В конце восьмидесятых картины Тевосяна стали очень хорошо продаваться на западных рынках, а художник лишь подогревал интерес к себе, попадая в бесконечные скандалы на почве секса, наркотиков и некорректного обращения с общепризнанными ценностями. Свой знаменитый автопортрет Тевосян написал в виде распятого Христа, другая известная его картина изображала Гитлера в виде индуистского бога войны Калки. Описания его связей с моделями и актрисами, равно как и попытки угадать, подцепил Тевосян СПИД или еще нет, стали в бульварной прессе общим местом. Он позировал обнаженным для женских журналов, снимался в кино в эпизодических ролях, причем выбирал всегда роли инфернальных злодеев с руками по локоть в крови.
В девяносто шестом году Тевосян нашел время, чтобы выбраться на несколько дней в Москву, где получил свою порцию богемных вздохов. Но до своей исторической родины, Белогорска, Тевосян в тот раз не доехал, вернулся в Европу, откуда затем внезапно исчез, вскоре объявившись в Бразилии. Потом он снова исчез, теперь уже на несколько месяцев. По слухам, Тевосян путешествовал по Южной Америке, забираясь в самые дикие джунгли и участвуя в каких-то первобытных ритуалах местных племен. Сам художник напрямую об этом не говорил, заявив лишь как-то в Париже, что окончательно отказался от употребления кокаина, потому что тот совершенно не вставляет по сравнению с какими-то отварами, испытанными Тевосяном во время странствий по джунглям.
Изменился Тевосян и внешне – именно в это время его волосы стали совершенно седыми, и он еще больше похудел. "Примерно половина меня осталась в районе Амазонки", – говорил он с мрачной ухмылкой, заставляя аудиторию теряться в догадках об истинном смысле этих слов.
Внезапно он перестал писать картины. То есть он писал, но ничего не доводил до конца, уничтожив, опять-таки по слухам, с десяток своих незавершенных работ. Только спустя год после возвращения в Европу появилась необычная и странная работа "Портрет неизвестного", которую критики сравнивали с кадром из черно-белого немого фильма. "Портрет" изображал высокого человека с абсолютно гладким черепом и чуть оттопыренными ушами. Одетый во все черное, он сидел за маленьким гадальным столиком и неотрывно глядел на единственную лежащую на столе карту – лежащую рубашкой вверх. Картина была не похожа ни на что из сделанного Тиграном Тевосяном ранее. Впрочем, никто особо не удивился, критики просто отметили, что в творчестве Тевосяна начался новый этап, они назвали его "минималистская готика". Однако они не подозревали, насколько нов этот этап.
В июне 1999 года Тевосян собрал пресс-конференцию и объявил, что разочаровался в живописи, как в форме донесения своих эмоций и мыслей до аудитории. Из этого вытекало, что более картин он писать не собирается. Многие расценили это как рекламный трюк с целью повысить стоимость полотен Тевосяна, а она действительно повысилась после этого сообщения. Однако по прошествии полугода стало ясно, что художник не лукавил. Он не только бросил писать, он продал свою мастерскую и раздал прошлым и настоящим любовницам эскизы и наброски. А затем он уехал в Белогорск.
Глава 9
Львов начал с того, что отвез подполковника Бородина домой. Затем все на той же служебной "Волге" он вернулся в отделение и заперся в своем кабинете. Под цифрой "два" в списке срочных дел у Львова стояло убийство в Пушкинском сквере, так что Бородин мог и не приглашать Львова к себе и не говорить многозначительным тоном какую-то чушь... Львов все равно планировал заняться этим делом, только без дурацких разговоров про маньяков, которые распускал тут Киря Иванов и заразил-таки этими разговорами самого Бородина.
Львов выспался днем – в больнице, после того как вытащил из погорельца все необходимые показания. Так что к двенадцати часам ночи голова у него была ясная, посторонними делами никто не отвлекал, начальства не было – самая подходящая обстановка для умственного труда.
Он вынул из сейфа папку с делом и разложил на столе перед собой бумаги. Протокол осмотра места преступления, допросы свидетелей, материалы экспертизы... Пальнуть в канистру с бензином было куда проще, нежели разобраться во всей этой галиматье.
Львов сразу решил, что не будет думать о мотиве убийства – ясно, что у типа, который это провернул, не без тараканов в башке, нормальному человеку его логику не понять. Поймаем – спросим, зачем он это учудил.
Этот тип отрезал девчонке руку. Не испачкаться при этом он не мог. Куда он дел испачканную кровью одежду? Хрен его знает. Ночью, как по заказу, прошел дождь, так что собака побегала по скверу, да и обратно вернулась. Это плохо.
Ну хорошо, а куда он дальше пошел, с отрезанной рукой под мышкой? Положил в пакет, бывают такие большие, полиэтиленовые, и пошел куда надо. Оставив на месте лежать девушку, пенсионера и собачку... Львов посмотрел на схему места преступления. Девушка, пенсионер и собачка. Все рядышком. Кроме собаки.
– Хм, – сказал Львов и вылез из-за стола. – Пусть это будет сквер. Тут у меня лежит девушка. Тут у меня пенсионер и его собака. Они идут, я стреляю... И пенсионер с собакой остаются на асфальтовой дорожке.
Львов покосился на схему – пенсионер и вправду на дорожке, а собака за полосой кустарника, отгораживающего асфальт от того, что летом будет газоном. Причем пенсионер метрах в тридцати от девушки, а собака... Вот она, на одном уровне с девушкой. Только за кустами.
Львов вышел из кабинета и двинулся к дежурному.
– Михалыч, – деловито сказал он. – Хочу проконсультироваться как с опытным человеком. Ты только что убил человека. И вдруг видишь – свидетель. Но не один, а с собакой. Кого ты первым замочишь – человека или собаку?
– Человек вооружен? – осведомился Михалыч.
– Он просто выгуливает собаку. Кто выгуливает собаку с "Калашниковым"?
– Всякое бывает, – ответил Михалыч. – А собака какая?
– Колли.
– А вот этот свидетель – он кто по профессии?
– Да это же не важно... Ну военный в отставке...
– Все важно, – назидательно сказал Михалыч. – Собака собаке рознь. Но если хозяин – военный, если собака – не болонка, не такса... Я думаю, что стрелять нужно в собаку, потому что она попытается защитить хозяина. Военный – он, наверное, дрессировал ее, обучал самым простым командам. Чтобы дисциплина была, как в армии.
– То есть в собаку? – переспросил Львов.
– В нее, – кивнул Михалыч.
– Понятно...
Львов снова представил: аллея, человек с собакой... Он поднимает руку с пистолетом, а собака бросается вперед... Бац, бац. И собака оказывается за кустами. Каким макаром она там оказывается? Перепрыгнула из последних сил, с двумя пулями в теле? Вряд ли.
Еще раз: аллея, собака, человек... Он поднимает руку, собака бросается... Она же быстро это делает, она шустрая, сука... Человек промахивается – он не привык стрелять по движущимся мишеням, он боится этой собаки. Он промахивается, и собака уже совсем рядом, она прыгает...
Львов инстинктивно выставил вперед согнутую в локте левую руку.
– Чего это тебя скрючило? – поинтересовался Михалыч.
– Бац, бац, – сказал Львов, сгибая указательный палец правой руки. И поморщился как от боли, встряхнув левой рукой. Собака не сбивает человека-стрелка с ног, потому что две пули уже сидят в ней. Она лишь по инерции цепляется за него, виснет, рвет передними лапами одежду... А хозяин собаки тем временем спешно поворачивает назад и бежит. И если у стрелка достаточно сил и злости, он отшвыривает подыхающую собаку так, что она летит через кусты, и начинает палить в спину пенсионеру. Тот бежит медленно и получает три пули. Падает и умирает.
– Вот оно как, – задумчиво произнес Львов, рассматривая свою левую руку.
– Ты свой цирк иди в другом месте устраивай, – посоветовал Михалыч. – Ты вообще в курсе, что в городе творится?
– Пожар в винном магазине? – предположил Львов.
– Это уже тухлая новость. Вчера зарезали директора ювелирного магазина, содрали у него с груди кусок кожи. А сейчас передали – женщину на Каланчевской улице убили, прямо в квартире. И тоже кусок кожи срезали. Маньяк работает, однозначно...
– Это тебе Киря Иванов про маньяка нажужжал? – подозрительно посмотрел на дежурного Львов.
– Это я сам догадался. Только дурак не догадается, что это маньяк...
– Дурак – маньяк, – вздохнул Львов. – Хорошая рифма. У тебя есть ориентировки насчет этого ювелира? И вот эта, последняя?.. Я просто посмотрю. Любопытно.
Глава 10
Отъезд Тиграна Тевосяна в Белогорск был воспринят как еще один спланированный скандал – уж если человеку вздумалось искать уединения и покоя, то со своими деньгами он мог бы без проблем купить маленький островок в Тихом океане, а не тащиться в российское захолустье. В московских художественных кругах удовлетворенно потирали руки и говорили что-то насчет неизбежности возврата к корням. Хотя на самом деле вопрос о корнях полуармянина, полурусского, большую часть жизни прожившего в Западной Европе, мог считаться открытым.
Но если кто-то ожидал, что в Белогорске Тевосян начнет писать родные пейзажи с березками, заснеженные равнины и портреты заслуженных работников сельского хозяйства, он жестоко ошибся. Тевосян по-прежнему не писал ничего. И он даже не шокировал больше общественность, возможно потому, что в Белогорске не водилось супермоделей и киноактрис, а дикторши местного телевидения, в принципе готовые их заменить, Тевосяном упорно игнорировались. Корреспонденты столичных глянцевых изданий поездили-поездили в Белогорск да и перестали. С их точки зрения, с Тевосяном не происходило ничего интересного, и они поторопились выплеснуть свои ощущения в виде статей с заголовками типа "Провинциальное болото поглотило великого мастера эпатажа".
Вероятно, они переборщили. К тому же составить верное представление о тогдашнем состоянии художника мешал его замкнутый образ жизни. Купив у вдовы недавно застреленного "нового русского" особняк на окраине Белогорска, Тевосян оборудовал его надежной системой сигнализации и покидал свой новый дом весьма редко.
Тем не менее Диана Шверник сумела уговорить его на проведение небольшой выставки ранних работ в художественном колледже. Она же разговорила его на сдержанное интервью, первое за последние несколько месяцев.
Кажется, именно это послужило началом процесса, который сам Тевосян назвал в интервью: "Выползти из бочки на белый свет". Он появился на паре местных светских мероприятий – один, молчаливый, неприветливый. Затем Тевосян возобновил знакомства с какими-то друзьями детства и даже приглашал их к себе в дом. Он также навестил своего первого учителя рисования, и тот предложил Тевосяну, раз уж тот не хочет больше творить сам, учить творить других. И порекомендовал молодого человека по фамилии Рукавишников. К всеобщему удивлению, Тевосян согласился на это предложение.
С этого момента в доме Тевосяна стало бывать все больше и больше людей, а по городу поползли неизбежные слухи о массовых оргиях, наркотиках, растлении малолетних и сатанинских обрядах. Телевизионные дикторши загадочно улыбались и ничего не отрицали. В Белогорск снова потянулись столичные журналисты и журналистки, некоторые из них зависали в доме Тевосяна на недели. Один из репортеров умер от сердечного приступа в день своего возвращения в Москву. Ему было двадцать семь лет, и причины скоропостижной смерти выглядели неясными, однако следствие не успело куда-либо двинуться, потому что 15 января Тигран Тевосян покончил с собой. Этому событию предшествовала ссора с Рукавишниковым, закончившаяся полным разрывом отношений. Также имело место некое письмо, пришедшее Тевосяну, прочитанное им и сожженное в камине...
Кирилл отодвинулся от монитора – устали глаза. Да и сама бурная жизнь Тиграна Тевосяна порядком утомила его. Кирилл мог только удивляться, что до последнего времени он и понятия не имел об этой бурной жизни, докатившейся в конце концов и до тихого Белогорска. Как-то не пересекался до поры до времени мир, в котором буйствовал Тигран Тевосян, с тем миром, где существовал Кирилл Иванов. А потом пересекся... И жутковатым получилось это пересечение.
Он снова подвинулся к экрану и щелкнул клавишей, прогоняя текст вверх. Тут было описание похорон... Скорбные лица родственников (их было всего двое, дядя и двоюродный брат), плотные ряды местной общественности, заместитель мэра с траурным венком... И снова слухи: в гробу не было тела. Тело Тиграна Тевосяна исчезло из морга, куда было доставлено для установления причины смерти. Официально это не подтверждалось, и все положенные речи над закрытым гробом были произнесены. Однако три разные газеты наперебой сообщали своим читателям, что тело было украдено – то ли Рукавишниковым, то ли каким-то безумным поклонником, примчавшимся аж из Парижа, то ли сами родственники ночью вынесли труп, чтобы нелегально вывезти его из России вопреки завещанию. В качестве источника информации называли сотрудника похоронной фирмы, а также ночного сторожа морга. Однако последний оказался чуть ли не шизофреником, поэтому веры его словам быть не могло... И все же следователь из прокуратуры считал само собой разумеющимся, что в могиле Тевосяна отсутствует его тело. Если это был и миф, то хорошо укоренившийся в умах жителей Белогорска.
В большинстве же публикаций проскальзывала неизбежная мысль: неужели Тевосян действительно ничего не написал за последний год своей жизни? Кто-то из журналистов, самый циничный, предположил, что на самом деле картины есть, просто родственники Тевосяна прячут их, придерживают, что взвинтить до небес аукционные цены.
Журналист называл такое поведение неумеренной жадностью, потому что после смерти Тевосяна цены и так рванули вверх. "Даже сейчас, – читал Кирилл, – появись на рынке произведение, равное по силе "Портрету неизвестного", оно могло бы быть продано за триста-четыреста тысяч долларов..."
– Триста-четыреста тысяч "зеленых" за картину, – повторил вслух Кирилл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43