Я в это время был несколько рассеян. Будешь тут рассеян, когда кругом снуют всякие-разные. В коротких юбках и обтягивающих шортах. Улыбочки у них идиотские, разговоры глупые, как и положено в семнадцать лет, но вот что касается внешней стороны... Мне вдруг очень захотелось развращать несовершеннолетних.— Маньяк, — уничижительно произнесла Тамара, и я вздрогнул: неужели так заметны мои намерения. — Ты посмотри на него...Я посмотрел. Оказалось, что под маньяком подразумевался не я, а низенький, склонный к полноте мужчина лет сорока пяти, который мирно беседовал у окна с двумя студентками. Уж не знаю, что он говорил, но вот что он делал — это я заметил. Одну он ласково гладил по руке, норовя взобраться толстенькими пальчиками все выше и выше. Другая девушка подвергалась атаке на более низком уровне — мужчина как бы невзначай касался своей ногой ее круглой коленки. Получалось это у него на удивление ритмично.Тамара мастерски обломала кайф развратнику. Она подошла к нему сзади и резко откашлялась. Мужчина вытянулся по стойке смирно и забормотал что-то типа: «Эту проблему мы закончим обсуждать в следующий раз». Девушки согласно кивнули и убежали. Мужчина, напрягшись всем телом, повернулся к Тамаре. Увидев рядом с ней меня, он еще больше загрустил.— Это какая же статья? — спросила как бы сама себя Тамара. — Саша, какая это статья?— Это сразу несколько статей, — ответил я, потому что никогда не был силен в Уголовном кодексе. На детях прокуроров природа отдыхает, как говорит ДК.— Это педагогический процесс, — с достоинством ответил пришедший в себя мужчина. — А вы вообще кто?— Саша, поясни товарищу, — скомандовала Тамара. Ей явно нравилось пугать мирных, ни в чем не повинных граждан. Или почти ни в чем не повинных.Я положил товарищу руку на плечо и доходчиво объяснил преподавателю торгового колледжа, что мы тут не шутки шутить пришли.— А я-то здесь при чем? — мужчина на всякий случай закрыл пах портфелем.— При том, Арнольд Феликсович, что у нас есть вопросы. А от вас мы ждем ответов.— Слушаю, — с готовностью заявил Ложкин. Потом посмотрел на грудь Тамары, оценивающе покачал головой и поинтересовался: — Извините, а вы не учились у меня в девяносто третьем году?— Ты спятил? — обиделась Тамара. — Я что, так плохо выгляжу?— Но я вас где-то видел...Тамара достала паспорт, раскрыла его и ткнула в физиономию Ложкину.— Джорджадзе Тамара Олеговна, — прочитал тот. — А-а-а... Вот оно что! Ну так я же помню! Я же видел вас с мужем! А почему Георгий не пришел?Тамара убрала паспорт и скрестила руки на груди. Чтобы Ложкин не отвлекался.— Издеваешься? — спросила она. — Прикидываешься, что не знаешь?— А что я должен знать?Тамара, похоже, собиралась отвесить ему оплеуху или учинить что-то покруче, поэтому я поторопился объяснить Ложкину, что Георгия Эдуардовича больше нет с нами, зато с нами его вдова, которая интересуется вопросом о деньгах покойного мужа.— О, — виновато потупился Ложкин. — Прошу прощения. Но я и вправду был не в курсе. Я же газет не читаю, только журнал «Бухгалтер», да и «Плейбой» изредка. Откуда мне было знать про безвременную кончину Георгия Эдуардовича?— Извинения приняты, — перебил я Ложкина. — Давайте о деньгах.— А что деньги? И при чем тут деньги? Вы знаете, какую роль я играл в делах Георгия Эдуардовича? Приходящий бухгалтер! Я наводил порядок в его бумагах. К реальным деньгам я не имел никакого отношения. Так что если у вас там чего-то не нашлось... — Ложкин развел руками. — Не моя епархия.— Твоя, — решительно сказала Тамара. По ее знаку я подхватил Ложкина под руку и потащил к выходу из колледжа. Встречные девочки радостно улыбались и говорили «До свидания!» любимому преподавателю.— Куда... Куда вы меня? — пыхтел на ходу Ложкин.— Куда потребуется, — пояснил я. — Цементный завод. Слесарная мастерская. Садомазохистский салон. Любые средства хороши, чтобы получить ответы на наши вопросы.— Я же не отказываюсь отвечать! — всхлипнул Ложкин, когда я подтащил его к багажнику «Ягуара».— И это правильно, — ответил я и впихнул бухгалтера в салон машины, нечаянно ударив его пару раз головой о потолок. Кажется, я начал входить во вкус расследования. 5 Тамара остановила «Ягуар» на каком-то пустыре. Бухгалтер Ложкин посмотрел по сторонам и тонкий намек понял.— Зачем так грубо? — пробормотал он. — Я и не собирался от вас что-то утаивать.— Сейчас проверим, — жестко сказала Тамара. — Вопрос номер один: где деньги Джорджика?— Ну это же не ко мне вопрос, — осторожно заметил Ложкин, поглядывая в мою сторону. — Я имел в виду, что отвечу на любые вопросы, связанные с моей деятельностью. То есть — бумаги. К реальным деньгам Георгия я никакого отношения не имел.— Врет, — сделала вывод Тамара и небрежно бросила мне: — Давай займись им.Ложкин стал медленно сползать с сиденья на пол, а я поинтересовался:— Что значит «займись»?— Сделай с ним что-нибудь. Чтобы он перестал прикидываться дураком.— Я не прики... — раздалось откуда-то снизу, но Тамара сказала: «Ша!», и все звуки прекратились.— Давай поэнергичнее, — подбодрила меня Тамара. — Я знаю, у тебя получится.— С чего это у меня получится? Я вышибалой работал, а не палачом...— Тогда вышиби из него что-нибудь.— Ребята, давайте как-то поинтеллигентнее, — предложил сдавленный голос Ложкина. — Я вам покажу бумаги «Талер Инкорпорейтед», вы посмотрите и сделаете свои выводы.— Лучше я из тебя чего-нибудь вышибу, — строго сказал я. — Потому как в бухгалтерии я ни черта не смыслю.— И где эти бумаги? — спросила Тамара. — Небось у тебя дома?— С собой! — вскрикнул Ложкин, которому я, кажется, наступил на ногу. Нечаянно.— А зачем ты их с собой таскаешь?— Потому что скоро двадцать пятое число! Двадцать пятого я всегда заезжаю к Георгию и занимаюсь его документами! Честное слово!Мы с Тамарой переглянулись.— Давай свои бумаги, — решительно сказана Тамара, а я развел руками — вся эта бюрократия была уже не по моей части. Мне оставалось только сидеть рядом, мрачно пялиться на Ложкина и слушать его запутанные комментарии к квартальным отчетам, приходно-расходным ордерам и прочим тарабарским грамотам, которых в портфеле Ложкина обнаружилась чертова уйма.Тамара довольно долго вникала в эту муру, но как только вникла, сразу же издала торжествующий вопль. Опять кому-то предстояло быть скальпированным.— Ты смотри! — подняла она голову от бумаг, оживленно тряся пегими растрепанными волосами. — ЭтотМиха нам врал, что ничего не должен платить Джорджику, а по бумагам-то все наоборот. Вот! Вот! Вот! — она с энтузиазмом тыкала пальцем в строчки цифр. — Это он все переводил в «Талер Инкорпорейтед»... Каждый месяц! Он врал!— Ну и что? — равнодушно отозвался я. — Если бы все было наоборот, если бы твой Джорджик переводил бабки Михе, тогда было бы понятно, куда все ушло. А так...— Если он врал насчет этого, значит, он врал и про все остальное! — не унималась Тамара. Ложкин внимательно выслушал обе стороны и напомнил о себе осторожным кашлем.— Чего тебе? — осведомилась Тамара.— Если вы про того Миху, который по ценным бумагам работает...— Ну, — сказала Тамара.— Он не врет. То, что здесь напечатано, — Ложкин погладил листы с цифрами, — это художественная литература. Это для государства, для налоговой инспекции. Понимаете? Я же говорю — к реальным деньгам я отношения не имею. И это, — он снова тряхнул пачкой бумаг, — это тоже отношения к реальным деньгам не имеет. Это сказка. В этой сказке написано, что Миха переводит каждый месяц процент от своей прибыли на счет Джорджика. А на самом деле... Я не знаю, что было на самом деле. Только Джорджику эти копейки не нужны были.— У него был другой бизнес, — повторил я мысль Михи. — Не совсем чистый. А вся эта литература, Михина фирма и прочее — это прикрытие.— Это вы сказали, — улыбнулся Ложкин. — Это не я сказал. Между прочим, раз Георгий скончался, следует заняться ликвидацией фирмы «Талер Инкорпорейтед». Для старых добрых клиентов, — он погладил ушибленный череп, — я мог бы все устроить по льготным расценкам...Мы с Тамарой не сговариваясь посмотрели на него. Нехорошо посмотрели.— Расценки могут быть чисто символическими, — сказал изменившимся голосом Ложкин. — Выпустите меня из машины, а? 6 В конце концов мы, конечно же, выпустили его из машины. Но перед этим Ложкина еще раз прогнали по всем вопросам, а мне пришлось повторить весь набор устрашающих трюков. Толку от этого не было ровным счетом никакого. Ложкин не знал, в чем заключался тайный бизнес Джорджика. Он лишь догадывался, что бизнес этот процветал, потому что за свои два дня работы в месяц Ложкин получал от Георгия Эдуардовича по три тысячи долларов наличными. И задержек с выплатами не случалось никогда.— Ну и что мы имеем? — удрученно осведомилась Тамара, когда мы расстались с потрепанным Арнольдом и поехали назад. — Эти двое всего-то и знают, что у Джорджика был левый бизнес, а «Талер Инкорпорейтед» — всего лишь прикрытие. Что нам с этого?— Ни фига, — честно признал я положение вещей. — Твоими деньгами по-прежнему не пахнет. Ну, кроме тех пяти сотен, что ты состригла с Михи. Кстати, какова моя доля?— Твоя доля? — деланно удивилась Тамара. — Мы договаривались, что твой труд будет оплачен, когда мы отыщем деньги Джорджика...— Возможно, я до этого не доживу. А вот бабки хотелось бы иметь прямо сейчас. Кажется, я кое-что заработал. Объяснить, почему я так думаю?— Лучше молчи, — вздохнула Тамара и протянула мне две сторублевки. — Хватит?— Хм, — неопределенно сказал я, пряча деньги. Тамара поморщилась и добавила:— Ладно, еще питание за мой счет.Я вспомнил два мокрых пакета с деликатесными хреновинами и заулыбался. Каждая наша попытка совместно принять пищу превращалась в целое приключение. Иногда — с летальным исходом.— Поведешь в ресторан? — осведомился я, показывая на часы. — Время к обеду...— Перебьешься, — отрезала Тамара. — Сама что-нибудь приготовлю. Макароны исключаются... А что же тогда можно тебе скормить, чтобы и съедобно, и денег не жалко потом было? — Она долго рассуждала на эту тему, и все кончилось походом во все тот же супермаркет, где Тамара приобрела упаковку замороженного рыбного филе и пакет очищенной и порезанной французской картошки, который стоил, как десять килограммов нечищенного родимого картофеля.— Надеюсь, это съедобно, — предположила Тамара, садясь обратно в машину. Я тоже понадеялся на правильность ее выбора.Минут через пять мы подъехали к дому Джорджадзе. У меня холодок пробежал по спине, когда я снова увидел эти гаражи и эту асфальтовую дорожку, по которой вчера так ухарски проехался джип. На лице Тамары ничего подобного не отразилось. Хотя, может быть, в глубине души она обливалась горючими слезами по загубленному платью.Мы шли к подъезду, и я настороженно крутил головой по сторонам, подозревая новую опасность в окрестных кустах.— Расслабься, — посоветовала Тамара. — Как говорят, снаряд два раза в одну и ту же воронку не падает.— Но снаряд про это правило не знает, — пробормотал я, поудобнее перехватывая пакет с картошкой. На всякий случай.Однако с нами ничего не случилось. Мы спокойно вошли в подъезд и спокойно поднялись на лифте.— Только вот не надо дешевой иронии, — предупредила Тамара, доставая ключи от квартиры. — Мол, вот как живут «новые русские»! Достали уже. Как живем, так и живем. То есть как раньше жили. Теперь-то непонятно, как дальше будет...Я пообещал, что иронизировать не буду. Чего уж тут иронизировать? Обычное дело. Обычные две квартиры — двухкомнатная и трехкомнатная — объединенные в одну. Обычный евроремонт, который любую квартиру делает похожей на офис. Всякие золотые хреновины типа подсвечников. Летающие табуретки. Одна такая врезалась мне в череп — бом! Вторую я решил не дожидаться и добровольно улегся на пол. Никакой дешевой иронии. Тамара должна была остаться довольной. Только вот чего-то она орет. Нет, этой женщине невозможно угодить...Вторая летающая табуретка круто спикировала вниз. Бом! Бом! Отбой. 7 Иногда полезно посмотреть на знакомые веши под новым углом — например, лечь на пол и уже оттуда улыбаться хозяину охранной конторы «Статус» Максу и его громилам. Они убрали отлетавшие свое табуретки. Но воспоминания о них надолго сохранятся в моей неблагодарной памяти.— Я же обещал — еще увидимся. — напомнил Макс, зловеще нависая надо мной. — Вот и встретились. Теперь можно поговорить начистоту, без ментов...— Внимательно вас слушаю, — пробормотал я, и каждое сказанное мною слово вызывало в голове звучный колокольный звон: бом, бом, бом... Пришлось делать паузу после фразы, чтобы расслышать слова Макса.— Ну, ты встань, а то несолидно, — предложил Макс. Тут в коридоре появился один из его парней и, довольно ухмыляясь, сообщил, что «бабу заперли в дальней комнате». Судя по ухмылке, борьба с Тамарой доставила ему несколько приятных мгновений. Бедный парень. Он еще не знал, с кем связался.Меня совместными усилиями этой троицы поставили на ноги и прислонили к стене. Звон в голове стал понемногу проходить, и я сразу начал просчитывать расклад: Макс передо мной, один громила справа, один слева. Судя по всему, больше они меня глушить табуретками не будут, они меня будут допрашивать. То есть выбивать признание во вчерашнем расстреле. А поскольку добровольно я этого не сделаю, они будут одновременно задавать вопросы и делать из меня отбивную. Два удовольствия сразу.— Это ты вчера наших ребят положил? — спросил Макс. От него я такой глупости все же не ожидал. Сказали же человеку вчера — нет, не я. А он опять со своей идиотской идеей, как дурень с писаной торбой. У меня даже бровь задергалась, так я распереживался. Про себя-то я давно знаю, что не семи пядей во лбу, но тут — шеф охранной фирмы. Должен быть по идее головастым типом. А на деле...— Нет, — сказал я, закатывая глаза и изображая полный упадок сил. — Это не я...— А если подумать? — Макс взялся за табуретку.— Это она.— Кто?!— Тамара... — я жестом умирающего от дистрофии лебедя протянул руку в направлении той комнаты, где закрыли Тамару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44