Кожа казалась блестящей, словно бы влажной, нежной, совершенно гладкой. Груди были прежнего размера, но стали тверже и больше выдавались вперед. Такие груди спрятать под одеждой было бы невозможно. Они напоминали о статуе.
Волосы на теле исчезли, кроме пушка внизу живота, но и он был аккуратно подстрижен; исчез даже старый шрам от аппендицита. Ни веснушек, ни родинок, ни единого изъяна.
Гладкие, совершенной формы ногти, окрашенные в тон голубизне крыльев мотылька, были длиной, пожалуй, больше дюйма. Ногти на пальцах ног тоже были окрашены в тот же цвет, но коротко острижены.
На Чарли были еще браслеты на запястьях и лодыжках в виде плетеных цепочек, сидящие свободно, но неснимающиеся, и такое же ожерелье на шее.
Утром Сэм видела, что на спине Чарли нарисован еще один мотылек, того же цвета, но лежащий на спине, словно плащ, так же точно следуя всем изгибам тела, как и тот, что был нарисован спереди. Цвета были яркие, живые, нисколько не похожие на обычную татуировку, и Сэм оставалось только гадать, можно ли свести всю эту живопись.
Одно можно было сказать точно. В облике Чарли не осталось и следа мужских черт.
– Чарли, – позвала Сэм, тихонько встряхнув подругу. – Чарли, проснись! Это я, Сэм.
Чарли нежно улыбнулась, пошевелилась слегка, но не проснулась.
Сэм услышала позади вздох и резко обернулась. Бодэ зашевелилась и села, потирая виски длинными пальцами. Вдруг она замерла, устремив взгляд на Сэм.
На ее лице появилось выражение экстаза. Так смотрел бы человек, встретившись с Господом лицом к лицу.
– Бодэ любит тебя, – прошептала она нежным, хрипловатым, чарующим шепотом. – Бодэ обожает тебя. Она припадает к твоим ногам. Бичуй ее, заковывай в цепи, она все равно будет обожать тебя.
А, так вот оно что! В черной бутылочке было любовное снадобье.
– Прикажи ей! Возьми ее! Ты ее мир, ты ее жизнь. Нет никого, кроме тебя! Ты средоточие Вселенной! – продолжала Бодэ тем же голосом. На четвереньках она проползла через комнату и кинулась целовать ноги остолбеневшей Сэм.
Сэм сильно смутилась и оттолкнула ее:
– Перестань сейчас же!
– О да, мой повелитель. Прикажи мне! Я повинуюсь! – Художница немного отползла назад, казалось, она вот-вот заплачет от восторга.
– Силы небесные! Вот это снадобье! – Сэм начинала осознавать, какие возможности перед ней открывались.
– Что с моей подружкой? Что ты с ней сделала? – спросила она.
– Сделала ее прекрасной. Бодэ всегда это делает. Создает красоту. С ней было легче, чем с другими. Бодэ понимает, почему повелитель разыскивает ее.
– То, что ты с ней сделала, – это навсегда?
– О да, повелитель, добрый повелитель, которого любит Бодэ. Она прекрасна, экзотична. В этих краях так мало девушек с такой хорошей кожей. Тебе нравится?
– Ты давала ей какие-нибудь снадобья, чтобы изменить ее разум?
– Нет. Прежде всего необходимо закрепить то, что сделало искусство. Смотри! – Она повернулась и показала на шеренгу маленьких бутылочек. – Все это изменяет химию тела, и оно начинает перестраиваться по эскизам Бодэ. И только потом, через двенадцать часов, в течение которых ничего нельзя принимать, настает черед снадобий для любви, для повиновения и для всего остального. Бодэ как раз собиралась сделать это, когда ты вошел в ее жизнь. Эта девушка – еще не законченная работа.
Сэм почувствовала облегчение. Чарли может не понравиться то, что из нее сделала Бодэ, а может, впрочем, и понравится, но по крайней мере Чарли не перестанет быть Чарли. Все-таки она успела вовремя! Едва успела, судя по тому, как любовное снадобье подействовало на саму Бодэ.
– Ты помнишь, откуда взялось твое чувство ко мне?
– О, конечно, повелитель. Бодэ выпила свое чудесное снадобье – по твоему приказу.
– Теперь это не важно?
– Все равно, как это пришло, мой любимый, мой бог во плоти.
– И это насовсем?
На мгновение в Бодэ проснулась частица ее прежней гордости.
– Разумеется, радость моя. Уж если Бодэ творит что-нибудь, так навечно! Разве это не чудесно? Сэм показала на дремлющую Чарли:
– Ты можешь разбудить ее сейчас же? Ей отчаянно необходима была Чарли, чтобы сообразить, что делать дальше.
Бодэ мягким, кошачьим движением поднялась на ноги, обняла Сэм, поцеловала ее и вернулась к рабочему столу.
– Бодэ повинуется, повелитель. Бодэ живет лишь ради тебя. Бей ее, она только сильнее будет обожать тебя.
Она взяла маленькую бутылочку, откупорила ее и поднесла к носу Чарли. Девушка сморщилась, попыталась было отвернуться и вдруг проснулась. Она выглядела смертельно испуганной и потерянной.
– Чарли! Это я, Сэм! Все хорошо! Все кончилось! Чарли нахмурилась на мгновение, потом уставилась на нее:
– Сэм! О Господи, Сэм!
Она спрыгнула со своего ложа и кинулась обнимать и целовать свою спасительницу так, словно не могла поверить, что действительно спасена.
– Меня хотели… хотели сделать… одной из этих, – всхлипывала она, дав волю слезам. Внезапно она заметила Бодэ. – Она… она!
– Все в порядке, Чарли. – Сэм быстро рассказала ей все, что случилось. – М-м-м… думаю, тебе надо посмотреться в зеркало, только не пугайся.
Чарли застыла, потом с помощью Сэм медленно поднялась и осторожно подошла к большому трехстворчатому зеркалу. Она словно боялась заглянуть в него. Когда она встала, ее волосы свободно упали на спину. Каким-то чудодейственным образом они удлинились и теперь закрывали ягодицы. Сэм подумала, что впервые в жизни видит парикмахера, действительно способного сотворить чудо.
Чарли взглянула в зеркало, и у нее перехватило дыхание.
– О Господи! – прошептала она. – Это ее работа?
Она послюнявила палец и потерла тонкий, но яркий рисунок.
– Не сходит!
– Она считает себя художницей. Говорит, что ее творения – это на всю жизнь. – Сэм немного поколебалась. – Если тебя это утешит хоть немного, ты – самая очаровательная и привлекательная девушка, какую я когда-либо видела.
Чарли вспылила:
– Тебе-то легко говорить! Не твое тело разрисовано этой дрянью! – Она нахмурилась и подошла к Сэм. – С тобой тоже что-то случилось. Голос, движения, даже волосы… Сэм, даты же стала парнем!
– Да? – Сэм задрала свитер и показала неизменившиеся груди. – Это что, по-твоему, бывает у парней?
Чарли явно не верила своим глазам.
– Твои груди – куда они пропали? У тебя даже волосы на груди выросли.
– Великолепная грудь, любовь моя, – сказала Бодэ на акхарском. – Такая красивая и мужественная.
Сэм смутилась, но, опустив глаза, увидела только то, что видела всегда.
– Какого черта?… А… маскировка! Она опустила свитер и достала из кошелька Кристалл Омака, положила его на пол и отошла. Чарли снова нахмурилась:
– Эй, как это? Что такое?… Ты снова стала прежней!
Сэм подобрала кристалл и снова сунула его в кошелек.
– Теперь по крайней мере я точно знаю, что если кто и сдвинулся, так это не я. Я снова мужчина, да?
– О-о-о… да!
– Это иллюзия, обман. Ее вызывает кристалл. Чарли, кажется, мне начало везти, и он – часть моего везения. Зенчер что-то сделал для Булеана, и тот расплатился этой вещью. Эта штука умеет гораздо больше, чем думал Зенчер. Это вроде… вроде как волшебный компьютер. Пока я ношу с собой эту штуковину, я буду выглядеть как мужчина – для всех, даже для тебя. Он может еще уйму всякого другого, а Зенчер об этом даже и не подозревал. С помощью кристалла я проделала такие вещи, чтобы пробраться сюда, о которых раньше и подумать не могла. Он… он говорит со мной, вроде как говорит. Не вслух, а у меня в голове.
– Булеан, – тихонько сказала Чарли. – Вот почему он не отзывался. Его резервная система уже была здесь, на месте – по крайней мере для тебя. И она была такой удобной, такой ценной для Зенчера, что он бы никогда не выпустил ее из рук, не расстался бы с ней ни за что на свете. Возможно, от таких-то хитростей и сходят с катушек все эти волшебники.
Чарли взглянула на Бодэ, которая все еще сидела на полу, улыбаясь Сэм такой улыбкой, какие обычно девушки дарят мотогонщикам и рок-звездам.
– А как насчет Бодэ? – спросила она. – Это любовное снадобье и вправду будет действовать всегда?
– Думаю, что да, ведь для этого оно и было придумано. Что же мне теперь с этим делать? Чарли презрительно фыркнула:
– Тебе-то что! Ты всего лишь получила женщину, влюбленную в тебя по уши, а мне-то каково? – Она повернулась и взглянула в зеркало еще раз. – В конце концов смотрится вся эта роспись не так уж плохо, если не считать того, что я не могу ее свести!
– Послушай, ведь это Булеан решил, что будет лучше, если мы станем похожи, как близнецы. Что он сумел сделать, он сумеет и переделать, я уверена. А вот я – буду ли я когда-нибудь прежней?
– Может, и нет, Сэм. Понятия не имею. А что ты сделала с Зенчером?
– Превратила его в голубого с помощью кристалла, – ухмыльнулась Сэм, – и теперь он боится всех женщин вообще, а кентавресс особенно. Он это честно заслужил за все, что пытался сделать с нами. – Тут ты немного промахнулась. Надо было приказать ему вернуться и убить Ладаи, а потом все позабыть.
– Ча-а-а-арли! Я бы не смогла!
– Ты что, не понимаешь, Сэм? Или они нас, или мы их. И точка. Ты отняла у Ладаи мужа, любимого, единственного друга. Ты лишила ее связей с правящей расой и, возможно, единственного источника существования. Теперь поставь себя на ее место. Что бы ты сделала?
Сэм еще как-то не думала об этом, но сама мысль об убийстве по-прежнему ужасала ее.
– Теперь она – единственная, кто знает нас в лицо. Она непременно сунется к нашему рогатому приятелю, опишет ему, как мы выглядим, и расскажет, что ты переодета мальчиком. И тогда нам конец.
– Может, ты и права, но, черт возьми, не могла бы я сделать это так хладнокровно. Да и ты бы не смогла.
– Знаешь ли, за последние полтора дня я не только получила очаровательное тело с нарисованными мотыльками, но еще и поняла, что это за сволочи. Они лапали меня, они строили мне рожи, а я была растянута перед ними совершенно голая. Они совсем было собрались трахнуть меня, все восемь. Только вдруг появился их босс и велел им доставить меня немедленно к Бодэ. А то они уж и штаны поспускали! Можешь мне поверить, был бы у меня твой ножичек, уж я бы доставила твоей чокнутой подружке в раскраску восемь причиндалов, полный комплект! Может, я и сама виновата, что влипла в такую историю, но меня тошнит от этого дерьма, и я устала быть жертвой.
Сэм вздохнула. Возразить было нечего. Вдруг ей на глаза попалась маленькая черная бутылочка, и тут словно что-то щелкнуло у нее в голове.
– Клигос! Чтоб ему пусто было, мы совсем про него забыли!
– Кто?
– Тот самый ихний босс. Он собирался прийти сегодня вечером. К его приходу ты должна уже выпить это любовное зелье, безумно влюбиться в него и считать своим властелином. – Она повернулась к Бодэ и перешла на акхарский:
– Бодэ, сегодня вечером должен прийти Клигос, так?
Бодэ нахмурилась, потом кивнула:
– Да. Верно. У Бодэ это совсем вылетело из головы. Для нее это больше не имеет значения.
– Зато для меня – имеет! Я не хочу, чтобы он забрал эту девушку. Я знаю, что он очень влиятельный человек, но мы должны его обмануть или сделать так, чтобы он перестал интересоваться Чарли!
– Дай Бодэ поразмыслить. Она гениальна. Она может справиться с любыми трудностями. – Художница задумалась, потом прищелкнула пальцами. – Вот оно? Конечно? Королевская прерогатива!
– Извини, королевская что?
– Никогда не извиняйся перед Бодэ, любимый. Ты не можешь сделать ничего не правильного. Королевская прерогатива. Такое уже случалось. Время от времени Бодэ работает для королевской семьи. Если кто-нибудь из высшей знати заходит к ней, видит незавершенную работу и чувствует к ней интерес, даже Клигос не может помешать. Они ведь могут за несколько часов прикрыть всю его лавочку, а то и перемолоть его заживо, предъявив десяток обвинений. Бодэ просто скажет ему, что девушка была настолько совершенна – так ведь оно и есть, – что была объявлена королевская прерогатива. Ах, какое несчастье! Клигос может хоть обмочиться со злости, но не посмеет даже ничего спросить. Да и потом, что он на этом теряет? Он просто не заплатит поставщику – вот и все.
– Замечательно! А что, если он узнает у охранников, что никого из придворных тут и близко не было?
– Они дежурят в три смены, дорогой.
– Хорошо, тогда так и сделай. Но это еще не все. – Она рассказала художнице о Ладаи. – Видишь ли, как только рассказы Ладаи дойдут до этих мест, Клигос тут же припомнит парочку, которую он видел с Зенчером. Уж тогда-то он вернется сюда – ты же его надула ни много ни мало на полсотни тысяч. – Сэм быстро Перевела все это на английский для Чарли.
Чарли задумалась.
– Как бы нам удрать с этой горячей сковородки? Они перевернут весь город, а то и всю страну, самое большее, за несколько недель. Но пока у тебя есть магический кристалл и ты не будешь появляться вместе со мной… Клигос ведь видел тебя хоть и близко, но до того, как стало действовать заклинание, или как это там называется. Оно действительно скрывает все женственное в тебе, ты даже кажешься выше. По-моему, ты можешь выйти сухой из воды, а в крайнем случае сотри все из его памяти с помощью кристалла. Но меня-то он видел, и он знает, чем занимается Бодэ, так что меня ему узнать будет несложно.
Сэм объяснила все Бодэ.
– Ну, сначала, любимый, тебе надо прикрепить как следует твою маленькую безделушку. Тогда твое заклинание всегда будет с тобой. А когда гениальная Бодэ поможет тебе, мы подумаем, как выручить твою подружку, хорошо?
Она выдвинула большой ящик лабораторного стола, порылась в груде цепочек, подвесок, бус и прочего ювелирного хлама, вытащила моток тонкой золотой цепочки и звездчатую подвеску. Подойдя к булькающему на огне химическому стакану, Бодэ сказала:
– Разденься до пояса. Дай Бодэ посмотреть, что она сможет сделать.
Бодэ отмерила тонкую золотую цепочку так, чтобы та удобно легла вокруг шеи Сэм, но не снималась через голову.
– Теперь дай мне твою прелестную безделушку. Сэм не хотелось выпускать кристалл из рук.
– Тогда ведь я снова стану девушкой. Ты все равно будешь меня любить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39