— ив обратную сторону справедливо, мужиков тоже касается.Я показала мужу кулак, повернувшись к Пал Санычу, покрутила пальцем у виска: думай, что несешь, твои пословицы — не в каждую бочку затычка.— Если вы такие умные, — сказала я двум Павлам, — садитесь на телефон и поработайте за Валю.А сама повела бедную девочку в свой кабинетик. Поила чаем, выслушивала ее рассказ про сногсшибательного юриста Олега. Я пыталась утешать Валю по разным направлениям. Заявила, что не такой уж юрист умный, если не сумел понять, что не с ним разговаривают. Валя восприняла критику в штыки, буквально захлебывалась, превознося Олега. Тогда я решила зайти с другой стороны: мол, что ни делается, все к лучшему, не судьба — так не судьба. Валя заявила, что судьбу загубила собственными руками, и теперь ей счастья никогда не будет.Словом, как я ни старалась, девочка оставалась безутешной. Положительным было лишь то, что перестала плакать и как бы немного отупела, заморозилась. Павел Александрович и Пал Саныч, проработав за Валю до конца дня, зауважали девушку еще больше. У них головы опухли от напряжения.На следующий день Валя вышла на работу как обычно. Мы рассуждали: девичьи слезы что вода, неделя-другая и все войдет в норму. Ошибались! Рано успокоились, недооценили глубину Валиной трагедии и производственных последствий.В нашем автопредприятии наступили черные дни. Белый свадебный лимузин с золотыми кольцами на крыше подавался на перевозку мебели, а к молодоженам подкатывала «газель» с крытым кузовом. В Воронеж вместо фуры с бананами прибыл груз бройлеров.— А чем вам куры не угодили? — печально спрашивала Валя беснующегося на противоположном конце провода торговца фруктами.Она никак не могла сосредоточиться на работе, все мысли были заняты Олегом и чудовищностью собственной ошибки. Надо сказать, что за Валей ухлестывали не только шоферы. Она училась на вечернем отделении в хозяйственной академии и пользовалась успехом у молодых предпринимателей. Но ей подавай Олега и никого кроме. Теперь Валя была согласна на понижение его социального статуса: пусть не адвокат, пусть бедный, пусть косой, глухой, слепой, хоть водитель поливальной машины, но только Олег.Деятельность фирмы была почти парализована. С каждым днем Валя таяла, а вместе с ней — прибыль и клиенты. Знаю, что на нашем месте многие фирмачи, не чихнув, вышвырнули бы плохого работника. И за ничтожные провинности на дверь показывают, а то и вовсе по блажи. Но наше предприятие — как семейное, родственное. А в семье живут с тем, на ком женился и кто родился.Павел Александрович заявил: «Надо что-то делать!», когда VIP-персона из кавказского зарубежья получила в аэропорту похоронный катафалк вместо бронированного «мерседеса». Такие накладки могли стоить и жизни, и бизнеса.Пал Саныч тряхнул связями, вспомнил былую служебно-розыскную деятельность и провел подготовительное следствие. Было выяснено, что искомый Олег, двадцати шести лет, в браке не состоит, к суду не привлекался и в порочащих связях не замечен. Работает в юридической фирме, запись — по телефону.Мы записались, втайне от Вали, все трое. Пришли, расселись. Олег — по одну сторону стола, мы — по другую. Симпатичный молодой человек, не отнять, вежливый, деловой. Но из-за него столько проблем возникло, что лучше бы прохвостом оказался, меньше мороки.Миссия наша была странной, потому волнительной. Заговорили почему-то о производственных успехах Вали, называя ее по фамилии, и об этапах развития предприятия.— Кравцова стоит у истоков фирмы, — сообщил Павел Александрович. — Первоначально офис находился в нашей личной трехкомнатной квартире. Как говорится, на коленке работали. А сейчас — отдельное помещение, гараж на шесть боксов и пять десятков водителей с собственным транспортом на договоре. Кравцова живет в соседнем подъезде, дочь наших хороших знакомых. Пять лет назад Кравцову, школьницу, попросили на каникулах «посидеть на телефоне».— Вы поймите! — перебила я мужа. — В конкурирующей фирме пять диспетчеров! А это оборудование, рабочие места, уж не говоря о фонде заработной платы.— Птицу видно по полету, а рыбу с головы, — туманно выразился Пал Саныч.Снова заговорил Павел Александрович:— Зарплату Кравцовой повышали регулярно, премии ежеквартально, в конце года и на Восьмое марта.— Мама у нее тяжело заболела, — напомнила я, — оплатили лечение в клинике.— С нашей стороны, — подтвердил Пал Саныч, — комар нос держит востро.Олег внимательно нас слушал, не перебивал, переводил взгляд с одного на другого, кивал, делал пометки в блокноте. Когда мы выдохлись, культурно спросил:— Позвольте узнать, кто такая эта Кравцова и какого рода юридическая помощь ей требуется?Мы переглянулись: столько болтали и все не по делу. Муж ткнул меня в бок — говори. Я издалека начала, обстоятельно рассказала и про бабушку со старым укачиваемым котом, и про водителя, которого задержали на посту ГАИ. Олег уже стал терять терпение, смотрел на меня, не понимая, к чему я веду, готовый в любую секунду прервать и попросить говорить по делу. Но когда я описала Валину ошибку, он, наконец, догадался, кто такая Кравцова, и что все происшедшее имеет к нему непосредственное отношение. В лице поменялся: смутился, покраснел. Блокнот захлопнул, принялся нервно ручку крутить.«Не любит он Валюшку, — пронеслось у меня в голове, — забыл, мимолетное увлечение. А мы навязываемся. Как неловко!»Очевидно те же мысли посетили моего мужа:— Вы не подумайте, что мы пришли… — замялся он.— Свататься с серьезными намереньями, — подсказал Пал Саныч.Мне стало обидно за Валю, которую, получалось, мы пристраиваем.— Да у нее женихов, как грязи! — воскликнула я.— Рак на горе свистнет, — подтвердил Пал Саныч. — В шеренги выстраиваются.— Золото девушка! — кивнул Павел Александрович.И тут мы зачем-то пустились расписывать, какой популярностью пользуется наша Валя среди водителей и студентов-вечерников. Словом, вели себя именно как сваты, пристраивающие залежалый товар. Чувствовали, что говорим не то, а остановиться не можем. Впрочем, с самого начала разговор с Олегом не заладился, выходил каким-то глупым и сумбурным. И на вопрос Олега, чем вызвано наше участие в судьбе девушки, заверили: исключительно человеколюбием и стремлением исправить нелепые ошибки. А потом полчаса живописали, какие убытки терпит фирма из-за Валиной любовной трагедии. Получалось, что движут нами корысть и служебные интересы. Но это было верно только отчасти!Мы уже раскаивались, что вообще влезли в чужие дела, что напортили еще больше, взмокли от напряжения и сознания, что говорим все не то и не так.Олег посмотрел на часы:— Спасибо! Приятно было познакомиться! Я все понял.Выпроваживал нас, но мы не пошелохнулись. Ответ-то какой?— Ты как решил действовать? — прямо спросил Пал Саныч.— Обязательно позвоню Вале.— Сегодня? — мне очень хотелось конкретности. — Лучше в семь вечера, когда уже стихает обвал заказов.— Постараюсь.
Мы ехали в контору и обсуждали: позвонит или обманет? Вяло переругивались, обвиняли друг друга, каждому казалось, что он говорил четко и по делу, в отличие от двух других, которые несли ерунду.Семи вечера мы ждали с такими нетерпением, будто сами помолодели и с затаенным трепетом надеемся на свидание. Когда стрелки часов показали семь, я не выдержала, подкралась к двери диспетчерской, тихонько приоткрыла и стала подглядывать-подсматривать. Павел Александрович и Пал Саныч, соответственно, наблюдали за мной через открытую дверь кабинета.Наушники с микрофоном Валя сняла, они валялись на столе. Отлично: значит, включена громкая связь, я все услышу. Валя читала книгу. Вернее, изображала, что читает. Я бы не удивилась, узнай, что книга перед ней лежит вверх ногами, настолько безучастно и печально выглядела девушка.На пульт поступил сигнал — замигала красная лампочка. Олег или не Олег? Валя не торопилась отвечать, смотрела на огонек, будто ожидая, когда он погаснет. Не ожидала я от нее такого пренебрежения обязанностями! Клиент оказался упорным, лампочка мигала красным глазком. Валя тяжело вздохнула, щелкнула по тумблеру, ответила:— Автопредприятие «Скороход». Добрый вечер!— Здравствуйте, Валя! Это Олег. Техосмотр прошел и таблетки от укачивания принял. Не окажете ли честь пойти завтра со мной в театр?Валины кисти взлетели, как по команде «руки вверх!» — боялась ненароком коснуться клавиш. Она наклонилась к решетке встроенного микрофона, едва не касаясь его губами, зажмурив глаза, проговорила:— Согласна, с удовольствием! Диктуйте адрес, куда подать авто… Ой, извините! Это у меня машинально вырвалось…Они рассмеялись хором, Валя и Олег.Я вернулась в кабинет и показала двум Павлам большой палец — все отлично! Получилось!Через несколько минут нам послышалось пение. Валя включила радио? Нет, это она пела! Кружила по диспетчерской и пела. Зефир в шоколаде Брат сказал по телефону, что заедет к нам, требуется помощь. Юре тридцать шесть лет, инженер, зарабатывает хорошо. Но как все холостяки, в тратах неумерен, периодически оказывается на мели.— Денег занять? — с порога спросила я. — Сколько нужно?— Нисколько, — отказался Юра, переобуваясь в тапочки. — У меня сурьёзный разговор. Привет, Серега! — поздоровался он с моим мужем. — Как мои племянники?— Плавают, — ответил Сергей.— В математике? — уточнил Юра.— В бассейне.У них давняя игра в многозначность слов. Например, Юра говорил: «Моя начальница — женщина полная». Сергей спрашивал: «Полная задора и огня?»Когда уселись в комнате, Юра заявил:— Ребята! У меня проблема, я влюбился.— Тогда это не твоя проблема, — ответил Сергей.— Хватит словами в пинг-понг играть! — я слегка повысила голос. — Братик, очень за тебя рада. Ты влюбился, наконец, с серьезными намерениями?— Серьезнее не бывает.— Прекрасно! — от радости я даже в ладоши захлопала.Юре давно следовало жениться. Мы с мамой терзались затаенными страхами (о которых постоянно говорили Юре в лицо), что он останется бобылем, до старости будет случайными связями опутан, греться у чужого (читай — моего) очага.— Но есть проблема, — напомнил Сергей. — Девушка немного замужем?— Нет.— Она тебя не оценила? — насторожилась я.— Вполне оценила.— На «удовлетворительно»? — поинтересовался Сергей.Я показала мужу кулак.— На «пять с плюсом»! Но, ребята! У нее есть сестра.— И тебя печальная доля не миновала, — напомнил Сергей.— Тамарку — (То есть меня.) — и Алису и близко сравнить нельзя!— Алиса твоя невеста? — спросила я.— Нет! Какие вы бестолковые! Алиса — это младшая сестра моей невесты.— А старшей по рождению не забыли имя дать? — веселился Сергей.— Не забыли! Вера! Ее зовут Вера. Еще вопросы есть?— До Веры, — предположила я, — ты крутил роман с Алисой?— Ничего я с ней не крутил! — возмутился Юра. — Стоп! Молчите! Никаких вопросов! Слушайте меня. Историческая справка.Их две сестры, родители погибли, утонули в реке. Вере тогда было пятнадцать лет, младшей Алисе — десять. Вера очень боялась, что Алису заберут в детдом, не позволят старенькой бабушке опекунство оформить. Но из дома девочек не вырвали, вскоре бабушка умерла. Вера перешла в вечернюю школу и устроилась ученицей мотальщицы на прядильный комбинат. Далее она не училась, так и осталась в рабочем классе. Да и какая учеба, если весь дом, хозяйство, ребенок на ней. Вера в драных чулках ходила, копейки берегла, но старалась дать Алисе все возможное и одевать, как куколку. Дополнительные занятия по английскому, кружок при доме пионеров, секция фигурного катания и так далее.Алиса в институт поступила, три месяца проучилась и привела жить парня — свою пламенную любовь. У Веры, таким образом, два нахлебника-студента на шее оказались. Через год Алиса родила сына и распрощалась с мужем — не сошлись характерами. Вера перешла работать в ночную смену, чтобы днем с малышом сидеть, дать сестричке спокойно доучиться.— На данный момент, — подвел итог Юра, — обстановка следующая. Алиса институт закончила, работает на полставки корректором в газете. Вера племянника воспитывает. В садик, из садика, к врачам, на прививки — все Вера. А у младшей сестры — талант и вдохновение. Она стихи пишет! Дрыхнет каждый день до обеда, на два часа в редакцию заглянет, вечером к ней такие же поэты с вином приходят и всю ночь гудят.— Твое отношение к Алисе понятно, — кивнула я.Избалованный трутень! — в сердцах обозвал будущую родственницу Юра. — На первый взгляд — зефир в шоколаде, но попробуй укусить — внутри камень. Голосок писклявенький, но чуть не по ее, включает ультразвуковой визг. Чтобы у меня на ночь остаться, Вера каждый раз у сестры отпрашивается! А та еще кочевряжится, — Юра стал передразнивать Алису: — Не знаю, если ты утром не задержишься, ведь надо Вадика в сад отвести. Представляете? Ни свет, ни заря Вера выскакивает из моей хаты и мчится к племяннику. Начинаю говорить, что, мол, у ребенка родная мать есть. Вера тут же замыкается, в скорлупку прячется, не достучишься. Для нее Алиса — священная корова. Скотина! Задушил бы ее!— Нашими руками? — уточнил Сергей.— В самом деле, братик, — вступила я, — в чем наша помощь должна заключаться?— Во-первых, вам пора знакомиться с Верой. Во-вторых, у меня есть отличный план. В-третьих, вы посмотрите на ситуацию объективно. Может, я действительно на бедную девочку Алису напраслину возвожу? Или, как Вера говорит, слишком строг к малютке?— Уф! — Сергей театрально смахнул пот со лба и повернулся к мне. — Пронесло! Думал, он заставит мать-одиночку отстреливать.— Это я тебя отстрелю! — стукнула кулаком мужа по коленке. — Все хиханьки да хаханьки! Серьезное дело, у моего брата судьба решается, а ты юродствуешь!— Я не виноват, что у тебя брат умственно отсталый, — скривился как бы от боли Сергей, поглаживая коленку. — Потому что только дебил может делать врагов из родственников будущей жены.— Объясни нам, душевно скорбным, — попросил Юра.— С кем ты сражаешься? — усмехнулся Сергей. — С кем войну затеял? Родственники жены, правильно, — священные коровы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23