— Это правда? — Вэнс недоверчиво посмотрел на Микаэлу. Ответом ему был столь же изумленный взгляд.
Карлос взмахом руки велел солдатам продолжать свое дело.
— Если у вас с капитаном Сафером что-то есть для меня, мы можем встретиться после заката на площади, — понизив голос, проговорил он. — Хотя О'Рейли сильно ограничил американскую торговлю и ввел огромную пошлину на ваши грузы, договориться полюбовно всегда можно.
Дождавшись, пока Карлос отойдет подальше, Вэнс от души выругался. Обвинение, только что прозвучавшее в адрес Микаэлы, совершенно выбило у него почву из-под ног: нетрудно было представить, какая судьба ждет ее в руках Моралеса и О'Рейли.
Судя по выражению лица Микаэлы, она ничего не помнит о бунте. Впрочем, очень вероятно, что шок от встречи с гнусным типом из ее прошлого, а также угроза тюрьмы живо излечат ее от амнезии. А вот ему-то что дальше делать? И зачем он только отправился в этот Новый Орлеан, вместо того чтобы остаться дома! Путешествие за прошлым Микаэлы слишком быстро превращалось в настоящий кошмар.
* * *
Первое, что Люсьен увидел на пристани Чарлстона, была чванливая физиономия Брэдфорда Клодфелтера.
— Смотрите-ка, кто вернулся, — захихикал Брэдфорд, нагло заглянув Люсьену в лицо. — Надеюсь, приятель, вы уже слышали последнюю новость, о которой только и толкуют в обществе?
Люсьен мгновенно ощетинился: он вовсе не считал Брэдфорда своим приятелем.
— Итак, вы сделались рогоносцем! — Брэдфорд злобно ухмыльнулся. — Не странно ли — человек, которому вы так безоглядно доверяли, отныне ваш злейший враг?
Люсьен с трудом подавил желание вцепиться в дряблую шею Брэдфорда. Однако у него уже не было сомнений в том, что случилось непоправимое.
— Ваша жена и друг вовсю флиртовали на вечере у доктора Торли. Они вместе приехали, потом танцевали не разлучаясь и наконец уединились на галерее. — Брэдфорд выразительно приподнял брови. — Наутро они отплыли на одном из ваших судов; по слухам, их путь лежит в Новый Орлеан.
Не произнося ни слова, Люсьен рванулся к ближайшему экипажу и уже спустя полчаса оказался у себя дома.
— А, наконец-то ты вернулся. — Адриан нехотя оторвался от шахматной доски, но взглянул не на Люсьена, а на сидевшего напротив него Хайрама.
— Я-то вернулся, а вот где моя жена? — требовательно спросил Люсьен.
— Кажется, сплетня дошла до тебя уже в порту. — Адриан неодобрительно покачал головой.
— Вот именно, и донес ее до меня Брэдфорд Клодфелтер, этот самый длинный язык к востоку от Аппалачей. — Люсьен сдвинул брови. — По его словам, моя жена и мой лучший друг вместе покинули город. Какого черта ты ничего не предпринял, Адриан, — загремел он, — почему не остановил их?
— И каким же, интересно, образом? Мне что, следовало ухватить Микаэлу в последний момент за платье или пристрелить Вэнса прямо на пороге?
— Ты должен был запретить им уезжать отсюда!
— Запретить? — Адриан недоуменно взглянул на внука. — Что-то у тебя с памятью неважно, друг мой. Когда я в последний раз что-то запретил кое-кому, закончилось все бедой, хотя действовал я из лучших побуждений. Разве я не предупреждал тебя, что отныне не вмешиваюсь в чужие дела?
Люсьену очень хотелось выместить на ком-нибудь свою злость — лучше всего на Вэнсе Кэвендише, но, к несчастью, этот подонок в настоящий момент бороздил моря вместе с его женой. Гром и молния!
Не успел Люсьен успокоиться, как в дверь осторожно постучали, и Хайрам пошел открывать. На пороге стоял Родди Блэнкеншип, рулевой с судна, которым командовал Вэнс, и нервно мял в руках свой головной убор. Люсьен почувствовал, как в груди у него гулко забилось сердце.
— Ну, что там еще? — прохрипел он. — Давай выкладывай, да поскорее.
Несколько обескураженный таким приемом, Родди неуверенно переступил с ноги на ногу.
— У меня поручение от капитана Кэвендиша.
— Отлично. В чем его суть?
— Капитан просит вас срочно прибыть в Новый Орлеан.
— В самом деле? И зачем же это я ему понадобился?
— Дело в том, сэр, — Родди с трудом заставил себя выдержать пронзительный взгляд Люсьена, — что вашу жену арестовали за участие в бунте против испанских властей.
— Что-о? — завопил Люсьен.
— Он просит вас поторопиться: вот уже четыре дня, как вашу жену содержат в камере.
Адриан побледнел.
— Эй, Хайрам, живо принеси немного бренди, — скомандовал Люсьен. — Для обморока сейчас самое неподходящее время.
Хайрам бросился выполнять поручение, а Люсьен опустился на колени перед Адрианом, который, задыхаясь, яростно обмахивался платком:
— Слушай, дед, мне нужна твоя помощь. Займитесь с Хайрамом покупателями, которым я доставил груз из Бостона. Сделаешь? А я помчусь в Новый Орлеан.
Настойчивый голос внука вывел Адриана из полуобморочного состояния, он часто закивал и выпрямился на стуле.
— Можешь оставить своих клиентов и положись на меня. Поспеши, Люсьен, корабль Вэнса, должно быть, под парусами и ждет.
Люсьен порывисто вскочил и знаком велел Родди следовать за ним.
— Все остальное доскажешь по дороге в порт. Там сразу надо будет заняться грузом, предназначенным для судна, отправляющегося на запад, — его поведет в Новый Орлеан Луи Бичем.
— Если вы собираетесь выкупить жену за эти товары, я бы не очень рассчитывал на это, сэр. — Родди с трудом поспевал за Люсьеном. — Новые испанские власти намного хуже прежних. Уж как ни уламывал капитан Кэвендиш Карлоса Моралеса, который по-прежнему остается в Высшем совете, новый губернатор ни за что…
Люсьен остановился так неожиданно, что Родди чуть не врезался в него.
— Карлос Моралес?
Когда-то Микаэла говорила Люсьену, что ее собирались выдать замуж за этого человека. Господи, час от часу не легче! Проклятие, и как это удается его неугомонной жене раз за разом попадать в совершенно немыслимые ситуации?
— Капитан Кэвендиш пытался помочь, но у него ничего не вышло. Этот надменный испанец и слышать ничего не хочет. Взятку принять за то, чтобы снизить пошлины на товары, он готов, но Микаэлу освободить отказывается категорически.
— О Боже! — Люсьен вновь стремительно двинулся вперед. Даже вообразить страшно, что может быть на уме у этого экс-жениха. Интересно, подумалось вдруг Люсьену, сама-то Микаэла помнит, что была помолвлена с проклятым скрягой? Вряд ли. Она, должно быть, понять не может, с чего это он так неистовствует.
Будь на то его воля, Люсьен на крыльях полетел бы в Новый Орлеан. Зная, насколько неразборчив Карлос Моралес в торговых делах, нетрудно было представить себе, каков он с женщинами. Люсьен от души надеялся, что у Вэнса хватило ума не слишком распускать язык. А еще ему необходимо помнить, что, помимо всего прочего, в Новом Орлеане его ожидает разгневанная жена. Тюрьма вполне может вернуть Микаэле память, и тогда ей станет ясно, что Люсьен многое скрывал от нее. Даже если ему удастся вызволить ее, она скорее всего возненавидит его с новой силой.
Выслушав рассказ Родди о том, как Мясник О'Рейли захватил Новый Орлеан, Люсьен совсем пал духом. Он и без того со страхом ожидал наступления момента, когда ему придется рассказать Микаэле всю правду, но даже в самых страшных кошмарах не мог представить себе, что это произойдет в тюрьме, куда ее бросил бывший жених, наделенный безраздельной властью казнить и миловать. При мысли о том, что может случиться, когда Карлос узнает, как Микаэла, сбежав от него, вышла замуж за другого, Люсьен скрипнул зубами. Такая новость подействует на испанца, как полыхающий огонь на сухие дрова, и Микаэла окажется в самом центре пожара; он же пока не имеет ни малейшего понятия, как ей помочь.
* * *
Оказавшись в непроглядной темноте тюремной камеры, Микаэла как подкошенная рухнула на койку и сразу погрузилась в тяжелую дрему. Перед глазами у нее, как серая дымка, расползающаяся в безлунной ночи, снова замелькали неясные призраки; в голове звучали приглушенные звуки и отдаленные голоса, и временами ей казалось, что сон причудливо смешивается с явью.
Постепенно туман рассеялся; Микаэла вернулась в ту роковую ночь, которая положила границу ее прошлому, и кошмарное событие словно подняло занавес над сценой, представ перед ней во всей своей устрашающей определенности. Пережитые на обрыве чувства вновь возвращали ее к страшному мигу, и она переживала события той ужасной ночи, как если бы они случились всего минуту назад…
* * *
При виде надвигающегося на нее угрюмого лица Микаэла содрогнулась и, подавшись в сторону, уперлась спиной в холодную поверхность валуна. Больше бежать ей было некуда. Искривив губы, Барнаби Харпстер поднял зажатую в правой руке дубинку, левую же крепко сжал в кулак, что уже само по себе свидетельствовало о его намерениях. Выплевывая грязные ругательства, он огрел дубинкой коня Микаэлы, и тот мгновенно унесся прочь.
Микаэла не сомневалась, что ей отрезаны все пути к отступлению, за исключением одного-единственного — прыгнуть с обрыва в бесконечность.
— Вот там-то и нашли ее тело, поняла, шлюха?
Микаэла прижала дрожащие ладони к груди и с ужасом посмотрела вниз. Неужели Барнаби намекает на то, что история готова повториться? Мысли ее бешено метались в попытке припомнить рассказ Адриана о гибели Сесиль, случившейся пять лет назад. Совсем недавно и Барнаби говорил об этой женщине: самоуверенная, надменная вертихвостка, коллекционирующая любовников, — кажется, что-то в этом роде.
Микаэла не отводила взгляда от лица Барнаби: может, именно он шпионил за Сесиль или даже был одним из тех, кто спал с ней… А может, он изнасиловал ее? Наверное, это ближе всего к истине, подумала она, такой зверь на все способен. Как же теперь уйти от нависшей над ней смертельной опасности?
Увидев, что негодяй сделал шаг в ее сторону, Микаэла выкрикнула первое, что пришло ей в голову:
— Так вы тоже были влюблены в Сесиль?
Вопрос, похоже, застал Барнаби врасплох, однако он быстро оправился и презрительно захохотал:
— Влюблен в эту расчетливую сучку? Да ни за что в жизни! Все, чего Сесиль хотела от меня, — это чтобы я представил ее в более выгодном свете в глазах Адриана, иначе Люсьена и его денег ей бы никогда не видать. Имя и деньги Саферов — вот все, что ей было нужно.
Почувствовав, что угроза на время миновала, Микаэла решила и дальше действовать тем же способом, убеждая себя, что в конце концов кто-нибудь придет ей на помощь.
— А вы, случайно, не тот, кого Адриан нанял следить за Сесиль? — продолжала допытываться она, чтобы потянуть время. — У вас есть доказательства ее неверности?
— Тебе-то какое дело? — грубо оборвал ее Харпстер.
— Между прочим, мы говорим о возлюбленной моего мужа — что же удивительного в том, что мне хочется узнать про нее побольше?
— И вовсе я не шпионил за ней, этим Чейни занимался. Когда он рассказал Адриану о ее похождениях, Сесиль пришла ко мне, умоляя, чтобы я обелил ее в глазах старика.
— И каким же образом вы надеялись это сделать? — спросила Микаэла, одновременно прикидывая расстояние до ближайших кустов, где она могла бы скрыться от этого чудовища. Если она сумеет как следует разговорить его и заставить потерять бдительность, у нее появится шанс ускользнуть.
— Сесиль хотела, чтобы я сказал Адриану, будто Чейни от нее без ума и выдумал всю эту грязную историю, чтобы помешать ее браку с Люсьеном, — проворчал Барнаби. — Все должно было подтверждать, что Чеййи из ревности наговаривает на нее.
— А Чейни действительно ревновал? — Микаэла напряглась, поджидая момент, когда можно будет рвануться в сторону.
— Возможно, да, а возможно, и нет. Вот черт, так ничего не получится! Ей нужны не короткие фразы, а пространные объяснения.
— Ну а как насчет вас, Барнаби: вы тоже ревновали Сесиль к Люсьену?
Микаэла тут же пожалела, что задала этот вопрос. Барнаби грозно зарычал, черты лица его исказились. Она подалась было назад, но тут же остановилась, вспомнив, что стоит на самом краю обрыва.
— Молодой был, глупый, — неохотно пробурчал Барнаби. — В ту ночь Сесиль зазвала меня сюда и пообещала переспать со мной, но когда я протянул к ней руку, тут же отскочила. Заводила меня, негодяйка, даже платье расстегнула. Потом она велела мне идти к Адриану и настучать на Чейни. Ну нет, думаю, пускай сначала расплатится. Но когда я наконец схватил ее, она меня укусила!
Все, можно не продолжать. Микаэла и без того знала, что за этим последует. Для начала наверняка пощечина.
— Вы ударили ее, правда? Так что это было вовсе не самоубийство.
И снова Микаэле пришлось пожалеть о сказанном. Глаза Барнаби недобро расширились, а губы искривились в мерзкой усмешке.
— Она получила по заслугам. А сейчас и ты получишь. — Он вплотную приблизился к Микаэле.
Охваченная ужасом, она попыталась ускользнуть от его протянутых рук, но у нее ничего не получилось — Барнаби рванул ее за плечо, круто развернул к себе лицом и подтолкнул ближе к обрыву. Микаэла пронзительно вскрикнула и пнула его в пах, но это не помогло.
— Из-за тебя, сука, я потерял дом и работу. — Барнаби хрипло задышал ей прямо в лицо. — Мне пришлось прятаться в лесу, как зверю, за которым все гонятся. Теперь ты за все заплатишь…
Пальцы Барнаби сошлись на горле Микаэлы; она попыталась освободиться, но заскользила на мокрых камнях. Ноги ее подогнулись, она потеряла равновесие и, увлекая за собой Барнаби, полетела вниз; яростный вопль насильника слился с ее пронзительным криком.
Харпстер ударился о валун первым, а голову Микаэлы принял на себя его могучий торс. В груди у него что-то заклокотало, руки внезапно ослабли. Тело его безжизненно свесилось с огромного, неправильной формы камня.
Микаэла попробовала пошевелиться, и это оказалось непростительной ошибкой: она покатилась дальше вниз, и теперь ей уже не на что было рассчитывать. Увидев очередной, стремительно надвигающийся на нее валун, она в ужасе вскрикнула и прикрыла лицо ладонями, но предотвратить удар уже ничто не могло. Из глаз у нее посыпались искры, и над ней мгновенно сгустилась тьма, а вслед за тем наступило молчание, казалось, уже навсегда…
* * *
Микаэла с криком упала на каменный пол камеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34