— И, наконец, — таинственно поведала Миртл, — та леди ничего не заказывала для себя, лишь для одной Грейс.
Видя, что Миртл выдохлась, Гвинет решила сама задать ей вопрос:
— А как звали ту пожилую леди?
— Брэнд или что-то в этом роде. Погодите, я сейчас посмотрю.
Миртл нырнула под прилавок и выудила из-под него большую толстую тетрадь в кожаном черном переплете. Быстро пролистала страницы и нашла то, что искала.
— Леди Мэри Брайент, — прочитала она.
По спине Гвинет пробежал холодок.
— Брайент? — переспросила она. — Мне знакомо это имя.
— Сколько лет этой леди Брайент? — спросил Харпер.
— Затрудняюсь вам ответить, — сказала Миртл. — Но думаю, что немало. Кроме того, она всегда скрывала лицо под вуалью… Нет, не могу сказать.
Все трое дружно вздрогнули, когда из-за занавесей донесся громкий голос с сильным французским акцентом.
— Мисс Эв…он?
Миртл испуганно заморгала и торопливо зашептала Харперу и Гвинет:
— Это миссис Каррье. Будет лучше, если она вас не увидит, сержант Харпер. Ведь, согласитесь, визит полицейского — не самая лучшая реклама для заведения. Желаю вам найти Грейс. Она такая милая девушка, не то что…
— Мисс Эв…он! — раздался тот же голос, но теперь гораздо резче и громче. — Немедленно пройдите в примерочную!
— Мне нужно спешить, — виновато улыбнулась Миртл.
Когда они вышли из салона, Харпер покрутил головой и коротко заметил:
— Интересно, — он проводил внимательным взглядом проехавший мимо них экипаж и закончил: — Думаю, что мой шеф захочет расспросить и мисс Эванс, и мадам Каррье.
— Харпер, — сказала Гвинет, кладя руку на рукав его сюртука, — мы не можем попусту терять время. Мистер Рэдли вернется очень не скоро. Он отправился на встречу с полковником Мейтлендом, оттуда должен поехать к епископу за специальным разрешением на брак, оттуда в Мэрилибон, проверить, все ли там в порядке, и только потом — домой.
— И что? — нахмурился Харпер.
— У меня есть странное предчувствие, Харпер. Мне кажется, что если мы не поспешим, то с мисс Грейс и той пожилой леди может случиться что-то страшное. Не спрашивай, откуда у меня это предчувствие. Я, как Миртл, чувствую это, и все.
Он внимательно и долго смотрел на Гвинет, а затем спросил со вздохом:
— Вы хотите поехать в Хэмпстед?
Гвинет утвердительно кивнула.
— А вы понимаете, что адрес может оказаться фальшивым?
— Вот это нам и нужно будет проверить.
* * *
Гвинет не понимала, почему им нельзя просто оставить на каминной полке записку для Джесона, но Харпер от ее предложения пришел в ужас.
— Ведь эту записку может найти и прочитать кто угодно, — сказал он.
Сошлись на том, чтобы отдать записку домовладелице, строго наказав никому не отдавать ее, кроме одного только мистера Рэдли. Для большей убедительности Харпер даже пригрозил старой леди пальцем и сказал, что, если миссис Бодли посмеет нарушить этот уговор, ее будут судить за измену. Неизвестно, удалось ли ему запугать несчастную миссис Бодли, но глаза Харпера светились в эти минуты таким огнем, что Гвинет показалось, будто она вернулась в те далекие годы, когда доблестная английская армия воевала с французами.
Закончив пугать миссис Бодли, они наняли кеб и покатили в Хэмпстед, небольшую деревушку в пригороде Лондона.
За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова. Гвинет была поглощена своими мыслями, а Харпер — мыслями о ней. Время от времени он тихо поглаживал ее по руке, негромко вздыхал и… продолжал молчать. Гвинет, казалось, не замечала ничего вокруг. В голове у нее пульсировало одно только имя — Брайент.
Оно отдавалось эхом в цокоте копыт, оно чудилось в каждом скрипе колес, оно не давало покоя взволнованной и смущенной душе Гвинет.
Она уже успела вспомнить, откуда ей знакомо это имя. Разумеется, по библиотеке, где в ящичке с монограммой «Уиллард Брайент» хранились рисунки садов в поместье Роузмаунт.
В то, что это может быть совпадением, она не верила. Когда кеб выкатил за пределы Лондона и мягкая пыль сменила звонкую брусчатку мостовых, мысли Гвинет перекинулись к Грейс, к их первой и единственной встрече. Ее Гвинет полюбила с первого взгляда, так же, как и Миртл, и неважно, что все их знакомство продолжалось не более пяти минут. Она успела полюбить Грейс, успела почувствовать ее страх и одиночество. Правда, тогда Грейс показалась ей похожей на молодую женщину, которая ищет возможности освободиться от мужа-тирана. Теперь Гвинет так уже не думала. Та пожилая леди, что бывала вместе с Грейс в салоне мадам Каррье, определенно подходила на роль ее хозяйки. Она же заплатила за пальто Грейс. И при этом пожилая леди постоянно скрывала свое лицо под вуалью. Что она хотела при этом скрыть? Зачем? И от кого?
Кто она сама, наконец?
Гвинет напрягла память, пытаясь во всех подробностях восстановить их разговор с Грейс.
«Она все время говорила о вас. Ее светлость, я имею в виду. Я знаю, что у вас есть сын и его зовут Марк, верно?»
Тогда Гвинет решила, что ее светлостью Грейс называет леди Октавию, и удивилась, поскольку та никогда не помнила имени Марка. На самом деле она, судя по всему, говорила о другой женщине, о леди Мэри Брайент.
Что бы это могло означать?
Чем больше подробностей всплывало в этой истории, тем запутаннее она начинала выглядеть.
И снова в голове у Гвинет прозвучал голос Грейс.
«Вы не знаете его, мисс. Он пойдет на что угодно, лишь бы остановить меня».
Мистер Великий-и-Могучий?
Гвинет почувствовала, как начинает стынуть кровь у нее в жилах. Как много времени потеряно, как много!
* * *
Они расплатились с кучером, вышли из кеба на вершине холма Миртл-Лейн и подождали, пока тот не укатил прочь. Как пояснил Харпер, ожидающий кеб может вызвать лишнее любопытство, и, когда придет время возвращаться домой, они просто наймут другой.
Стоял прозрачный, ясный, по-летнему теплый полдень. Солнце высушило промокшую за ночь листву, напоив воздух тонким ароматом свежей травы и зелени. Уже вернулись ласточки и стригли небесную синеву быстрыми взмахами своих острых, иссиня-черных крыльев. У подножия серой каменной стены, протянувшейся вдоль длинной улицы, распускались первые весенние цветы.
Гвинет посмотрела вперед, туда, где среди обширного парка проступали контуры большого элегантного здания.
Это был единственный коттедж во всей округе, и потому сомнений в том, куда им держать путь, у Гвинет и Харпера не возникало. Гвинет почему-то вспомнились слова Ричарда Мейтленда о том, что далеко не всегда самое потайное убежище оказывается самым безопасным. Этот коттедж не был уединенным. Он был изолированным, отрезанным от всего мира.
Голубое пальто Грейс по-прежнему висело на руке Гвинет, и она машинально расправила образовавшуюся на нем морщинку.
Словно это могло иметь какое-то значение.
— Готовы? — спросил Харпер, когда они подошли вплотную к коттеджу.
Гвинет сглотнула, опустила глаза и поспешно ответила:
— Готова.
Вблизи коттедж оказался меньше, чем представлялся издали, но был хорошо ухоженным и сверкал свежей краской. Однако при этом он выглядел покинутым, необитаемым, и чувство заброшенности только усиливал обширный сад, раскинувшийся вокруг строения. Трава в нем была не подстрижена, и в ней тут и там желтели прошлогодние листья. На клумбах поникли засохшие головки гиацинтов, примул и нарциссов — они увяли, так и не дождавшись, пока их срежет для букета чья-нибудь рука.
Харпер вытащил свой револьвер. По его сигналу Гвинет постучала в дверь подвешенным над ней молоточком, но на стук никто не ответил — что, впрочем, не показалось им слишком удивительным. Еще один кивок Харпера, и Гвинет повернула дверную ручку.
Дверь тихонько скрипнула и отворилась.
— Оставайтесь позади меня, — коротко распорядился Харпер, входя внутрь.
Нервы Гвинет были напряжены, и в холл она вступила, то и дело оглядываясь по сторонам. Поработав в госпитале, Гвинет на всю жизнь запомнила сладковатый, тошнотворный трупный запах и сейчас осторожно потянула ноздрями воздух, однако гниющей плотью в этом доме, слава богу, не пахло.
Харпер услышал ее облегченный вздох и быстро обшарил глазами все углы. Он тоже ожидал худшего и тоже вздохнул с облегчением.
— Где ваш пистолет? — спросил он.
Она вынула из сумочки пистолет и показала его Харперу:
— Со мной.
— Зачем вы носите с собой это пальто? Дайте его мне.
Он повесил пальто на крюк, прибитый возле двери, и жестом приказал Гвинет оставаться на месте. Обе двери, ведущие в комнаты, были раскрыты. Харпер заглянул в одну из них, затем во вторую, покачал головой и скрылся внутри.
— Здесь кто-то был, — сказал он, вернувшись спустя несколько минут. — Там все перевернуто вверх дном. Оставайтесь на месте, а я осмотрю дом снаружи.
После того, как Харпер ушел, Гвинет осторожно заглянула в раскрытую дверь. Несмотря на скудную обстановку, Гвинет догадалась, что это была гостиная. Все поверхности покрывал толстый слой пыли. Все ящики были вынуты, а их содержимое разбросано на полу. Кружевные салфетки валялись вперемежку с сорванными с карниза занавесками и катушками ниток. Гвинет покинула гостиную и перешла в комнату напротив, которая служила спальней. Здесь царил такой же беспорядок. Двигаясь быстро, но осторожно, Гвинет перебралась на заднюю половину дома. Здесь оказалась еще одна, совсем маленькая спальня, в которой тоже что-то искали.
Последней комнатой оказалась кухня, и, несмотря на то, что и здесь все ящики были открыты, в ней сохранялось подобие порядка. Гвинет сразу же бросился в глаза черный зонт — раскрытый и подвешенный на просушку над печкой. На первый взгляд, это был самый обычный зонт, из тех, что встречаются в Англии на каждом шагу, но Гвинет почему-то точно знала, что этот зонт принадлежит Грейс, именно этот зонт она уже видела однажды — в Женской библиотеке.
Кухонный стол выглядел так, словно кто-то спешно покинул его в самый разгар трапезы. Гвинет подошла ближе. На столе стояла кружка, в которой виднелись заплесневевшие чайные листья. К горлу Гвинет подкатила тошнота, и поэтому поднимать крышку чайника она не решилась. Посередине стола лежала краюха черного хлеба с двумя отрезанными от нее ломтями. По полу быстро проскользнула серая тень и скрылась под комодом. Мышь. Тот, кто так поспешно покидал кухню, оставил на столе зажженную свечу — она давно догорела и оплыла. Возле подсвечника валялся смятый, грязный лист бумаги. Гвинет догадалась, что это такое, едва взяла листок со стола.
Программка Дня открытых дверей в Женской библиотеке.
Сердце Гвинет бешено забилось. Она вернулась сначала в одну из спален, затем в другую, повсюду ища свое синее пальто.
Пальто она не нашла, но зато обнаружила кое-что другое, не менее важное — висевшую на крючке шляпку, точно такую же, что была на голове Грейс в тот день, когда та приходила в библиотеку.
Гвинет еще раз вернулась на кухню и попыталась представить себе, что же случилось в ту ночь, когда этот дом был так поспешно покинут его обитательницей. Придя сюда, Грейс должна была запереть за собой входную дверь. Затем прошла на кухню и зажгла свечу.
«А может быть, это было днем, а не вечером? — спросила себя Гвинет, и сама же ответила: — Нет. В таком случае до того, как Грейс зажгла вечером свечу, ее зонт успел бы просохнуть и она сняла бы его. Значит, когда Грейс зажигала свечу, зонт был еще мокрым. Итак, она зажгла свечу, потом развела в печке огонь. Сняла шляпку, но осталась при этом в пальто, потому что в доме было холодно. А затем вскипятила чайник и заварила себе чай».
А что было потом?
А потом сюда явился Гарри — в этом Гвинет больше не сомневалась.
Борясь со страхом, Гвинет вновь принялась рассматривать кухню, ища следы, которые помогли бы ей представить дальнейший ход событий. Свеча была зажжена на кухне, значит, в ту минуту, когда Гарри постучал в дверь, Грейс находилась здесь.
Гвинет перевела взгляд на дверь. Все это начинало так сильно напоминать ту ночь, когда Гарри напал на нее саму, что по спине Гвинет пробежал холодок. Она словно наяву увидела Гарри, стоящего в дверях со своей дьявольской улыбкой на тонких губах. Как Грейс удалось убежать от него? Ведь у нее, в отличие от Гвинет, не было пистолета.
«Остановись, — приказала себе Гвинет, — и начни все сначала».
Итак, Грейс налила чай и отрезала себе хлеба. В это время в дверь постучался Гарри. Прежде чем открыть, Грейс должна была спросить, кто там. Она вскочила, и…
Нож! В ее руке оставался хлебный нож!
Где теперь этот нож? Ни на столе, ни на полу его не было. Увидев на пороге Гарри, Грейс должна была отпрянуть и побежать через дом к главному входу?
Не получается. Гарри настиг бы Грейс раньше, чем ей удалось бы отпереть замок. Так каким же образом Грейс удалось остановить Гарри?
Наверняка она ударила его ножом, а затем бросилась бежать.
Гвинет ринулась к двери, распахнула ее и отчаянно закричала:
— Харпер! Харпер!
Он был метрах в тридцати от дома и рассматривал что-то темное, лежащее под кустом в высокой траве.
Гвинет поняла, что он рассматривает.
— Грейс! — простонала она. — Грейс!
— Назад! — крикнул Харпер и двинулся к Гвинет.
Она бросилась навстречу ему, прижимая к груди пистолет, чувствуя тот самый ужасный запах, которого так боялась, и крича сквозь слезы:
— Грейс! Бедная Грейс!
Харпер перехватил ее, но Гвинет успела увидеть то, что лежало под кустом. Это не было человеческим телом. Это была страшная бесформенная масса из плоти и обрывков ткани, перемешанная с окровавленной сухой листвой.
Гвинет упала на колени, выронила из рук пистолет, ее начало рвать. Вокруг нее что-то происходило, но Гвинет не обращала внимания на эти звуки. Наконец до ее сознания дошел голос Харпера.
— Рад видеть вас, мистер Рэдли, сэр.
Ему ответил сердитый голос Джесона:
— Какого черта вы здесь…
Он замолчал и уставился на Гвинет.
Она подняла голову и посмотрела на Джесона сквозь слезы.
— Это Грейс, — сказал Харпер. — Ее убили.
— Нет! — закричала Гвинет.
Джесон присел рядом с ней, взял за руку и тихо спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41