(Наверное, Совет по евгенике все-таки знал свое дело.) Стреляя по камешкам размером с гальку, они выбивали девять из десяти. Я же, не имевший преимуществ биоинженерии, не поднимался выше семи из десяти. А ведь у меня имелся гораздо больший опыт.
С гранатометом они также великолепно справлялись.
Этот аппарат стал более сложным, чем раньше. Имелся набор магазинов – гранаты в одну, две, три и четыре микротонны. Для рукопашного боя, когда применять гранаты невозможно, ствол пускателя отделялся и магазин начиняли «дробью».
При каждом выстреле вылетало облако из тысяч маленьких стрелок, убивавших насмерть на расстоянии пяти метров и превращавшихся в пар на шести метрах.
Тахионный ракетопускатель вообще не требовал навыков. Главное, чтобы никто не стоял у вас за спиной во время пуска – выхлоп бил на несколько метров. Цель нужно было поймать в перекрестие и нажать кнопку. Траектория значения не имела – ракета шла по прямой линии, набирая скорость убегания менее чем за секунду.
Но все зависело от того, что противопоставят нам тельциане. Греческая фаланга выглядит чрезвычайно внушительно, но что она стоит против единственного человека с огнеметом? Кроме того, из-за разницы во времени невозможно было даже предположить, какое они используют оружие. Возможно, они не имеют понятия о стазис-поле. А может, они произнесут волшебное слово – и мы исчезнем.
Четвертый взвод старательно плавил скалы, когда меня вызвал обратно на базу Чарли. Срочные новости. Вместо себя я назначил командиром Гемова.
– Еще один? – На экране демонстратора наша планета выглядела сейчас не больше горошины. Крестик обозначал положение Сад-138. По всему «полю боя» были разбросаны четыре десятка красных и зеленых точек. Цифра 41 расшифровывалась как «тельцианский крейсер (2)».
– Ты вызвал Антопол?
– Да. Запаздывание сигнала составляет сейчас почти сутки.
– Второй корабль – это что-то новое. Хотя Чарли и сам это знает.
– Наверное, им очень нужен этот коллапсар.
– Похоже. Значит, будет жарко. Даже если Антопол справится с первым крейсером, у нее не будет даже пятидесяти процентов вероятности поразить второй. Не хватит ракет и штурмовиков.
– Не хотел бы я оказаться на ее месте. Но мы в хорошей форме.
– Побереги пыл, Уильям. – Чарли уменьшил масштаб изображения. Теперь видны были только медленно ползущая красная точка и Сад-138.
Две недели после этого мы наблюдали, как одна за другой гаснут точки. И если вы знали, куда и когда смотреть, вы могли бы выйти наверх и увидеть, как все происходит на самом деле – как загорается новая звезда и исчезает через секунду. За эту секунду нова-бомба излучала в пространство энергию миллиона гигаваттных лазеров. Возникала миниатюрная звезда, «полщелчка» в диаметре, раскаленная до внутризвездной температуры. Даже без прямого попадания радиация взрыва выводила из строя всю электронику ракеты – такая судьба постигла два штурмовика, наш и тельцианский. Оба начали бесконечный дрейф за пределы системы.
Раньше мы использовали более мощные нова-бомбы, но используемая в них дегенерировавшая материя очень неустойчива в больших количествах. Бомбы норовили взорваться еще внутри корабля. Наверное, у тельциан были те же неприятности с бомбами, потому что мощность их зарядов тоже уменьшилась – до ста килограммов и менее. Они тоже использовали разделяющиеся боеголовки, из которых только одна содержала нова-бомбу.
Вполне вероятно, что у них еще останутся бомбы, после того как будет покончено с «Масариком II». Тогда мы зря упражнялись в стрельбе. В сознании промелькнула мысль – отобрать одиннадцать человек и посадить в шлюпку, укрытую внутри стазис-поля. Ее компьютер запрограммирован доставить нас на Старгейт. Я дошел даже до того, что начал составлять мысленно списки, стараясь определить, кто из нашей группы значил для меня больше других. Оказалось, что половину придется брать наугад. Но я отбросил эту мысль. У нас все же был шанс, отчаянный, но был, даже против корабля. Пусть еще подберутся к нам на боевой радиус нова-бомбы.
Кроме того, меня все равно отправили бы дышать вакуумом за дезертирство. К чему тогда беспокоиться?
Нас посетил прилив надежды, когда один из робоснарядов Антопол поразил первый тельцианский крейсер. Не считая корабля планетарной защиты, у нее имелось еще восемнадцать робоснарядов и два штурмовика. Второй крейсер находился на расстоянии нескольких световых часов, прикрываемый пятнадцатью робоснарядами. Один из этих снарядов настиг Антопол. Наши вспомогательные машины продолжали атаковать, но смысла в этом уже не было. С нездоровым интересом следили мы, как не спеша приближался к планете вражеский крейсер. Один из штурмовиков Антопол на полной тяге уходил к Сад-138, надеясь спастись. Никто из нас не упрекнул бы его. Мы даже послали вослед пожелание доброго пути, но они не ответили – уже залегли в резервуары. Но последнее наверняка записал автомат.
Через пять дней крейсер противника расположился на стационарной орбите над противоположным полушарием нашей планеты. Мы приготовились к первой фазе приступа – их робоснаряды против наших лазеров. Я поместил пятьдесят человек внутрь стазис-поля. Глупость; впрочем, тельциане могут выждать, когда те выключат на секунду поле, и тут же их поджарят.
Чарли посетила безумная идея:
– Мы могли бы устроить ловушку.
– Что ты придумал? Ловушек у нас и так хватает.
– Нет, я не про мины и прочее. Я имею в виду саму базу.
– Продолжай.
– В шлюпке у нас есть две нова-бомбы. – Он показал в направлении, где ориентировочно находился купол поля. – Можно прикатить их сюда, настроить взрыватели, а самим спрятаться внутри поля.
Соблазнительная идея, в определенном смысле. Это избавляло меня от необходимости принимать решения, оставляя все на волю случая.
– Боюсь, ничего не выйдет, Чарли. Он несколько обиделся:
– Почему? Выйдет.
– Смотри. Ты рассчитываешь на то, что все тельциане толпой ринутся в недра базы. А они никогда этого не сделают, особенно если база будет выглядеть покинутой. Они что-нибудь заподозрят, вышлют разведку. И когда разведка подорвется…
– Мы окажемся в проигрыше, минус база. Ты прав. Я пожал плечами:
– Но в этом что-то есть. Подумай еще, Чарли.
На экране демонстратора разворачивалась неравная битва в орбитальном пространстве. Тельциане сначала решили покончить с нашим штурмовиком планетарной защиты, но пока пилоту удавалось уничтожить все атакующие его робоснаряды. Я передал под его контроль пять лазерных установок из нашего периметра, хотя толку от них было немного. Гигаваттный лазер выдаст до биллиона киловатт за секунду – это в радиусе ста метров. На дистанции в тысячу километров мощность луча падает до десяти киловатт. Может сжечь оптический сенсор – самое большее. Но это лучше, чем ничего.
– Можно поднять второй штурмовик.
– Лучше использовать робоснаряды, – сказал я. – Штурмовик – наша последняя надежда, если придется прятаться в стазис-поле.
– А где сейчас этот парень? – спросил Чарли, имея в виду бежавший штурмовик.
Я уменьшил масштаб изображения, и в правом углу появилась зеленая точка.
– Около шести световых часов от нас. – У него еще оставались два робоснаряда, один был использован для прикрытия. – Он бы нам не помог, даже если бы хотел. Месяц уйдет на торможение.
Как раз в этот момент погасла точка, обозначавшая наш планетарный штурмовик.
– Сволочь.
– Сейчас будет весело. Дать команду, пусть готовятся наверх?
– Нет… только пускай наденут костюмы, на случай дегерметизации. До рукопашной дойдет не скоро.
Я снова переключил масштабную шкалу. Четыре красные точки ползли вокруг планеты, приближаясь к нам.
Я облачился в костюм и вернулся к демонстратору посмотреть на фейерверк. Лазеры работали безукоризненно. Все четыре робоснаряда, одновременно атаковавшие нас, были сбиты. Все нова-бомбы взорвались за горизонтом, кроме одной. Она оставила после себя полукруглый кратер, сиявший белым светом несколько минут после взрыва. Час спустя грунт светился уже оранжевым и температура снаружи поднялась на пятьдесят градусов. Почти весь «снег» растаял, обнажая серый скальный грунт.
Вторая атака была отражена тоже за доли секунды, но на этот раз нападало восемь снарядов, и четыре из них взорвались всего в десяти «щелчках» от периметра. Температура поднялась на 300 градусов – выше точки таяния льда, и я начал беспокоиться. Боекостюмы не боялись жары, но автоматические лазеры требовали сверхпроводимости для контуров управления.
Я запросил компьютер относительно критической температуры для лазеров, и он выдал мне обширную справку о том, как изолировать лазеры от воздействия высокой температуры, если в вашем распоряжении имеется хорошо оборудованная оружейная мастерская. Относительно критического порога было сказано, что таковой действительно существует и за его пределами лазеры вообще не будут нацеливаться. Низший предел составлял 420 градусов, высший – 790 (по данным боевых действий).
Чарли не отрывался от демонстратора.
– На этот раз шестнадцать штук.
– Ты удивляешься? – Одна из немногих известных особенностей психологии тельциан – они обожали вторую степень и простые числа.
– Будем надеяться, что 32 у них не окажется. Пока что этот крейсер выпустил уже 44 робоснаряда, а известны были случаи, когда тельцианские корабли несли до 128 таких машин.
До начала атаки оставалось полчаса. Можно было эвакуировать весь состав под защиту стазис-поля. Это спасло бы нас от взрыва нова-бомб. Но мы оказались бы в ловушке. Сколько времени понадобится кратеру, чтобы остыть, если три или четыре робоснаряда прорвут периметр, не говоря уже о всех шестнадцати? Невозможно до бесконечности находиться внутри боекостюма. Две недели – и вы потенциальный самоубийца.
Больше трех недель никто еще не выживал в полевых условиях.
Кроме того, поле не прозрачно. Чтобы выяснить обстановку снаружи, нужно выглянуть наружу. Тельцанам даже не понадобилось бы входить внутрь поля и сражаться на мечах, если они достаточно терпеливы. Они могут просто окружить купол лазерным огнем и ждать, пока мы выключим генератор.
Можно было бы оставить одного человека на базе. Если через полчаса он не явился бы в купол поля, то стало бы ясно – снаружи горячо.
Я набрал на компьютере комбинацию общего вызова офицеров. От пятого эшелона и выше.
– Говорит майор Манделла. – По-прежнему это звучало как плохая шутка.
Я обрисовал ситуацию и велел передать солдатам – они могут уходить в стазис-поле. Я останусь на базе и сообщу им, если все обойдется. Героизм тут ни при чем – я предпочитал испариться в долю секунды, чем медленно умирать внутри серого купола.
Я перешел на частоту Чарли:
– Ты тоже можешь идти. Я сам тут присмотрю.
– Нет, спасибо, – медленно ответил он. – Я пока что… Эй, гляди!
Крейсер выстрелил еще одну красную точку. Это был новый робоснаряд. – Интересно.
– Суеверный, сволочь, – сказал Чарли без всякого выражения.
Оказалось, что только одиннадцать человек предпочли присоединиться к тем пятидесяти, что находились в поле. Скажу честно, я был удивлен.
Пока приближались робоснаряды, мы с Чарли упорно смотрели только на мониторы. Лучше не знать, сколько там осталось – одна минута, тридцать секунд… И потом, как и всегда, все кончилось раньше, чем мы успели что-то сообразить. Экраны полыхнули белым, завыли помехи, и мы все еще были живы. Но на горизонте появилось шестнадцать новых кратеров, и температура не поднялась, а взлетела – последняя цифра на индикаторе превратилась в туманное пятнышко. Температура подскочила до 800 и начала медленно понижаться. И тут из-за горизонта выскочил семнадцатый робоснаряд, прошел бешеными зигзагами, завис прямо над базой и начал медленно валиться вниз. Половина лазеров открыла огонь, но они уже не могли нацеливаться и застыли в предыдущей позиции.
Полированный до зеркального блеска, узкий корпус робоснаряда сиял в белом свете кратеров и вспышек бесполезного лазерного огня. Чарли судорожно вздохнул, а ракета была уже так близко, что ясно виднелись паутинная вязь тельцианских обозначений на броне и маленький иллюминатор на носу. Потом вспыхнули ее дюзы – и робоснаряда как не бывало.
– Что за черт, – тихо сказал Чарли. – Зачем иллюминатор. Разведка?
– Наверное. Мы не могли его сбить, и они это знали.
– Может, еще прицелы заработают.
– Вряд ли. Нам лучше убраться под купол. Всем. Чарли произнес слово, звучание которого изменилось за эти столетия, но смысл был ясен.
– Не спеши. Посмотрим, что они будут делать.
Мы ждали несколько часов. Температура упала до 690 градусов – точка плавления цинка, почему-то вспомнил я, – но прицелы лазеров были мертвы. Включаю ручное управление.
– А вот и они! – сказал Чарли. Я уставился на демонстратор.
– Погоди! Это не ракеты. – Надпись обозначала красные точки – все восемь, – как «десантные катера».
– Хотят взять базу, значит, – сказал Чарли. – Целенькую.
И заодно, может, испытать новую технику.
– Они ничем не рискуют. Всегда могут отступить и угостить нас нова-бомбой.
Я вызвал Брилл и велел взять всех людей из стазис-поля, присоединить их к ее взводу и занять оборону по северо-восточной и северо-западной четверти периметра. Остальные люди будут прикрывать второй полукруг.
– Наверное, – сказал Чарли, – не стоит выставлять всех. Неизвестно, сколько тельциан.
Верная мысль. Всегда нужен резерв. Это идея… Их может быть 64 на восьми катерах. Или 128, или 256. Если бы у наших спутников-разведчиков были более мощные дискриминаторы! Но много ли поместится в корпус размером с орех.
Я решил, что семьдесят человек под командованием Брилл составят нашу первую линию обороны, и займут траншеи за периметром. Остальные пока будут оставаться внизу.
Если окажется, что с тельцианами нам не справиться, я прикажу всем перейти в стазис-поле. Жилые отсеки соединялись с куполом через тоннель. Тем, что в траншеях, придется уходить под огнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30