в замочную скважину.
– Они открыли нам дверь изнутри, сэр, – шепнул сержант. – У вас есть фонарик?
Мастерс нажал на кнопку фонарика, когда Поллард толкнул дверь ногой. Мастерс направил луч света внутрь. Прямо перед ними был просторный коридор с низким потолком, в котором было не совсем темно, так как из дальней двери, приоткрытой на несколько сантиметров, просачивался свет. Пол коридора покрывал половик из кокосового волокна дурацкого желтоватого цвета. В стене с другой стороны находились большие ниши, какие обычно бывают у лестниц в старомодных домах, в каждой из них стоял глиняный кувшин или ваза. Полларду это напомнило описание Мастерсом набора чашек: «Оранжевые, желтые, синие, сияющие, казалось, они двигаются».
Мастерс быстро прошел по коридору, но остановился посередине его и направил луч фонарика вниз. На половике не было мокрых следов от ботинок, его внимание привлекло небольшое темное пятно. Старший инспектор коснулся пятна и поднял палец, показывая, что это кровь. Потом он нашел еще одно пятно, поменьше, рядом с дверью в конце коридора.
– Ну хорошо, – произнес старший инспектор, переводя дух, и толкнул дверь.
Комната за дверью оказалась большой и тоже с низким потолком. В простенке между окнами горела настольная лампа, не особенно сильно разгоняя темноту. Стены комнаты были обшиты светло-коричневым деревом в стиле восемнадцатого века, местами потрескавшимся, с большим количеством книжных полок, а над камином висел портрет какого-то современного старика в очках. Но в первую очередь в глаза бросались большие стулья и диваны, покрытые от пыли плотно облегающими накидками. Однако помещение все равно выглядело ободранным и необставленным.
Сильно чувствовался запах сигары.
– Добрый вечер, джентльмены, – произнес мистер Джереми Дервент, вставая со стула, стоящего спинкой к двери. – Я ожидал вас. Пожалуйста, входите.
На протяжении, наверное, секунд пяти они таращились на него, слушая, как с их плащей на пол капает вода. Пожилой адвокат выглядел таким же худощавым и вычищенным, как и накануне вечером, его волнистые белые волосы были зачесаны с боков на лысый череп, а из-под седых бровей на них с приятным удивлением смотрели очень проницательные глаза. На Дервенте снова был обеденный пиджак. В одной руке он держал сигару, в другой – книгу, заложив палец между страницами. В этой неустроенной, покинутой комнате он был словно у себя дома.
– Кто?.. – выпалил Мастерс.
– Добрый вечер, Джем, – произнес Г. М. деревянным тоном. – Не думал, что мы тут встретимся. Это – старший инспектор Мастерс, а это – наш печально известный друг Дервент.
Дервент дал понять, что все понял, заговорив своим обычным, слегка педантичным тоном:
– А, я рад, что ты привел с собой полицию. Я говорил тебе вчера вечером, Генри, как я сожалею, что мы не можем сесть и обсудить преступление в комфортабельной обстановке за сигарой и стаканом портвейна. И вот подумал, что эту оплошность можно исправить. Между прочим, я тут просматривал, – он протянул им книгу, – Де Квинси «Об убийстве, считающемся одним из искусств». Это потрясающее чтение, но боюсь, что эта книга содержит мало практических советов для осуществления современных убийств.
Мастерс вытер лицо мокрым рукавом.
– Я должен был об этом подумать, – отозвался он. – Не кажется ли вам, мистер Дервент, что вы заставили нас дьявольски понервничать?
– Боюсь, это так, – признал тот.
– Вы знаете, что дом окружен?
– Да. Я это заметил.
В спокойствии адвоката, как понял Поллард еще накануне вечером, было что-то легкомысленно зловещее. Мастерс вытащил последнее письмо про чаепитие из-под своего непромокаемого дождевика.
– Итак, в таком случае, это написали вы?
– Пожалуйста, позвольте мне посмотреть. Да, это написал я. Но почему бы вам не снять ваши плащи и не присесть, джентльмены? Такая ненастная ночь, и…
– Спокойно, Мастерс! – проревел Г. М., удерживая рукой старшего инспектора за рукав. – Я предостерегаю тебя, Джем: тебе лучше нам все объяснить, пока нас не хватил удар. Мы приняли эти письма о чаепитии на веру, потому что этот парень всегда держал свое слово. Тут сегодня вечером намечалась встреча клуба Десяти чайных чашек? И прежде всего, кто там ты – президент, или великий лама, или кто-то еще?
Дервент положил книгу на стул.
– Во-первых, могу совершенно твердо заверить вас, что я не имею никакого отношения ни к какому обществу Чайных чашек. Во-вторых, здесь не должно было быть встречи членов какого-то клуба – ни здесь, ни где бы то ни было еще, сегодня вечером или в какое-либо другое время, и по очень веской причине. Ничего такого нет.
– Ничего такого нет? – повторил Мастерс.
– Я имею в виду, оно не существует… Джентльмены, простите мой маленький обман. Я написал это письмо, что является мистификацией и иллюзией. Но я хотел бы показать вам, что у меня были причины его написать. Только таким образом я мог добиться, чтобы за этим домом следили, не устраивая предварительно шума и ссор. Это был единственный способ, чтобы вы явились сюда быстро, вооруженные ордером на обыск, без особого шума и споров. Быстрота была необходима, а также и эффект, который произвела эта операция на нервы определенного человека. Я много недель пытался заставить Скотленд-Ярд задвигаться и наконец понял, что только резкий удар булавкой может заставить правосудие зашевелиться. Правосудие не должно быть слепо, словно богиня; но у него плоскостопие, словно у полицейского.
– Если вы притащили нас сюда из сумасбродства, – пробурчал Мастерс, – тогда я должен вас предостеречь…
– О нет, – довольно резко возразил Дервент, поднимая сигару. – Я, может быть, не в силах показать вам какие бы то ни было чайные чашки, джентльмены, но я могу предоставить вам свидетельства убийства Уильяма Дартли.
Из глубины дома послышались шаги. Дверь из коридора отворилась, и вошел Бенджамин Соар.
В этом деле было несколько случайных встреч, которые имели волнующий результат. Однако Поллард не мог себе представить, что коренастый, смуглый, спокойный мистер Соар будет одним из таких встреченных. Только секунду на его лице сохранялось выражение чего-то такого, что можно было бы назвать атавистическим: безусловно опасное, и не из чисто выбритой цивилизации. Но оно очень быстро прошло. Соар коснулся переносицы, словно бы для того, чтобы убедиться, прочно ли сидят на ней очки. На нем был черный фрак.
– Привет! – хрипло произнес он. – Как вы все здесь оказались? Что вы здесь делаете?
– Это, сэр, мы и сами хотели бы знать, – угрюмо ответил Мастерс. – Мы полагали, что найдем здесь десять чайных чашек и, возможно, труп…
– Это ты их впустил, Дервент? – поинтересовался Соар.
– Я.
– …и теперь нам говорят, что все это что-то вроде розыгрыша, – пояснил Мастерс. – Но вот что я вам скажу: мы имели и до сих пор имеем очень веские причины полагать, что все это – реальность. Этот дом, например. Он не принадлежит никому, а груз с мебелью привезли сюда точно так же, как в те разы, когда мистер Дартли и мистер Китинг были уби…
– Почему вы говорите, что он никому не принадлежит? – потребовал ответа Соар. – Черт побери, сэр, это мой дом; я его купил и заплатил за него. И конечно, груз мебели привезли сюда. Разве не я лично говорил вам сегодня утром, что я переезжаю и что именно поэтому у меня нет алиби на время убийства Китинга?
Наступила тишина, слышен был только шум дождя.
– Да, он это говорил, Мастерс, – подтвердил Г. М., почесывая нос. – Случай убийства – самая большая неразбериха, когда все только и повторяют «я вам говорил». Но в этом письме о десяти чайных чашках с самого начала крылась какая-то хитрость. Джем, я полагаю, что ты прекрасно рассчитал, какой эффект произведет на нас ситуация с пустым домом и мебелью?.. Все будет выглядеть так… – он обернулся к старшему инспектору, – что мы просто вломились в частный дом…
– Который, как говорит закон, является моей крепостью, – досказал Соар. – Я не возражаю против вашего здесь присутствия. Но не могу сказать, что приветствую его, и, кроме того, у меня был тяжелый день. Если только у вас нет никаких неотложных дел, мы могли бы пожелать друг другу спокойной ночи.
– Что ж, сэр, – ответил ему Мастерс с обманчивой бесцеремонностью, – я думаю, у нас есть некоторые неотложные дела. Если это просто уютный частный дом, как вы утверждаете, тогда почему кто-то стоял у окна над крыльцом не так много времени тому назад, в темноте, с револьвером в руках?
– Вы пьяны, – заявил Соар, четко выговаривая слова и двигая челюстью. – Вы сошли с ума. Сэр Генри Мерривейл, вы одобряете подобное? Дервент, не будете ли вы так добры сказать этому психу, что в этом доме, кроме нас двоих, никого нет?
Дервент, которого, казалось, оторвали от размышлений, выглядел озадаченным.
– Да, это правда, как и все остальное, что может быть, а может и не быть правдой, – провозгласил Дервент. – Мы с Соаром здесь одни, насколько я знаю.
– Я был наверху, переодевался во фрак, – продолжил Соар с той же настойчивостью, – и я могу сказать вам, что я не стоял в темноте у окна с пушкой в руках. Кто еще это мог бы быть? Здесь пока нет слуг. На самом деле, дом еще не приведен в порядок, не считая этой комнаты и моей спальни. Мебель не расставлена, и лампы есть только в двух комнатах, поэтому здесь так темно. Но если вы думаете…
Мастерс поднял руку.
– Может быть, вас заинтересует, сэр, та информация, что за домом следили весь вечер? – спросил он и увидел, как на лбу Соара выступил пот. – И поэтому мы знаем, что сейчас в доме находятся три человека. Один из вас вошел сюда в четверть девятого, и вошел через парадную дверь…
– Это быть я, – подтвердил Соар. Надо заметить, что, когда Бенджамин Соар пренебрегал грамматикой, он производил весьма отталкивающее впечатление.
– Второй человек вошел минуту или две спустя и прошел через боковую дверь… – Мастерс сделал вопрошающую паузу, но Дервент с Соаром только смотрели на него, – открыл ее ключом. Третий человек прибыл приблизительно в половине девятого, и его впустили через парадную дверь. На нем была накидка с капюшоном.
– Это я – ваш покорный слуга, инспектор, – сообщил Дервент. – Это я пришел в подобной накидке. Вы можете увидеть ее в коридоре. И мистер Соар впустил меня в парадную дверь в половине девятого. – Он вежливо осмотрелся. – Э… может быть, мистер Соар что-нибудь скажет?
– Нет. Это ерунда. Это, черт побери, полная чушь. Если предполагается, что в доме есть кто-то еще, тогда где он сейчас?
– Выяснить это, – заявил Мастерс, – является нашей целью. Потому что у вас в коридоре, ведущем к этой двери, кровь.
– Нет, не нужно, сынок, – резко остановил инспектора Г. М. Его большая ладонь опустилась на локоть Мастерса, когда старший инспектор вытащил полицейский свисток. – Пока еще нет. Еще минуту или две. Мы знаем, что в доме был лишний парень; мы также знаем, что он не мог никуда улизнуть. Если он мертв, то никуда отсюда не делся. А если ты начнешь обыск и загонишь эту дичь, то только запутаешь причину, по которой он вообще сюда явился сегодня вечером. А я очень, очень хотел бы знать эту причину… Мистер Соар, у вас еще есть неприятности?
– Кровь?! – повторил Соар таким обычным тоном, что глаза Мастерса потемнели. – Кровь! Я, разумеется, не могу этого объяснить. И вы свободны искать что угодно, если… Прошу меня простить. Что вы сказали?
– Прочтите это. – Г. М. взял письмо про чайные чашки и вручил его Соару прямо в руки.
Соар прочел его без комментариев, но в конце стал выглядеть таким же непроницаемым, как Дервент. Это походило на то, будто оба читали мысли друг друга. В некотором отношении они были до любопытного похожи, даже их сноровка при игре словами; но Соар был эмоционален, а Дервент – логичен. В любом случае стало ясно, что Соар скрыл свои чувства с огромным усилием.
– Присядьте, джентльмены, – предложил он и сам сел на ручку кресла с другой стороны комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31