Ты придала этому значение? Клиентка: Нет. Эриксон: А как ты думаешь, ты вообще ошибаешься в своей жизни? И что ты обычно делаешь с этими ошибками? Учишься на них? Клиентка: Что-то вроде того, а потом забываю их. Эриксон: А случалось ли тебе сорвать чудесный пурпурный цветок и вдруг обнаружить на нем шипы? Клиентка: Да, случалось. Эриксон: Что это был за цветок? Клиентка: Роза. Эриксон: Не очень-то приятный способ встречи с шипами. Но ты ведь довольна, что узнала о них? Иногда можно уколоться и сильнее. Но ты ведь не хотела причинить розе боль? Она тебе просто понравилась – и ты ее сорвала. А не кажется ли тебе, что на самом деле ты узнала про розу что-то хорошее? И не кажется ли тебе, что после того, как ты уронила Элен в воду, ты тоже узнала что-то хорошее про вас обеих? Росси: Для начала Вы проводите рефрейминг травматической ситуации, обращаясь к простой метафоре: клиентка отвечает за свою «ошибку» с Элен не больше, чем за свое незнание о шипах, о которые она ранится, срывая розу.Вместо того, чтобы прямо убеждать клиентку в том, что она не совершила ничего плохого, Вы пользуетесь метафорой, которая объединяет избавление от чувства вины («Ты ведь не хотела причинить розе боль? Тебе она просто понравилась – и ты ее сорвала») с позитивным жизненным опытом («Не кажется ли тебе, что на самом деле ты узнала про розу что-то хорошее?»). Терапевтическое действие этой метафоры состоит в том, что клиентка отныне получает новую установку, извлекать полезные уроки даже из неприятных житейских ситуаций. Вообще, это совершенно типичный путь познания мира – мы все так или иначе узнаем что-то новое и важное для себя именно из ситуаций такого рода. Метафора о розе с шипами ориентирует на «вторичное обучение», с которым нам всем не раз случалось иметь дело в повседневной жизни.Потом Вы проводите параллель между этой метафорой и травматической ситуацией, спрашивая клиентку. «А не кажется ли тебе, что после того, как ты уронила Элен в воду, ты тоже узнала что-то хорошее про вас обеих?» Этот вопрос активизирует ассоциативные подсознательные процессы, направленные на поиск индивидуальных коррелят рефрейминга. Своей активизацией подсознание обязано Вашим гениальным репликам, в которых приятное чувство удовлетворения, связанное с тем, что клиентка «узнала что-то хорошее о себе и об Элен», соседствует с неумолимой констатацией самого трагического события («когда ты уронила Элен в воду»). Такое сопоставление служит ассоциативным мостиком к изменению отрицательной оценки всего инцидента. Позже мы увидим, что существовали, однако, и другие причины, из-за которых вся эта история так травмировала клиентку. Эриксон: (Кивает головой.) Росси: Вы часто прибегаете к таким простым метафорам, которые может понять даже ребенок. Если же Вы чувствуете, что использование метафоры мало что изменило – Вы делаете вывод о том, что событие стало травматическим вследствие целого ряда причин, которые пока еще остаются неизвестными.

1.30. Рефрейминг травмы Клиентка: Я не должна была ее срывать. Эриксон: Но ты ведь узнала что-то новое для себя. Предположим, ты долго ждала, пока роза раскроет свои прекрасные лепестки, а потом сорвала и искромсала ее. По-моему, это гораздо хуже, чем уронить Элен в ванну. Клиентка: Но она вся посинела. Эриксон: А как тебе кажется, что это означало? Клиентка: Она умирала. Эриксон: Ты когда-нибудь находилась в воде долгое время? Клиентка: Да. Эриксон: До тех пор, пока не начинала стучать зубами? И как ты при этом выглядела? Клиентка: Я была вся синяя. Эриксон: И ты считала, что умираешь? Клиентка: Нет. Эриксон: Но ты ведь сказала, что Элен посинела, потому что умирала? Клиентка: Но она кашляла. А мама так испугалась. Эриксон: А сама ты когда-нибудь кашляла? Клиентка: Да. Эриксон: И умирала при этом? Клиентка: Нет. Эриксон: Стало быть, ни посинение, ни кашель сами по себе не ведут к смерти? Как ты думаешь, эту нехитрую истину тебе нужно знать? Это следует запомнить? Клиентка: Да. Росси: Для того, чтобы побудить клиентку к рефреймингу трагического эпизода с Элен, Вы начинаете оперировать терапевтическими аналогиями. Но клиентка не совсем с Вами соглашается. Чуть позже обнаружится, почему столь обычное происшествие обернулось для нее серьезной психологической травмой. Финк: [В 1987] Мне кажется, фобия нашей клиентки вызвана несколькими причинами, и здесь мы с полным правом можем обратиться к психоаналитической интерпретации упомянутых событий. Во-первых, налицо интенсивное соперничество между сестрами. По-моему, наша клиентка не случайно уронила Элен. Ребенок закашлялся, посинел и почти задохнулся. И если я не ошибаюсь, мать сурово наказала нашу клиентку. Вторая причина связана со смертью отца. Он, видимо, купался (наверное, в озере Мичиган, где очень холодная вода), очень замерз и посинел от холода. Вскоре он заболел, стал кашлять – и по прошествии шести или восьми месяцев умер от скоротечной чахотки. Таким образом, получаемое уравнение с тремя неизвестными: кашлем, посинением и смертью – неизбежно приводит к возникновению глобального страха воды. Напомню Вам, что клиентка даже не могла помыться в ванной или принять душ.

1.31. Как избавиться от страха потерять материнскую любовь, обращаясь к простонародному языку и терапевтическим аналогиям; снимает ли гипноз конфликт между полушариями головного мозга? Эриксон: Ты хочешь поговорить о чем-нибудь еще? Клиентка: Да. Как Вы считаете, мама нас любит? Эриксон: Ты говоришь со мной откровенно? Клиентка: Не знаю. Эриксон: Ты совершенно спокойно можешь сказать мне то, что думаешь. На самом деле ты знаешь, что уже сама ответила на свой вопрос. Как тебе кажется, какие чувства испытывала ваша мама, когда хлопала Элен по спине? Клиентка: Она была очень испугана. Эриксон: Ну, а если бы ты увидела старого и гадкого пса, кашляющего и дрожащего, что бы ты сделала? Клиентка: Бросилась бы прочь. Эриксон: Ты бы очень испугалась? Клиентка: Нет. Эриксон: Но мама очень испугалась? Клиентка: Да. Эриксон: Она любила Элен, ты в этом уверена. А теперь ты знаешь, какие чувства испытывала бы ты при виде старой мерзкой собаки. Если бы ты ее любила, то тебе бы не хотелось, чтобы она кашляла. Разве тебе понравилось, что Элен замерзла и посинела? Клиентка: Нет. Эриксон: И ты тоже испугалась? Клиентка: Да. Эриксон: А за тебя мама когда-нибудь боялась? Клиентка: Не думаю. Эриксон: Подумай, может все-таки что-нибудь вспомнишь? Клиентка: Она заставляла носить галоши. Эриксон: Зачем она это делала? Чтобы вы не простудились. А почему, интересно, она не хотела, чтобы вы заболели? Клиентка: Мы бы тогда пропустили школу. Эриксон: А зачем вообще надо ходить в школу? Клиентка: Чтобы учиться. Эриксон: А если бы твоя собака чему-нибудь научилась? Если бы она научилась всяким фокусам? Клиентка: Меня это не касается. Эриксон: Тебя это потому не касается, что ты просто не любишь эту собаку. Так почему ваша мама хотела, чтобы вы ходили в школу и учились? Клиентка: Потому что она нас любила. Эриксон: Ты уверена в этом? Клиентка: Да. Эриксон: Ну что, поговорим о чем-нибудь еще? Клиентка: Нет. Эриксон: Я собираюсь еще встретиться с тобой. Тебя это радует? Как тебе кажется, февраль – подходящее время для встречи? Конечно же, следующий февраль. Давай подумаем. И в прошлый раз мы встречались в феврале, и сейчас тоже февраль. Интересно, появится у тебя что-нибудь новенькое к нашей третьей встрече? Смотри – ты рассказала мне о вещах, которые прежде абсолютно не помнила. Может быть, к следующему февралю ты вспомнишь еще что-нибудь? А до февраля никому ничего не говори, ладно? Мы чудесно провели время. Очень рад, что ты так быстро взрослеешь. Клиентка: Я уже выросла из всех своих платьев. Эриксон: Мне почему-то кажется, что ты устала и тебе надо отдохнуть. Можешь пойти подремать. Эриксон: Вы видите разницу между поведением ребенка и взрослого? Росси: А по каким признакам Вы это различаете? Эриксон: Смотрите – мать клиентки все делала как надо, но клиентка этого не понимала. Росси: Я бы сказал, что Вы убеждаете ее не бояться потери материнской любви, так как это просто не соответствует действительности, верно? Эриксон: (Кивает утвердительно) Я уверен, что наша клиентка заблуждается. Росси: То есть Вы хотите сказать, что первопричиной превращения бытового эпизода купания младенца в психологическую травму на самом деле является чувство страха перед потерей материнской любви. Для изменения взглядов клиентки на их отношения с матерью Вы очень осторожно манипулируете терапевтическими аналогиями, не выходящими за пределы детского жизненного опыта. Вы заканчиваете Вашу встречу на мажорной ноте, отмечая, как быстро клиентка повзрослела. Сама же она чистосердечно признается, что выросла из своих платьев – и тем самьм показывает нам, что она последовала Вашему внушению и благополучно восприняла терапевтические аналогии. Именно это лежит в основе тех изменений, которые в конце концов приведут к нивелированию психологической травмы и освобождению от фобии, верно? Эриксон: Ну, порой Вас просто озаряет. Как говорят в народе, до Вас дошло. Росси: Ух, кажется, понимаю. Важную роль играет выражение этих терапевтических аналогий средствами простого разговорного языка, да? Эриксон: Да! Росси: Вы специально упрощаете свою речь для того, чтобы продолжить начавшийся рефрейминг? Эриксон: Кстати, такой простонародный стиль свойственен детям. Пирсон: Так вот почему так трудно обучать их грамматике! Росси: Я думаю, что такое упрощение апеллирует к правому полушарию. Эриксон: (Эриксон рассказывает о том, как его дети понимают, что значит стать взрослым. Однажды во время купания один из его младших сыновей сказал старшему брату: «Смотри-ка, Барт, а ты взрослеешь!». На это Барт ответил: «Чем больше волос у тебя под плавками, тем ты старше».) Пирсон: Мне особенно интересно, как можно с помощью гипноза «примирить» правое полушарие с левым. Во время гипноза полушария не могут ни в чем «отказать» друг другу. И стало быть, снимаются все проблемы, связанные с бесконечным «препирательством» полушарий в самом оскорбительном тоне. С помощью гипноза удается сохранить независимость и валидность каждой из точек зрения. Росси: Во время гипноза каждое полушарие получает свою собственную сферу влияния, никак не пересекающуюся с другой. Поскольку такая диссоциация редуцирует конфликт между полушариями, мы можем использовать разносторонние способности каждого в отдельности – если, конечно, подберем соответствующие методы для этого. Мне кажется, что эту гипотезу будет интересно проверить экспериментально.

1.32. Третий "визит " Февральского человека: как упрочить гипнотическую реальность и терапевтические критерии с помощью вопросов, каламбуров, шуток и амнезии; дальнейшее создание гипнотической реальности Эриксон: (После короткой паузы совершает свое ритуальное рукопожатие, указывающее на начало третьего «визита» Февральского человека.) Привет. Клиентка: Привет. Эриксон: На что мне нужно обратить внимание? Клиентка: На то, что я сильно повзрослела. Эриксон: Тебе это не нравится? Клиентка: Нет, нравится. Эриксон: Мне кажется, что взрослеть – это очень здорово! Кстати, где это мы? Клиентка: У дяди Квимби. Эриксон: А как ты считаешь, кто я? Клиентка: Не знаю, но я Вас где-то видела. Эриксон: А когда это было? Клиентка: В феврале. Эриксон: А до февраля мы встречались? Клиентка: Да. Эриксон: Как бы ты хотела ко мне обращаться? Клиентка: Как к Февральскому человеку. Эриксон: А это тебе ничего не напоминает? Помнишь, как когда-то давно я пообещал, что мы еще встретимся? Клиентка: Помню. Эриксон: Ну, вот. Ты опять меня видишь, пожимаешь мне руку… Клиентка: И могу с Вами поговорить! Эриксон: И даже посмеяться вместе. Ведь я – Февральский человек! Клиентка: Это не всамделишная шутка. Эриксон: Но ведь ты смеешься. А ты сама не хочешь схохмить? Клиентка: Знаете, как Эдди зовет свою машину? Горнолужник. Потому что он всегда едет посредине лужи. Эриксон: Ты что, хочешь сказать, что когда льет как из ведра, машина прыгает в середину пуделя? Клиентка: Что Вы имеете в виду: лужу или пуделя? Эриксон: О чем бы нам поговорить? О том, как ты взрослеешь, или о чем-нибудь еще? Клиентка: Давайте о чем-нибудь еще. Взрослеют-то ведь все – это не так интересно. Эриксон: Я не взрослею. Клиентка: Но Вы ведь уже взрослый. Эриксон: Так о чем бы нам поговорить? Клиентка: А о чем Вы хотите? Эриксон: Да о чем угодно – лишь бы тебе было интересно. Что ты думаешь о курении? Как ты думаешь, ты когда-нибудь начнешь курить? Клиентка: Нет. Тетя Мэри говорит, что курить – это ужасно. Эриксон: А по-моему, курить – это ужасно приятно. Сколько тебе лет? Клиентка: Восемь. Эриксон: Так о чем мы поговорим? Клиентка: Ну, в школе все то же самое – о ней говорить не будем. Знаете что? Дядя Квимби и тетя Мэри заботятся обо всех ребятах в округе. Как же так получилось, что у них нет своих детей, когда они так чадолюбивы? Эриксон: Видишь ли, люди не всегда получают то, о чем мечтают больше всего на свете. Поэтому мудрые люди пытаются жить так, словно у них уже есть то, что они хотят иметь. К примеру, тетя Мэри и дядя Квимби любят детей, а своих у них нет. И при этом как много ребятишек с любовью вспоминает о них. Клиентка: Кажется, я понимаю. Эриксон: Я думаю, как это замечательно, когда дети, взрослея, сохраняют счастливые воспоминания о тебе. А потом – так ли ты уверена, что у них не было детей? Ведь все ребятишки в округе любили их. И все эти детишки хранят о них счастливые воспоминания. Эриксон: Обратите внимание на то, с какой осторожностью я начинаю наше свидание. Я предстаю перед нею в образе Февральского человека. Мы встречаемся у дяди Квимби, и с момента нашей последней встречи клиентка «немного повзрослела». Она шутливо рассказывает о «горнолуж-нике» – машине ее знакомого Эдди, а я отвечаю каламбуром с лужей-пуделем, причем уровень моего каламбура вполне детский. Рост: Зачем Вы это делаете? Эриксон:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31